Вопреки

              Сбегает вниз, через ступеньки перепрыгивая. Машина уже урчит, прогреваясь. Откликается довольно, словно его настроение чувствует. На телефон взгляд — первый за несколько часов. Пять пропущенных. Катя. Нетерпеливая! Игорь улыбается, набирая номер. — Ну, наконец-то! — Катя взволнована. — Ты куда пропал? Я уже подумала, что с тобой что-то случилось… — Всё в порядке. Я к тебе еду. — Получилось? — В голосе Кати недоверие смешивается с ликованием. — Да. Я же сказал, что всё исправлю. Жди. Игорь отключается, бросает телефон на сидение. Подпевает радио. До её дома полчаса ехать. Но впереди авария — город встал. Ни вперёд, ни назад. Досадная задержка заставляет морщиться от нетерпения. И телефон снова звонит — видно, Катя тоже хочет покончить с этим поскорее. Хватает трубку, не глядя. — Ты слишком нетерпелива, — говорит наставительно. — А ты, видно, не понял, с кем играешь, — холодно отвечают на другом конце. — Не научился разбираться, с кем можно шутить, а с кем опасно. Я был о тебе лучшего мнения. — Не понимаю, о чём вы. — Игорь хмурится, пытаясь понять, что ещё от него хочет Фишер. — Не делай вид, что глупее, чем есть на самом деле! — Фишер срывается на крик. Но быстро берёт себя в руки, продолжая спокойно: — У меня везде есть свои люди, Игорь Владимирович, забыл? — Я всё ещё не понимаю, чего вы от меня хотите, — предельно вежливо отвечает Игорь, нервно привставая, чтобы разглядеть конец пробки. — Теперь уже ничего, Соколовский. Не думай, что победил. Может, я не заберу обратно компанию, знаешь, я решил, мне это без надобности. Но кое-что другое, взамен на твоё неумение держать язык за зубами — уже забрал. — Что вы имеете в виду? — Машина впереди трогается как раз вовремя, в такт нетерпению, но тут же замирает, проехав несколько метров. — Я скажу, где и когда меня искать, — холодно отвечает Фишер. — Некоторые спектакли требуют присутствия зрителей. Голос обрывается, резко отключаясь. А Игорь несколько секунд просто смотрит вперёд, пытаясь понять, что могли значить эти слова. Что имел в виду Фишер? Он ведь ничего не сказал! Даже Вике… Набрать цифры, лихорадочно по экрану скользя пальцами. Надеясь, всё ещё надеясь, что только догадка. Что всё разрешится ещё обязательно. — Катя! Что ты сделала? — Наобум, наугад, пальцем в небо. И в точку. — Игорь, это не телефонный разговор. — Катя спокойна, словно давно ждала этого вопроса. — Приезжай, дома расскажу. Новый щелчок, снова тишина. Игорь стискивает зубы. Так сильно, что они протестующее скрипят, грозясь раскрошиться. Пробка стоит, ни туда, ни обратно. По клаксону бешено, с силой, нервно. Будто поможет. Минуты текут, растягиваясь в часы, как кажется. На деле и десяти минут в пробке не проходит. Он летит бешено, обгоняя, подрезая, не думая о правилах. В Катин двор влетает, визжа шинами. Выскакивает, едва глохнет мотор. И наверх, через ступеньки взлетая. — Что ты сделала? — С порога, отталкивая, внутрь входя стремительно. Катя следом: руки на груди скрещены, спокойная, смотрит ровно. — Я не могла ждать, когда ты что-то предпримешь. — Отбрасывает волосы с лица рывком головы. — Я не думала, что ты так быстро всё решишь. Спасибо. — Что. Ты. Сделала? — Раздельно. Отчаянно. Сдерживаясь изо всех сил. — Скопировала всё себе. — Катя равнодушно пожимает плечами. — Отдала знакомым. Проверенные люди. Они знают, куда отнести. — Дура! — Игорь подлетает