Арестуй меня

      Вы готовы столкнуться с последствиями собственных действий? На личном примере скажу, что психосоматику нужно преподавать детям в школе. Я знаю, где развязывается узел проблемы, и если бы захотела решить головоломку, то последние три дня не страдала бы от проблем со сном. Сначала меня одолевала бессонница, а затем пришли кошмары. Иногда они чередуются, из-за чего невозможно притронуться к вискам. Я знаю, что увижу, когда открою глаза, поэтому морщась от боли, и устремляю взор на единственное окно больничной палаты. За ним прекрасный, чудный мир. Он такой живой и такой далекий, что становится тошно. Я приподнялась на локтях, огляделась и поняла, что мой волшебный вакуум распался.       Это не было похоже на просветление. Краски не стали ярче, а звуки окружающего мира громче. Нет, просто мысли, словно заезженная пластинка не преследовали меня. Разум не бунтовал и не искал ответов. Я остро осознала свою обреченность и зависимость от обстоятельств. Мои амбиции сыграли со мной злую шутку, наградив томительным ожиданием.       Здесь, кроме, как размышлять о бренном и получать «удовольствие» от процедур, делать абсолютно нечего. Порой это разнообразие пополняют родственники или переживающие, которые приходят, чтобы сочувственно подержать за ручку. Однако у меня ситуация обстояла иначе. У Ино выдались трудные и изнуряющие две недели. Она практически ночевала в участке, готовясь к судебному процессу. Оказывается, чтобы собрать грязные делишки главы банка, необходимо запастись терпением, временем и огромным количеством связей. Про остальных личностей, я не могла спокойно думать, поэтому не зацикливалась и плыла по течению.       Мне было сложно поверить в то, что в ближайшее время, расследование об ограблении будет представлено перед судом. Есть вероятность, что руководителя отправят за решетку, а вместе с ним и посредников. При условии, что их удалось задержать и предъявить обвинение в причастности. Правосудие, которое, так отчаянно жаждал Саске, наконец, свершится. Возможно, его близкие и семья смогут забыть об этой истории и двигаться дальше. Какаши выступит перед коллегами, поблагодарив каждого за внесенный вклад и улучшит показатель по раскрытию дел. Ино дадут отпуск и вероятно оставят работать помощником капитана. А я все еще буду лежать здесь и покрываться пылью, как старинный антиквариат. Тем не менее я должна быть рада, что все разрешится наилучшим образом, но от радости я не светилась. Скорее испытала жуткую усталость. Мне хотелось поговорить, обсудить или хотя бы просто узнать о том, что происходит за пределами этих стен.       Однако белый свет не спешил мне открываться. Врач обещал, что выпишет меня, как только начнется физиотерапия. Я с замиранием сердца ждала, когда анализы покажут улучшения, а раны начнут превращаться в воспоминания. И, вот, долгожданное событие, но я все еще здесь. Меня просто закрыли в контролируемом, охраняемом и безопасном месте. Мозг бунтует: «борись, девочка», но морально я настолько истощена, словно меня накачали нейролептиками и седативными.       По моим скромным соображениям пребывание в больнице, явно облегчало ход дела. Как сотруднику правоохранительных органов, девушке и личности, мне оскорбителен данный факт. Однако я верю, что это ненадолго. Врач выпишет меня, как только судья оглушит присутствующих звонким стуком молота. Впрочем, я не сильно спешила, особенно с работой, которую принесла Ино. Бумагами всегда можно припорошить мой труп, для этого не обязательно выделять время. Однако стрелка часов стремилась к трем, мой оптимизм к нулю, а желание оставаться в этой постели к минус десяти. Расстроившись от собственных подсчетов, я закрыла глаза. Через несколько минут в дверь постучали. — Пора отправляться на терапию. — Полная дама с улыбкой, взяла мою карточку и что-то отметила. — Мне пришлось потрудиться, чтобы поставить тебя в пару с симпатичным мальчиком. — О, Вы еще и сваха.       