Вопреки

                    День бесконечно длинным прочерком. Слабость уходит медленно, нехотя. От Стрельникова домой, наконец. В тишину, темноту, одиночество. Игорь выезжает на дорогу, ногу над педалью заносит — умчатся отсюда, не оборачиваясь. Взгляд фигуру знакомую на тротуаре выхватывает и вдруг проверить хочется. Прав был Стрельников? И Вика уже поняла? Увидела?       — Ты домой? — едет рядом медленно — она не останавливается. — Давай подвезу.       Пару дней назад всего предлагал то же самое — отказала. Но может, сейчас изменилось?       — Не надо, поезжай к себе. — Вика идёт не спеша, сумкой покачивая. Только в глазах улыбка прячется — Игорь видит. Тёплая такая, ласковая улыбка. Разве капитан Родионова так умеет? — И давай без выпивки.       — Кокаина, оргий, — подхватывает Игорь. — У тебя странное представление о моём досуге.       — Знаешь, мне кажется, верное, — насмешливо тянет Вика. — Попробуй побыть обычным ментом, м?       — Попробую, — вздыхает Игорь, поджимая губы. Значит, не так уж и изменилось. Нога плавно давит на газ, машина ускоряется, но вслед вдруг летит:       — Стой!       Корвет замирает, и Игорь в нём — тоже. На Вику удивлённо, глаза в глаза.       — Слушай, — она заметно смущается. — Будет время — надо поговорить.       — О чём? — опять случилось что-то?       — Просто пообщаться. — Вика, кажется, сама не рада, что предложила. — Вместе работаем, ничего друг о друге не знаем.       — Я не против. — Пожимает плечами.       — До встречи, отдыхай. — И снова улыбка эта, странным образом на сердце действует. Взглядом — за ней, удаляющейся. Педаль снова в пол — обогнать немного, остановиться.       — Может, подвезти? — последняя попытка. Больше не будет. Сегодня.       — Ты слышишь вообще, что я говорю? — строгой казаться пытается. Не получается — улыбка в глазах плещется, васильковых, ярких таких, что дух захватывает.       — Я просто тебя подвезу, — говорит с нажимом. — Работаем вместе — надо помогать друг другу. Садись.       И, возражений не слушая, блокировку с двери нажатием лёгким снимает. Вика сдаётся. Головой качает, садится рядом. Сумку на колени, перед собой смотрит прямо.       — Расслабься, — хмыкает Игорь весело. Ловит взгляд короткий, укоризны полный, ладонь от руля вверх: — Шучу. Правда, Вик, ну не съем же я тебя, в самом деле.       — Думаешь, боюсь? — усмехается в ответ, но напряжение отпускает плечи и прямую спину. Хитро косясь, Игорь педаль до отказа вдавливает, и корвет рычит радостно, с места в карьер. Визг звонкий. В сидение — всем телом. Возмущение стихает резко, на лице — улыбка широкая — нравится. По городу стремительно. В лицо — ветер тёплый, летний, вечером дышит. И сердце вдруг ускоряет бег, стучит быстро-быстро. Внезапное счастье. Короткая радость.       На светофоре мотор урчит зверем голодным. Игорь на Вику, глазами спрашивает: понравилось? И она без слов отвечает: да.       — Адрес-то свой скажешь? — он к ней с улыбкой. Покружить бы по городу. Просто так. Не из клуба. Не с пьяной телкой, что на плечах виснет. Просто с девушкой. Просто с красивой. А она красивая? Игорь искоса по лицу, фигуре, словно в первый раз видит. В первый. Таким вот взглядом — оценивающим — в первый. Не видел в ней женщину. Зря.       Первая капля на нос с неба срывается звонко. Вика голову наверх, потом — на Игоря вопросительно. Он только плечами небрежно — здесь нет волшебства. Десять секунд — крыша над головой. А дождь уже припустил крепко. Смазал улиц очертания, в лужах огни задрожали — город в ночь погружается.       — Вот здесь сверни. — Вика привстаёт слегка, показывая арку. До подъезда под шум дождя непрекращающийся. — Ты особо не разгоняйся, вот мой подъезд.       — Этот? — корвет тормозит плавно.       — Спасибо, что подвёз.       — Да не за что.       И правда: не за что. Это тебе, Вик, спасибо. Что снова помогла себя человеком почувствовать. С утра — рожу бьют, в обед — стреляют, а вечером почти друзья. За этот вот калейдоскоп спасибо.       — Тогда до завтра, — выдыхает Вика решительно, дверь открывая.       — Пока.       Игорь невольно за ней — взглядом. Сумка над головой, на крыльцо скорее. В машине только запах её остаётся — тонкий, едва заметный. Миндаль. Она вдруг обратно, к машине. Забыла что-то? Стекло вниз медленно, взгляд озадаченный.       — Ты когда в последний раз картошку жаренную ел, олигарх? — С сумки, что Вика над головой держит, вода ручьём. Прядь волос у щеки мягкими волнами от влаги — убрать так и хочется. — Пойдём.       Ждал, что позовёт? Нет. И сейчас не ждёт ничего. Но на душе тепло разливается. И улыбка широкая, против воли, в глазах отражается ярко.       Её квартира маленькая. Домом пахнет. Настоящим. Живым. Вика перед ним с картошкой сетку, нож.       — Сам почистишь?       — Конечно. — Игорь на картошку с опаской.       — Я пока переоденусь.       Она уходит, а он в руке нож крутит: с какой стороны начинать? Признаваться, что не умеет — стыдно. Что ты вообще умеешь, Соколовский? Сам, руками? Нож по кожуре скользит, половину картошки срезая. По пальцу — охотнее. Кровь выступает. Игорь упорно — по клубню. Как-то же чистят они её! Но, глядя на результат, смеяться хочется. Или плакать.       — Смотрю, почистил. — В уголках губ её улыбка дрожит.       — Да. — Игорь вздыхает, разномастные кусочки рассматривая. Вика фыркает первой, на смех срываясь. Игорь вторит, голову запрокидывая. До слёз.       — А палец зачем? Сейчас перекись принесу.       Стоит близко, он незаметно воздух носом, в себя — от волос миндалём пахнет. Нежно.       Кровь шипит, пеной на стол розовой. Вика ловко пластырь вокруг закручивает, смотрит довольно.       — Жить будешь.       И к холодильнику. Чайник шипит, полумрак уютный — лампа над столом горит только. На стол — бутерброды, чай, сахар. Игорь снова себя на мысли ловит странной, забытой давно — как дома. Как с мамой.       — Знаешь, я ведь сегодня первый раз картошку чистил, — признаётся, в бутерброд зубами впиваясь.       — Я догадалась.       — Глупо, да? — Игорь взгляд её поймать пытается, но Вика над чашками склонилась.       — Почему глупо — ожидаемо. — Она смотрит быстро и тут же отходит за чайником.       — В последние дни чувствую себя, словно на другой планете. — Смешок короткий, горький даже.       — Когда преодолеваешь трудности — растёшь. — В голосе сталь прорезается. — Меня тоже все отговаривали: тяжело. Каждый день хотелось всё бросить и уйти.       — Но ты же не ушла.       — Уйти — значит сломаться. — Вика чайник относит, Игорь за ней глазами — пристально. Стальная. Нежная. Одновременно — бывает так?       — Терпела год, потом стало легче. — Она на стул рядом, наконец, опускается. Кружку к себе. — Хотя к некоторым вещам до сих пор не могу привыкнуть. Кстати, дай сумку, позади тебя висит.       — Составил фоторобот? — Она снова в работе. Живёт ею. Игорь из кармана лист достаёт, вдвое сложенный.       — Да, только у меня не очень получилось. — Он смущается — и это толком сделать не может.       — Похоже? — Вика свой листок тянет.       — Ну, у тебя лучше получилось гораздо. — Улыбка искренняя, с восхищением лёгким.       — Наблюдательность с опытом приходит.       — Теперь будет легче. — Игорь на лица смотрит внимательно.       — Навряд ли. — Вика вздыхает. — Всё, что мы о нём знаем — армейская подготовка. Альпинист. Так что завтра все поедете по клубам.       — Клуб — это хорошо, — нарочито задумчиво тянет Игорь.       — По альпинистским клубам, — на всякий уточняет Вика. — Может, кто-то что-то знает. Так что будет скучно и долго.       — Мда. — В руке — фоторобот. Узнать бы. Кажется, среди тысячи узнает.       Звон, машина обиженно сигнализацией взрывается.       — Твоя? — Вика с тревогой в глаза. Игорь к окну и тут же с места срывается. На лобовом — кирпич, стекло паутиной от центра. Вика телефон в руку, звонит кому-то. А Игоря злость захватывает. Что за день такой? Кому понадобилось? В кустах звенит тихо, приглушённо.       — Кому звонишь? — Игорь на телефон внимательно.       — Да так, не важно. — Вика губы поджимает, смотрит в темноту пристально. — Неприятно всё это. — На стекло кивает.       — Неприятно, что пообщаться не удалось. — Игорь пиджак на плечи — холодно. — Ничего, сейчас я аварийку вызову и продолжим.       — Нет, хватит на сегодня. — Тепло из взгляда василькового пропадает медленно. — Тебе лучше домой поехать. — Короткий взгляд на кусты. — Спокойной ночи?       — Спокойной, — осторожно тянет. Смотрит настороженно. С чем связана перемена эта?       — До завтра. — Вика медлит на мгновение. Остаться бы. Здесь остаться, с ней. В тепле кухни уютной. С бутербродами и чаем сладким. Просто сидеть, разговаривать, живым себя чувствовать. Игорь взглядом — за ней. Дверь в подъезд с тихим лязгом закрывается. Домой, Соколовский. Не всё сразу. Не всё так быстро.       Пока аварийка едет, усталость проходит окончательно. Мысль одна — дальше идти. Не останавливаясь. Такси до клуба — вдруг повезёт?       Огни сиреневые, тела горячие, запах алкоголя и вседозволенности — когда он успел стать здесь чужим? К охраннику с фотороботом — не видел. Игорь о перила балкона облокачивается, вниз, на танцпол. Взгляд лицо знакомое выхватывает сразу, привычно даже. Лера внизу, с другим танцует. Чувствует, что смотрит, глаза поднимает. Вот и вся любовь твоя великая, да, Лер? Весь твой пафос с колец бросанием, со слезами и проклятьями. Недели не прошло — уже с другим крутишь. Дешевка. Как всё это, вокруг — дешевка, мишура, блеск ненужный.       — А что ты хотел, бывший лучший друг? — Рядом Стас появляется. В руках бокал, в глазах кайф. — Ей мужик нужен. А не мусор.       С этим человеком вся жизнь прожита. Столько пройдёно. А теперь ничего, кроме сожаления. За жизнь впустую потраченную.       — А что за удивление в глазах нарисовалось? — Стас улыбается весело. — У меня батя хоть и не Соколовский, но тоже себя не на помойке нашёл. Под подпиской я. А дальше условкой отделаюсь.       Ярость вскипает в груди. Ледяная. Обжигающая.       — Послушай! — Игорь за шею его, к себе притягивает. — А тебе девочка мёртвая не снится?       Взгляд колючий, губы в оскале кривит.       — А что ей мне сниться? — Стас смотрит спокойно. Пусто. — Я ж не преднамеренно.       Прочь отсюда. От людей, насквозь прогнивших.       — И вали! — вслед летит. — Вали, бывший лучший друг! У всех всё хорошо! Кроме тебя. Тебе же завтра с утра на работу в ментовку вставать.       Пусть. Пусть на работу. Пусть ментом. Только не здесь, не так. Никогда больше.       