В твоих глазах

— Я не хочу оставлять тебя дома одного в таком состоянии, — настаивала на своем Бонни, глядя на сидевшего рядом с ней, закутавшись в плед, шмыгавшего покрасневшим от сосудосуживающих носом Кая. — Вот это действительно катастрофа — ты нормально проведешь целый вечер, — с наигранным сочувствием покачал головой Кай. — Как жить-то теперь? — Кай, ну я серьезно, — Беннет легонько толкнула его в плечо. — Мы же планировали пойти туда вместе. — Я подарил тебе эти билеты на день рождения, а это значит, что ты можешь расправляться с ними, как хочешь, — ответил парень. — То, что я заболел, означает лишь, что тебе просто нужно найти человека, который сможет завтра вечером пойти с тобой в клуб. — Даже как-то нечестно получается: я по концертам, ты — дома с температурой под сто, — Бонни мотнула головой. — Ну да, так уж вышло, что сегодня я лошок дня, — Кай усмехнулся и откашлялся. — Но это точно не значит, что из-за МОЕЙ простуды ты должна пропустить концерт, на котором ты так долго хотела побывать. — Ну и как ты здесь один, больной?.. Кай смотрел на Бонни и не узнавал ее: всегда рассудительная, спокойная, не привыкшая паниковать, сейчас она волновалась за него, как за собственного ребенка, действительно боясь оставлять его в таком состоянии даже на один вечер, и была готова пожертвовать ради него своими желаниями. Она казалась ему такой милой, такой трогательной в этот момент, что он не мог сдержаться от улыбки. — Ну, готовить я завтра не собирался, — улыбнулся Паркер, — а ничего другого нашей квартирке вроде как и не грозит. Так что дуй звонить Кэролайн, Мередит, Елене или еще кому-нибудь. Бонни внимательно смотрела в глаза Каю и понимала: решение он не изменит. — Надеюсь, ты понимаешь, что отговорки не принимаются? — уже на полном серьезе спросил Кай, склонив голову немного набок. — Чудо-юдо ты, — наконец сказала Бонни и поцеловала его в щеку. Кай улыбнулся: это означало, что она наконец сдалась. Бонни открыла на своем мобильном папку контактов и, бегло листая ее, в голове прокручивала имена тех, кому она сейчас могла бы позвонить. На мгновение она остановилась на телефоне Елены, но быстро отказалась от этого варианта. «Рэпом Елена не интересуется, а мы знакомы пока не так уж долго, чтобы насиловать ее своими вкусами», — мысленно усмехнулась Бонни и стала листать дальше. И сколько бы имен ни предлагал список телефонных номеров, более подходящей кандидатуры, чем Кэролайн, Беннет не нашла. Сестра Кая, равно, как и Елена, особой теплоты к рэпу и хип-хопу в целом не испытывала, а невесть как попавший в ее плей-лист трек Эминема «I’m Not Afraid» называла «совпадением один на миллион». Резкому ритму, грубым текстам и битам она предпочитала гораздо более плавную, пусть и отнюдь не всегда спокойную музыку, под которую легко можно было бы танцевать. Обо всем этом Бонни знала. Но не менее хорошо она знала свою подругу, которая точно не отказала бы ей в просьбе составить компанию на один вечер, пусть даже это пойдет вразрез с ее предпочтениями. — Кэр, у меня мини-ЧП, — сказала Бонни после того, как дозвонилась до Кэролайн и подруги обменялись обычными вопросами наподобие «как дела». — Кай снова жарит яичницу? — хохотнула блондинка. — Нет, он вообще лежит с температурой под сто, — ответила Бонни. — Охрип, говорит, блин, как осипший алкоголик, кашляет. Собственно, поэтому и ЧП. — Да ладно? — изумилась Кэр. — Ужас какой… Где он так умудрился? — Кто же знает, — пожала плечами Бонни. — Сейчас загрузился жаропонижающими и противовирусными, вроде бы стало полегче. — Завари ему еще чаю, только не с медом, а то это еще больше горло сушить будет, — посоветовала Кэролайн. — Малины ему намешай. — Уже, — оглянувшись на закипавший сзади нее чайник, отозвалась Бонни. — Я