Со старшей медсестрой Шу у нас сложились дружественные отношения. Энергичная, грозная и уважаемая женщина была авторитетом для всех. В первый раз, я увидела ее когда, она ворвалась в мою обитель с громкими комментариями, обращенные больше не ко мне, а к стоявшим позади медсестрам. Тогда я поняла, что впереди меня ждут потрясающие процедуры. К тому же, как не проникнуться симпатией к той, что каждый день лапает тебя за ляшки. — Будь благодарна, — она посмеялась и стала разбираться с аппаратурой, которая тонкими нитями переплеталась со мной. — Ты сливаешься со стенами и вечно хмуришься, поэтому мое тебе лекарство — короткий больничный роман. — А вы спец, — я улыбнулась Шу, — и скольких уже сосватали? — Девочка, я знаю в этом толк так же, как и в том, что если у палаты не дежурит парень, то нужен местный стимул. К тому же это способствует скорейшему выздоровлению. — Ее рука быстро прошлась по капельницам, проверяя все ли на месте. — Он занят, — тихо сказала я, даже не понимая, что произнесла это вслух. — Чем? — она снова усмехнулась и покачала головой. — Покоряет космос? — Нет, но нам нельзя пересекаться.       Она ничего не сказала, решив колкости оставить при себе. Я же осторожно спустилась и пересела на кресло-каталку. К моим причудам добавилась еще одна, а именно — посттравматический стресс. Врач объяснил, что в большинстве случаев он проявляется примерно через три месяца после травмирующего события. Каждый раз, когда я начинаю двигаться или вставать, я опасаюсь, что у меня разойдутся швы или я почувствую острую боль. Я практически не шевелилась или делала это минимально, что неблагоприятно сказывалось на лечении. — Давай, вези меня к славному мальчику. — Я обреченно вздохнула, словно меня ожидал не час «нагнитесь-разгонитесь», а шестичасовая поездка в душном купе с разрешенной перевозкой домашних питомцев. — Ты неисправима, — медсестра толкнула коляску и мы отправились в мини-путешествие по родным стенам лечебного учреждения.       Нужно признать, что молодой человек, с которым меня познакомили, оказался действительно забавным. Парень был на несколько лет младше меня и только оканчивал университет. Он обладал удивительным чувством юмора, и наше общение протекало легко и непринужденно. Я не сразу осознала, что полтора часа истекли и пора рассаживаться по каталкам. Шу наблюдала за мной, явно посмеиваясь. В ее глазах читалось самодовольное: «я же говорила». Усмехнувшись, и не обращая внимания на откровенные насмешки, я смиренно катилась на сеанс антибиотиков и уколов.       Мне не хотелось возвращаться в затхлую палату. Пробовала шантажом увлечь на прогулку по территории больницы, но ничего не вышло. После процедур, меня ждал пудинг и сон, а Шу другие пациенты. Устав от пререканий, я молила, чтобы послеобеденный тайм-аут наступил незаметно, но быстро.       Странная пелена сновидений увлекала за собой, даря неприятные ощущения. «Нет, нет, нет». Второй всплеск накатил сильнее и тошнотворнее, вызывая тяжелый гул в ушах. «Это все ты». Ток, гуляющий по плечу и ногам, стягивал их в жгут, из-за чего они загорелись. «Это твоя вина». Темная вода поглощала меня, перекрывая кислород. Легкие желали зайтись в кашле, и я словно вынырнула из сновидений, жадно вдохнув воздух. Я знала, что это последствия. Мне снится искаженная версия, того дня и слова главы банка, которые он повторял в бреду.       