В темноте

Было много причин, по которым они предпочитали выражать свою… симпатию и взаимоуважение в человеческой форме, но конкретно эта относилась к разряду тех, которые они гарантированно не смогли бы ни проигнорировать, ни обыграть в свою пользу. Тёмный Дракон был без преувеличения симпатичен Чанг. Будучи родом из страны, где некогда зародились первые очаги как великой цивилизации магических созданий, так и всепожирающей экспансии человеческого вида, она всегда предпочитала своим соплеменникам сородичей европейского типа. Крупная нижняя челюсть, массивная грудь, стройная талия, мощные крылья, способные удерживать это гармоничное единение литых мускулов в воздухе наравне со змеевидными драконами Азии, более выделенный гребень на спине и практически полное отсутствие волосяного покрова — всё это у Тёмного Дракона имелось, и Чанг вполне осознанно наслаждалась его внешним видом, когда её обуревало, как это часто бывает — невовремя, — обострённое желание выплеснуть свои мысли и эмоции молча, одним языком тела. Они редко оказывались единодушны в своих позывах, и тогда кому-то приходилось проявлять в два раза больше настойчивости, мастерства и умений, чтобы добиться хотя бы ответного влечения. А если вдруг звёзды становились в особый ряд, и они оба пребывали в прекрасном расположении духа, и атмосфера располагала, всё было хорошо ровно до того момента, когда они становились нос к носу и вспоминали: вот оно. Тело Тёмного Дракона, которое на расстоянии казалось Чанг живым воплощением гармонии — невероятная физическая сила, хищная плавная грация и поразительная ловкость, — вблизи оказывалось вопиющим диссонансом и вызывало полное расстройство чувств. Чанг начала задирать голову, явственно ощущая, как едва-едва зародившееся в низу живота исступлённое волнение поднимается выше и клещами обхватывает сердце, поселяя в душе сомнение. Взгляд Тёмного Дракона стал удручающе тяжёлым; по-прежнему внимательный, он скользил по её телу совсем не с тем выражением, которого ей хотелось. Она скорее чувствовала, чем осознавала, что через несколько секунд они разойдутся по разным концам обширной сети горных пещер, даже не попытавшись начать бессмысленную возню. Не то чтобы её сильно огорчало это, но годами складывающаяся закономерность начинала её по-настоящему сердить. Они ведь пытались, неоднократно, изо всех сил пытались. Иначе и быть не могло, с их-то консервативными убеждениями касательно отношений и глубинным презрением к человечеству. Иногда у них даже получалось нечто стоящее, но это отнимало столько времени и сил, что, право слово, было бы намного разумнее сбросить чешую, обернувшись людьми, и получить то же самое в несколько раз быстрее. — Какая же ты… — он запнулся прежде, чем её взгляд добрался до его лица, и от этого комментария, преисполненного искреннего огорчения, ей вдруг стало проще воспринимать замершего в растерянности исполина перед собой как ценнейший объект для изучения, а не как угрозу. — Скажешь хрупкая — заставлю пожалеть о своих словах, — хрипло выдохнула Чанг, уперевшись передними конечностями в основание его шеи и приподнявшись на задние. Оказавшись на уровне его челюсти, она выдохнула дым в жгучей смеси смятения, паники и чуть ли не детского восторга. В такие моменты Чанг невольно чувствовала себя подростком, у которого этим неприметным вечером происходит первый сексуальный опыт, и подозревала, что Тёмный Дракон испытывает то же самое. Она откровенно терялась, видя перед собой это необъятное тело, не знала, куда смотреть и куда девать руки, но, в отличие от него, она хотя бы могла не опасаться, что одно неосторожное движение с её стороны обеспечит партнёра вывихом или растяжением. — Хрупкая, — приглушённо фыркнул Тёмный Дракон и, опустив голову, царапнул зубами основание её крыла. Чанг затрясла усами от почти неуловимой щекотки, в который раз изумляясь, сколько нервных окончаний он находит в этих рудиментах. Во время полёта она использовала их скорее по инерции, чем из-за практической необходимости, и приятно удивлялась, когда он снова и снова тянулся к ним ртом. — Заставляй. Чанг обвела языком контуры своего рта, чувствуя, как от неторопливой размеренной ласки пластины на её спине приподнимаются торчком и прижимаются к позвоночнику, как кролики, принюхивающиеся к воздуху и тут же трусливо приникающие к земле. Она обхватила зубами неосторожно опущенное ухо, и Тёмный Дракон вздрогнул всем телом и развернул громадные подрагивающие крылья, погрузив их обоих в тень. Не успев испугаться, что