Cinderella Girl

      Черную бархатистую тишину безмятежного сна без сновидений вспышкой молнии прорезал протяжный неприятный звук. Я недовольно хмыкнула, заворочалась в постели и автоматически натянула одеяло на голову. Стало темно и душно, на грудь словно кто-то уселся и, не желая слезать, отчаянно мешал дышать.       Не успела потревоженная темнота сонного сознания вновь сомкнуться и затихнуть, как звук повторился. В этот раз он длился дольше и сверлил не до конца проснувшийся мозг куда настырнее и беспардоннее.       С трудом разлепив правый глаз, я спустила краешек одеяла и оглядела комнату туманным взором, пытаясь понять, что меня разбудило. В око тут же ударил нежданный бледно-желтый лучик осеннего солнца, робко постучавшийся в окошко, отчего я зажмурилась и чихнула.       Звук в третий раз рассек тишину квартиры, в которой я, судя по всему, все еще находилась совсем одна. Сонно поморгав, я вдруг так и подскочила в кровати, взметнув одеяло и чуть не свалившись на пол. Звонок! Звонок в дверь!       Выпутываясь из сбившегося пододеяльника и стараясь попутно не выскочить из широких казенных штанов, я лихорадочно соображала, кому и что понадобилось здесь в столь ранний час, учитывая, что единственный на данный момент хозяин квартиры отсутствовал неизвестно где.       Быть может, он сам забыл ключи? Так, Эвелин, не тупи, Цзытао ведь сам закрывал дверь, так что этот вариант отпадает. Потерял их где-то? Уже теплее, но все равно крайне маловероятно. Он, конечно, раздолбай порядочный, но не до такой же степени!       Сунув ноги в тапки, я пулей вылетела в коридор, соединяющий комнаты, а оттуда, едва вписавшись в поворот, – в прихожую. Если это и вправду Цзытао, то мне несдобровать: тот, кто находился по ту сторону входной двери, явно начинал терять терпение, потому что звонок повторился вновь, еще раз и еще.       Окончательно уверив себя в том, что на пороге окажется Хуан Цзытао, ибо больше, вроде бы, некому, я распахнула дверь, совершенно позабыв о том, что человечество уже давно изобрело удобнейшую во всех отношениях вещь под названием глазок. Глубоко вдохнув, я приготовилась извиняться за нерасторопность и уже открыла рот… но так и осталась стоять молча, потому что подготовленные слова от неожиданности встали поперек горла, точно ватный ком.       За дверью оказался вовсе не тот, кого я ожидала увидеть.       Удивленно хлопая пушистыми ресницами, на меня смотрела потрясающе красивая молодая китаянка с блестящими каштановыми волосами и фигурой модели с обложки Vogue China. Я нервно оправила ворот мужской футболки, который, как назло, снова съехал с правого плеча. Представляю, как выгодно оттенял мой помятый и все еще больной внешний вид эту длинноногую красотку. Порог квартиры словно прочертил непреодолимую линию между эффектной смуглой азиаткой в дорогом пальто и мной, светловолосой девочкой с серыми глазами, одетой в стиле «помогите чем можете».       Красавица очнулась от молчания первой и легонько повела плечами. Алые губы изогнулись в странной полуулыбке, отчего у меня между ребер неприятно кольнуло.       – Прошу прощения, а где… где Тао? – пропустив приветствие, она насмешливо изогнула бровь, ожидая ответа и сверля меня цепким взглядом неестественно зеленых глаз. Линзы и впрямь эффектные, не поспоришь, но они придавали девушке слишком уж холодный вид. Или дело вовсе не в линзах?..       Я совсем растерялась, оторопев от прямоты поставленного вопроса, да и, что греха таить, от развернувшейся ситуации в целом. Левая рука продолжала неосознанно держаться за ручку входной двери, а правая то и дело норовила проверить, не уехал ли в очередной раз ворот футболки куда-нибудь не туда. Девушка терпеливо ждала ответа, мерно постукивая длинными красными ногтями по металлической застежке клатча, который держала в руках.       – Тао?.. – я прекрасно поняла, о ком идет речь, но уж очень непривычно было называть его кратким именем. Мне парень был представлен как Цзытао, и никак иначе. Более того, так к нему обращались и родители.       