Я размеренно выдохнула, а затем сделал вдох. Необходимо дать понять собственному телу, что оно живо и в безопасности. Мы не тонем в крови, а электрические импульсы — не пули. Балансируя где-то между сном и реальностью, я отдаленно стала улавливать нотки парфюма. Того самого, который обычно вызывает теплоту внутри и кричит: «бери, хватай, действуй». Я не могла вспомнить откуда знаю его, но теплая волна осознания пробежала по коже, напоминая кому он мог принадлежать. Я открыла глаза и отходя еще от легкой дремоты, сразу заметила мужчину, сидевшего напротив кровати. — Сакура, — его встревоженный шепот прозвучал слишком реально, и осознание стало просыпаться вслед за мной.       Это не сон, ведь его темный взор был направлен прямо на меня и я чувствовала, как он прожигает. Он сидел в небольшом кресле, возле больничной кровати, сложив руки в замок. Кажется, он уже давно здесь, раз смог так комфортно обустроиться. Однако взглянув на него еще раз, я заметила каким напряженным и уставшим он выглядел. Волосы взлохмачены, а на лице виднелась недельная щетина. Я еще ни разу не видела его таким помятым, не говоря уже о тенях под глазами. Мне было любопытно, что он здесь забыл, поэтому привстала на локти и облокотилась на изголовье. Мне не терпелось осыпать его вопросами, но теперь я даже не знала с какого начать. — Не думала, что увижу тебя здесь, — прохрипела я, первое, что пришло на ум. Мой голос был скрипучим после сна, а недостаток воды в организме не способствовал появлению сексуальной хрипотцы. — Не думал, что получится выбраться к тебе, — вторил он. — Я снова облажался.       Он протянул мне стакан, а я наблюдала за тем, как его идеальные пальцы прикасаются к стеклу. Интересно, что будет если я до него дотронусь? Мое сердце забилось чаще и на щеках выступил румянец. Боже, он смущает одним присутствием. Я старалась действовать аккуратно, боясь обжечься, поэтому была еще более неуклюжей. Краска перебиралась на уши, превращая меня в созревшую черри помидорку. Живительная влага подарила горлу облегчение, но до мыслей и разящих сомнений, ей было далековато.       Я пыталась не пялиться, но выходило скверно. Словно защитный тумблер отключился, как только раздался тихий стук стекла, соприкоснувшись с гладкой поверхностью тумбы. Его крепкие руки притянули меня к себе и окольцевали. Терпкий аромат духов ударил в голову и я прижалась к нему сильнее. Прошла целая вечность с того момента, когда он в последний раз прикасался ко мне, а сейчас он напоминал, что это было еще и приятно. Я переживала, что больше не увижу в нем, того Саске, каким его узнала несколькими неделями ранее. Ведь ситуация и череда событий, в которых мы оказались, заставляли нас взрослеть и меняться непроизвольно. — Что ты здесь делаешь? — тихо спросила я. — Не рада мне? — Судя по всему нам нельзя видеться, разговаривать и даже дышать одним воздухом.       Прости, я чертовски виноват, — Саске сжал меня крепче, не позволяя даже шелохнуться. — Знаю, я хреновый парень. И надеюсь, ты все еще слаба, чтобы задушить меня. — Извинений не недостаточно, чертов эгоист, — рыкнула я. — Я обещаю, что расскажу тебе все, как только станет безопасно. — Он отодвинулся и взял мое лицо в свои ладони, проводя большими пальцами по щекам. — Хорошо выглядишь, хотя мне рассказывали чудовищные вещи. — Ино умеет приукрашать, — он ухмыльнулся и покачал головой. — Думаешь, я оставил бы тебя без присмотра?       Его губы растянулись в улыбке и я забыла, как дышать. Было так странно ощущать его рядом, чувствовать тепло и слышать этот голос. Мое тело расслаблялось, когда он притрагивался ко мне. Тем не менее, я должна защищаться. Тот факт, что он бросил меня в самый тяжелый момент, не затмить эффектным появлением. И это не сможет исправить записка, даже если в ней признание или чье-то наблюдение по его распоряжению. Он — причина, по которой мне мучительно каждый день. Из-за него я нахожусь в неведение. Мне трудно сдерживать себя, и кажется он абсолютно не понимает этого. — Почему? — спросила я, опасаясь услышать ответ. — Почему тебя не было? Почему бросил меня? Почему не приходил? Почему прислал мне письмо, а не сказал лично? По-че-му?       