завтра уже хотела билеты на концерт кому-то отдать, Кай ни в какую. — Слушай, ну, если у него состояние не катастрофичное, то он прав, — согласилась Кэр, — ты же так мечтала там побывать. — Он сказал то же самое, — развела руками Бонни. — Но мы с ним хотели пойти вместе, ты знаешь. Сейчас один билет, получается, пропадает. Собственно, поэтому я и звоню с таким вопросом: какие у тебя планы на завтрашний вечер? — А-а-а, намек понят, — со смехом протянула Кэролайн. — Да какие планы… Я уже неделю выспаться мечтаю. — Подруга, прости, кажется, я нарушу твои планы, — усмехнулась Бонни. — Я помню твое отношение к рэпу и всему, что с ним связано, но… Черт возьми, ты — первая, кто может помочь мне спасти этот вечер. — Черт, я чувствую себя прямо каким-то супергероем, — рассмеялась Кэролайн. — Ты не против? — спросила Бон-Бон. — Если уж такой форс-мажор, не против. Должна же я как-то воздать должное тому, что у меня в плейлисте аж два трека Эминема есть! — Как? — изумилась Бонни. — Уже два? — Да, мисс Беннет, Вы отстали от жизни, — хохотнула Кэролайн. — Ты прямо открываешь для меня мир заново, — хихикнула Бонни. — Рада стараться! Заодно поглазею на этого таинственного Лорензо, которого последние несколько лет стабильно хотят все девушки Америки. — Он и правда симпатичный! — с возмущением воскликнула Беннет. — Посмотрим-посмотрим, — усмехнулась подруга. — Если серьезно, Кэр, спасибо тебе, — сказала Бонни. — Правда, очень выручила. — Да ладно тебе, — отмахнулась Кэр, — меня Донован в час ночи как-то машину звал ремонтировать, потому что ему, видите ли, скучно. И то, блин, я тогда поперлась к нему! — Ты имеешь ту самую ночь, когда он… — Именно, когда он мне часа три плакался в жилетку, что его все девушки бросают. Теперь ты понимаешь, что все остальное — вполне адекватно? — Вот теперь понимаю, — ответила Бонни, и девушки рассмеялись. После разговора с Кэролайн Бонни немного успокоилась, и постепенно ее настроение улучшилось: в одном она могла не сомневаться точно — каким бы ни был концерт, с лучшей подругой он в любом случае пройдет «на отлично».

***

— Так, Аспирин есть, Тайленол есть… — Бонни поочередно загибала пальцы на руках, чтобы ничего не забыть. — Да, «Терафлю» я тебе купила со снотворным. Ты все равно на больничном, выспись хотя бы немного. — Хорошо, — только и успевал кивать Кай. — И да, — вспомнив что-то, Бонни щелкнула пальцами. — Не забудь, врач не рекомендовал злоупотреблять «Африном» — посмотри, у тебя вон, нос весь красный от него. Промой лучше раствором морской воды, на второй полке в ванной есть почти целый баллончик. Кай, почесав затылок, снова кивнул и закашлял. — Ты совсем расклеился, — с сочувствием проговорила Бонни. — Может, мне все-таки остаться?.. — Так, — откашлявшись, сиплым голосом скомандовал Паркер, — еще одна фраза наподобие «давай я все-таки останусь» и «как ты здесь один проживешь аж несколько часов» — и я лично тебя свяжу, запихаю в багажник машины и отвезу прямо к сцене! Протараню стены «Стэйплса»* и отвезу, попомнишь мои слова! Давай, езжай уже. Ко мне девчонки в девять придут, так что поторапливайся. Кай показал характерное движение, махнув пару раз рукой, как бы подгоняя Бонни. — Дурак ты, — толкнула его в плечо Беннет, и Кай рассмеялся. В этот момент на мобильном Бонни раздался сигнал входящего вызова. Бегло взглянув на экран, девушка поняла, что звонила Кэролайн. — Тебя, вон, уже Кэр обыскалась, — мягко улыбнулся Кай. — Звони, если что, хорошо? — попросила Бонни. — А если я вдруг все-таки захочу что-нибудь приготовить и спалю квартиру, тоже звонить? Уверена, что хочешь узнать об этом первой? Бонни закатила глаза, и Кай примирительно обнял ее. — Хорошего вечера, Бон-Бон, — с улыбкой сказал он. — Передавайте привет