Гостья, тем временем, утвердительно кивнула, изящные серебряные серьги-капельки, навевавшие мысли о прохладной утренней росе, едва заметно качнулись в ее ушах.       Мой простуженный мозг начал постепенно отходить от наркоза, и я стала торопливо соображать.       Красавица-незнакомка на пороге дома в восемь утра. Выглядит так, точно только что сошла с красной дорожки по поводу премьеры успешного фильма. Хочет видеть Цзытао. Нет, не так. Тао. Вот как она назвала парня. Тао. Томно и несколько лениво протянула гласную «а» своим глубоким, бархатистым голосом. Определенно, хорошо его знает. Наверное, даже слишком хорошо. Пришла одна и явно ожидала, что парень также окажется дома один. О, проснись уже, Эвелин, это же так очевидно!..       – Вы, наверно, его девушка, да? – отмерев от ступора, засуетилась я и поскорее открыла дверь пошире. – Простите. Входите, пожалуйста. Он… он сейчас придет.       Незнакомка то ли не расслышала мой вопрос, то ли сделала вид и, продолжая загадочно улыбаться уголком изящных губ, с кошачьей грацией и неторопливостью переступила порог, едва слышно притопнув высоченными каблуками закрытых лакированных туфель. Я посторонилась, позволив ей пройти в прихожую. Она, не глядя, небрежно бросила кожаный клатч на тумбочку перед зеркалом, точно делала это уже тысячу раз. Странно, что я до сих пор не пересекалась с ней в этом доме, хотя проводила тут каждый Божий день с утра до позднего вечера.       Запирая дверь, я усиленно размышляла. Ну конечно, она его девушка. Во всяком случае, вероятность того, что так и есть, крайне высока. Хуан Цзытао красив, известен, богат и вообще не обделен судьбой. Судьба ведь, если подумать, тоже женщина, а от недостатка женского внимания он явно не страдал. Пусть парень и создавал впечатление эдакого неприступного и холодного буки, но ведь и я не тот человек, которому он показал бы себя настоящего.       Закончив с дверью, я метнулась к девушке и приняла из ее рук черное пальто. Тяжелая, приятная на ощупь ткань тянула за собой легкий шлейф элитного французского парфюма. Я повела носом: цветочные духи. Пожалуй, с капелькой цитруса и еще чего-то, чего я определить не смогла.       – Так где же Тао? – пристраивая пальто на вешалке, я чувствовала на себе взгляд красивых раскосых глаз. В голосе девушки звучало неподдельное любопытство, которое она, впрочем, явно старалась прикрыть легкой вуалью непринужденного безразличия. Получилось плохо, потому что я раскусила ее почти сразу.       Но, вообще-то, она права. Действительно, где же, чтоб его, этот Тао? Где его черти носят? Почему я должна выпутываться из столь неловкой ситуации и объяснять незнакомке, почему я одна в доме этого самого вышеупомянутого Тао, которого она так стремится увидеть? Господи, да что там в доме, я, черт побери, в его одежде!       – Честно говоря, – хмыкнула я, неловко улыбнувшись, – даже не представляю. Сказал, что пойдет прогуляться. Должен вот-вот прийти.       Ёлки-палки, да что за бред ты несешь, Чжан Эвелин? Нужно объяснить ей, кто я и что тут делаю. В противном случае догадки девушки могут свернуть не туда и сделать неправильные выводы. А неправильные выводы чреваты для меня определенными и, вероятнее всего, не очень приятными последствиями.       Но гостья, к моему вящему удивлению, ничуть не смутилась. Не закатила истерику, не набросилась на меня с намерением расцарапать мне лицо, не стала проклинать Цзытао на чем свет стоит. На ее кукольном личике фарфоровой маской светилось абсолютное спокойствие.       – Вот как, – девушка улыбнулась, блеснув белоснежными, точно жемчуг, зубами. – Вы не будете возражать, если я подожду его? На улице довольно холодно.       Эта ее любезность – напускная, конечно, – не на шутку настораживала меня. Я теребила в руках краешек футболки. Нужно было срочно сказать или сделать что-то, иначе я рисковала произвести впечатление олигофрена в стадии обострения недуга.       – Конечно, проходите. Хотите кофе?       – Кофе? – благодушно вскинула брови незнакомка. – Да, пожалуй.       Проследовав за мной в столовую, она опустилась на один из высоких табуретов и непринужденно закинула ногу на ногу. Ее темно-бордовое платье-футляр эффектно облегало точеную фигуру. Я торопливо пригладила слегка растрепавшуюся со сна светлую косу и, попутно повязывая фартук, засуетилась в поисках кофе.       – Только можно мне не ту растворимую гадость, которую пьет Тао? – попросила девушка и состроила милую рожицу, отчего под глазами появились мешочки, придававшие ей капельку очаровательной детской непосредственности. – Он ведь все еще обожает ее, да?       Я поперхнулась.       – Все еще?       – Ну да, – красавица поскребла щеку ноготком. – Мы довольно давно виделись в последний раз.       «Да уж, – подумалось мне, пока я, привстав для удобства на цыпочки, лезла в шкафчик за кофейными зернами. – Интрига закручивается».       – Простите, – решилась я на вопрос, обернувшись к гостье с пакетиком кофе в руках. Та вопросительно вскинула брови. – Простите, а он знал, что вы придете? Если он вас ждал, то… почему ушел?       Прикусив нижнюю губу белыми зубками, девушка с преувеличенным вниманием вертела в руках солонку. Мне показалось, что она чувствует себя здесь как дома. Слова таинственная гостья тянула лениво и томно, как и пристало любой женщине, которая богата и красива и сама прекрасно это знает.       – О, нет. Вряд ли Тао ждал, что я приду. Все вышло спонтанно. Я оказалась в Циндао и решила навестить моего… м-м-м… старого друга. Хотела перекинуться с ним парой слов.       Запах свежесмолотых кофейных зерен терпкой пеленой поплыл по воздуху, заполняя пространство столовой ароматом уютного домашнего утра. Бледные и слегка приглушенные тюлем пятна солнечного света мирно лежали на паркете у ног китаянки.       – Старого друга? Вы разве не его девушка? – я удивленно приподняла брови, гадая, кого же я, в таком случае, впустила в дом. На фанатку, вроде, не похожа. Но и на старого доброго друга тоже.       Незнакомка коротко хохотнула, резко отставляя в сторону солонку. Фарфор довольно громко ударился о столешницу, чуть не пав жертвой раздражения, которое серой тенью проскользнуло по красивому смуглому лицу.       – Слава Богу, уже нет. Мы расстались два года назад, – в низком бархатистом голосе девушки неприятно звякнула тонкая струнка презрения.       Бывшая? Ой. Ой-ой-ой. Это едва ли лучше, чем фанатка. А вот теперь интересно, будет ли рад Цзытао, когда наконец-таки вернется домой? Что-то мне подсказывало, что не очень. Еще не знавала людей, которые встречали бы своих бывших, светясь от счастья и распахивая широкие радушные объятия им навстречу. Что же могло привести к нему эту девушку спустя два года после расставания? К тому же, судя по небрежному тону ее голоса, она тоже не испытывала к парню каких бы то ни было нежных чувств. Я задумчиво переливала ароматный свежесваренный кофе в маленькую фарфоровую чашечку. Повязанный поверх мужской футболки длинный синий фартук еле слышно шелестел в такт моим движениям.       Закончив, я обернулась и внезапно натолкнулась на неожиданно пристальный взгляд зеленых глаз девушки, и мои руки слегка дрогнули, чуть не выронив мгновенно нагревшийся от горячего напитка фарфор.       – А кто же тогда вы? – поинтересовалась вдруг гостья, нарочито подчеркнув это вежливое «вы» и подперев кулачком острый подбородок.       Я поскорее поставила перед ней чашку и чуть отступила назад, отчего-то страшно смутившись. Вопрос вполне ожидаемый, но от этого не менее неловкий. Девушка провела кончиком пальца по краешку чашки и одарила меня еще одним странным, чуть снисходительным взглядом.       – Домработница. Я домработница, – прочистив горло, пояснила я.       Гостья хихикнула в чашку с кофе, прежде чем сделать глоток. Ее алые ногти чиркнули по бледно-розовому фарфору с неприятным звуком.       – Боже, а я уж понапридумывала себе невесть что, – она откровенно развеселилась. – Решила, ты его новая пассия.       