Cinderella Girl

      Послеполуденные сумерки, рассеиваясь сквозь неплотно задернутый тюль, мягко ложились на светлую полированную поверхность журнального столика и мои бледные руки, в которых я сжимала телефон. Приноровившись, я практически на автомате открывала новые странички, прочитывала текст буквально по диагонали, вздыхала, закрывала сайт и переходила к следующему. Полный цикл повторился уже без малого раз семь, но положительных результатов пока не дал.       На данный момент в Циндао проживало два человека по имени Чжан Дэмин. Но ни один из них не являлся тем, кого я искала. Первый – по той простой причине, что ему было пятнадцать лет от роду, и его, вероятно, не было даже в проекте, когда я потеряла своего отца. Второй кандидат, хоть и подходил по возрасту, оказался… женщиной. Да, блин, однако. Я уже заметила, что в странах Азии люди, почему-то, не особенно охотно проводят четкое разделение между женскими и мужскими именами, но мысль о том, что кто-то догадался назвать свою дочь Дэмин, заставила меня фыркнуть и передернуть плечами. А я-то думала, мне с именем не повезло.       Оставив в покое отбракованных тезок своего безответственного родителя, я расширила зону поиска и, протерев пересохшие от напряжения глаза, углубилась в пучину Интернета. Благо, Хуан-младший расщедрился и одарил меня парой часов свободного времени и паролем от домашнего вай-фая в качестве бесплатного бонуса.       Из комнаты Цзытао доносилась тихая музыка: парень наигрывал что-то на синтезаторе. Я не вслушивалась, и звуки, казалось, порхали где-то в дальнем темном уголке сознания, словно полупрозрачные ночные мотыльки. Они пролетали мимо меня, едва-едва всколыхивая воздух, не задерживаясь в памяти, стекая в пустоту каплями ледяной росы.       По карнизу неприютно постукивали мокрые снежинки, наводя тоску и желание закутаться в огромный теплый плед какого-нибудь яркого цвета, который разбавил бы серые краски окружающего мира. Но пледа не было, по крайней мере, для меня. Представляю картинку: «Эй, Цзытао? Не одолжишь одеялко погреться?». Я не удержалась от смешка в рукав трикотажной кофты. Скажи я так, он бы меня этим самым одеялком придушил, чтоб не наглела. Хотя, вообще-то, не могу сказать, что парень так уж раздражал меня в последнее время. Он углубился в музыку и потихоньку переставал депрессовать и фырчать по любому поводу. Его шутки в мой адрес, хоть и оставались довольно едкими, уже не таили под собой неприязни, так что с этим проблем не было. Но у меня все еще оставалась одна большая, прямо-таки жирная проблема, которую я пыталась решить уже давно, но не особенно преуспела. Вообще-то, в моей жизни родственники терялись не очень часто (вероятно, по причине того, что у меня их было немного), поэтому мне не довелось поднабраться опыта в таком деле, как розыск человека, которого я едва помню, в другой части света без какой-либо помощи извне.       Расширенный поиск выдал мне небольшой список компаний, разбросанных по всему Китаю, во главе каждой из которых стояли полные тезки моего отца. Думаю, следует проверить сначала их, прежде чем углубляться еще дальше. Как бы то ни было, чем сильнее мне удастся сузить круг поиска, тем проще.       – Проще, – не удержалась я и фыркнула себе под нос.       Левым боком я сидела к приоткрытой двери, и в ухо легкой паутинкой продолжала проникать музыка. Устало потерев переносицу двумя пальцами, я отложила нагревшийся от моих рук телефон и прислушалась. Невесомые ноты плясали в воздухе, щекоча кожу и едва всколыхивая волосы на макушке. Что-то явно грустное, чего я не заметила раньше, сквозило в призрачных звуках, вылетавших из-под тонких пальцев парня. Однажды я видела, как он играет, когда пришла забрать в стирку одежду. Парень не заметил меня. Или сделал вид. Во всяком случае, Цзытао ни на миг не прервал игру, и лишь легонько покачивал в такт головой, отчего светлые пряди падали на его высокий лоб.       Я явственно представляла себе, как он сидит прямо сейчас в своей комнате, прикрыв глаза и опустив руки на черно-белые клавиши. Холодный звенящий поток воздуха из приоткрытой фрамуги едва слышно шелестит разбросанными по столу и полу измятыми черновиками, играет с тюлем, перебирает волосы на макушке парня. Воистину, в музыке он чувствует себя куда увереннее и спокойнее, расслабленнее и… счастливее?       