Полюби темноту

Утро выдалось пасмурным, но впервые оно не совпадало с настроением Ветерка, который повернулся на бок и слегка стянул одеяло с лица, приоткрывая глаза: рядом мирно спал Воробей, не предвещая ничего плохого. Но это пока. Парень смотрел на брата впервые так долго и не отрывисто, вспоминая события вчерашнего вечера. Он недовольно приподнял бровку, крепче сжимая край одеяла и ощущая на своей щеке прикосновения брата. — Я знаю, что ты не спишь, — шепотом говорит Воробей, слегка приоткрывая глаза, и младший так и замирает, словно чего-то испугался. — Прости за вчерашнее… — О, да заткнись ты, — слышит привычное шипение Ветерка старший, впервые улыбаясь столь нежной улыбкой, которая заставила парня замолчать и ещё больше смутиться. — Что ты делаешь? — Глупо прозвучит, но впервые мне захотелось увидеть тебя, — Воробей тихо выдыхает, проведя пальцем по пластырю на щеке. — Но я могу видеть только темноту. — Полюби её. — проговорил младший брат, подвинувшись поближе к парню, будто собираясь вновь поцеловать, но их прервал стук в дверь, и Ветерок моментально отстранился, садясь на кровать. — Входи. Дверь приоткрывается и на пороге оказывается Грач. Опять. Он словно чувствует опасность и старается вмешаться. — Ветерок, тебя ждут. И также быстро он закрывает дверь, оставляя сына в раздумьях, пока до него медленно не доходит следующий факт, и он в спешке не начинает собираться, замечая, как приподнялся Воробей и следил за всеми его действиями, словно и правда мог видеть. Ветерок молча покидает комнату, переводя дух, и спускается вниз, встречая Верескоглазку. Но почему-то сейчас он был не особо рад её приходу, ведь… Впрочем, это уже не так важно. Парень неуверенно чмокает девушку в губы и замечает взгляд Грача, лишь тихо фыркая. Пока Воробей нежился в кровати, младший покинул дом, ничего не сказав. Сразу же в комнату заглядывает Львиносвет, подбирая стул, поставил напротив кровати брата и сел, положив руки на спинку. — Только не говори, что успели поругаться, — Воробей свешивает руку с кровати, прикрывая глаза. — Он знает? — прямо спросил старший брат, не сводя взгляд с парня, который свёл брови к переносице, хмурясь. — Значит, вы уже все обсудили? — он садится на кровать, словно что-то обдумывает. — Воробей, сегодня ночью будет жарко, — Львиносвет качает головой, подперев в итоге рукой. — Он не простит мне этого. — Я все улажу, — старается утешить его Воробей, ложась обратно на подушку. — Главное, не попадайся ему на глаза, пока я с ним не поговорю. Старший брат медленно кивает, покидая комнату, а парень лишь закрывает глаза рукой, тяжело вздохнув. В данный момент сама мысль не могла не радовать, но последствия не могли не пугать. Как отнесется к этому Ветерок — никто не знал. И Воробью придётся приложить максимум усилий, чтобы успокоить младшего, который явно будет не в духе после прогулки с Верескоглазкой.

***

— И часто так? — Грач в который раз бросает взгляд на часы, замечая, что начинает темнеть. — Брось, Грач. Он гуляет возле дома, — постаралась утешить его Листвичка, но по одному взгляду поняла, что у неё совершенно это не получилось. — Он точно не доставляет хлопот? — мужчина приподнимает бровку, пристально глядя на бывшую жену. — Он хороший парень, но со своими закидонами. Тебе незачем волноваться, — медленно кивает она, стараясь выглядеть невозмутимой. Входная дверь яростно открывается, моментально захлопываясь, и заставляя обитателей дома подскочить со своих мест. Грач хотел было начать разговор, но Листвичка лишила его такой возможности, закрывая рот тонкими пальчиками, и ошеломленно глядя на не родного сына. Ветерок быстро скинул с себя куртку, следуя к себе в комнату под удивленные взгляды обоих родителей, что позже переглянулись и Листвичка уговорила Грача не трогать парня. — Воробей! — он захлопывает дверь, с ненавистью глядя на брата. — Знал! Знал и не сказал! — Что я знал? — Воробей медленно поднимает брови, совершенно ничего не понимая. — Я лишь предполагал. — Как я ненавижу вашу семейку, — шипит младший, подходя ближе. — Она бросила меня! Бросила, возвращаясь к Львиносвету. «Прости, старые чувства вернулись». Ненавижу её! Всех вас ненавижу! — Ветерок! — парень хватает его руками за щеки, заставляя взглянуть прямо в свои слепые глаза, чувствуя, как тот мелко дрожит от злости.