Вновь я влетаю в синеву, Веря ветру одному, Слушай, небо, мою песню! Там я рожденный высотой, Нереальною мечтой, Одержимостью небесной.
C трудом верилось, но я наконец возвращался домой. Эта командировка оказалась изнурительнее всех предыдущих — учения проходили в составе палубной авиации и порядком выбили из колеи: вертикальный взлет, короткая посадка с аэрофинишером, миллион тонкостей и миллиард нюансов. Уже на подходе к дому пришло осознание, насколько же я устал за эти четыре недели. Контингент там подобрался такой, что по каждому первому плакал черный блокнот, и, клянусь, однажды я им воспользуюсь. Единственное, что мне понравилось: спать в подвесной койке — это оказалось весело. И все же, несмотря на кучи болванов и поганый паек, работа у меня классная. Высота для летчика — это не просто пространство от земли вверх, а целый мир, которому неподвластно время. Высота затягивает — поднявшись раз, туда хочется возвращаться вновь и вновь. Небо влечет своей необъятностью, завораживает непредсказуемостью и там, на высоте, всегда видится в красках восходящего солнца. Небо не для всех — оно любит смелых, оно принимает лишь тех, кто способен совершить подвиг — рвануть в синеву, на бешеной скорости нестись к горизонту над лазурью облаков. Сидя в кабине пилота, ты не просто видишь больше других, но чувствуешь высоту, говоришь с ней. И тогда приходит осознание, что больше нет никаких сомнений, печалей, разочарований — все остается на земле. Военная авиация настолько плотно вошла в мою жизнь, что сама стала неотъемлемой частью меня, я одержим этим: вылетами, условными боевыми противниками, отработкой высшего пилотажа. Все ради того, чтобы вновь ощутить непередаваемое чувство свободы, существующее только в воздухе. И еще в конце любого полета — посадка, без которой невозможно представить всю радость и удовольствие от вылетов. Сняв солнечные очки, я поднял глаза на окна второго этажа, умиротворенно вздохнул и шагнул в ворота, предвкушая, как сейчас растянусь в горячей ванне — этого не хватало целый месяц. — Я дома! — заявить о себе лучше с порога и погромче на случай, если друзья спят, успели подорваться и прикинуться, будто очень ждали моего возвращения. Двухэтажный коттедж с небольшим двором за решетчатым забором мы делили вот уже больше шести лет с Акабой, Сеной и Мусаши. Я скинул сумку на пороге и распахнул дверь — балбесы мирно попивали чай в кухне. Ну надо же, даже не спали! Хаято вальяжно закинул ноги на край стола и покачивался на стуле — в этом типе со времен школы ничего не менялось: ни прическа, ни поведение, ни привычки. Мне вообще казалось, что к тридцати годам у него даже мозгов не прибавилось ни на грамм — как был раздолбай, так и остался. Что именно вытягивало его на тот уровень, где он сейчас — оставалось загадкой. Определенно, все дело в крашеных волосах. С Акабой мы, как герои голливудских фильмов — друзья-летчики. Только у него кишка тонка оказалась для истребителя, потому он ушел в гражданскую авиацию и теперь работал пилотом в одной из местных авиакомпаний. Что касается Мусаши, то его решение присоединиться к нам я считал правильным, потому как откажись он сначала — я продолжал бы капать ему на мозги и исход все равно был бы таким же. А так все остались удовлетворены: Ген закручиванием винтов в обшивку истребителя, а я тем, что заполучил в свои руки отличного механика. Со стороны может показаться, что у нас подобралась веселая компания авиаторов, но не тут-то было. Сколько я не плясал с бубном вокруг Сены, сколько не тряс перед ним блокнотом, а попытки склонить его на нашу сторону успехом не увенчались. В итоге пилота я в нем похоронил, забил