Ghost

- Тао, дружище, поднимайся… - голос М-21 настойчив, звучит чуть резко, заставляя хакера с трудом поднять тяжёлые веки, - давай же… Так нельзя… - Тао вновь прикрывает глаза, желая погрузиться обратно в забытье без сновидений, но его почти грубо поднимают, ставя на ноги и подхватывая за плечи, - Тао… Идём, нам надо в лабораторию, Франкенштейн сейчас подаст ужин Ему и тоже придёт, осмотрит тебя. - М-21… Это я виноват… - в полу-бредовом состоянии бормочет хакер, ощущая как во рту пересохло. - Не говори ерунды, – почти раздражённо обрывает его Номер Четыре, помогая выйти в коридор. - Ты не понимаешь… - тяжело выдыхает Тао, силясь устоять на ногах. - Ну, конечно, - М-21 начинает злиться от бессилия что-либо изменить и этих откровенных ноток обречённости в голосе хакера, - конечно, я не понимаю. Такео ведь был мне никем, и никому из нас он не был ни товарищем, ни другом. И ни один из нас не чувствует себя виноватым. Только ты его другом считал. – М-21 почти рычит зло. - Только тебе одному плохо от того, что он погиб! - М-21, довольно. – Ледяной тон Франкенштейна заставляет мужчину замолчать, и очень быстро бессильная ярость во взгляде М-21 сменяется виной за несдержанность и охватившую злость. – Тао, мы все чувствуем то же, что и ты. – Франкенштейн делает паузу, мимолётным взглядом осматривая хакера, безучастно повисшего на плече напарника. – Пошли, я должен тебя осмотреть и провести ряд анализов. - Нам надо спуститься в лабораторию, Тао. Давай же… Идём… - в голосе М-21 появляются сочувствующие нотки, и он больше не произносит ни слова. Постоянные строго профессиональные вопросы Франкенштейна и необходимость прохождения нескольких тестов заставляют Тао немного прийти в себя, вынуждая мозг работать, чтобы давать точные ответы и выполнять указания учёного. От желания поскорее избавиться от внимания или из выработанного рефлекса беспрекословно слушать шефа. Так или иначе, но в свою комнату Тао вернулся уже без помощи М-21 и почти осознавая реальность. Хотя это «почти» снова и снова выбивает почву у него из-под ног. Но надо брать себя в руки, возвращаться в мир, где его ждут и беспокоятся за него. Переодеться и спуститься к обеду – оказалось сложнее, чем хакер мог бы себе когда-нибудь вообразить. Снять с себя рубашку Такео, с которой Тао не пожелал расстаться даже в лаборатории, стало практически невыполнимой задачей. Тао вновь и вновь находит сотни аргументов, чтобы остаться одетым в вещь, так по-домашнему, по-родному пахнущую его другом. Но постепенно возвращающийся здравый разум настойчиво подсказывает, что достаточно того, что М-21 и Франкенштейн лицезрели его в таком виде и состоянии. Однако, со здравым смыслом модифицированного тихо спорит так по-человечески ноющее слева в груди сердце. «Кто посмеет упрекать тебя в том, что он тебе дорог?.. - шепчет оно, - кто поймёт твою боль?..» - Никто… - отвечает в тишину хакер и с тяжёлым вздохом, насилуя собственные чувства, снимает с себя, кажется, сросшуюся с кожей рубашку. Тао мелко дрожит, пока руки, словно не желая слушаться, надевают знакомую кофту на своего хозяина и привычным жестом поправляют вырез, стягивая с одного плеча. Бросив на себя мимолётный взгляд в зеркало, Тао отворачивается: он чувствует себя предателем. Предателем, который заставляет себя пригладить растрёпанные волосы и выйти к обеду. Но по мере того, как ноги преодолевают ступень за ступенью, Тао тысячу раз прокручивает в голове план мщения. Злость – катализатор чудовищных по своей разрушимости мыслей и идей для обладателя гениального мозга. А боль, не физическая, душевная, – мощнейший блокировщик любого страха. Он всё сделает сам. Никого не вовлекая, никого не подставляя. Он должен. Обязан. Это его вина. А не чья-то. И к тому моменту, когда Тао спускается вниз и садится за стол, он уже в деталях знает, что и как сделает. Подобие дружелюбной улыбки на бледном лице – для собравшихся за столом домочадцев, и шквал чёрной злости в душе – для одного единственного человека, из-за которого за этим столом сейчас пустует место, принадлежащее его другу. Тао отводит глаза – он не хочет видеть этот не способный заполниться пробел за столом и в своей жизни. - Простите… Я не нарочно… - слышится тихий бесцветный голос хакера. И только Кадис Эстрама Д. Рейзел прикрывает глаза и незаметно вздыхает, когда в доме коротит свет и выбивает пробки, а за окном меркнет освещение всей улицы. Но даже он чувствует лишь верхушку того айсберга отчаянной злости, боли и вины, что скрывается за тенью некогда лучезарной улыбки его верного Рыцаря Номер Один.