он упадёт на неё, она ощутила в теле тугую струну острого удовольствия, прижалась животом к его шее и сильнее сомкнула челюсти. Его нутряное рычание затерялось в спёртом подгорном воздухе, рокоте раскалённой магмы глубоко в породе и скрипящих стонах распарываемого когтями гранита; сформировавшись и проскользнув по его напряжённому горлу прямо под её брюшными пластинами, этот рёв передался ей физически ощутимой волной, как если бы её окунули в кипящую воду, и вырвался ответным присвистывающим шипением. — Какой же ты… Чанг запнулась, не слишком понимая, сколько прошло времени и каким образом его уже порядком зажёванный хвост оказался у неё в пасти. Она ощущала призрачные следы его зубов и когтей буквально везде, даже под горлом, как если бы кто-то рассыпал по её телу неостывшие угли, ощущала, как его бесконечный хвост трётся о её клыки и обвивается, скользит вдоль её шеи, как твёрдые чешуи на его боках топорщатся, дрожат и скребутся между её когтей, ощущала прерывистое, плавящее воздух дыхание под своим слабовольно вздёрнутым хвостом и размашистые движения влажного языка по чутким подбрюшным пластинам. Её замыленный взгляд упал на его подбрюшье и засиял изнутри ослепительным огнём, а линия рта стала как будто ещё длиннее от довольной улыбки. Тёмный Дракон невнятно заворчал, когда она разжала зубы, выпустив разомлевший от грубоватой ласки хвост, провела юрким языком по стыкам искусанных чешуй на его ноге и обожгла дыханием пару его пульсирующих от напряжения членов. Он ощутимо впился клыками в основание её хвоста, волнительно близко к беспокойно мечущемуся низу живота и приоткрывшимся паховым пластинам. Чанг рвано взревела и начала клекотать и шипеть откровенно дико и безумно, обвиваясь вокруг его тяжело дышащего тела, опутывая, как охотничья сеть обматывает отчаянно брыкающуюся плоть. Какими же они были идиотами, предпочитая своей истинной форме слабое человеческое тело, для которого удовольствие в один миг могло обернуться болью, тело, которое начинало кровоточить, если к нему прижимались потеснее и тёрлись вздыбленными чешуями, которое содрогалось в страшной агонии, если в него погружали поглубже когти и клыки, которое испускало беспомощные крики, когда вокруг него оборачивался хвост, никчёмное ломкое тело. Так всё по-настоящему, так искренне, без страха и боли, с пляшущим вокруг и внутри пламенем, в темноте, где крепкие тела прижимались друг к другу так исступлённо и плотно, словно они могли погибнуть, если не сливались друг с другом в единое целое, и так горячо, так умопомрачительно горячо. Они лежали на боку, потому что иначе Тёмный Дракон раздавил бы её, и Чанг, блаженно закатывая глаза и приоткрывая рот, не могла и слова вымолвить, настолько хорошо было ощущать его в себе полностью: когти в боках, зубы в шее, плоть внутри. Скрючившись вокруг неё неровным кольцом, он шумно выдыхал жаркие клубы дыма прямо над её ухом, и её безумно заводил образ, в котором она залазила головой в жаровню его пасти. Его второй член тёрся об её живот, оставляя влажно поблёскивающие разводы, и она, крепко сдавив его ногами, затряслась всем телом и взревела вместе с ним. Они двигались тягуче, асинхронно, напрягая каждый мускул от шеи до кончика хвоста, путая обычное и огненное дыхание, отчётливо улавливая, как в другом разгорячённом теле сжимаются, пружинятся и сотрясаются мощные мышцы, как в выжженном воздухе разливается острый пронизывающий запах, их общий, один на двоих.

***

— В голове не укладывается, как ты в меня пролезаешь, — пробормотала Чанг, не столько обращаясь к нему, сколько просто озвучивая витающие в помутнённом сознании мысли. В истерзанном теле поселилось сладкое томление, как после хорошей тренировки. — Думаешь, я это понимаю? — прохрипел Тёмный Дракон и, словно вспомнив о чём-то, пошевелился, приподнялся на ослабевшие конечности, передумал и лёг, чуть ли не рухнул обратно. Чанг невольно улыбнулась и потянулась, теснее прижавшись к его обмякшему телу. Их хвосты переплелись в растрёпанную неровную косу, но сейчас они даже под пытками не смогли бы вспомнить, кто был инициатором. — Признайся: сколько человеческих поселений ты съел? — она постаралась вложить в свои слова всё восхищение, от которого её сердце приятно щемило при взгляде на него. С её стороны было бы непростительным лицемерием заявить, что она не находит его габариты хотя бы чуть-чуть привлекательными. Он тихо и протяжно фыркнул, обернулся вокруг неё плотнее и прикусил шею — едва ощутимо, будто у него просто зачесались зубы.