старине Стэну. Бонни кивнула и, поцеловав парня в щеку, вышла из квартиры. — Надеюсь, мой навигатор не приведет нас в какую-нибудь задницу, — сказала Кэролайн, когда девушки встретились и она давала прибору новое направление. — А что, уже так случалось? — спросила Бонни. — Нет, но ведь все когда-нибудь бывает впервые, — беззаботно ответила Кэролайн. — Да ладно, у нас в запасе вагон времени. Должны успеть. Как там Кай? — спросила девушка. — Не ревнует? — К тебе? — рассмеялась Беннет. — Ну да, я-то его главный конкурент, — хохотнула Кэролайн. — Я про Энзо. Знаешь, как это бывает — концерт, знакомство с фанаткой, номера телефонов, а пото-о-м… — Нет, я, конечно, лелею надежду, что с ним все-таки можно будет сфотографироваться… — призналась Бонни. — Вот! — щелкнула пальцами Кэр. — Сначала совместное фото, а потом и до свадьбы недалеко! Я бы на месте Кая почесала репу. А что? Ты у нас девушка видная, да еще билеты на площадку прямо перед сценой. — А ты на что? — невозмутимо ответила Бонни. — Будешь всячески препятствовать нашей со Стэном свадьбе. Кэролайн приложила руку ко лбу и под смех Бонни наигранно тяжело вздохнула. — Ну никуда без меня! Несмотря на то, что Бонни и Кэролайн выехали за полтора часа до начала концерта, чтобы на случай какого-нибудь форс-мажора оставить себе время в запасе, они едва не опоздали: по городу, в особенности на подъездах к «Стэйплс-сентер» начинали собираться пробки, и Кэролайн успела поблагодарить всех существующих и несуществующих богов за то, что у этой спортивной арены была большая крытая парковка, которая сэкономила им время, которое они могли бы потратить еще и на поиск места, где можно было бы оставить свою машину. Кэролайн всегда была энергичной и никогда не упускала возможность побывать на концерте любимого исполнителя, если таковая появлялась, поэтому огромные арены, громкая музыка и толпы подпевающих, а зачастую — просто кричащих фанатов, не скрывающих свой восторг от встречи с кумиром, среди которых часто бывала и она сама, было ей знакомо. И хотя ее кожа покрывалась мурашками совершенно под другую музыку, и Кэролайн, наверное, никогда не смогла бы понять, как можно накладывать речитативы на плавную мелодию, эта неповторимая атмосфера, царившая под куполом «Стэйплс-сентер», передавалась и ей, словно впрыскивая в кровь адреналин. Быть в самом сердце этой толпы, горящей ожиданием, и оставаться абсолютно равнодушным, было невозможно: ты все равно будешь бессилен перед волной этой бешеной энергии, в один вечер сосредоточившейся в этом месте. От этого будет немыслимо стучать сердце и приливать к щекам кровь. От этого будут дрожать руки. Ты захочешь быть частью этого. — Ну что, Лос-Анджелес, похулиганим немножко? Казалась, вся арена от ближайших к сцене рядов до самых последних взорвалась криком, когда в свете неоновых огней на ней появился Энзо. В черной майке, открывавшей его испещренные венами покрытые замысловатыми татуировками руки, и такого же цвета шортах по колено, с трехдневной щетиной и самоуверенной усмешкой на губах, он показался Кэролайн намного мрачнее, чем на всех тех обложках журналов и теле-программах, которые она видела с его участием, и каким-то огромным, похожим на мифического великана. — Он как из Южного Бронкса, — сказала Кэролайн. — Боже, он шикарен, — одними губами произнесла Бонни, не отводя от него взгляд. Музыка становилась все громче, и казалось, что биты отдаются сильными четкими ударами в груди, словно бы заставляя сердце биться именно в их ритме. Этому концерту не нужен был ни разогрев, ни что-то подобное: казалось, каждый здесь знал не просто слова текстов Сент-Джона — каждую ноту его припевов. Энзо был уверен в себе — впрочем, как и всегда. В каком бы городе он ни был, как бы ни