стремительно, в её плечи руками вжимаясь. Катя морщится, от неожиданности смотрит испугано. — Ты понимаешь, что он знает уже об этом? — Кто, Фишер? — Катя фыркает чуть насмешливо. — И что? Пусть знает. Он нам всё вернул, пусть теперь расхлёбывает. — Ты действительно дура, — с чувством произносит Игорь, отбрасывая её от себя. — Думаешь, он вот так просто всё забудет? Простит? Ты чем вообще думала? — Головой! — огрызается Катя, обиженно потирая плечи. — Теперь же всё в порядке! Даже если ошиблась — мы победили! — Я не был бы так самоуверен, — недобро улыбается Игорь. И дёргается на звук телефона. Вика. Улыбка против воли по лицу. Катя брезгливо морщится, отворачиваясь. — Что у нас с морем? — Игорь, — голос Вики, напряжённый, ледяной, звенящий, по позвоночнику холодной волной пробегает. — У меня всё в порядке. — Не переживайте, Игорь Владимирович, — трубку перехватывает Фишер. — Я же сказал, что заберу что-то взамен. Это расплата. — Сука! — Голос садится от страха. — Если с ней хоть что-то… — Случится, не переживай, — обрывают на том конце телефона. — Если вовремя не приедешь. Мне без разницы, кем счёты сводить. К тому же, я стараюсь не убивать без надобности капитанов полиции. — Где? — с трудом взяв себя в руки, спрашивает Игорь. — Там же, где и вчера. И без глупостей, — отрезает Фишер. — Через час. — Пробки. Могу не успеть, — пытается выиграть время. — Твои проблемы, — холодно бросают ему, отключаясь. Игорь отнимает трубку от лица, поворачивается к Кате, и та отшатывается, в страхе на его лицо глядя. В глаза, ненавистью горящие. — Если с ней хоть что-то… Из-за тебя… — Игорь, я… Он вылетает, не дослушав, не видя ничего перед собой. Вваливается в машину, тяжело дыша, и крепко стискивает зубы. Стонет тяжело, мучительно. Головой об руль. Раз. Другой. Не помогает. Взять себя в руки. Глубокий вдох, выдох со свистом, сквозь зубы. Телефон в руки. Гудки длинные. — Соколовский! Вы там охренели все совсем? Что за отгулы среди недели?! Почему у меня пол отдела непонятно где шатается?.. — Андрей Васильич, у него Вика, — сипло выговаривает Игорь. Резко тянет шарф на груди. Стоило произнести вслух — и сразу стало реальностью. Страшной реальностью. — Ты где? — Пряников сух, собран. Шуршит чем-то. — Я у Кати, сейчас собираюсь к нему. — Называет адрес. — Жди меня. — Нет, у меня всего час. — Я сказал: жди меня! — резко обрывает Пряников. И добавляет тише: — Я скоро. — Давайте хотя бы на полпути встретимся. — Игорь не может сидеть на месте. Ждать просто так, ничего не делая. И Пряников понимает. Вздыхает. — Давай. Только без глупостей, понял? — Хорошо, Андрей Васильич. — Тяжелые тиски, сдавившие грудь, слегка ослабевают. Ровно на столько, чтобы позволить наконец выдохнуть и обдумать, что делать. Время вязкое, липкое, тянется, сползая по стеклу густой каплей. Каждые тридцать секунд — взгляд на часы. Где он? Как она? Не думать. Не представлять, что может быть. Потому что это — верный путь в никуда. Фишер этого ждёт — чтобы он с ума сошёл. Этого и добивается… А чего он добивается? Что ему надо? Он не просил взять документы. Он вообще ничего не просил. Только приехать. Чтобы посмотреть… Твою мать! Игорь срывается с места. Визжит испугано тормозами машина, в которую чуть не влетел, в вираж заходя. Похер. Пусть его убьют. Только не её. Только. Не. Её. Он приезжает, не таясь. Чуть ли не сигналя, что на месте. Десять минут осталось — едва не опоздал. Внутрь бегом, споткнувшись о кирпич, едва не полетев на пол. Влетает в знакомую комнату. И замирает. Резко. Будто в стену упирается. Во взгляд испуганный. Она сидит одна, на стуле колченогом. На пыльных щеках дорожки недавних слёз. Уже просохших. Скорее, не от испуга, от боли — губы разбитые, опухшие. Майка, в которой утром по дому ходила — порвана. Босиком. Замёрзла?! — Стой на месте! — холодный голос, как раскат грома — неожиданный. Заставляет остановиться на полпути, с пальто своим в руках, что уже с себя скинуть успел. Фишер выходит из соседней комнаты. Смотрит ровно, но под глазом кожа дёргается, прыгает. — Отпусти. — Игорь не просит. — Отпущу, — соглашается Фишер. — Она мне без надобности. — Склоняет голову набок, смотрит на Вику с интересом. — А может, и нет. Знает слишком много. Он медленно достаёт из кармана пистолет. Взвешивает в руке. Переводит тяжёлый взгляд с Вики на Игоря. — А ведь тебе почти удалось. Что ж так прокололся? Доверился не тому? Игорь молчит. Сейчас внутри пусто. Нет злости на Катю. Нет страха за себя. Ничего. Только огромные глаза, голубые, усталые. В Викином взгляде он видит отражение своих мыслей — пустая обречённость. Кажется, на этот раз точно всё кончено. — Так что, Игорь Владимирович, начнём с тебя? — Фишер спешит. Видно, у самого времени нет в гляделки играть. Или просто на обед опаздывает? Дуло пистолета поднимается, смотрит прямо в него. И тут же плавно меняет траекторию, переходя к Вике. Целясь в висок. — Или с неё? Выбирай сам. Мне без разницы. — Отпусти её, она ни при чём. — Нет. — Фишер сокрушённо поджимает губы. — Теперь уже причём. Она же мстить будет, понимаешь? — как маленькому, медленно объясняет. — Копать продолжит. Зачем мне это? — Отпусти их! Это я тебя сдала! — Катя выходит из-за спины Игоря, и тот оборачивается резко, задохнувшись от неожиданности. В его взгляде всё и сразу: укор, осуждение, страх — эмоции сменяют одна другую с лихорадочной поспешностью. Катя на Игоря не смотрит. Проходит мимо, словно не замечая пистолета, что теперь направлен на неё. — Глупо, — с сожалением констатирует Фишер. — Глупо и ничего уже не изменить. Зря пришла. — Не зря. — Катя улыбается холодно. Делает шаг вперёд, обманчиво-мягкий, но взгляд с Фишера не сводит. И он смотрит на неё, на мгновение забывая об остальных. И Игорь пользуется этим, плавно отступая в сторону, ближе к Вике. Вика не двигается — заметила. Кажется, не дышит даже. — Девочка, — ласково говорит Фишер, слабо улыбаясь. — Ты ведь знаешь, что всё испортила? Игорь тебе уже сказал? Сказал, кому мы обязаны сегодняшней встрече? — Сказал. — Катя поднимает голову, отбрасывая волосы назад. — Я знаю, что виновата. Но это уже не важно. Ты убил моего отца. А я убью тебя. Она выбрасывает руку резко, и поднимает пистолет, что до этого прятался в длинном рукаве. Игорь бросается к Вике, валя её на пол. Выстрел, громкий, оглушительный в пустом помещении. Облако дыма, звон в ушах. Глухой стук — пистолет выпадает из рук. Фишер медленно заваливается на бок, удивлённый, с недоверием, застывшим во взгляде. Игорь поднимает голову, смотрит на него растеряно. На ровную дырочку во лбу. Такую знакомую, столько раз на чужом лице виденную. — Целы? — Голос Пряникова кажется сейчас музыкой. Сказкой. Быстрый взгляд на Вику — она ещё не понимает, что произошло. Лежит, боясь пошевелиться. Только дышит часто. Игорь рывком