Поддавшись внезапному порыву, я соскользнула с дивана, оставив телефон на сиденье, и, неслышно ступая на цыпочках по полу, прокралась в коридор, словно следуя за музыкой, зовущей меня за собой.       Тихая, до боли красивая мелодия сочилась из-под наглухо закрытой двери в комнату Цзытао. Почему-то у меня тоскливо защемило сердце, когда до него дотронулись тонкие струнки, тянущиеся из-за стены. Захотелось обнять себя за плечи, но я стояла, прислонившись к шершавой стене чуть ли не самым ухом, а руки, безвольно опущенные, никак не хотели что-либо делать.       Внезапно мелодия стихла, и я отпрянула от стены, чуть не потеряв равновесие. В голове стайкой пугливых воробьев закружились варианты оправданий моему нахождению здесь. На случай, если я не успею унести ноги и придется объяснять парню, что я забыла под его дверью. Но дверь не распахнулась, и из нее не вылетел разъяренной фурией Хуан Цзытао с намерением отчитать Чжан Эвелин за то, что она нагло подслушивает, как он играет.       Я осторожно перевела дух и оправила краешек кофты. Наступившая мгновение назад тишина казалась оглушающей, точно ваты в уши напихали. Отголоски мелодии все еще звучали в потемках памяти. Тихонько шмыгнув носом, я развернулась, чтобы уйти, но тут музыка зазвучала вновь. Чуть громче, чуть резче, чуть увереннее. В первый раз пальцы лишь пробовали клавиши на вкус, нащупывали нужные ноты, осторожно прокладывали тропинку сквозь тишину. Теперь же, закрыв глаза, я явственно видела, как руки парня порхают по клавиатуре инструмента, срывая с клавиш нужные звуки.       А потом он запел.       Странно, но до сегодняшнего дня я ни разу не слышала, как Цзытао поет. Может быть, потому, что прежде он был занят в основном тем, что прожигал свою юность где-то за пределами дома, а в остальное время ругался со мной и еще иногда спал или пил кофе. Искать же в Интернете его песни мне в голову не приходило, ибо это меня уж точно не интересовало.       Я прощаю тебе твои ошибки,       Несмотря на то, что ты уже замолчала.       Я все еще чувствую это.       Ты любишь меня, ты не способна контролировать себя…       Я ощутила, что в горле словно застрял какой-то вязкий, холодный комок, мешающий дышать. В голове всплыло изящное личико Кан Сомин. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, к кому обращена наполненная щемящей грустью музыка. Перестав вслушиваться в слова, я примерзла к стене, впитывая прямо сквозь нее боль, отчетливо звучащую в мягком мужском голосе. Эта боль просачивалась в вены, смешиваясь с моей собственной, и я вдруг почувствовала, насколько одинока. Сухо защипало в носу. Пришлось посильнее зажмуриться, чтобы подавить желание расплакаться. Я тихонько сползла по стенке вниз, обхватив руками колени и спрятав лицо в колючей пряже кофты. Тихий голос обволакивал прохладным туманом, а ноты, словно слезы, звонко капали на паркет вокруг меня.       Время, казалось, замерло, только слушало вместе со мной, слушало и впитывало этот голос и эту грусть. Поэтому, когда прозвучал последний аккорд, повиснув в воздухе, я даже не пошевелилась. Что-то маленькое, теплое и жгучее пробежало по щеке, оставив за собой мокрый след и исчезнув в складках кофты.       Очнуться меня заставил куда более неприятный и громкий звук, раздавшийся совсем рядом и противно прорезавший пространство, которое еще несколько мгновений назад было заполнено тихой музыкой. На контрасте с ней шум открывшейся двери прозвучал будто крик нетрезвой выпи.       Цзытао не сразу заметил меня, но скрыться или хотя бы подняться на ноги я бы уже все равно не успела. Испуганно вскинув голову вверх, я наткнулась на пустой взгляд покрасневших раскосых глаз. Пересохшие губы плотно сжаты, точно парень, как и я, старался не заплакать. Однако секунду спустя в карих глазах вспыхнуло что-то, что рывком подняло меня на ноги. Я инстинктивно попятилась назад, для равновесия опершись правой рукой о стену. Его губы искривились.       – Давно ты тут? – процедил парень, явно не обрадованный тем, что обнаружил, выйдя из комнаты.       Слова оправданий, заготовленные мной заранее, растерялись где-то по пути, так и не прозвучав.       – Я… я просто… – детский бессвязный лепет явно не убедил парня, потому что он прикрыл глаза, наверняка сдерживаясь, чтобы не наорать на меня как следует.       – Значит, давно.       