Объятие

Август пришел в город, полыхая жаром нагретых крыш и асфальта. Пыльное дрожащее марево, казалось, исходило от всего — стен домов, мороженщиков, вывесок кафе. …кондиционер сломался очень не вовремя. Все окна в квартире были открыты, и белый тюль на окне трепыхалась, как пойманная бабочка. Пахло раскаленным асфальтом, крепкими сигаретами («Как ему не лень курить в такую жару!»), и пылью. Из окна доносились какие-то ленивые, разморенные звуки, словно сам мир устал от такой жары. Лизка лежала на полу в самом открытом, что Даня когда-либо видел на ней. Спортивная форма. Черные шорты и черный лиф. Лиза умирала. Лизе было жарко. Рядом с ней рядком выстроились кружки, в разных пропорциях наполненные водой и чаем. Кашин умирал где-то в другой комнате, с наушниками, по крайней мере, так думала Лиза. Так ей казалось все то время, пока она лежала и стонала на прохладном полу. Перевернувшись на живот, Лиза даже успела задремать, пока злое жаркое солнце не огрело её по спине случайно скользнувшим горячим зайчиком. Блять!.. А, нет, это всего лишь рука Кувшина. — Чего? — Лиза лениво повернула голову и невольно отстранилась от горячих рук. — Пошли в душ. От Дани противное тепло разливалось волнами, так что Лиза с трудом сдерживалась, чтобы не уползти от него под кровать, шипя и кусаясь. — Это надо двига-аться! А пол такой прохладный, не то что ты. Кашин обиженно хмыкнул и ушел. Хлопнула дверь. Ленивая дрема накрыла Лизу, так что когда дверь хлопнула во второй раз, она не услышала. Зато отчетливо почувствовала, как сверху вдруг легло что-то мокрое и холодное, загребущими своими ручищами проведя по бедрам и талии. — Что за ху..? — она попыталась вскочить, но тяжелое ухмыляющееся тело не давало ей это сделать, давя авторитетом во всех смыслах. — Привет, — руки обняли под грудью, перенося вес его тела на локти, и прижимая Лизу еще ближе. Мысль о пыльной, но прохладной жизни под кроватью показалась здравой. — Ты меня сейчас раздавишь, мамонт! — но ни единой попытки вырваться. — Не волнуйся, не раздавлю, — также шепотом выдохнул он. Губы едва коснулись шеи. — Ты такая горячая. — Жара в плюс тридцать пять, блять, — тихий, клокочущий выдох. Он улыбается, прекрасно все понимая. Прохладные губы едва-едва прикасаются к горячей шее снова. Капли медленно пропитывают тонкую ткань одежды. Его ледяная рука оставляет мокрую дорожку на животе. Не останавливается, продолжая выписывать ледяные узоры на горящей коже. Дыхание резко сбивается. Спина прогнулась непроизвольно, это правда не она, честно! Где-то там, внизу живота, тянет сладкой истомой. Разморенное жарой и ледяными руками сознание уплывало куда-то… Куда-то туда же, куда принесли Лизу. — Что? — Удивленно вскрикнула она, резко открыв глаза от яркого света. Сознание возвращалось медленно, толчками. Холодный кафель, раковина, ледяная вода… — Говорил же — душ! — Серьезно сказал Даня. — Тебе бы… — Что? — рассеянно спросила Лиза. — Одежду снять. Я… кххм… Лиза прислонилась к кафельной стене, и начала ржать, медленно сползая по ней. Даня быстро подхватил ее, и Лиза уткнулась в его плечо, продолжая тихо задыхаться от смеха. — Ахах… Кашин… Постеснялся? Ахах, господи! Он мстительно включил душ. Ледяная вода окатила Лизу. — БЛЯТЬ! — и та, быстро перестав смеяться, вылетела из-под радиуса струй прямо в объятия Кашина, прижавшись холодным и влажным телом. — Долбаеб! Холодно же. — А так? — проникновенно поинтересовался он, руками забираясь под спортивный лиф и медленно, кажется, стягивая его. — Жарко, — мстительно процедила Лиза и тут же охнула — слишком резко вжали ее в мокрый, приятно освежающий спину, и такой многострадальный кафель. Снять шорты было не такой уж проблемой…

*рейтинг R* *рейтинг R* *рейтинг R*

— Жарко ей, — довольно растягивая гласные, ухмыльнулся Даня.