Я шел по берегу моря, вдыхая морскую свежесть. Волны разбивались об скалы, создавая брызги и шум. Звук морского бриза занимал почетное второе место в списке моих самых любимых вещей. Что же было первое? Первым всегда был Он. Был и будет. Я влюбился в него, когда мне было 18. Вроде такой нелепый возраст, когда все начинается впервые, а потом же и быстро забывается. Но его не забыть. Я опустился на песок и посмотрел на небо. Оно было чистым, ни одного облака, такое же чистое, как и Он. Каждая прекрасная вещь напоминала о Нем. Дрожащими руками я открыл свой дневник. Последняя страница пожелтела, линии слегка были размыты. Посередине, корявым почерком была написана всего одна фраза: …Ты не сдержал свое обещание… Я не решался перейти на первую страницу, с того, как все началось…
***
— Сегодня вечеринку закатывает Бритни. «Сладкие 18» у крошки, — пропел над моим ухом Зейн, совсем не обращая внимание на профессора, лекцию и остальную аудиторию. Ты всегда был любителем вечеринок, Малик. — Разве ей 18 не исполнилось еще в сентябре? — со скукой спросил я, вертя ручку между пальцев. Я не отрывал взгляда от доски, возле которой прыгал профессор, стараясь донести свой материал спящим студентам. Пытался записывать в тетрадь конспект и хоть как-то следить за лекцией, но сонливость и беспрерывная болтовня Малика сделали свое дело. Черт, у него есть хоть что-то на уме, помимо как напиться и трахнуться на чьей-нибудь вечеринки? — Это была Джейт. Лу, пора запоминать имена тех, к кому ходишь на вечеринку и с кем спишь. — Запоминают особенных, мой друг, но не одноразовых шлюх. Существуют-ли вообще особенные? В аудиторию, без стука, останавливая поток слов профессора, зашел ректор. Следом за ним, неуклюже перебирая ноги, плелся юноша. Я перевел свой взгляд с доски на парня. Первое, что попадалось в глаза — это его волосы. Они были кудрявыми, переливались золотом от солнечных лучей. В университете было много кудрявых парней, но по-сравнению с ним, все они плавно отходили на задний план. Парень не спеша шел за ректором и вместе с ним остановился посередине аудитории, поднимая голову. Теперь прекрасно можно было его осмотреть, чем и занялись все студенты, в том числе и я. Глаза кудрявого, подобны изумруду. Такие же большие, глубокие и зеленые. Одет он был весьма специфично для Америки. Редко увидишь человека в таком стиле. На парне надето строгое, черное пальто, застегнутое на три пуговицы, темные, зауженные снизу джинсы, сапоги коричневого цвета и зонтик, который он держал в руке. — Мистер Уайт, простите, что прерываю лекцию, но я бы хотел представить аудитории нового студента, — ректор обернулся к профессору, обращаясь к нему. В ответ, тот одобрительно кивнул и сел за свое рабочее место, снимая большие очки, наблюдая. — Итак, — прокашлявшись, мужчина продолжил, — В Columbia University прибыло настоящее чудо. Знакомьтесь, Гарри Эдвард Стайлс — студент по обмену из Оксфордского университета. Надеюсь, вы его примите достойно. По аудитории сразу же раздалось шептание, особенно женской половины группы. — Значит, оксфордский ботаник, — ухмыльнулся, шепотом пробурчав. В Университет часто приезжали студенты по обмену. Обычно, это были люди, которые дальше своей книги ничего не видят. Он же, совсем другое. Было в нем что-то, что выделяло от остальных. — И, возможно, богатенький сыночек, — добавил Зейн, осматривая парня. — Прям, как ты, — с усмешкой добавил, смотря на меня. Я сжал кулаки, угрожающе смотря на друга. Сказать честно, я не отличался особым умом, но попал в Columbia University с помощью влиятельных родителей. Деньги, нынче в этом мире, многозначимы, не думаю, что этим нужно хвастаться, да и в университет особо не хотел поступать. Я просто исполняю мечту родителей. Марионетка в руках, который просто следует их указаниям. Стать врачом и пойти по стопам отца. — Извините за беспокойство, продолжайте, — фальшиво