уставал, музыка словно открывала в нем второе дыхание, возрождая в нем совершенно другого человека — того, который не был до конца знаком, наверное, даже ему самому. Его карие глаза, сейчас казавшиеся почти черными, горели азартом. От Сент-Джона исходила бешеная энергетика, и Кэролайн очень четко ощущала это, находясь совсем рядом. Энзо напоминал огонь, неуправляемое торнадо, которое грозило превратиться во что-то гораздо более серьезное. Он устанавливал здесь свои правила. Наверное, за один вечер она не полюбила бы рэп. Она не полюбила бы его, даже если бы ходила на выступления самых любимых американцами исполнителей каждый день — был адреналин, был драйв, но не было тех мурашек по коже, ради которых и стоит слушать музыку. Но вместе с этим Кэролайн ловила себя на мысли, что было в голосе Энзо что-то такое, что не позволяло ей отвлечься на собственные мысли, перевести все происходящее в «фоновый режим». «Господи, тратить такой голос на чтение рэпа — это просто преступление», — думала про себя она. В какие-то моменты в зале становилось жарко, но казалось, что ребятам, собравшимся здесь, и самому Энзо это совершенно безразлично — наоборот, каждая новая композиция словно бы подстегивала их, открывала новое дыхание, повышала градус и адреналин, который хотелось куда-то выплеснуть. — Этот парень через пару лет будет популярен ничуть не меньше, чем Джей-Зи! — крикнул в какой-то момент своему другу парень, стоявший рядом с Кэролайн и Бонни. Быть может, слова эти и были преувеличением… Но арена «Стэйплс-сентер», на которой этим вечером яблоку было негде упасть и на которой, наверное, каждый человек знал наизусть тексты его хитов и подпевал ему, говорила сама за себя. И ненависть Кэролайн к рэпу не помешала ей увидеть: Энзо выкладывался полностью. Недюжинная выносливость. Нервы — как натянутые струны. Наэлектризованный воздух. Каждая композиция для Энзо была маленькой жизнью, и это не просто красивая метафора. В нем было что-то такое, что где-то в глубине души позволяло Кэролайн понять, почему его творчество так полюбила Бонни. Ему хотелось верить. Он называл себя «парнем, который никогда не станет своим в Америке и которым никогда не будет гордиться Италия». Эти слова были его историей. И он ее не стеснялся. Кэролайн и сама не знала, как такое возможно, но ее абсолютно обезоруживали припевы композиций Энзо. В некоторых из них они были настолько нежными и лиричными, казались такими знакомыми и близкими, что она никак не могла понять, как можно вместе с ними читать грубые, резкие речитативы, которые он так жестко чеканил, выплевывая каждое слово, будто самое последнее ругательство. Но проходили секунды — и сердце на мгновения замирало, когда она слышала, как он поет. «Только не со мной… Только не сейчас…» Эти слова одной из его композиций еще долго отзывались у Кэролайн внутри долгим эхом его голоса. Вырванные из контекста фразы. Всего несколько слов, которые раз за разом что-то переворачивали в душе, когда он повторял их. На сцене словно бы уживались два совершенно разных человека, и со вторым, спокойным, напоминавшим отчаянного романтика, хотелось побыть подольше. Слушая текст за текстом, Кэролайн ловила себя на мысли, что ритмы хип-хопа начинали раздражать все сильнее: она не могла представить, как о любви можно говорить под эти грубые биты, как их можно совмещать с настолько завораживающими припевами. Они словно бы взаимоисключали друг друга, приводя в полное замешательство, не давая сполна понять все то, о чем хотел рассказать исполнитель. Каждое слово, которое напоминало выстрел, словно вторгалось глубоко под кожу, начинало течь по венам вместе с кровью, смазывая эмоции, не давая насладиться сполна тем, что было больше по душе. От этого где-то глубоко