Я ж тебя любила. А ты так поступил.

Примерно через час вернулась Казимирова. И первым делом двинулась к Гагаре, чтобы удостовериться, что с ней всё хорошо. Однако, это было не так. Девушка лежала в том же положении и не двигалась. Было слышно её рваное дыхание, по которому Ксюша поняла, что она опять плакала. Она ещё какое-то время всхлипывала, потом её дыхание выровнялось и баюкаемая подругой Полечка уснула. Прошло несколько дней, в течение которых Лепс пытался поговорить с Гагарой, но ничего не выходило, то она была не одна (в большинстве случаев она это делала специально), то просто убегала. Гриша во время прогона песен метался по сцене, как тигр в клетке и это при том, что сцена для него раньше была домом. В его движениях появилась резкость; изумрудные глаза почти непрерывно всматривались в лицо Поли, когда она сидела в зале, но этим он ничего не добился. Она выглядела, как неживая кукла и хлопала ресницами. Он знал, что что-то случится. Он не хотел ехать в столицу, боясь, что Гагара уволится. Процент риска увидеть от неё заявление возрастал с каждым прожитым днем. Он бы не смог это предотвратить, максимум — отсрочить на некоторый срок. Поль, ты полетишь вечером с нами в Москву? — спросила Яна на той же репетиции. Зачем? Мы же должны вернуться туда через 17 дней. — блондинка до этого оставалась в неведении, поэтому не сразу поняла о чем шла речь. — Будет корпоратив. Заплатят много. Похоже, судьба хочет, чтобы я как можно скорее отделалась от Лепса. — пронеслось в голове Полины. — Но почему его нет в гастрольном графике? — Потому что один очень крутой мужик в последний момент отказался от какого-то артиста и захотел, чтобы для него спел Григорий Викторович. — Ммм… Понятно. Ну так что? Ты в деле? — спросила подошедшая к ним Терещенко. Да. — твердо ответила девушка, хотя сильно сомневалась в том, что нужно возвращаться и писать заявление. Ей надо будет всё обдумать, прежде чем опять сменить работу. Одна мысль, касающаяся Лепса, заставила Полину почувствовать предсудорожную волну сокращения мышц по всему телу. Она испугалась на доли секунды, но тут же сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Судороги, к счастью, отступили и, Гагарина, словно ничего не случилось, спросила: Во сколько? — В девять. — Хорошо. Фониатр неосознанно провела параллель между боссом и больным распадающимся изнутри зубом. А что надо делать с такими зубами? Правильно, быстро выдергивать и не медлить. Так и с Григорием — чем быстрее уволишься, тем скорее исчезнет нервозность. А боль в обоих случаях? А боль, можно перетерпеть, тем более, что она не будет нескончаемой, наверное. После того, как певец всех отпустил, Полина сообщила Казимировой о скорой поездке в другой город и та, испытывающе взглянула на подругу. Блондинка нацепила маску холодности и отрешенности от происходящего. Доктор так и не добилась от Гагары мыслей по этому поводу. Той ночью они прибыли в столицу и легли спать у Вероники, с которой Поля жила после расставания с Лепсом. Утром перед тем, как поехать в ПЦ, девушка очень долго размышляла о том, как преподнести ребятам, что она вновь увольняется и на этот раз это решение было хорошо обдумано. «Попрощаться с ними также, как и когда я уходила впервые? Нет, это не достойно. Лучше пригласить их домой, посидеть за столом, поболтать, как настоящие друзья. А чтобы Григорий не приставал, надо будет с Юрой договориться кое о чем.» Гагарина долго стояла на дорожке перед ПЦ, не решаясь войти. Она продолжительное время рассматривала здание, пока её взгляд не наткнулся на человека, находящегося у окна и разглядывающего её. Это был Лепс. Он опасался нарушить это хрупкое равновесие между ними своим небрежным движением и застыл как статуя. Наконец, Поля отмерла и направилась к дверям, слегка погладив одну из колонн, заранее прощаясь с продюсерским центром, предполагая, что такой возможности больше не будет. Не то чтобы босс не заметил этого прикосновения, но он не догадался об его значении. Девушка прошлась по ПЦ, обнаружив в одной из студий того, кого она до этого искала. Привет! — лучезарно улыбнулась фониатр. — Привет. Можно тебя на секунду. — она взяла его под руку и отвела в сторону, откуда музыканты не могли их услышать, — Юр, мне нужна твоя помощь. Гитарист вопросительно зыркнул на неё. — В общем, подыграй мне, типа мы пара. Я хочу организовать посиделки, якобы у нас с тобой дома. От тебя ничего не требуется, кроме квартиры. — Если Алина узнает — нам не жить. — Мы ей не скажем. — Тогда меня убьёт Лепс. — Не убьёт, я об этом позабочусь. Всё будет хорошо. Ладно. — слишком быстро согласился, по непонятным Гагаре причинам, парень, — когда будешь приглашать людей? — В течение сегодняшнего дня. — Мне уже начинать? — Что? — Играть роль твоего парня. Да, можешь начинать. — вынужденно произнесла