Footie Fic Collection

Серхио не понимает, что плачет, пока не чувствует, как скатываются по его щекам и приземляются на губы влажные капли, а рот наполняется солоноватым привкусом слёз. Они всегда на вкус такие горькие? Как будто чувство вины и сожаления превратили в жидкость. А потом, когда он думает, что может упасть прямо на поле, перед фанатами, которые срывали свои голоса, болея за них, которые подавляют разочарование и отчаяние и поддерживают их сейчас, перед радостными игроками Дортмунда и перед не менее расстроенными одноклубниками… Лишь потом Серхио чувствует руки Икера вокруг себя: он обнимает его так крепко, стараясь успокоить, и собирает его воедино, соединяя каждую часть с другой, будто клеем. Слова, которые он шепчет куда-то в район шеи Рамоса, действуют как иголка с ниткой, которые сшивают то немногое, что осталось от Серхио, что не сломалось в нём окончательно после финального свистка. — Икер, — защитник задыхается и не может найти в себе силы произнести ещё что-то. Он понимает, что имеет право дать волю эмоциям и слезам, не обращая внимания на чувство стыда, которое начинает зарождаться где-то внутри, но он просто не хочет давать фанатам ещё один повод для грусти. Касильяс произносит тихое «чш-ш-ш», мягко, будто разговаривая с расстроенным ребёнком. Серхио думает, что так или иначе то, во что он превратился, сводится к ребёнку, у которого безжалостно отобрали мечту, и сейчас он разочарован, подавлен и совершенно беспомощен. — Просто выпусти это, — успокаивая, говорит Икер. — Всё в порядке. Ты можешь плакать. Я здесь. Я здесь, с тобой. Именно тот факт, что Икер разрешает ему плакать, что он не просит Серхио упокоиться и оставить эмоции на потом, каким-то образом успокаивает его. Он хочет быть сильным ради фанатов, ради команды. Ради Икера. Сейчас он капитан и должен быть примером для остальных. Слёзы ничего не изменят: они не повернут время вспять и не изменят счёт на табло, — лучшее и единственное, что он может сделать, это собрать свою решимость и сохранить её до следующего года. Следующий год. Это единственный спасательный круг, который у него теперь есть. Спасательный круг, который он сжимал так долго, что тот стал тонким и почти протёрся, но он просто обязан держаться за него со всех сил, что остались. И он верит, что в один день, в один долгожданный день, этот круг приведёт к тому, о чём они так долго мечтают: Ла Десиме. — Я так устал, — наконец произносит Серхио — дрожь в его голосе всё ещё присутствует — и вытирает глаза рукой. Он устал терять, находясь так близко, но всегда проваливаясь на половине пути, устал подводить фанатов, эмблему на груди и самого себя. Он просто устал. — Я знаю, — говорит Икер. — И эта усталость будет увеличиваться год за годом. Но это то, из чего состоит футбол, это часть Реала. — Да, — соглашается Рамос, прикрывает глаза и кладёт голову Икеру на плечо, которое становится единственным, что держит его наплаву сейчас, его важнейшим спасательным кругом. — Это того стоит, — он говорит, скорее, сам себе, потому что так и есть. Он любит Реал так сильно. Это не просто клуб, за который он играет, это часть его души. И если за победу ему придётся ложиться костьми каждый год, то он будет делать это с радостью, потому что любит. — Да, — теперь с ним соглашается Касильяс, так мягко и легко, что Серхио почти хочет его поцеловать прямо здесь и сейчас, напротив целого мира, потому что он любит Икера так же сильно. — Икер? — Что, Серхио? — в глазах у голкипера лишь любовь и поддержка, и Рамос думает, что может утонуть в них и, возможно, выбраться обратно более сильным. — Ничего, — то, что он чувствует, всё, что он чувствует, невозможно передать словами, и он знает, что Икер понимает. — Хорошо, — говорит Касильяс, после чего они проваливаются в тишину, теряя себя в боли и горе, в надежде и любви.