- Ответь на вопрос: ты её любишь? — Что за вопрос? Я… — и Ветерок резко запнулся, моментально успокаиваясь и приходя в себя, впервые задумываясь над заданным вопросом. — … Я не знаю. — Может, оно и к лучшему? Может, ты сможешь разобраться в себе и найти более достойного? — Воробей все также держит брата, словно на что-то намекал. — Да пошло оно все! — парень убирает руки старшего, недовольно садясь на кровать и складывая пальцы в замочек. — Худшее лето в жизни, — он замечает, как брат молча садится рядом, словно пытается поддержать, и Ветерок разочарованно вздыхает, чувствуя, наконец-то, холод в комнате, и поворачивается лицом к Воробью. — Почему здесь холодно? Я замерз. — Мне тебя согреть? — Воробей насмешливо смотрит на младшего, слегка улыбаясь. — Пожалеешь потом. — Не знаю, что за приворот ты сделал на меня, но как только узнаю — шею сверну, — шипит Ветерок, слегка прикрыв глаза. И старший мгновение ока кладёт парня на подушку, подмяв под себя, и уперся руками с двух стороны от головы младшего. — Я могу поддержать тебя, — он наклоняется к Ветерку. — Хочешь? — Не сможешь. — с вызовом говорит парень, ехидно улыбаясь, и резко вздрагивает, когда рука старшего оказалась под майкой. — Воробей, что ты… — Ты никогда не слушал здравый смысл. И сейчас не надо, — неожиданно сладко прошептал Воробей на ухо брата, не сильно прикусив мочку. — Откройся мне. Ты хочешь, я знаю. Вчера ты дал слабину. И Ветерок в ответ отворачивается голову в сторону, чувствуя, как румянец, словно огонь, жжёт щеки, а горячее дыхание старшего опаляет шею, и он, стаскивая майку, нежно целует в плечо. — Если Грач зайдет? — Не думай об этом. — Но Воробей… — Доверься мне, Ветерок. Воробей не даёт ответить и уже целует брата в эти припухловатые губы нежным и одновременно властным поцелуем, ощущая моментально-взаимную отдачу, и кусает их, горячо выдыхая и вновь целуя, словно желая насладиться столь желанным телом, взять все, без остатка. Грубо, нежно, властно, желанно… Воробей ещё и сам не до конца понимает, как хочет обойтись с Ветерком, и лишь с жадностью искусывает его губы, чувствуя, как тот слегка выгнулся, приподняв руки к изголовью кровати. Парень не спеша проводит пальцами по всему телу, будто изучая, и получает еле ощутимую реакцию на прикосновения. Ветерка пронзает приятная дрожь, и он тяжело выдыхает после очередного, долгого и столь сладкого поцелуя. Он давно отключил голову, позволяя сердцу и телу делать, что вздумается. Стать рабом собственных чувств — глупо и интересно одновременно. Парень хватается за полотенце, что висело на кровати, и вдыхает столь необходимый воздух, жмурясь от лёгких прикосновений, которые приносили приятно-щекочущее чувство. Старший кладет руки на бедра парня, приподнимая, и наклоняется, касаясь губами шеи, прикусывая кожу и слегка оттягивая, слыша тихий, сдержанный выдох где-то наверху, и опускается губами чуть ниже, опаляя дыханием и заставляя партнера дрожать вновь и вновь, кусая в шею, и поднимаясь руками выше, одной из которых проводит пальцами по спине, надавливая в определённом месте и чувствуя ответную реакцию. Ветерок закрывает рот рукой, кусая пальцы, чтобы не издавать лишних звуков. Тело каждый раз пронзала приятная дрожь, горело от всех этих прикосновений и жарких, недолгих поцелуев, от этой ласки и нежности, что царила сейчас между ними. Было приторно-сладко, жарко, нежно. Воробей делает дорожку из поцелуев, в конце которой кусает младшего в живот и слышит сдавленный хрип. — Ветерок, — парень освобождает партнёра от последней детали одежды, — закрой глаза. Младший повинуется, видя теперь перед собой темноту, и теперь может полагаться на свой слух, который мало чем мог помочь. Он резко выгибается, когда Воробей входит в него двумя пальцами, и издаёт сдавленный крик с лёгкой хрипотой, чувствуя лёгкие покусывания во внутренней стороне бедра, и понимает одну вещь: закрывая глаза он лишается на время зрения, и тело становится более уязвимым. Прикосновения