На это мне нечего было ответить. Я подслушивала. Самым наглым образом подслушивала то, что предназначалось не мне. Я стала свидетелем того, как он позволяет себе чувствовать боль и выплескивать ее наружу. Никто, впрочем, не заставлял его заниматься этим, когда я здесь. Музицировал бы ночью, раз уж так не хочет, чтобы его слышали чужие уши.       – Выходит, тебе нечем заняться, – хмыкнул тем временем Цзытао. – В связи с чем у меня возникает вопрос, а не велик ли твой гонорар, раз ты вместо работы страдаешь от безделья.       Я удержалась от того, чтобы закатить глаза.       – Сделай кофе.       Сделать кофе? Я выдохнула. Кажется, легко отделалась.       – Сейчас сделаю.       * * *       – Кто такой Чжан Дэмин?       В тишине кухни вопрос прозвучал громче выстрела. Я чуть не просыпала кофе и резко развернулась на голос. В дверном проеме стоял Хуан Цзытао, держа в руке мой телефон. Мстя не заставила себя долго ждать: парень, обнаружив забытый мною мобильник, теперь беззастенчиво пялился в экран и что-то перелистывал, время от времени поднимая на меня ехидный взгляд. Забыв о кофе и покраснев до корней волос, я подлетела к нему с намерением забрать у нахала свою собственность. Да что там собственность! Хрен бы с ним, с этим телефоном, но вот то, что в нем…       Он поднял руку с мобильником над головой и теперь насмешливо наблюдал за моими жалкими попытками его достать. Отчаяние, смешанное со злобой, охватило меня с ног до головы, и мне на полном серьезе захотелось заехать чем-нибудь по красивому лицу.       – Ответь на мой вопрос, и получишь свою игрушку, коротышка, – уголок его губ дернулся вверх.       – Не твое дело, – злобно бросила я, подпрыгнув в очередной раз и едва не впаявшись макушкой в острый подбородок парня. Тот мотнул головой, уклонившись от удара.       – Да что ты? Значит, тебе меня подслушивать можно, а мне нельзя?       – Тоже мне, сравнил, – я сменила тактику, отказалась от бесполезных прыжков и теперь, балансируя на цыпочках, просто тянулась вверх в надежде каким-то неизвестным науке образом достать до пальцев парня, сжимавших мой телефон.       Голова вдруг закружилась, и я, потеряв равновесие, буквально навалилась на Цзытао всем телом. Мой нос оказался прижат к теплой ткани его толстовки. Ой. Уши вспыхнули с новой силой, но это только придало мне решимости. Я оттолкнулась от груди парня ладонями и подняла глаза, встретившись с его глазами. Они были темные, а в их глубине плескалось что-то непонятное, жгучее, тяжелое.       – Да пошел ты! Это мой отец. Ясно тебе? Мой отец, который бросил меня и маму, когда мне еще пяти лет не было. Я пытаюсь его найти, потому что кроме него у меня теперь никого нет. Не думаешь же, что я из чистого любопытства притащилась в этот дурацкий город и устроилась к тебе на побегушки?       Я выпалила это ему прямо в лицо, тяжело дыша и борясь с головокружением. Его рука дрогнула.       – Ну вот, теперь ты узнал, что хотел, и можешь спокойно отправляться к черту вместе с этим телефоном. Подавись.       Он рвано выдохнул и молча протянул мне мобильник. Мне до жути захотелось ударить его по руке. Выудил из меня то, что жгло легкие изнутри вот уже который месяц, а теперь делает вид, что все в порядке. В глазах щипало вовсю.       – Сказала же, подавись им, – я протиснулась в дверной проем, буквально оттолкнув парня в сторону. Тот не проронил ни слова.       Шум ледяной воды, хлынувшей из крана, заглушил мои всхлипы. Кафельное пространство ванной сомкнулось вокруг меня, когда я, щелкнув замком, подлетела к раковине с диким желанием смыть с себя выплеснувшуюся наружу горечь.       В порыве гнева я выдала совершенно постороннему человеку то, что таила в глубине души, заперев на тяжелые замки. Я не позволяла себе быть слабой. Мне нельзя, это только вредит. Тем более, я не переносила, когда кто-то видит мою слабость. Это было позволено только одному человеку. Маме. Но мамы нет, и внезапно повзрослевшая Эвелин долго училась держать чувства в себе, строила ледяной панцирь, который скрыл бы от посторонних глаз то, что хранится внутри. Мне казалось, что ледяная корка, покрывшая мое сердце, достаточно прочна. Но, как оказалось, не для молодого холеного китайца, который пустил по ней трещины безо всяких усилий, словно по щелчку пальцев.       