Воссоединение

      Вы когда-нибудь задумывались, на что похожа наша жизнь? Сравнивать ее можно с чем угодно. Прямая, ломаная, замкнутый круг, спираль. Кто-то однажды сказал мне, что наша жизнь похожа на реку. Река постоянно в движении. Вы не найдете в ней одинаковых мест. Только похожие. Река то расширяется, то сужается. То мчится, как гоночный болид, то плетется медленнее улитки. У реки есть и начало, и конец. Одна река находит свой конец в тиши спокойного озера, другая исчезает, превратившись в маленький ручеек, третья впадает в море или океан и растворятся в его необъятной массе. У реки есть и впадины, и подъемы. Подводные камни и ровный песок. Иногда мы видим дно, а иногда не можем разглядеть нашу руку на глубине пары сантиметров. Такие области, области тьмы, очень схожи с нашими секретами, с греховными тайнами человеческой души.       И у каждого из нас такие есть.       Люди часто обращаются ко мне за помощью, просят излечить их душу или душу близкого человека. Но стали бы они так рваться ко мне, если бы знали всю правду? Вот уж вряд ли.       Знаете, говорят, работая с психами, сам трогаешься умом. Но, по-моему, это утверждение не совсем верно. С психами изначально работают психи. Просто пока не знают этого. Кто первый надел халат — тот и доктор. Ха, чем дольше я работаю, тем больше в этом убеждаюсь.       Меня зовут доктор Клайв Закари. И я такой же псих, как и вы.       В тридцать два года меня постиг один недуг, самого странного свойства. Конечно, шизофрения у каждого своя, но иногда мне кажется, что это я его болезнь, а не наоборот. Я не знаю, кто он: часть меня или нечто инородное, что забралось в мою черепушку и не хочет ее покидать. Но я знаю, чего он хочет. Он хочет мое тело. Хочет попасть в мир, который принято считать настоящим. Я не могу этого ему позволить.       Однако в последнее время он становится сильнее. Он уже изучил весь мой разум, просканировал каждый уголок моего мозга. Он знает обо мне больше, чем я сам, больше, чем кто-либо. Но не это меня пугает. Меня пугает то, что он начал пользоваться информацией из моей головы. По ночам он мучает меня кошмарами. Да и днем, стоит мне только закрыть глаза, сразу же возникает перед ними что-нибудь омерзительное. Этот хитрый ублюдок пытается истощить мой организм. Сегодня мне не помогает даже снотворное.       Но все остальное остается неизменным. Каждый день ровно в восемь вечера он приходит. На один час. Минута в минуту. Секунда в секунду. И каждый день Миа, моя прекрасная помощница, приковывает меня к койке на самом нижнем этаже, где находятся одиночные палаты-изоляторы, стены которых не обиты, вопреки представлениям, чем-то мягким. Да и зачем это нужно, если все пациенты на нижнем уровне прикованы к одному месту?       Я молча дырявлю взглядом потолок, ожидая своего гостя. Часы показывают, что осталась одна минута. Одна минута до того, как я потеряюсь в самом себе, как он займет мое место, как он стает мной. Если и можно как-то описать мои ощущения в последние секунды свободы, то представьте себе большой дом с тонкими стенами и ужасно скрипучими половицами. Вы находитесь в самом дальнем углу. И вдруг слышите, или даже чувствуете, как открылась парадная дверь. Медленно, почти бесшумно. Незваный гость тяжелой, но ровной поступью проходит внутрь. Вам отчетливо слышен каждый шаг. Вы не знаете его, не видите, но понимаете, что этот гость ищет Вас. Зачем — лучше даже не думать. И вот Вы сидите в своем углу и ждете, пока он найдет Вас. Примерно так я чувствую себя сейчас.       И вот он подошел к двери моей комнаты и повернул ручку, посмотрел на меня, словно говоря «А вот и я». Или он это сказал?       Или я это сказал?       Я оглядел себя. Вместо брюк и рубашки на мне балахон пациента. В комнате нет ничего, кроме бутафорских бессмысленных цепей и нас двоих. Мы с вами наедине, мистер Закари. Ах, ты бы только знал, наблюдатель, как удобно разговаривать, не произнося ни слова. Мне нечего прятать от Клайва, а ему — ничего не скрыть от меня. Забавно, при этом он думает, что в ловушке я. Может быть, докторишка в чем-то и прав. Я не знаю, кто я. Я пользуюсь его именем, его личностью, и оттого являюсь заложником тела, в котором живу. Наверное, я тоже Клайв Закари. Это было бы логично. Но доктор не желает принимать эту безумную идею. Для него невозможно, чтобы нас, Клайвов, было двое в одном теле. Он пытается бороться со мной, но не видит очевидного.       ЕМУ НЕ ПОБЕДИТЬ. СЛЫШИШЬ, КЛАЙВ? ТЕБЕ НИКОГДА МЕНЯ НЕ ПОБЕДИТЬ.       Ты, мы слишком долго пытались сохранить нашу тайну. Мы достойны большего. Мы можем добиться того, чего пожелаем. Если ты дашь мне волю.       