Такой смешной вопрос, я бы назвала его наивным и детским. Почему солнце светит? Почему дождь идет? Почему мне больно видеть тебя и осознавать, что ты уйдешь? Моя злость с каждым словом разгоралась внутри все больше. Сотня вопросов, но даже они не так страшны, как последствия. Я снова останусь одна и буду гадать: вернется ли он, будет ли рядом в следующий раз? Оказалось, что боль душевная в тысячу раз сильнее физической. — Я был в участке, когда стало известно о происшествии. — Саске опустил руки и его пальцы переплелись с моими. — Помню, как пытался узнать, что с тобой, но никто не отвечал. Я уже собирался спуститься к машине, когда меня остановил Какаши. Я этому обрадовался, поэтому к нему на помощь подоспел Наруто. Они попытались успокоить, и в конечном итоге, меня вырубили. Очнувшись, Какаши подробно объяснил почему я не могу увидеть тебя. Пришлось согласиться.       Он замолчал, а я не решалась поднять голову и посмотреть на него. Я хотела отвлечься от нахлынувших слез, которые предательски подступили, а горло жгло судорогой. Я не желала их проливать перед ним, особенно теперь. Это вызовет только жалость, ведь соленые дорожки на щеках становились моим особенным дополнением. Это смущало и нервировало. Я отчаянно мечтала, чтобы он увидел во мне большее, чем глупого детектива, идущего по следам, благодаря их подсказкам. Старалась показать себя с выгодной стороны, но превращалась в наивную девушку, которая по доброте душевной, рассказывает подробности расследования незнакомому, но симпатичному парню. Я облажалась, но верила в то, что все еще можно исправить и доказать, почему меня назвали лучшей. Мне было необходимо сконцентрироваться. В данный момент, я это осознавала, но было уже поздно. Саске пошевелился, тишина затянулась, а я задержала дыхание, чтобы случайно не сделать всхлип. — Я был в больнице, но мне запретили даже подниматься. Как только я появлялся, выходила охрана. Ни связи, ни встреч.       Слезы непроизвольно все же капнули на простыни, превратившись в уродливые кляксы. Я напряглась в попытке унять дрожь, но пелена не позволяла сфокусировать взгляд на мелких складках белья. Он протянулся ко мне и осторожно погладил по щеке. Я не знаю, собирался ли он говорить или просто ждал, когда я выплакаюсь, но слова приобрели форму, раньше, чем я их осознала. — Я никчемная, — тихо произнесла я, окончательно теряя самообладание, — у меня не было и шанса.       Он слегка потянул меня на себя, и я уткнулась лбом в его грудь, громко всхлипывая. Саске гладил мои плечи и порой целовал в макушку, убаюкивая и согревая теплом. Мокрые дорожки растворялись в ткани его рубашки, пропитывая насквозь. Мне было стыдно, поэтому я молча молила о том, чтобы раствориться или очутиться в другом месте Жаль, что нельзя стереть память. Я бы все отдала, чтобы оказаться на резном балкончике с прекрасным видом, не стыдиться того, что испытываю. Чуть успокоившись, я немного отстранилась от него, но он все еще меня придерживал. Я не знала, что сказать, а глупые вопросы перестали передо мной маячить, утратив былую актуальность. — Я взялся за расследование, чтобы твой труд не прошел даром. Тебе пришлось многим пожертвовать и ты не никчемная, Сакура. Ты очень храбрая девушка, которая умеет бороться. Ты никогда не была слабой.       