Я убью (люблю) тебя

Изабель осела на холодную дорогу и ревела, бесконечно ревела, смотря на удаляющуюся машину бывшего парня. Её сердце было разбито, но разбил его не Джонатан. Он сама его разбила. Слезы сыпались со щёк градом, перемешиваясь с размазанной тушью и помадой. Лайтвуд была раздавлена, хотелось воткнуть нож себе в грудь и не вынимать его. С ней рядом опустилась Клэри, глядя на подругу. — Вы поссорились? — спросила Кларисса. Изабель повернулась на родной голос лучшей подруги. Но знала, что подруга в любую секунду тоже может стать бывшей. Лайтвуд лишь сильнее зарыдала, пряча лицо в руках. — Мы расстались, — невнятно сказала она, захлебываясь в слезах. — Что? — удивилась Клэри. Изабель посмотрела на неё своими красными от слез глазами и снова заплакала. — Я такая дура, Клэри, такая идиотка! — кричала она. Внутренняя боль подавляла брюнетку. Клэри убрала волосы с лица подруги и обняла её. — Я не знаю чью сторону выбрать в данной ситуации, так что расскажи мне всё подробно, — попросила Моргенштерн, поглаживая подругу по плечу. — Ты не поймёшь меня, посчитаешь шлюхой. — Мне всё равно, — равнодушно ответила Клэри, — Я хочу знать, что у вас произошло. Изабель села, сгорбившись. Затем брюнетка опустила голову вниз и раздвинула пару прядей волос. Под слоем иссиня-чёрной копны Моргенштерн заметила серебристые пряди и ахнула. — Инь-фень… Изабель согласно кивнула. — Год назад, когда вы ещё не жили тут, Алина предложила мне порошок, сказав, что он совсем безобиден, как кровь фейри. Я с радостью отсыпала себе горстку и начала употреблять эту гадость. Я стала зависимой от него и покупала его у Пенхоллоу, но вскоре поняла, что к хорошему это не приведёт. Я расчесывалась с утра и заметила эти серебристые пряди. Я вернула Алине пакетик и больше не принимала инь-фень, но Пенхоллоу потребовала с меня очень приличную сумму. Я стала её должницей, а потом у меня кончились деньги. Родители удивлялись, куда я их деваю, и перестали давать мне карманные. И тут я встретила Джонатана. Он был моей первой влюбленностью, но знаков внимания он, по-началу, не проявлял. Я стала сама его добиваться, а потом он сам признался мне в любви. Мы стали встречаться, я думала, что он любит меня, а я люблю его. Но я оставалась должницей Алины. Она с каждым днем повышала проценты, а в конце-концов вообще сказала, что если я буду тянуть, то она вышвырнет меня из Академии, потому что у неё есть связи. И я стала выпрашивать у Джонатана деньги. Сначала мало, потом больше, а в конце поняла, что это очень глупо, и Джон может что-то заподозрить. Я пришла к Алине и сказала, что больше не могу выплачивать ей деньгами. Она рассмеялась и сказала, что есть только один выход — встречаться с её кузеном. Рафаэль был подонком, ему нужна была девушка лишь для пафоса. Я втайне от Джонатана «встречалась» с ним, хотя он был настолько мерзким, что я хотела рассказать всё Джону, может, он бы понял меня. Но он сам всё узнал. До того момента под лестницей мы целовались с Рафаэлем всего один раз, даже не спали. Джон так разозлился, я пыталась всё объяснить, но он даже слушать не хотел. Я сама всё разрушила, а теперь он уезжает, и… Глаза Кларисса полезли на лоб, от удивления она приоткрыла рот. — Что Джонатан собрался сделать?! — недовольно завизжала она. — Он хочет уехать! — тем же тоном ответила брюнетка. Клэр набрала номер брата, но тот скинул трубку. — Вот сукин сын… О, Ангел, прости, мама! — она посмотрела на небо и присела обратно на бордюр.

