Презумпция невиновности

      Будучи жаворонком, Алиса без будильника обычно просыпалась часов в шесть или семь, если ложилась накануне до часа ночи. Но в этот раз из-за пережитого ранее стресса она всё ещё спала, хотя уже был десятый час и к ней зашёл пепельноволосый с завтраком.       Увидев ещё спящую девушку, мужчина приблизился к её кровати, поставив поднос с едой на прикроватную тумбу, и снова перевёл взгляд на Алису.       Для пепельноволосого она всё ещё была преступницей. Конечно, босс не дурак, и если он поставил под сомнение вину этой девушки, то у него были на то причины. Однако босс всего лишь предположил, и потому пепельноволосый мог только искать что-то, что опровергнет все доказательства против Алисы, вместе с некоторыми другими членами Вонголы. Его внутреннее недоверие к Алисе и вместе с тем вера в своего босса вызывали в нём противоречивые эмоции, и одной из них было раздражение. К Алисе.       Да, именно так. Хотя бы потому, что сначала пепельноволосый пытался понять, действительно ли спит Алиса или просто притворяется. Да даже внешне сейчас она вызывала в нём раздражение: и эти её оголённые плечи, с которых спали бретельки ночнушки, и эти немного растрёпанные отросшие волосы, и приоткрытые губы на милом и таком спокойном сейчас лице, и весь этот беззащитный вид в целом…       Пепельноволосый вдруг понял, что засмотрелся на Алису, и быстро пришёл в себя.       - Просыпайся, - громко сказал он и с неким усилием удержался от того, чтобы не сосредоточить внимание на её лице.       Алиса, которая всё это время с момента прихода пепельноволосого лежала на спине и правая рука которой лежала на животе, а кисть левой руки, согнутой в локте, на подушке, рядом с лицом, не шелохнулась.       - Просыпайся же, - повторил пепельноволосый, но уже более раздражённо и на этот раз тормоша Алису за левое плечо.       С трудом разлепив глаза, она не сразу поняла, что происходит, и только спустя несколько секунд жёсткий голос вернул её в жестокую действительность: «Я принёс завтрак. Вернусь через полчаса».       Тупо пялясь в спину уходящему мужчине, Алиса едва не заснула снова, но удержалась и, пошатываясь, но уже исключительно из-за прерванного противным пепельноволосым крепкого сна, поплелась в ванную комнату. Что он там сказал? Полчаса? Ну вот, успеет умыться перед завтраком.       Умывание Алисе особо не помогло, и спустя десять минут она, сонно смотря на свой завтрак, вяло ела какую-то очень вкусную и сладковатую запеканку, вяло намазывала вишнёвый джем на свой тост и так же вяло запивала всё это ананасовым соком. Есть по утрам сразу после сна Алисе обычно не хотелось, но что-то ей подсказывало, что здесь это никого не волнует.       Решив не дожидаться пепельноволосого, она пошла в душ и проторчала там не меньше часа, потому что пыталась разобраться, как этот навороченный душ работает. А потому, когда Алиса вышла, уже полностью одетая, но с полотенцем на голове, в комнате не было ни пепельноволосого, ни подноса с посудой.       Так. Главный фактор страха отчалил на некоторое время – это хорошо. Но вот что стало с мамой Алисы, с Авелио, Брендой и другими?.. Хоть пепельноволосый и сказал, что они живы, Алиса продолжала думать, что он мог ей и соврать. Но какой ему был в этом толк? Логичнее было бы, начни он её шантажировать, типа: «Во всём признайся, иначе я убью твоих близких». Но он ничего такого пока не говорил, к счастью.       Тревожные мысли не переставали мучить Алису, и для того, чтобы как-то отвлечься, она решила занять себя чем-нибудь.       Так как выбор был невелик, она разрывалась между тем, чтобы почитать, и тем, чтобы накалякать что-нибудь в тетради, которую принёс ранее вместе с другими вещами пепельноволосый. Алиса всё же решила сесть на стул и использовать тумбу как стол, чтобы выдать что-нибудь этакое.       Мысли были в трагическом беспорядке, а потому ни на что, кроме грустного кривого смайлика с кривой слезой под левым глазом, Алисы не хватило. Однако она попыталась сосредоточиться и выплеснуть хотя бы часть эмоций на бумагу, чтобы стало легче.        «Меня похитила мафия и удерживает где-то далеко от моего дома, - начала писать Алиса под смайликом на половину страницы размашистым средним почерком. – Меня обвиняют в том, чего я не делала… я не имела никогда никаких дел с мафией… я хочу домой…»       Неожиданно Алиса поняла, что ей стало ещё хуже, чем было до этого. Вся тоска, сдерживаемая в глубинах сознания, неожиданно вырвалась наружу - и морально подорвала Алису в одночасье.       Почувствовав, как по щекам потекли слёзы, она со злостью смахнула тетрадь с тумбы на пол, впервые за всё время, проведённое в этом месте, осознавая полностью положение своих дел. Нет. Впервые полностью прочувствовав это своим сердцем.       Свернувшись в кровати в позе эмбриона, Алиса продолжала беззвучно плакать, дрожа и сдерживаясь изо всех сил, чтобы не закричать от своей беспомощности и от безысходности. А ещё от жалости к себе и навязчивой мысли, что за чужую ошибку иногда приходится расплачиваться очень дорого.       Алиса не знала, сколько прошло времени, но услышала, как в комнату кто-то вошёл – скорее всего, пепельноволосый.        - Обед, - оповестил он, зайдя в комнату, и, подойдя ближе, замер на месте.       Чуть позже Гокудера мог поклясться себе, что всё это он себе только выдумал из-за напряжения, царившего в Вонголе, но сейчас, именно в этот момент, он не смог оторвать взгляда от этой беспомощной девушки; он и сам не совсем понял, что это было, но на мгновение все его мысли исчезли и осталась только безграничная жалость, отразившаяся уколом в сердце.       Однако это странное мгновение прошло, и Гокудера пришёл в себя, а спустя ещё несколько секунд и вовсе погрузился в минутное размышление, почему Алиса не отвечает.       Спит?       Заболела?       Ждёт подходящего момента?..        - Эй, - в полной боевой готовности подошёл почти вплотную к кровати Гокудера, поставив поднос с едой на тумбу.       - Я в порядке, - совсем тихо и как-то сдавленно ответили ему.       - Вернусь через полчаса, - на автомате бросил он и поспешил из комнаты, чтобы попытаться понять свои мысли и чувства, возникшие в результате этой странной ситуации.        Гокудера редко испытывал жалость к врагам. К тому же, семья Ариосто, нападавшая на членов Вонголы, отличалась своей жестокостью.        - Описания свидетелей, - думал Гокудера, идя в кабинет Цуны, чтобы отчитаться. – Даже если предположить, что это были иллюзии, то что сказать о следах ДНК, обнаруженных на местах преступлений? Однако босс считает, что она невиновна. А что насчёт меня? Я не знаю, - почти не осознанно признался он себе, остановившись напротив нужных дверей.       В это время Алиса ни на сколько не изменила своего положения – она не была в порядке, как сказала пепельноволосому.       Более того, она не просто не проголодалась – её даже затошнило при слове «обед». Алиса мимолётно подумала, что больше никогда не захочет есть.       Ни есть, ни пить, ни делать что-либо другое.       Ей было плохо. Никто ей не верил, все смотрели как на врага, если, конечно, можно описать словом «все» нескольких людей, с которыми её вынудили идти на кратковременные контакты.       Некому было выговориться; вынужденное одиночество, осознание, что за этими ненавистными дверями враждебный Алисе мир злой мафии, а также абсолютная неопределённость тугими чёрными кольцами сжали её тело - и продолжали сжиматься, казалось, ежечасно.       Когда пепельноволосый вернулся, он увидел нетронутый обед и Алису, лежащую в том же положении, что и тридцатью минутами ранее.        - Эй, - окликнул он, подходя к ней. – С тобой всё хорошо?        - Да, - ответила она едва слышно, но, лёжа лицом к стене, ни разу не повернулась.       Поскольку было крайне ясно, что никакой опасности в данный момент эта девушка в себе не несёт, пепельноволосый не стал более докучать ей своей компанией.       Время шло, и, когда настала пора ужина, пепельноволосый вернулся. Но Алисе было всё равно.       Её голова была почти пуста – только время от времени всплывали в голове картинки, где она, счастливая, в каком-то несуществующем кафе с цветущими растениями вместе со своей мамой, совсем маленькая, жарким летним днём… кажется, это была Равенна?       