девушка и сама потянулась, чтобы обнять гитариста. Тот в свою очередь оставил мокрый след губ у неё на шее, от которого у Гагары появилось желание поскорее избавиться. В ответ она поощрила Юрия поцелуем в щёчку. Через секунду, когда Поля отстранилась от музыканта, в комнату забрёл босс и уставился на Юру рядом с блондинкой. Парень нахмурился и зашагал к своей гитаре. Раз все уже в сборе, — начала девушка, глядя на музыкантов, — я хочу пригласить вас в гости к нам с Юрой, — она ухмыльнулась, чувствуя спиной, как взгляд Григория жёг лопатки, — в эту субботу. Отказы не принимаются. Воцарилась тишина. Всё были в шоке от того, что фониатр с Топчим снова вместе. Лицо Гриши исказилось болезненной гримасой, земля уплыла из-под ног. Он с трудом удержался, чтобы не закричать и не запустить в ненавистного Юрия чем-нибудь тяжелым. Почему, почему именно Топчему достанется самое ценное, что есть в его, Григория Лепса, жизни? Мужчина негодующе хмыкнул и вышел, громко хлопнув дверью. Однако молчание команды было недолгим. Многие согласились прийти, некорые сказали, что подумают над её предложением, потому как им нужно решить вопросы, не требующие отлагательств. Полинин телефон завибрировал, оповещая свою владелицу о том, что ей пришло сообщение. Оно гласило: Зайди в третью студию. На свой страх и риск Гагара отправилась туда. Там за пультом управления находился парень и рядом с микрофоном в наушниках располагался певец. Он махнул рукой Поле, чтобы она села на чёрный кожаный диван позади звукача. Девушка снова подчинилась. Григорий никак не показал своим видом, что приглашение девушки застало его врасплох и полоснуло по сердцу кинжалом, оставив после себя глубокую борозду. Мужчина не пел, а выл, как беспомощное раненое животное, метающееся в агонии перед скорым приходом смерти. Ему самому не нравились звуки, которые он издавал, поэтому он ещё и ещё раз перепевал песню. Секунды сменялись минутами, минуты — часами. Уже не было боли в голосе, только усталость и смирение. Лепс вышел из комнатки, где шла запись, и упал в кресло рядом с парнем. Пот лил с него ручьями. Григорий Викторович, как мне кажется, эту песню вы исполняете слишком печально, а тут наоборот нужно больше позитива. — высказал свое мнение молодой человек, на что артист ничего не ответил. Вдруг их внимание привлёк шуршащий звук обертки. Полина Сергеевна, — изумленно проговорил босс, точно забыл, что она была здесь всё это время, — вы нормальной едой не питаетесь? — съязвил Григорий, критикуя то, что она держала в руках. — Чем вас не устраивает мой полезный батончик? Есть его не вам, а мне. Лепс вытащил из кармана смартфон, его пальцы, насколько это было возможно, быстро напечатали сообщение и отправили секретарю. Почему ты не пойдешь и не поешь? — поднял глаза на девушку. Он же всё-таки не чудовище, чтобы морить девушку голодом. — Очевидно потому что меня не отпускает босс, который надрывает и без того почти неработающие связки. Ты даже не отпрашивалась. — не возмущение, констатация факта. А смысл? Всё равно не отпустит. — с грустью ответила она. — А ты попробуй. Можно мне пойти поесть? — состроив щенячьи глазки, попросила чарующим голосом девушка. — Да. Поля мигом схватила сумочку и побежала в столовую. Музыкантов не было. Она оказалась там совершенно одна. На одном столе лежал лист бумаги с пометкой о том, что она должна туда сесть. Видимо, на днях будет или было полнолуние, так как фониатр и в этот раз подчинилась. Мысль об их с Лепсом странном поведении отошла на второй план, когда она увидела несколько блюд, сделанных на скорую руку. Очередная записка под стаканом с соком говорила, что Полина может есть всё, что пожелает. Плотно поужинав, заметим, что обеда у неё не было, Гагарина вернулась в студию. Мужчина сидел на том же месте и загадочно улыбался, чего с ним не было уже давно. Девушку на мгновение как будто шибануло током. Черт! — ругнулась про себя блондинка, — почему я так мило отпросилась покушать? Почему я себя так начала рядом с ним вести? Господи, помоги мне! Осталось всего ничего и я уеду отсюда… навсегда. Похоже моего самоконтроля становится всё меньше и меньше с каждой секундой, проведённой в одном помещении с Лепсом, и это не даёт мне покоя. Это он отдал приказ приготовить что-то для меня, я в этом уверена. Сам-то ничего для этого не сделал и сидит улыбается. — недовольно сжав губы, подумала девушка. — Поела? Отвечать не хотелось, хотелось выплюнуть всё, съеденное ей, потому что мужчина ей вдруг стал противен, несмотря на то, что этот жест с его стороны дал понять, что Гриша пытается заботиться о ней несмотря на то, что Гагара причинила ему боль. Ага. — без энтузиазма сказала она. Теперь мы можем продолжить. — произнес певец, обращаясь к звукачу. В итоге, песня была успешно записана и Полина поспешила домой.