Я терла лицо ладонями, точно пыталась спустить кожу до костей и смыть ее вместе с болью и стыдом. Спадавшие на лоб пряди волос, а заодно и рукава кофты, намокли, но меня это не заботило. Не знаю, сколько времени я проторчала в ванной, но руки откровенно заледенели, так что пришлось волей-неволей прервать сие занятие и выползти из своего убежища.       Словно в тумане проходя мимо столовой, я услышала свое имя.       – Что еще? – мой безучастный взгляд выхватил из пространства силуэт парня, который при виде меня встрепенулся и поднялся из-за стола.       Он как-то неуверенно подошел ко мне и зачем-то попытался взять за руку. Я дернулась, вырывая запястье из его пальцев. Он вздохнул и уже мягче повторил попытку. Тонкие пальцы сунули телефон в мою ладонь.       – И на том спасибо. Теперь все?       Он поймал глазами мой взгляд.       – Прости, Эвелин. Я не знал.       В дверном проеме было сумрачно, и я не могла понять по его глазам, искреннее ли это раскаяние. Впрочем, было очень похоже, что так и есть.       – Забудь.       Через пять минут мы молча сидели в столовой друг напротив друга и пили ужасающий растворимый кофе. Цзытао не задавал вопросов, и я была ему крайне благодарна за это. Он сверлил взглядом стеклянную столешницу и сильнее, чем нужно, стискивал в руках чашку. Тень от ресниц подрагивала на смуглых скулах.       – Эвелин, – проронил, наконец, парень.       Я вопросительно подняла на него глаза.       – Не хочешь прогуляться? Пешком.       Остывающий кофе оставлял во рту странный привкус.       – Прогуляться?       – Кажется, если не развеяться, мы оба сойдем с ума. Как считаешь?       Я хмыкнула, глядя в карие глаза, в которых вспыхнула крохотная искорка воодушевления. На улице такая погода, что хоть плачь, а он предлагает прогуляться. А впрочем…       – Пойдем.       Едва заметно улыбнувшись, Цзытао резво выхватил у меня из-под носа опустевшую чашку и исчез в глубине кухни, гремя посудой. Обычно я уношу его чашки, а не наоборот. И какая-такая китайская муха его цапнула?       * * *       Бок о бок брели мы по блестящему черному асфальту. Тонкая, незаметная корочка льда сковала слой воды на поверхности тротуара. Дыхание вырывалось изо рта клубами сизого пара. На Цзытао не было маски, что случалось довольно редко, так что я буквально видела, как наше с ним дыхание смешивается в воздухе. От этой мысли странный озноб прошел вдоль позвоночника.       В левой руке парень держал зонт, по правую шла я.       – Держись, скользко, – пробубнил он в воротник пальто, отставив локоть, чтобы я могла ухватиться за него.       – Нормально, не надо, – вот еще, а как же моя гордость? И без него хорошо идется.       – Нормально так нормально, – ухмыльнулся он, сверкнув в мою сторону раскосыми глазами, в которых играла не то озорная искорка, не то отражение уличного фонаря.       Проезжающий мимо нежданный автомобиль поднял вверх тучу мелких брызг, и мы синхронно отпрянули в сторону от проезжей части.       – Охамел? – вскинулся Цзытао, провожая авто сердитым взглядом. Рука с зонтиком мелко задрожала.       Я вдруг прыснула в складки теплого шарфа.       – Чего? – он перевел ошалевший взгляд на меня. – Что смешного?       – Ничего. Вспомнила нашу первую встречу.       Парень закатил глаза.       – Я уже тогда понял, что ты сумасшедшая.       – Я?! Это что, я тебя чуть не переехала?       – Зато я не строил из себя камикадзе и не лез под колеса.       – Да пошел ты.       – Сама иди.       – И пойду.       – А зонт-то у меня.       – Вот и будьте счастливы с ним.       – Эвелин!       – Ай!       Поскользнувшись на какой-то луже, я взмахнула руками и почувствовала, как тротуар уплывает из-под ног, как вдруг…       Сильные руки в последний момент перехватили меня поперек талии, прервав мой триумфальный полет. Раскрытый зонтик валялся рядом на земле.       – А ведь я предупреждал, – вкрадчивый голос раздался прямо над ухом, всколыхнув выбившуюся из-под шарфа светлую прядь.       В кончиках ушей закололо, и я поняла, что они запылали румянцем. По щекам потекли капли ледяного дождя.       Цзытао осторожно помог мне принять вертикальное положение. Его руки, однако, не торопились покидать мою талию, а мои собственные замерзшие пальцы, инстинктивно уцепившиеся за ткань его пальто, не хотели разжиматься.       По его лицу тоже текла вода.       Мы вдруг дружно рассмеялись, пар от нашего дыхания повис между нашими лицами. А мне подумалось, что не такой уж он и посторонний, этот странный человек, чьи руки все еще крепко держали меня за пояс.