внутри просыпалось необъяснимое чувство негодования и только укреплялось понимание: рэп — это точно не ее. И вместе с этим, уже после концерта, когда музыка стихла, Кэролайн чувствовала, что ей нужно как-то пережить в себе все то, что она ощутила в этот вечер. Сейчас она не смогла бы даже толком сказать, понравилось ей все это или нет. «Если бы он не читал рэп, а писал песни…» Кажется, эту фразу, которая не раз прозвучала в сознании Кэролайн за этот вечер, сейчас она произнесла вслух, потому что, услышав ее, Бонни усмехнулась. — Нет, Кэр, — сказала она. — Энзо без рэпа был бы совершенно не таким. Ведь вся прелесть рэпа именно в том, что в нем смешивается несочетаемое. Это непривычно и странно, но черт побери, как же классно у него это получается… Кэролайн не стала спорить с Бонни: слишком много мыслей сейчас роилось в сознании. Почему в рэпе вообще может быть какая-то прелесть, она не понимала. Быть может, все это было действительно лишь потому, что она не любила рэп и никак не могла его принять. А может, ей нужно было подумать об этом в одиночестве, тишине и спокойствии. — Бон-Бон, ты уверена, что мы туда прорвемся? — спросила Кэролайн, когда они отправились вместе с десятками других фанов к выходу, где можно было бы встретить Сент-Джона и сфотографироваться с ним. — Я себе точно не прощу, если упущу такую возможность, — твердо сказала Беннет, и Кэролайн не оставалось ничего, кроме как последовать за ней. Кэролайн сама не понимала, как они с Бонни, две хрупкие девушки, никогда не отличавшиеся какой-то недюжинной физической силой, пробирались сквозь толпу крепких парней, казалось, стеной забаррикадировавших все выходы, и таких же девушек, как они, просто менее настойчивых, и притом вполне успешно. Все происходившее для них обеих напоминало, скорее сон, и в какие-то моменты казалось, что нести их начинают не ноги, а сама толпа. Впоследствии подоспевшая охрана смогла как-то навести порядок, но людей от этого меньше не становилось — прото теперь они не толпились в одной огромной куче. Прохладный осенний воздух отрезвлял и давал отдышаться. Но полностью ощущение реальности вернулось, когда Бонни и Кэролайн услышали хриплый голос с нотками усмешки. — А я и не знал, что у меня такие красивые поклонницы. Кэролайн, в одно мгновение придя в себя, перевела взгляд на Бонни, которая смотрела на рэпера, не отводя взгляд, и, кажется, не могла ничего сказать. На улице было уже темно, но даже в свете фонарей, которые сейчас казались очень тусклыми, Кэролайн видела его удивительно живые карие глаза со смеющимся взглядом. Она не понимала, что произошло, но на эти секунды Энзо перестал раздавать автографы, а лишь внимательно смотрел ей в глаза. — Спасибо за комплимент, — кокетливо улыбнулась она. — С Вами ведь…можно сфотографироваться? — наконец очнувшись, немного заикаясь, до сих пор не веря, что это происходит сейчас с ней, спросила Бонни. Она понимала, что, наверное, этот вопрос звучал как никогда глупо — для чего еще сейчас со всеми фанатами стоял Энзо, как не для фото и автографов? Но сознание сейчас ее абсолютно не слушалось. — Пожалуйста, не надо ко мне обращаться на «Вы», — рассмеялся он. — Я сразу начинаю чувствовать себя каким-то старпёром. Энзо приобнял Бонни и улыбнулся. — Раз… Два… Три… Чи-и-из, — протянула Кэролайн, звонко рассмеявшись, и одним нажатием кнопки айфон Бонни в ее руках сделал целую серию снимков. Все это заняло от силы пару секунд, и Кэролайн и Бонни, поблагодарив Энзо за фото и приветливость, хотели было отойти назад, чтобы не мешать другим. Но в этот момент Кэролайн услышала фразу, которая пустила по позвоночнику ток. Сердце в груди замедлило темп, когда она вновь услышала уже знакомый хрипловатый голос. — Улыбайся почаще, солнышко.