Из клуба в сервис — стекло к утру нужно. Людей напрягать на ночь глядя. В голове два и два складывается — ясно, кто кирпич бросил. И Шерлоком быть не обязательно.       Утром к отделу, стоят уже. Бугай и Весельчак У. Игорь к ним, по сторонам не глядя.       — Волшебство, да? — смотрит на Даню пристально. Ревнуешь, Бугай? Проблемы индейцев шерифа не волнуют. — Волшебство и шесть тысяч долларов.       — Ты о чём? — Жека смотрит с недоумением искренним.       — А тебе друг ещё не сказал? — бровь вверх взлетает. — Шутка была не смешной, так что всё, веселье кончилось.       — Да ты что. — Даня на солнце щурится, смотрит сверху вниз с улыбкой самодовольной. — У меня ещё идей полно.       — А у меня на все твои идеи денег хватит. — Раздражение, наконец, выход находит, в глазах плещется. — Так что лучше не пыжиться.       Вика уже в отделе, работает. И запах миндаля лёгкий, едва заметный, в воздухе витает.       — Вот адреса альпинистских клубов и фоторобот. — Она подходит к столу, раздаёт всем листы. — Работы на целый день.       Игорь на стул — глаза трёт. Смотрит сквозь ресницы, как Даня и Жека уходят из кабинета. Голова гудит, бессонная ночь сказывается. Ума не пить хватило, и на том спасибо. А может, проще было бы?       — Адреса на листочке. — Голос Вики опять — ледышка.       — Я вчера в клубе был, — тянет Игорь медленно.       — Рада за тебя. — Она раздражена. Злится. На него? — Надеюсь, ещё и выпил, чтобы сердце нагрузить.       — Я вчера был в клубе, где узнал о Косаре. Они там тусуются. Нашего стрелка там знают, он туда часто приходит.       — Уже ниточка. — Вика заметно теплеет, в глазах азарт знакомый разгорается. — Но теперь он на дно заляжет.       Игорь поднимается медленно, к ноуту Жекиному, по клавишам стремительно.       — Ты что, совсем обнаглел? — звенит над головой хрусталём возмущённым.       — Да подожди, — Игорь доволен — хоть что-то умеет. — Смотри: вбиваем название клуба, увлечения: альпинизм, оп! Знакомый?       С экрана стрелок смотрит. Удалось поразить. Приятно.       — Что, так просто? — удивлённо спрашивает Вика, над его плечом склоняясь.       — Ну, не зря же я здесь два года провёл. — Усмешка довольная. Самодовольная. — Правда, телефон и адрес настройками приватности скрыты. Но друзей, имя и фамилию мы знаем.       — Доказательств мало. — С досадой в голосе Вика в сторону.       — Что, синяк на всю грудь — это мало?       — Свидетелей не было. Травмат он наверняка выбросил или спрятал уже.       — Прекрасно. — С сарказмом. — Как этого засадить, чтобы наверняка?       — Надо поймать его на каком-нибудь другом деле с поличным. — Вика плечами пожимает. — Будем ждать, пока он ограбит очередную квартиру и возьмём с награбленными вещами.       — А сколько ждать — неизвестно, — вздыхает Игорь. Вика только молча головой качает.       — Залечь же может, сами говорили.       — Обязательно заляжет. Рано или поздно… — тяжёлый вздох. Взгляд с подозрением: — Подожди, а почему ты сразу не сказал, что его нашёл? Даня же с Жекой уехали.       — Ну, этим полезно. — Игорь угрюмо на спинку кресла откидывается. Пусть покатаются. Меньше кирпичей на стекло упадёт.       — Я уж подумала, что ты нормальный человек, — тянет Вика с сожалением. — Вставай. Я всё-таки твой начальник.       — У меня антиквариат дома ценный есть, — тянет Игорь, её приказ игнорируя.       — И что? — неприязнь возвращаться отказывается, как она ни пытается.       — Как ты думаешь, из Аверьянова хороший мажорчик выйдет?