Я молча закатила глаза. Вот так, стоит сказать, что ты принадлежишь к низшему классу обслуги, как вся вежливость тут же сходит на нет. К тому же, меня ощутимо зацепило за живое это мерзкое слово «пассия». Особенно то, каким пренебрежительным тоном оно было произнесено. Я с самого начала не могла похвастаться тем, что девушка произвела на меня приятное впечатление. Теперь же, глядя на кукольное личико, я и вовсе испытывала смесь раздражения и желания выпроводить ее из дома за дверь. Плевать, что дом не мой. Как и дверь.       – Тебя ведь нужда заставила работать на него, верно? – девушка отставила от себя пустую чашку и с откровенным любопытством взглянула на меня из-под своих длиннющих ресниц.       Решив не комментировать ее неожиданный переход на «ты», я взяла себя в руки и довольно резко выдернула пустую чашку у нее из-под носа, чтобы потом отнести ее в раковину. Какая потрясающая проницательность, Боже мой. Вот только это мое личное дело, и я не намерена делиться им с человеком, имени которого даже не знаю.       – По-моему, это вас не касается, – сухо произнесла я, мысленно моля Цзытао поскорее вернуться домой.       Гостья снисходительно улыбнулась.       – Значит, так и есть. Впрочем, я не удивлена.       Я избавилась от несчастной чашки, опустив ее на стойку рядом с кофемашиной, и поплотнее стиснула руки на груди, потому что пальцы уже начало сводить от накатывающего волнами раздражения.       – И почему же вы не удивлены?       – Потому что, – голосом умудренной жизненным опытом женщины ответила девушка, – нужно либо иметь железные нервы, либо не иметь чувства собственного достоинства, чтобы, ни в чем не нуждаясь, оставаться в этом доме и иметь какие бы то ни было отношения с… Цзытао.       Она буквально выплюнула имя парня, пренебрежительно наморщив аккуратный носик, прежде чем продолжить.       – Ты не кажешься мне слабой или безвольной. Вывод напрашивается сам собой.       Меня поразило, как изменилось изящное личико, когда девушка заговорила о Цзытао. Он, конечно, далеко не подарок, и мне самой совсем недавно хотелось хорошенько огреть его по холеной физиономии чем-нибудь тяжелым. Но ведь она когда-то была его девушкой! Неужели от любви до ненависти и правда всего один шажок? Где та роковая черта, переступив которую, начинаешь презирать того, кому принадлежало твое сердце?       – У тебя есть вопросы, да? – усмехнулась незнакомка, и я вздрогнула, очнувшись от поглотивших меня философских рассуждений.       Она права, в свете сказанного ею, меня действительно заинтриговал кое-какой занятный момент этой истории.       – А вы? Вы ведь тоже не слабая. И точно не безвольная, – я холодно смотрела на девушку. – И, уж простите мне мою прямоту, не производите впечатление нуждающегося человека.       Незнакомка фыркнула, ее спина неестественно выпрямилась.       – О, нет, – она криво улыбнулась. – Я нуждалась. Я нуждалась в любви и внимании со стороны человека, который был рядом.       Я молча смотрела на нее, ожидая продолжения.       – Поначалу все было хорошо. Он меня, – девушка презрительно усмехнулась, – он меня на руках носил. О, если бы ты знала, как мне завидовали. Такого парня отхватила, как же. А потом…       – Что было потом? – сухо поинтересовалась я, ощущая, как меж ребер зарождается странное ощущение… обиды?       Но не за себя. А за… Нет, не может быть. С чего бы мне чувствовать за него обиду?       – Тао ушел из группы. И его словно… словно подменили. Нет, а на что он рассчитывал? Что все с восторгом воспримут его уход?       Я знала об этом. Мать Цзытао, с которой мы отлично поладили, однажды рассказала мне, как тяжело ее сыну пришлось после того, как он покинул свою группу. По ее словам, парень выглядел так, будто каждый полный ненависти и обиды комментарий, оставленный в прессе, он пропустил через свое сердце, позволив утянуть из него все силы.       – И вы бросили его, – тихо сказала я. Это было утверждение, не вопрос. Почему-то я все поняла. – Бросили, когда ему нужна была поддержка людей, которых он любил.       – Он был так жалок, – процедила гостья сквозь зубы. – Мне казалось, что из нас двоих девушкой был он, а не я.       В висках болезненно запульсировала кровь. Настолько неприятно, мерзко было слушать все это. Захотелось прижать ладони к ушам, заглушить тихий презрительный голос девушки, исчезнуть и забыть все, что я услышала.       – Я ошиблась, – сдерживаемая дрожь надломила мой голос. – Вы… вы слабая. Вы оставались с ним, пока все было хорошо. Но не стали делить с ним его проблемы.       Гостья странно хохотнула, вскинув на меня свои зеленые недобрые глаза.       – Защищаешь его? С чего бы? Неужели он тебе нравится?       Неожиданно для себя самой я подлетела к столу, за которым вальяжно восседала девушка, и ударила кулаком по столешнице.       – Я не говорю, что мне приятен Хуан Цзытао. Просто мне крайне неприятны вы, – мой голос, все еще хриплый от простуды, больше напоминал шипение. – И мне кажется, вам лучше бы успеть уйти до его прихода. Не думаю, что он расстроится, узнав, что не застал вас здесь.       Я демонстративно направилась к выходу из столовой с намерением выпроводить девушку восвояси. Та поднялась из-за стола и сложила руки на груди, но не сделала ни шага в мою сторону.       – Я же сказала, – так тихо, медленно, ядовито. – Мне нужно с ним поговорить. А ты можешь идти и заниматься своими прямыми обязанностями вместо того, чтобы указывать мне, что делать. Золушка, – последнее слово она выплюнула с нескрываемой неприязнью.       Со стороны прихожей вдруг донеслась какая-то тихая возня, и мы с девушкой одновременно навострили уши. Тишина, нарушаемая лишь нашим с ней тяжелым дыханием. Показалось?       – Где же твои мамочка и папочка? – насмешливо проронила вдруг незнакомка, и я почувствовала, как волосы на загривке встают дыбом. – На их месте я бы занялась твоими манерами.       Кровь мгновенно вскипела и ударила в голову так остро и горячо, что мне захотелось согнуться пополам, прижав ладони к вискам. Странное, пугающее, практически животное желание причинить ей физическую боль затопило все мое существо.       – Не смей, – истерические нотки зазвенели в моем голосе, в горле комом стояли слезы, которые она ни за что не должна увидеть. – Закрой рот! Еще слово… еще хоть одно слово о моих родителях…       Закончить мне не дала высокая темная тень, метнувшаяся между мной и девушкой. Мы обе вскрикнули от неожиданности. Хуан Цзытао вырос словно бы из ниоткуда, загородив меня широкой спиной, которая часто вздымалась в такт его тяжелому дыханию.       – Сомин, – я с трудом узнала его голос, низкий, наполненный ядом. Так он не разговаривал даже со мной. – Что ты ей наговорила? Что вообще тебе здесь нужно?       – Тао! – а она быстро оправилась от шока. Снова невозмутимая и холодная, с искусственной улыбкой на алых губах. – Наконец-то. Мы тут мило поболтали с твоей… Золушкой.       Не удостоив ее ответом, Цзытао резко развернулся и склонился ко мне лицом к лицу, заставив меня вздрогнуть. Глаза все еще щипало от невыплаканных слез, а все тело потряхивало от затопившей меня мгновение назад ярости. Его прохладные ладони вдруг легли на мои плечи, подрагивающие пальцы слегка стиснули ткань футболки.       – Так, Эвелин, спокойно, – тихо, чтобы не услышала Сомин, сказал он, глядя мне в глаза. – Иди в комнату. Хватит с тебя этого цирка.       Словно загипнотизированная, я смотрела в его расширившиеся карие глаза. Как же ты вовремя, Цзытао. Как же ты вовремя.       С коротким кивком я, наконец, отстранилась, и парень разжал пальцы. В его глазах пару раз промелькнуло что-то, что я уже видела прошлым вечером. Что-то, что совсем не было похоже на неприязнь, которую я привыкла наблюдать в обращенных ко мне взглядах.       На негнущихся ногах я шла в комнату. Дверь столовой с едва слышным щелчком закрылась за моей спиной. Мужской и женский голоса, тихие и приглушенные, сливались в один поток, шумящий мерно и как бы размыто, точно отдаленный горный ручей.       