Да, она помнила ту поездку в Равенну – совсем немного, неясно, но помнила. Помнила своё частое нытьё из-за жары, терпение мамы и много-много мороженого; помнила красоту некоторых мест.        «Сейчас я поняла… как… была счастлива тогда», - пронеслось в голове Алисы, и вдруг она услышала дикий вопль – собственный, отчаянный, протяжный.       Она сжалась на кровати, схватившись за голову, и глаза застлала темнота. В голове не осталось мыслей – их вытеснил животный, неопределённый и необъятный страх.       Алиса смутно помнила, что было дальше: пепельноволосый и какие-то люди, видно, прибежавшие на крик; их голоса и руки, державшие её; болезненный укол, а потом – ничего.       Когда она очнулась, свет в комнате был выключен, но предметы, находившиеся в ней, можно было без труда различить.       Сколько прошло времени?..       Паническая атака, случившаяся с ней ранее, теперь казалась сном. А может, так и было? В любом случае, от неконтролируемого страха уже не осталось и следа – его сменила безграничная тоска.       Алиса не знала, сколько времени она пролежала после того, как по пробуждении отвернулась лицом к стене. Сон больше не приходил, и девушка бездумно смотрела в бардовую стену, чувствуя приближающийся приступ плача.       Время тянулось тонкой натянутой струной. Казалось, не существовало больше ничего в этом мире, кроме неё, Алисы, и раздирающей её душевной боли.        - Завтрак, - вдруг прорезал давящую тишину голос пепельноволосого.       Алиса не подала ни единого признака жизни, кроме, разве что, едва слышного дыхания. Спустя мгновение стал слышен едва различимый звук установления подноса на тумбе, но девушка всё так же лежала, отвернувшись лицом к стене и мучась витальной тоской.       Пепельноволосый пристально оглядел Алису. Что-то явно было не так. Какое-то щемящее чувство жалости овладело им, но он по-прежнему не верил в невиновность Алисы, хотя… хотел бы? Вот ещё. Какой бред. С чего бы? Он знает её всего ничего и никогда не был наивным, чтобы только из жалости довериться ей.        - Вернусь через полчаса, - оповестил он, хотя Алиса это уже прекрасно знала. Он её раз оглядел её, а потом, почти дойдя до двери, приостановился и обернулся: - Ты не ела со вчерашнего дня. Советую не тянуть, если не хочешь остаться голодной до обеда, - прохладно добавил и удалился.       Правда, что ли? Алису должен был волновать голод, в то время как удушающая неизвестность истязала её душу? Её семья. Её парень. Её подруги. Что с ними стало? Что станет с ней?       В который раз за эти часы из глаз Алисы потекли слёзы. Она не хотела есть, не хотела видеть или слышать никого из этих отвратительных людей. Не хотела что-либо делать или о чём-либо думать – в голове возникали самые страшные мысли.       Когда пепельноволосый вернулся, он, однако, застал Алису сидящей на кровати, обхватившей колени и опустившей на них голову, а еду – нетронутой.        - Эй, - раздражённо начал он, приближаясь к Алисе, - тебе не кажется, что ты забываешься?       Она не ответила, не сделала ничего, чтобы хотя бы дать понять, что слышит пепельноволосого.       Он тем временем продолжил:        - Несмотря на то, что ты подозреваешься в совершении тяжких преступлений против Вонголы, босс проявил к тебе невероятное милосердие, которого ты даже не заслужила: он содержит тебя, как гостью, и обеспечивает абсолютную неприкосновенность. И что в итоге? Ты решила поиграть в обиженную девочку?       Слова мужчины были для Алисы словно нож по сердцу, и она не смогла промолчать:        - Оставь меня в покое, - тихо ответила она, чувствуя безразличие к тому, что пепельноволосый сделает с ней за такую дерзость.        - Очень бы хотел, - сказал он ледяным тоном. – Однако я выполняю приказы своего босса, а не твои, - продолжал мужчина, забирая завтрак.       Он хотел просто уйти, но что-то заставило его остановиться у двери, как в прошлый раз, и взглянуть на Алису, не менявшую положения.       Сердце пепельноволосого снова сжалось, но он отбросил чувство жалости и скрылся за дверью, оставляя девушку в полном одиночестве.