кажутся сладкой пыткой, поцелуи, что оставались на теле, обдавало жаром, сладким, нежным жаром, заставляя дышать чаще, хватая как можно больше воздуха, а укусы брата срывали с губ сдавленные крики, что заглушал хрип. — Воробей… — хрипло шепчет Ветерок, глядя в полумраке на брата, который устроился поудобнее. Адреналин так и ударил в голову лишь от одной мысли, что сюда мог заглянуть Грач, который любит это дело. Лишь от мысли, что они могут быть замечены, хотелось ещё больше творить столь непристойные вещи, и ощущения с каждым разом становились все более другие. — Я бы очень хотел взглянуть на это похотливое личико, — горячо зашептал Воробей, упираясь одной рукой в подушку, и резко, до конца, вошёл, закрывая рот брата второй рукой, прикасаясь холодными мокрыми пальцами к щеке, и слыша недовольное рычание. Боль пронзила все тело, словно ток, и парень не смог сдержать поступивших слез, мысленно жалея, что так далеко зашел. Старший выждал буквально пару минут, и вернулся обратно в своё положение, крепко вцепился в бедра Ветерка, не спеша начиная характерные движения. Медленно, безболезненно, словно извинялся, поглаживая руками чувствительное тело, что отзывалось дрожью. Воробей наклонился и поцеловал брата в щеку, чувствуя на языке солоноватый привкус, и чмокнул в уголок губ, надавливая пальцами в «ямочки» тазовых костей, накрывая губы Ветерка своими и не позволяя тому вскрикнуть. — Помнишь, ты спросил меня, кто мне даст? — старший говорил тихим, сладким шепотом, сводя этим с ума Ветерка, и кусал за ухо. — Кажется, я нашёл ответ на твой вопрос. — Кх… Закройся! — прохрипел Ветерок, запрокидывая голову назад и издавая негромкий стон, крепче сжимая полотенце. Резкая смена темпа отразилась лёгкой болью и неожиданностью, моментально сменяясь приятным, сладким чувством, и, как бы не было неловко признавать, но Ветерок почему-то получал от этого всего непонятное удовольствие. Воробей словно дразнил его сладким шепотом, несильными укусами, и резким, грубым вхождением, отчего парень лишь тихо просил: «Ещё», потеряв весь стыд. Сдерживать себя больше не было сил, и, резко прижав одной рукой старшего брата к себе, приобнимая за шею и иногда кусая плечи, с губ Ветерка сорвался негромкий стон, заставляя краснеть ещё больше, и одновременно не желая прекращать. Было слишком хорошо. Настолько, что не хотелось больше ни о чем другом думать, кроме как о Воробье, лишь жадно вдыхая столь необходимый воздух, который моментально выходил вместе с хриплым выдохом. — Мм, ты, наверное, рад, что я тебя не вижу, — блаженного улыбнулся Воробей, не видя, как Ветерок под ним максимально, до боли, выгибается в спине, держа мёртвой схваткой кусочек полотенца и запрокидывая голову назад, высунув кончик языка, сладко и хрипло стонет, ощущая, как горит тело от новых чувств и ощущений. Старший резко обхватывает парня в области спины, заставляя подняться, сменяя тем самым позу. Ветерок обнял его за шею, впиваясь пальцами в спину, и прижался к его щеке, томно выдыхая в самое ухо, тем самым вызвав тысячу мурашек по всему телу. Воробей лишь крепче хватает бедра брата, насаживая на себя с новой силой, не жалея и выбивая весь дух из парня, слыша, как тот не успевает глотать воздух, и в итоге часто-часто дышит с хрипотой и с уже более слышимыми стонами. — Воробей… Ветерок прижимается всем телом, чувствуя исходящий жар от тела старшего, и ощущает внизу приятно-тянущее чувство, что с каждым разом сильно сводило и говорило лишь об одном: конец столь сладкой ночи близок. И Воробей это понял по тому, как зашевелился парень, словно пытался оттянуть время подольше. Наслаждение настигает неожиданно, и младший лишь теснее прижимает к себе Воробья, выгнувшись в спине и сладко выдохнув, в конечном итоге уткнулся носом в шею, чувствуя непонятную слабость и дрожь. — Ты такой сладкий, — брат довольно выдыхает, положив Ветерка обратно на кровать, и ложится рядом, переводя дыхание. — Кажется, я полюбил темноту, — тяжело вздохнул Ветерок, поворачиваясь на бок. — А я полюбил тебя, — тихо отвечает Воробей, проводя рукой по волосам младшего брата, что моментально заснул после случившегося этой ночью.