***

— Что ни говори, вечеринка у Бонни была потрясающей, — сказала Ребекка, листая на ноутбуке фото с прошедшего дня рождения. — «Крокодил» с умственно отсталыми пингвинами, сиртаки и БДСМ был особенно хорош, как считаешь? — спросила она, повернувшись к Деймону и показав ему очередное фото, сделанное, судя по всему, в тот момент, когда Лиам вместе со Стефаном пытался показать свое слово. — Даже спорить не буду, — усмехнулся Деймон. — Но «мафия» тоже была неплоха. — Да, особенно, когда Кай вскочил из-за стола с криком «Да что я, черт возьми, такое?!», — рассмеялась Ребекка. Она помолчала немного, а затем, пролистав еще несколько фото, которые были сделаны во время празднования и на которых были изображены они с Деймоном и улыбающиеся Бонни, Стефан, Мередит, Кай и Кэролайн, вдруг сказала: — Знаешь, Деймон, у тебя замечательная семья. Деймон сначала взглянув на фото, а затем, внимательно посмотрев в глаза Ребекке, негромко произнес: — И я чертовски рад, что скоро ты тоже будешь носить фамилию Сальватор. Мне кажется, тебе пойдет. Ребекка улыбнулась и положила голову на плечо Деймону. — Если бы ты знал, как мне хочется, чтобы наши семьи однажды собрались за одним столом на какой-нибудь праздник и общались… Деймон перевел взгляд на Ребекку и, помолчав немного, спросил: — Эстер так и не смягчилась? Ребекка обессиленно мотнула головой. Сил бороться с этим оставалось все меньше. Теперь каждый визит в родительский дом заканчивался для Ребекки одинаково — спорами с матерью. Эстер словно не понимала — а может быть, просто не хотела понимать, как важен для нее Деймон. Как она хочет быть рядом с ним. Как она любит. И от этого становилось лишь больнее. Деймон прижал Ребекку к себе крепче, словно хотел забрать на себя часть того, что она сейчас чувствовала, своим теплом показать ей — она не одна. Мог ли он понять, каково это — разрываться между двумя самыми близкими людьми — семьей и любимым человеком? Теперь Ребекка понимала: Джузеппе — совершенно другой. Хотел ли он когда-нибудь породниться с семьей Майклсонов? Наверное, думать об этом было бы слишком наивно. Однако отец Деймона раз и навсегда забыл о своих желаниях, поняв одно: так будет лучше для его сына. И это для него оказалось важнее. А может быть, дело было и не в Джузеппе вовсе? Быть может, дело было в самом Деймоне, и он, не боясь ничего, показал отцу, что не собирается менять свое решение, и просто не оставил ему другого выбора? Может, тогда и Ребекке нужно было перестать наконец бояться возможной ссоры с матерью? Ребекка не знала. Да, возможно, она была слабее Деймона. Да, не могла сделать этот последний шаг, который раз и навсегда поставил бы точку в этой истории. Просто потому, что представить, что в какой-то момент она может лишиться общения с матерью, было немыслимо. Равно как и думать о том, что ее эгоизм когда-нибудь может отнять у нее Деймона. — Бекс, дай ей привыкнуть, — сказал Деймон. — Эта новость была действительно неожиданной. — Я понимаю, — отозвалась Ребекка, — просто… Они каждый день скандалят по этому поводу с отцом, дома находиться невозможно. Ты же знаешь маму, она очень упрямая. Я не хочу думать о том, чем… — девушка запнулась. — Чем это может кончиться. — Знаешь, — задумчиво проговорил Деймон, — время — сильная штука. Оно, правда, может решить многие вопросы. Вспомни меня с отцом. Джузеппе ведь тоже ничего не хотел слышать обо мне, когда я отказался иметь какое-либо отношение к его бизнесу. Прошло время, и он отошел. Ребекка вздохнула. — Да, наверное, ты прав. Деймон наклонил голову и коснулся губами ее оголенного плеча. По коже пробежали мурашки. — Уверен, когда Эстер увидит, что ты счастлива, она станет терпимее относиться к нашему браку. Поверь, я со своей стороны сделаю для этого все. По губам Ребекки скользнула едва заметная улыбка, и она, коснувшись ладонью щеки Деймона, легонько поцеловала его. — Если бы ты знал, как я тебя люблю… — прошептала она, запустив руку в его волосы. — Знаю, Бекс. Прекрасно знаю. Поэтому я счастлив.

***

В ночной тишине раздался приглушенный сигнал входящего вызова. Прошло несколько секунд, прежде чем Ребекка поняла, что ей это не снится, и, поборов-таки сон, взяла смартфон в руки. Часы на показывали три часа ночи, а на экране было выведено: Клаус. — Да, — тихо, чтобы не разбудить спавшего Деймона, прошептала Ребекка. Что могло произойти и что могло заставить позвонить брата так поздно, она не понимала. — Ребекка, тебе нужно сейчас приехать. Услышав голос Клауса, Ребекка почувствовала, что сон как рукой сняло: голос брата был очень тихим и дрожал, и, наверное, впервые она слышала его таким растерянным. Ребекка чувствовала, что случилось что-то нехорошее, но внутри еще горел огонек, быть может, наивной и глупой надежды, что все обойдется. — Что случилось? — дрожащими губами спросила девушка. То ли Деймон плохо спал, то ли он сквозь сон все-таки услышал разговор Ребекки и Клауса, но в этот момент он проснулся и, протирая глаза, поднялся на локтях, не понимая, чем Ребекка так обеспокоена. Внутри все оборвалось. — Отец умер.