Воссоединение

      Вы когда-нибудь задумывались, что есть воспоминания? Что вообще представляет из себя память человека? Память человека — один из самых ненадежных способов хранить воспоминания. Но что тогда надежно?       Фото? Видео?       Цифровые потоки и пиксели. Бумага и принтер. Кинопленка и карта памяти. Как легко сейчас изменить наши воспоминания. Стереть реальность и заменить ее выгодным вымыслом. Уничтожить правду. Воспеть ложь. Реальность воспоминаний стоит достаточно дешево: прямые руки, фотошоп и час-другой свободного времени. Это намного дешевле памяти, по сравнению с которой деньги на услуги мастера — пустяк.       Воспоминания легко уничтожить.       Как и человека, их носящего.       Пальцы ощущают идеально гладкую глянцевую поверхность фотобумаги. В руках я верчу цветную картинку формата полароид. Снизу — белый прямоугольник, от руки исписанный милыми, приторно-сладкими фразами о любви к человеку на фото. О любви моей прекрасной Миа к зеленоглазому парню с головой, выбритой так же гладко, как фото у меня в руках. В левом глазу — карие капли.       «Дерьмо на поле для гольфа, » — говорит Клайв. Я усмехаюсь и согласно киваю. Я не знаю этого парня. Мой опыт общения с людьми согласен с Ним. В каждом из нас есть ложка, а то и ведро редкостного дерьма, скрытого за приторно-сладким выражением лица и изумрудами, сапфирами, алмазами глаз.       Я поднимаю взгляд чуть выше фотографии и смотрю в зеркало. В два серых блюдца, полных приятной усталости и удовлетворения. Серые, как осеннее небо. Запыленный алмаз, если угодно. Хотя кто-то наверняка назвал бы их отполированной сталью. Холодной, как мое сердце, и блестящей, как моя улыбка.       Хватит, док. Это смешно.       Ты прав. Смешно.       Я кладу фото на прикроватную тумбочку. Голова Миа стоит рядом. На подносе, чтобы не испачкать мебель.Кровь тяжело отмывается, а если впитается в дерево, тумбу придется выбросить. Все остальное мы спрятали. Но Миа — о, Миа! — так прекрасна, что я не мог поступить подобным образом с ее ангельским личиком.       Вдруг в голову мне приходит потрясающая идея.       «Сделать маску!» — думаем мы одновременно.       Внутри себя я встречаюсь с Клайвом взглядом, и оба мы удовлетворенно киваем. Так же синхронно, как и подумали.       В воздухе царит аромат ирисов. Я всегда любил благовония. А Миа всегда звучала ирисами. Сочетать приятное с приятным я тоже всегда любил.       «Живем один раз, — часто говорила тетка, воспитывающая меня после смерти всей семьи. Ну да, смерти. — Маленькие слабости нужно удовлетворять.»       По правде говоря, я не знаю, что в большей степени сделало меня таким. Сделало нас такими. С одной стороны, жестокое детство с запойным алкашом, которого я был вынужден называть отцом. С другой, время проведенное с тетей Джейн.       «Зови меня просто Джейн, милый.»       «Я гожусь тебе скорее в старшие сестры, тем в тетки.»       «О да, Клайв! Да! Да! Да…»       Я не знал об этом, пока мы не познакомились с Клайвом.       Я скрывал это от доктора Закари.       Он говорит, я не был готов. И до сих пор я еще не все знаю о себе. Он в этом не признается, но я чувствую. Впрочем, я премного благодарен Клайву за вырезанные воспоминания. Я не знал, что сумасшедший. Никто не знал. Потому что Клайв не показывал этого на людях. А те, кто видел, никогда бы не рассказали. Это бы вскрыло многие их тайны, обмелило потоки их темной реки и открыло бы подводные камни.       Прекрасный аромат и еще более прекрасную тишину мерзко и отвратительно разрушил жужжащий звук, эхом отскакивающий от деревянной тумбы. Телефон Миа лежал рядом с владелицей и трясся в мобильных конвульсиях. На экране высветилось фото того же парня с лысой головой и зелеными глазами, левым в крапинку, номер телефона и короткое «Дейв». Я был несколько удивлен, что не «любимый», «котенок» или что-то в этом роде, что сейчас модно. Но Дейв так Дейв.       Рука потянулась к сокрушающемуся мобильному.       Остановилась.       Не бери. Есть вариант получше.       Губы сами по себе растянулись в предвкушающей улыбке.       Пару минут возни и удовольствия. Пару минут тишину, вторя вибрациям по дереву, разрушало тихое чоп-чоп. Дальше — техника: поиск нужного ракурса. Абонент получил отличное фото Миа. Черно-белый фильтр, густая сперма и близость остывающего члена определенно придали голове моей любимой ассистентки жизни.       «Извини, Дейв, Миа сейчас занята и не может ответить.»       Дальше я выключаю телефон и кладу на место. Мобильный удовлетворенно затихает. Экран гаснет. Верчу в руках голову. Разглядываю, изучаю со всех сторон. Думаю, об отправленном фото. Улыбаюсь шире. Его определенно надо распечатать. Мне нравится формат полароид.       Знаешь, не стоило убивать ее сразу, Клайв. Мы могли бы отлично развлечься.       — СУКА!       Вскакиваю, роняя голову на пол. Блондинистый шар падает с глухим звуком и откатывается в сторону, оставляя за собой шлейф из бордовых точек. Остановилась. Смотрит на меня.       — КАКАЯ ЖЕ ТЫ СУКА, КЛАЙВ! — от собственного крика закладывает уши. Я ору, не в силах оторвать взгляд от зачарованных вечной спутницей глаз. Накатывает тошнота.       Я в бешенстве. Я поддался. Поддался на его уловку.       Больной ублюдок.       Чертов сукин сын.       Нервными шагами выхожу из комнаты. Нервными возвращаюсь. Вижу голову — снова ухожу. И снова возвращаюсь. Во мне — тьма. Свет, если и был, померк, исчез в навсегда закрывшихся сапфирах.       До ушей доносится странный звук. Похоже на урчание живота или вой дикого зверя, раненого смертельно и прощающегося с жизнью и миром. Этот жуткий вой стоит в ушах до тех пор, пока я не осознаю: его источник — я.       Сразу же затыкаюсь и сажусь на лестницу. Пальцы, в сперме и крови, хватают волосы и с силой втягивают их в кулаки. Тихо завывая, качаюсь вперед-назад. Перед глазами все плывет. Темнеет.       Перед глазами остается только фото формата полароид. Жалкое напоминание о жизни, яркой или тусклой — не важно. Люди хранят фотографии. Люди любят свое прошлое, даже тогда, когда ненавидят. Без прошлого, говорят, нет будущего. Воспоминания формируют нашу личность.       А по сути, что есть наши воспоминания? Субъективное отражение реальности. Фото с подходящим фильтром и выгодным ракурсом. Меняешь фильтр, меняешь эмоцию и отношение — меняешь воспоминание. Память в нужных руках вещь на удивление пластичная и податливая. Можно расширить ее на тысячу лет и назвать историей, а можно сократить до одного дня и назвать амнезией.       Что говорить об этих чертовых пикселях, изменить которые — раз плюнуть.       Теперь я уже не уверен в том, что со мной было и чего не было.       Я этого не знаю.       А Вы?