улыбнулся ректор и ушел. — Что же, Гарри, займи, пожалуйста, свободное место, — обратился мистер Уайт к парню. — Да, конечно. Его голос был мелодичный, с нотками хрипоты. Как все эти вещи могли быть в одном парне? Идеальных людей нет, но, при видя кудрявого, ты начинаешь задумываться об этом. Лекция снова продолжалась. Все вернулось на свои места: профессор, бубнящий себе под нос, спящая аудитория и сплетник Малик. Гарри внимательно слушал, конспектируя весь материал. Если присмотреться, можно было заметить, как он морщит свой лоб и щурит глаза, читая надпись с доски. Студентки пытались привлечь его внимание, но парень был, словно в своем мире. Его ничто сейчас не интересовало. Ничто сейчас не интересовало и меня. Я внимательно наблюдал за кудрявым, замирая от каждого его действия. Я пытался понять. Что особенного в этом парне? Что выделяло его среди других? — Ты сейчас дыру в нем прожжешь, — слишком громко произнес Зейн. Слишком громко, чтобы услышали все. Через минуту вся аудитория почтила меня своим вниманием. На меня смотрел и Он. Как только голубые глаза встретились с зелеными, вспышка смущения проявилась на моих щеках. Я отвел взгляд, как можно быстрее. Что происходит?***
— Слышал, в вашей группе новенький? — Все слухи только о нем. — Да, кудрявый и обворожительный юноша, заставивший самого Луи Уильяма Томлинсона залиться пунцовым цветом. — А? Вы что-то сказали? В ответ друзья залились хохотом. — Ничего-ничего, Лу, продолжай и дальше ковырять бедную сосиску, — сквозь смех сказал Зейн. Я непонимающе посмотрел на него, а затем медленно перевел свой взгляд на тарелку. Когда я успел превратить ее в пюре? — Может-ли это означать, что наш Лу влюбился? -ехидно ухмыльнулся Найл, наблюдая за мной. Лиам и Зейн еле-еле сдерживали смех. — Заткнитесь и не смейте думать об этом, — угрожающе прошептал я, поправляя свою челку. — Или я вам эти сосиски в задницу засуну. — Хм, я был бы и не против, — подмигнул Малик, на что Луи закатил глаза. Чертов педик. Мимо нашего столика прошел Гарри с подносом в руках. Кудрявый занял свободное место и уселся за него, раскладывая еду и начиная кушать. — Значит это он? — поинтересовался Найл. Зейн одобрительно кивнул. — Довольно симпатичный, — присвистнул Лиам. Зейн также одобрительно кивнул. Я же просто молчал, опять уставившись на Гарри. Молча смотрел, как длинные пальцы парня обернулись вокруг чашки, медленно поднесли ее к пухлым, розовым губам. Я сглотнул, когда Гарри прикоснулся губами к чашке и сделал пару глотков. Это все выглядело, настолько, твою мать, идеальным, что нельзя было отвести глаз. Гарри, словно чувствуя на себе взгляд, медленно посмотрел на меня, непонимающе поднимая брови вверх. Кудрявый застыл с чашкой возле губ, продолжая в ответ прожигать во мне дыру. На этот раз я не отвел взгляда. В его зеленых глазах пытался найти ответы, но каждый раз, когда Гарри смотрел на меня, я утопал в его зелени. Резкий хохот ребят возле моего уха, заставил меня быстро отвернуться от парня. — Черт, — прошипел я. Недовольно посмотрел на ржущих друзей, я подскочил со своего места, накинул на плечо рюкзак и быстро покинул столовую. Что со мной такое? Я сидел на кровати, скрестив ноги, уткнувшись в свой телефон. Проверил новости на Facebook, но ничего интересного и нового там не нашел. Все шумели по поводу предстоящей вечеринки Бристи. Также ее звали? Уже хотел выйти из Facebook, как пришло сообщение от Зейна. «Я бы не против трахнуть его» — гласило сообщение Малика, а под ним ссылка. Меня не удивлял текст письма, это было в стиле Зейна. Я молча перешел по ссылке и на секунду застыл в воздухе. Это была страница Гарри. Нет, Луи, мы не будем смотреть его фото и уж тем более кидать заявку в друзья! «Оставь его в покое. У тебя Лиам есть» -быстро напечатал смс, отправив. У нас с ним свободные отношения и признаюсь, что задница Гарри — это лучшая задница в Университете, за исключением