Подобные признания из его уст звучали чересчур сладко, но до одурения приятно. Я была удивлена и на щеках снова запылал пожар. Так много тайн и стен было между нами. Они всегда были, но сейчас их стало больше. Разум останавливал, словно норовил уличить подвох и я застряла в подвешенном состоянии. Я терялась, не понимая, что могу делать в его присутствии или с ним, а что было недопустимо. Наблюдая за моим смятение и паникой, он чуть ухмыльнулся. Его рука легла на талию и поддавшись вперед, я почувствовала мягкие губы. Горячее дыхание будоражило, казалось, я рассыпаюсь на тысячи мельчайших частиц. Мои пальцы зарывались в его волосы, а слезы покатились еще большим потоком. Волна удивительного, забытого удовольствия притягивало меня к нему сильнее, чем я могла бы выдержать.       Стул противно царапнул по полу, но Саске было все равно. Я отвечала ему в такт и мысли заблудились в ощущениях. Словно свежий глоток воздуха в знойную пору. Его язык скользнул вглубь и я забыла, как дышать во второй раз. Мурашки приятно покалывали, растворяясь в его объятьях. Мне же хотелось отдаться порыву, остановив время и насладиться простотой. Ни загадок, ни ран, ни боли. Просто поцелуй переворачивающий все мое сознание. Просто прикосновения, которые обжигают. И это его прикосновения скользят с особым трепетом, боясь, причинить неудобства. Просто мужчина, который уничтожает все на своем пути, одним взглядом. Просто ощущения, что растекаются по конечностям, парализуя. Все было просто, но одновременно с тем сложно, опасно и отчаянно. Каждый миг, как последний, словно завтра никогда не наступит. В нашем случае, это даже актуально.       Он тяжело дышал, смотря прямо на меня. Темная радужка практически растворилась. Мрачные, тяжелые, обжигающие глаза. Я не осознанно, облизнула нижнюю губу, закусив ее. Пальцами сжимая его плечи, я не желала разрывать контакт. Он соприкоснулся со мной лбом, и обхватив меня, прижался. Боль дала о себе знать в неподходящий момент, но мне было плевать. Я не показывала вида, но шикнув от еще одного резкого укола где-то под ключицей, он быстро ретировался. Я старалась спрятаться и не показывать смущения, но ничего не выходило. Проведя вниз по покатым плечам, я взяла его ладонь и осторожно прильнула щекой. — Когда ты так делаешь, я лишь больше понимаю ради, чего рискую. Ты слишком хороша, чтобы быть правдой. — Саске, — я прошептала его имя.       Наши пальцы переплетались друг с другом. Я хотела бы беззаботно наблюдать за этим, но внутри было не спокойно. Уткнувшись в его рубашку, я глубоко вдохнула воздух, вперемешку с его парфюмом. Мне хотелось запомнить, как его кожа ощущается под моими пальцами, как звучит его голос или какими нежными бывают прикосновения. Я никак не могла взять в толк, что скоро ему предстоит вернуться к работе, а мне к ожиданию. Чувствовать себя бесполезной, скованной и потерянной было в новинку и от этого становилось еще сложнее. — Я люблю тебя, но мне чертовски больно. — Я знаю, — он поцеловал меня в макушку. — Это моя вина. — Что заставило тебя нарушить условия? — спросила я, понимая, что обстоятельства выше договоренностей.       Саске чуть напрягся, видимо не ожидая от меня столь быстрого перехода к делу. Тяжелый вздох, заставлял чуть понервничать, но я лишь сильнее зажмурила глаза от предстоящего разговора. Не понимая к чему готовиться, я перестала строить и раскладывать вероятность событий, словно пасьянс. — Нам необходимо подготовиться, — осторожно начал он, — больше я не могу оттягивать твою выписку. Мне нужно было, обеспечить безопасность и как можно дольше не допускать до показаний. — Почему? Что происходит? — насторожилась я. — Юристы и адвокаты устроили нам небольшую взбучку, спекулируя на предвзятом отношении из-за меня. Сложно предугадать, какие вопросы они приготовили для тебя, но нам бы хорошо иметь одну версию на двоих. — Думаешь, они могли узнать про… — я пыталась подобрать слово, которое бы описало происходящее между нами, но