Дверь в комнату Цзытао была приоткрыта. Из проема тянуло холодом: видимо, он, уходя, забыл закрыть окно. Сквозняк тихо шелестел разбросанными по столу тетрадными страницами. Поддавшись внезапному порыву, я осторожно вошла, чтобы закрыть окно и подобрать упавшие на пол листки.       Уже уходя, я бросила взгляд на кровать. Она была аккуратно застелена, две подушки лежали одна на другой так, как я оставила их вчера, когда наводила в комнате порядок. Покрывало было расправлено.       Он не ложился спать прошлой ночью. Он сказал, что я разбудила его, когда мне приснился кошмар. Но это не так. Неужели, парень всю ночь не спал и был рядом?.. Нет, глупости. Выбрось это из головы, девочка. Ты и так слишком устала.       Дойдя, наконец, до выделенной мне комнаты, я тяжело опустилась в кресло, подобрав под себя ноги в полосатых носках и устроив голову на широком подлокотнике. Голоса из столовой звучали не громче, чем снова начавшийся мелкий дождик.       Может быть, я невольно задремала и забыла о времени, но мне показалось, что не прошло и десяти минут, как шорох голосов переместился в прихожую и стал громче.       – Подумай, может, все же решишь прийти. Мы будем ждать тебя. Тем более что и пара какая-никакая у тебя, я смотрю, есть. Скучать не будешь, – щебетала Сомин. Голос такой приторный, любезный, что хоть на стенку лезь.       – Непременно, – Цзытао практически шипел. Ни грамма тепла не прибавилось в его голосе. – Уверен, твой жених будет просто счастлив меня видеть, как и ты.       – Не представляешь, насколько, – хихикнула девушка. Шелест пальто сопровождал ее слова.       – Пока, Сомин.       – Была рада с тобой повидаться, Тао.       – Жаль, что я не могу похвастаться тем же, милая, – и хлопок двери возвестил о том, что гостья, наконец, отправилась восвояси.       Усталые, медленные шаги по коридору. Я привстала со своего места, выпрямив затекшую спину.       – Я войду? – тихий голос за дверью комнаты.       – Да.       Цзытао остановился в дверном проеме. Он выглядел еще более уставшим и сонным, чем в последний раз, когда я видела его. По его лицу было ясно, что мне не следует задавать никаких вопросов. Но я бы и так не стала. Слишком много я услышала сегодня, слишком много узнала. Слишком противоречивые чувства тугим клубком роились в моей груди.       – Тебе, должно быть, мерзко от всего этого, – он потер переносицу основанием правой ладони.       Я пожала плечами.       – Это не мое дело.       Он вздохнул.       – Я не должен был оставлять тебя тут одну.       – Вы не могли знать, что так будет.       Совсем не радостная кривая улыбка тронула уголок его губ, когда он поднял на меня покрасневшие глаза. Я никогда прежде не видела его таким. Красивое лицо будто осунулось и постарело на несколько лет.       – Давай уже остановимся на «ты», а? Ты слишком много знаешь, чтобы любезничать со мной.       – Ладно, «ты» так «ты», – хмыкнула я, тоже не удержавшись от легкой улыбки.       – Кстати, – лицо парня вдруг приняло забавно-озадаченное выражение. – Я думал, придется спасать тебя от Сомин, но, знаешь… Ты, похоже, была готова перегрызть ей горло.       Я, сама того не ожидая, ухмыльнулась, спрятав лицо в ладонях. Боже, он прав. Да я просто демон во плоти. Саблезубый кузнечик из дремучих финских лесов.       Через пару секунд я неожиданно поняла, что смеюсь не одна. Отняв руки от лица, я так и замерла в своем кресле, уверенная, что рассудок окончательно помутился и галлюцинации не заставили себя ждать.       Сложив руки на груди и прислонившись спиной к стене, Цзытао смотрел на меня и тихо смеялся. Не усмехался, не кривил губы в презрительной и холодной улыбке. Он действительно смеялся, а тонкие-тонкие морщинки собрались в уголках раскосых глаз, в которых я, как ни старалась, не видела ничего, что обычно выводило меня из себя и заставляло мои руки дрожать.       Как много мне еще предстояло узнать об этом человеке. Но это потом. А пока я просто смотрела на него, робко улыбаясь в ответ.