её на ноги, в пальто кутает, по плечам руками быстро-быстро. — Жаль девочку. — Пряников стоит над Катей — глаза-вишни в потолок уставились. Фишер выстрелил первым. Игорь сгребает Вику в охапку, прячет на груди. Закрыть её от всех. От всего. От всего мира. — Через полчаса здесь будет группа. — Пряников перехватывает удобнее винтовку. — Я только приехал. Поняли? Вика кивает заторможено, и Игорь подхватывает её на руки. — В машину отнесу, — на невысказанный вопрос через плечо бросает. На секунду останавливается над Катей. Зубы крепче сжимает, и дальше. Вику осторожно, бережно, как вазу хрупкую. Потом. Все мысли потом. О том, что можно было изменить. О том, кто в чём виноват. А сейчас с ней, из рук боясь выпустить. Вика молчит, уткнувшись носом в рубашку. А он холода почти не чувствует, только на ноги её босые, что из-под пальто выглядывают, смотрит. И первым делом их в свои руки прячет, стоит только на сидение опуститься. Тихо. Пока не взорвалось всё вокруг звуком сирен, голосами, телефонными звонками. Сейчас тихо. И пока не верится, что на этот раз точно всё. Что больше никого не осталось. И мстить некому. Пока ещё не доходит. Одно только важно — что они здесь, вдвоём, живые. Прошли через весь этот ад и выжили. Игорь неосознанно сжимает ступни, что держит в руках, и Вика подаётся вперёд, касаясь лбом его лба. Тихо. И сердце постепенно возвращается к привычному ритму, бьётся ровно, спокойно. В унисон. Не надышаться друг другом. Так много всего сказать хочется. И слов нет. И не нужны они больше. Так и сидят вдвоём, лбами прижавшись, глаза не открывая. В своём мире, ото всех отрезанном. — Игорь, Вика! — голос Жеки как сквозь вату. Игорь неохотно оборачивается, с сожалением выпускает Викины ноги, выходит. — Вы как? Что тут вообще произошло? Почему мне сразу не сказал? Жека и обижен, и рассержен, и взволнован, и счастлив одновременно. Игорь недоуменно смотрит на толпу вокруг: группа захвата, Жека и Виктор, Пряников отдаёт распоряжения деловым резким тоном. Скорая, у которой врачи спокойно курят — их помощь уже не нужна. Подождите, как не нужна? Так и не ответив Жеке, Игорь открывает дверь машины, внутрь заглядывает. — Там врачи. Я тебя сейчас к ним…               Дома тепло и уютно. Пахнет травяным чаем. И свет в гостиной приглушённый, домашний. Вика полулежит на диване, удобно устроившись в объятиях Игоря. Все тревоги, обсуждения, домыслы — всё позади. А сейчас они просто счастливы. Пытаются осознать, научиться жить с мыслью, что теперь им ничто и никто не мешает. Что можно строить свою жизнь вдвоём. Вике почти не страшно. Она старается не думать, что об Игоре знает мало. Действительно мало, но ведь у них теперь вся жизнь впереди, куда спешить? Игорю почти не страшно. Он боится всё испортить. Боится сделать что-то не так, обидеть неосознанно. Мечтает весь мир ей подарить. На ладонях принести, как горсти спелой малины. — А знаешь, — прерывает уютное молчание Игорь, — я ведь выбрал нам курорт. — Правда? — Вика смотрит удивлённо смотрит. — Жека говорил, на Байкале хорошо, — задумчиво и с лёгкой хитринкой говорит Игорь. — Я думала, ты про Мальдивы говорить начнёшь, — весело хмыкает Вика. — Нет. — Игорь прижимает её к себе, выдыхает счастливо в волосы. — Подальше отсюда. С тобой вдвоём. — Втроём, — тут же поправляет себя, осторожно кладя ладонь на её живот. Вика смотрит на неё и накрывает своей, переплетая пальцы.