принижать чувства или завышать было бы глупостью. — Нашу связь? — подхватил Саске. — Маловероятно. Единственное место где нас могли скомпрометировать — это здесь. Ни Какаши, ни я не хотим обременять тебя еще большими проблемами, чем оправдания перед кучкой придурков, которые во всем пытаются найти сексуальный подтекст. — Они нашли флешку? Мой ноутбук пропал, перед тем, как я отправилась на задержание. — Нет, но на ней были те же факты, что мы предоставляем в суд. Здесь беспокоиться не о чем, только если твой мобильный не синхронизируется с ноутбуком, — на его слова, я отрицательно покачала головой и он снова вздохнул. — Твоя машина в розыске, но если мы найдем ее за эти два дня, считай мы выиграли. — Суд через два дня? — подскочила я, наплевав на неприятные покалывания. Болезненно зашипев, я попыталась осознать бедственное положение. — Не волнуйся и не напрягайся, — успокаивающе проговорил Саске. — Ты расследовала это дело, искала зацепки и в итоге, все указывало на то, что кто-то из руководства причастен. При подаче показаний говори только об ограблении, а на личные вопросы старайся не реагировать. И еще ты видишь меня во второй раз. Хорошо? — Если вскроется факт, что не во второй? — Невозможно, — уверенно ответил он. — Почему? — удивилась я. — Доверься мне, — он приподнялся и обхватив мою шею, приблизил к себе. — Я потратил много сил, чтобы добраться до истины. Я знаю, что тебе трудно на меня положиться, но, пожалуйста, Сакура…       Его губы накрыли мои раньше, чем он договорил. Легкое прикосновение, такое трепетное и чувственное, что мне действительно хотелось поверить. Однако это намного сложнее, чем он себе представляет. Я поддалась навстречу, сжимая в кулак ворот от рубашки. В голове все еще не укладывалось сказанное, а он вновь увлекает меня в круговорот ощущений. Пальцы зарылись в мои волосы и мне так хотелось, чтобы он не убирал руку, не отстранялся от меня. Тем не менее Саске стал возвращаться на свое место, укладывая меня рядом с собой. Аккуратно поглаживая меня по руку, он снова заговорил: — Мы справимся, верь мне.       Я закусила губу, стараясь держать себя в руках и не плакать. Стало так волнительно и страшно, что хотелось кричать или бегать. Необходимо было как-то выпустить этот пар, потому что разнообразие эмоциональной гаммы меня убивало. Трудно представить, что я испытаю придя на заседание, но пока я катаюсь на американских горках и пытаюсь балансировать где-то между реальностью и сумасшествием. Я так устала от «горячо-холодно», что хотелось добиться определенности и без страха и сожалений взглянуть на вновь открывающиеся перспективы. — Что будет дальше? — тихо спросила я, — после суда? — Правда, — ответил он, — и надеюсь, что ты будешь рядом.       Я желала, чтобы это осуществилось, но до этого нам только предстояло дойти. Вместе или врозь, но пока мы преследуем одну цель. Обнадеживать себя на благоприятный исход не хотелось. Перед судом меня вызовут на показания, а значит впереди сложные и долгие два дня. И я благодарна, что он пришел. Я боялась очаровываться, но крупицы веры прорастали глубоко внутри и придавали уверенности.        — Мы заслуживаем быть услышанными, — тихо сказал он. — Ты справишься, и когда все закончится, я отвезу тебя в одно место, чтобы мы могли поговорить открыто. У тебя было много времени для размышлений и для того, чтобы начать сомневаться, поэтому я хочу решить все недомолвки между нами и двигаться дальше.       В эту минуту мне стало спокойно. Возможно, это только то, что я хотела услышать. Однако Саске был убедителен, а это подкупало. Тем более, он был прав. Мы все заслуживаем сказать то, что накопилось и услышать чувства другого человека. Я расслабилась и через какое-то время уснула в его объятиях.