на свою затею и пустил все на самотек. А он так и продолжал бегать: в школе бегал, в универе бегал и после продолжил — добегался аж до высшей лиги американского футбола, став профессионалом. Иногда я все же усмехался про себя на сей счет, ведь изначально и в футбол его притащил я, и о большом спорте идею подкинул. В юности это была мечта — я так хотел играть на профессиональном уровне, что вынудил всех заняться футболом. Однако потом понял, что летучая мышь должна летать под облаками, а не считать ярды. — Йо, давно не виделись. Чего такой помятый? — Акаба даже соизволил ноги со стола убрать с моим появлением. — Вагоны с цементом разгружал, — ухмыльнулся я. — Агоны-вагоны, смекаешь? Сена тут же подорвался, не оценив мою шутку, и, как электровеник, сновал по кухне, заваривая для меня черный кофе. Сколько его помнил — он всегда знал, что нужно сделать в ту или иную минуту. Даже без блокнота. И М16. — Рассказывайте, у кого что, — я развалился на удобном стуле, потягивая кофе, и обвел взглядом собравшихся. — Мы выиграли чемпионат страны, — радостно начал спортсмен. Важное событие. Я не стал перебивать и кивнул, чтобы продолжал. — Послезавтра со сборной вылетаем в США на матч, в Даллас. Там такой обалденный стадион с раздвижной крышей, я в интернете видел! Все это так волнительно и я очень надеюсь, что кубок привезти все же удастся. — У тебя их и так полно, — заметил до этого молчавший Такекура, но сказано было явно не в укор. — Да, но трофей из-за бугра все же нечто иное, — Кобаякава развел руками и посмотрел уже на меня, продолжая: — Страшно было ехать одному, и я договорился, что самолет с командой будет пилотировать Акаба. Мне так будет спокойнее. Сена вырос и пользовался всеми возможностями своего положения — звездочка «Дэвил Бэтс» раздулась до звезды страны. Поначалу я пытался считать трофеи, которые приносил он с игр, — футбольные перстни, кубки, дипломы, — но на шестнадцатом или семнадцатом сбился и просто сделал вывод: наград много. — Подумать только, друзьяшки какие, — я многозначительно фыркнул, переводя взгляд то на красноволосого, то на футболиста, пытаясь придушить в себе порывы сарказма, но не удержался и съязвил в адрес Хаято: — Смотри не спутай тот большой стадион с посадочной полосой. Мда, скучать им тут не приходилось. Лучше бы они без меня страдали. Все, что я смог придумать сейчас — это свалить в ванную. Мне нужен отдых, а не вот это все.***
— А сколько лететь до Далласа? — раннингбек вертелся вокруг пилота, который стоял с командой в аэропорту. До вылета оставалось около часа, и Акаба решил явить свой светлый лик пассажирам, Сена же не мог усидеть на месте и ходил кругами вокруг него. — Около двенадцати часов. — Ого, долго как! Твой самолет настолько медленнее, чем у Хирумы? — Нет, конечно. Или ты хочешь, чтобы у всех уши заложило и глаза полопались? — красноволосый усмехнулся. — Ууу… а Хирума-сан говорил, что смог бы долететь туда за три часа на своей «птичке». Прям как «Дэвил Бэтс». Акаба с досадой цокнул языком и сложил руки на груди: — Вот заладил со своим «Дэвил Бэтс» и Хирумой, как будто так и застрял в прошлом. Все кубки ему давай да футбол. — Не смей так говорить! — за живое мелкого лучше не задевать, огрызаться со временем он научился. — Вырасти уже пора, а ты все подошву кроссовкам стираешь. Это занятие для школьников, не понял до сих пор? Хаято за словом в карман не лез. За это ему и прилетел в лицо звездный кулак спортивной легенды. И тут началось: охрана, администраторы, пилоты, тренер… но даже бог американского футбола не спас от самого эпичного провала жизни — Кобаякаву сняли с рейса. А до вылета оставались считанные минуты…