тебя. «Ты свинья, Зейн. Оставь его в покое!» «Чего злишься? Боишься, что не успеешь первым поместить свой член в его зад?» «Прекрати это. Я не гей» Каждый парень в душе гей, сладкий — Бесит! — разозлился я и кинул телефон на другую сторону кровати. Бесит! Бесит! Бесит! Хоть Зейн и был моим лучшим другом, но его отношение к чувствам и любви просто раздражало. Он ведет себя, как последняя сволочь. Думает, что люди созданы просто для секса, а на следующий день их можно выбросить на улицу, как использованную вещь. Будто они куклы, без чувств. Люди способны чувствовать боль, Зейн Стрелки на часах медленно перешли к 21:00, когда я начал собираться. Девчачьи вечеринки, особенно, посвященные Дню Рождению, не привлекали меня, но это был повод, чтобы напиться и найти себе кого-нибудь. Отличался я от Зейна тем, что никогда не выставлял девушку после секса за дверь. Для меня это было низко. Мы могли бы стать хорошими друзьями или просто культурно разойтись. Я никогда никого не смогу обидеть, если не тронут меня или близких. Я подошел к шкафу и достал оттуда светлые джинсы, черную майку и кожанку. На ногах конверсы, а также растрепанная прическа в виде «ежика». Последний раз посмотрел на себя в зеркало и покинул апартаменты в общежитие. Я отказался от жизни в особняке с родителями, предпочитая обычную студенческую жизнь. Из-за работы, отец, как самый лучший хирург, перебрался на время в Японию, ну, а мама — владелец сети ювелирных магазинов в США и ее также частенько не бывает в городе. Мне не по душе их жизнь.***
Я припарковал белый Range Rover возле дома Бритни. Музыка и чьи-то вопли доносились до конца улицы. Вот, кто-то вылез из окна голым. Покачал головой, наблюдая за этой картиной. Вечеринка в самом разгаре Не успел я пройти внутрь, как на крыльце незнакомая блондинка с сильным перегаром изо рта всунула мне в руки красный стаканчик. Я молча принял стаканчик и выпил содержимое. — Водка? — поморщился и откашлялся, явно не ожидая. Я думал, что сегодня начну со слабого, никогда не любил пускать в первоначальный ход сильное спиртное. В ответ девушка глупо захихикала и пьяной походкой направилась внутрь. Я зашел следом за ней. Дом знатно «потрясло» от громкой музыки и объемных розовых украшений. Запах алкоголя, сигарет и секса сразу забивался в ноздри. Каждые комнаты были заполнены людьми. В каждых комнатах своя атмосфера, в какую попадешь, в такой и будешь до конца вечеринки. Саму же именинницу я нашел лежащей на лестнице с раздвинутыми ногами. Она явно перебрала. Прохожие просто переступали через нее и продолжали дальше веселиться. Почему я все еще хожу на вечеринки? Я плюхнулся на диван и взял с кофейного столика еще один стаканчик, залпом выпивая. Алкоголь прожигал горло и мне постепенно нравилось это чувство. На соседнем диване двое парней пытались трахнуться, но сильное опьянение не давало этому случиться. Было смешно наблюдать, как они психуют, когда-то или иное действие не получается. Я наблюдал за ними. Каждый парень в душе гей, сладкий, — эхом отдавалось в голове слова Малика. Смотря на это дешевое гей-порно, я пытался почувствовать какие-то перемены внутри. Их не было. Пустота, безразличие и отвращение. Да нет, я точно не гей. — Нравится, сладкий? — прошептал на ухо Зейн, от чего я дернулся — Я похож на того, кто этим увлекается? — Вполне. Еще немного и я врежу ему — О чем болтаете? — с разбегу плюхнулся на диван Хоран, от чего мне пришлось подпрыгнуть. Неужели, хоть раз в своей жизни, я не могу просто посидеть в одиночестве? Нет, не на вечеринке и не с такими друзьями, Лу… — Фу, Найл, что ты пил? Не дыши на меня, — поморщился я, приставляя указательный палец к губам блондина, чтобы тот заткнулся. В ответ Хоран ухмыльнулся и слегка закусил мой палец. Меня окружают одни педики. Я резко отдернул палец от блондина, скривившись. Парни же засмеялись. — Где Лиам? — недовольно спросил Луи В ответ Зейн пожал плечами. Он со спокойным выражением достал с кармана сигареты и предложил друзьям. Будто я задал вопрос о погоде или еще какой-то неважной ерунде. Я прекрасно знал Малика. Когда он чересчур спокоен — все плохо. — Вы снова поссорились? — поинтересовался Найл, отпивая с моего стаканчика. Я уже не обращал на это внимание. Молча прожигал дыру в Малике, надеясь, что тот хоть что-то скажет и расскажет. Зейн лишь кивнул. Это, блять, все, что ты можешь сказать? — Зей… — Лу, вот только не начинай. Я прекрасно знаю, какое дерьмо и как поступаю с Пейном. Без твоих нотаций настроение в дерьмо, — резко отозвался Малик, закуривая и выпуская клубни дыма. Я слабо кивнул, стараясь не смотреть на Зейна. Решил не лезть в их отношения, пусть сами разбираются. Хотя, я все знал наперед. Через пару минут Зейн скажет: «Меня ждут», молча накинет кожанку на плечи и уйдет к Лиаму, после извинится перед ним и все у них наладится. Это их традиция. Несмотря на все свои ссоры, они до сих пор остаются вместе. Найл говорит, что это настоящая любовь, но я ее здесь не вижу. Они просто трахаются, как по мне. Или любовь заключается в сексе? Или в том, чтобы приносить боль, используя других? Нет, я снова запутался. Я никогда не понимал, что значит любовь. У меня ее не было. — Снова задумался. — Что? -покачал я головой, смотря на Найла. Один…стоп, а где Зейн? — Он ушел, — словно читая мои мысли, отозвался Хоран. — Сказал: «Меня ждут» и быстро выбежал из дома. Я слабо улыбнулся. Так и знал. Парни не меняются. — Это не новенький? — Где? — я оживился, рассматривая каждый уголок гостиной. Затем мои глаза встретились с его. Гарри еле стоял на ногах, слабо держал свой стаканчик, в упор смотря на меня. Он пугал. Очень сильно пугал. Сейчас цвет его кожи не был блестящим и бархатным, он был мутно-желтый. Какого черта он здесь забыл? — По-моему, его сейчас вырв… Не успел Хоран договорить, как я подскочил со своего места, опрокидывая стаканчики. С соседнего диванчика послышались маты и недовольные крики в мою сторону, но мне было плевать. Через мгновение я оказался возле него и взял за плечи парня. Да, вблизи он еще хуже выглядит. Не теряя минуты, одной рукой я обхватил его талию и быстро направился к выходу, расталкивая людей. Наплевать я сейчас хотел на свою культурность. Не успели мы дойти до газона, как его вырвало на крыльцо. Не думаю, что это серьезная проблема, не смотря на то, сколько тут таких же произведений искусств, которые плодит Гарри. Тело кудрявого пробивает судорога. Он скорчился, одной рукой опираясь об мое плечо. Я поправляю его волосы, придерживаю за талию. Он слишком много выпил или же его напоили. — Прости…эм… Его голос заставляет меня пробиться мурашками. Сейчас, он стал еще более хриплым и осевшим, но это лишь только дополняло его. Мне кажется, что его голос — единственное, что я хотел бы слышать до конца дней. — Луи, — я проговорил свое имя, но он не слышит, его снова тошнит. — А впрочем, неважно. Спустя пять минут его перестает тошнит. Гарри ровняется в полный рост и тяжело дышит. — Я… — Не говори ничего, — перебиваю его. Я обхватил его руку своей, а другой все также придерживал за талию и усадил Гарри на скамейку. — Воды? — Да, пожалуйста. Он смотрит на меня взглядом провинившегося щенка, который винит себя за все человеческие грехи. Мягко улыбнулся ему и быстро забежал в дом. Музыка все еще играла, но основная часть людей валялась на полу. Вечеринка подходила к концу. Я старался аккуратно перешагивать через туши подростков, пытаясь никого не задеть. Зашел на кухню и открыл холодильник. Я достал бутылку воды и вернулся к Гарри. — Держи. — Спасибо. Он забрал бутылку и жадно сделал пару глотков. Затем же, широко улыбнулся. — Спасибо… — Луи, — повторил я снова свое имя, как увидел, что его глаза закрываются и он начинает падать. Я быстро подбежал и подхватил его за плечи. Он уже спал. — А впрочем, неважно.