Впрочем, разве нужно мне спрашивать разрешения? Ведь я — это ты. Твоя темная сторона, Клайв. Я расскажу тебе о самом себе. Помнишь тот день, когда тетя Джейн забрала тебя к себе? Что она там сказала? Что кто-то ворвался в ваш дом и перебил всю семью. Кроме тебя и твоей маленькой сестренки. Перебил достаточно жестоко. Сначала гость, да-да-да, тот самый, Клайв, ударил твоего папочку топором по спине и одним ударом разрубил позвоночник. Ух, я до сих пор помню этот хруст. Музыка для ушей. Твоя мать закричала. Так громко и противно, что затрещали барабанные перепонки. Пришлось ее заткнуть. Мне кажется, лезвие пришлось ей по вкусу, потому что она сразу же замолчала. Ее нижняя челюсть отпала мгновенно от такого удовольствия. Вот только поднять ее она уже не смогла. Забавно, правда?       Так вот, твой папаша все это время пытался позвать на помощь. Выходило у него неладно. «Нет-нет, » — сказал я ему тогда. — «Тебе еще рано уходить. Веселье только началось.» В не то бараньих, не то рыбьих глазах читался немой вопрос. Откуда, откуда в тебе столько жестокости, Клайв? Они ведь тебя любили.       Этого… Этого не может быть. Ты лжешь!       Нет, Клайв, я лишь хотел спасти тебя. Я не уверен, что мы с тобой одно и то же, но я всегда был рядом. Всегда, Клайв. Я появился в тебе в тот день, когда твой папаша, напившись, избил и твою мать, и сестер, и тебя. Ты был так напуган, что создал меня. И в один прекрасный день — вернее, ночь — я решил отблагодарить тебя за создание. Прости, но я не виноват, что твоя матушка очень громко кричала и разбудила сестер. Хотя она не была такой уж хорошей матерью.       «Я тебя ненавижу, » — кричали мы, потроша желудок этого алкаша, который когда-то выпустил содержимое своих яичек в твою мамашу. Пожалуй, это была его самая большая ошибка после участия в телевизионной лотерее. Ведь спустя месяцев восемь на свет появился ты. Недоношенное омерзительное чудовище, которому на роду написано было сдохнуть. Но слишком сильный тебе попался хранитель.       Хватит, Клайв. Прошу тебя, перестань.       Нет, слушай дальше. Слушай и смотри. Превратив в кашу лицо своего отца, ты переключился на прибежавшую сестру. Сколько ужаса было в ее глазах! Мне кажется, у тебя тогда даже встал. Или у меня. Но с сестрой у тебя не сложилось ничего интересного. Она была слишком напугана, чтобы сопротивляться. Ты перебил ей артерию на шее. Пара минут — и финиш. Когда приехала полиция, ты сидел в луже крови у своего отца и держал за руку мамашу. Топор они не нашли. Твое состояние списали на шоковое. Они даже не стали рассматривать версию, что слабый, вечно больной мальчишка способен на такое. Зато посмотри, какие мы теперь!       А где он?       Кто? Топор? Я спрятал его под половицу. Он до сих пор там. Я покажу тебе. Если ты позволишь.       А были другие?       Были, и не пара человек. Жаль, что ты этого не помнишь, Клайв. Тебе бы понравилось.       Думаешь?       Определенно. А теперь спи, Клайв. Сладких снов.       — Доктор Закари, — раздался голос нашей милой ассистентки. — Как вы себя чувствуете? Уже почти десять.       — Как будто сбросил с себя оковы, Миа. Я задремал и впервые так хорошо выспался. Кстати, не сочти за наглость, — заговорил я, поднимаясь и потирая затекшие от ремней конечности, — но моя машина сломалась. Ты не могла бы повезти меня?       — Конечно, доктор Закари, — улыбнулась она. Наивна как ребенок. Признаюсь, Клайв, ты создал себе хорошую репутацию. Это нам будет только на руку. Как бы только заманить ее в дом?       Я что-нибудь придумаю. Она очень переживает за нас. Кажется, влюблена.       Клайв, это восхитительно! А теперь — тш! Мы почти дома.       — Может, по чашечке чая? — предложили мы. — Заодно я отдам тебе тот конспект по нейропсихологии. Это не займет много времени.       Удивительно, но она согласилась. Знала бы ты, на что идешь, милая. Мы прошли в дом, где я оставил ее на кухне с чашкой чая, а сам отправился наверх, в комнату, где когда-то спали родители.       Тук-тук. Тук-тук. Здесь. С громким хрустом мы выломали несколько половиц и достали на свет наше сокровище. Смотри, Клайв, смотри и чувствуй. На нем даже осталась кровь. Кажется, наша гостья услышала шум и решила проверить все ли хорошо. О, детка, все просто отлично. Она вошла в комнату, где, к своему удивлению, обнаружила лишь вскрытый пол.       — Доктор Клайв?       Шаг. Взмах — и… Знаете, кто-то однажды сказал мне, что жизнь похожа на реку. Если это так, то моя река скрывает в себе слишком много подводных камней. Но их не увидеть. Такова особенность ее течения. Вы даже не поймете, что не видите своих рук в ее поглощающей тьме. Но будете охотно идти к моим берегам. Такова особенность жертв.       Мы сидели в луже крови и фарше, что остался от нашей милой гостье. Жаль, она не смогла оказать сопротивления, прямо как наша сестра. Я взял смачный шмат мяса в руку и бросил его в стену, рисуя странный образ из моей головы. Абстракция. Сейчас это модно.       — Ты был прав, Клайв, — вдруг заговорил он. — У меня встал.