***

— Ты ебнутый на всю голову! — орала Клэри на лежащего на спине брата, — Куда ты, идиот, собрался? Джонатан лишь в очередной раз устало вздохнул и повернулся на голос сестры. — В Уэльс, систр, в Уэльс, — произнёс он по слогам. Клэри поморщилась и внимательно посмотрела на лицо брата. Джонатан был до того огорчённым и усталым, измотанным, что хотелось просто сесть и обнять его. Клэри присела на кровать и положила голову ему на плечо. Джон погладил её по голове и прижал к себе. — А родители? А я? А Джейс, в конце концов? — снова взорвалась она. — Родители одобрили, Джейсу что процентов всё равно, а ты можешь приезжать ко мне хоть каждый день! — пояснил Моргенштерн младший. Клэри схватила брата за предплечье и умоляюще взглянула на него. — Грустный Хомячок, я буду очень-очень скучать! Не бросай меня, пожалуйста! — взмолилась рыжая. — Я тоже буду скучать, Шиншиллка, но так будет лучше для всех. Рыжая вздохнула и встала с кровати. — Ну что ж, — заключила она, — Тогда — до следующих выходных! — по её щеке скатилась слеза. Старший брат смахнул её и обнял сестренку покрепче. — Не плачь, пожалуйста, я очень тебя умоляю! — попросил Джонатан. — Не могу! Если я буду плакать, ты не уедешь? — с надеждой пропищала она. Джонатан грустно посмотрел на неё и отрицательно мотнул головой в ответ. Ему тоже не хотелось расставаться с любимой сестричкой, родителями, друзьями, но он не мог спокойно простить Изабель измену или просто не замечать девушку, ведь та постоянно вертится под ногами — она лучшая подруга Клэри. В животе образовалось какое-то странное чувство, что-то будто сомкнулось, и блондина вот-вот вырвет. Ах да, это снова подступившая обида, при упоминании Изабель. Бывшая девушка не оставляла его голову. — Можно я останусь спать с тобой, Джонни? — попросила Клэр. Джонатан кивнул и подошёл к шкафу. Выудив оттуда ещё один комплект постельного белья, — одеяло и подушку — он кинул всё это на кровать и жестом пригласил сестру лечь. Это была их последняя совместная ночь. Джонни рассказывал Клэри всякие истории, она то смеялась, то плакала, то негодовала. Она определенно будет скучать по братику больше всех. Flashback 17 лет назад. Джонатану было два, когда в доме начался лишний шум и восторженные визги. Мама с папой кидались друг другу на шею, обнимались, целовались. Папа постоянно дарил маме цветы, конфеты и зачем-то целовал её живот, разговаривал с ним. Джонатан не понимал, что происходит. На него практически не обращали внимания, и мальчик сильно обиделся. Он забился в угол своей маленькой кроватки и сидел там. Джослин пришла за ним после его побега с первого этажа. Сразу через полчаса. Женщина подумала, что, может, маленький захотел порисовать или посмотреть мультики в родительской спальне. Но малыш хорошо знал правила, даже в два годика — больше пятнадцати минут смотреть телевизор нельзя. Женщина зашла в комнатку сынишки. Её малыш сидел грустный в углу кровати и ковырял в ногтях. Белесые еле видные волосики растрепались, зеленые глазки пожухли. Мальчик не заметил, что кто-то зашёл в комнату. Нежная мамина рука легла на его макушку, но Джонатан завредничал и скинул её. — Что с тобой, сладкий? Расскажи мамочке, — ласково прошептала Джослин. Джонатан надул губки пуще прежнего и посмотрел на маму грустными зелёными глазами. В них виднелись слезы. — Почему вы с папой больше не играете со мной? Вы играете вдвоём, а меня с собой не берёте! — пожаловался малыш. Джослин рассмеялась и поцеловала сынишку в лоб. — Сладкий, просто… папа, он… очень счастлив и…— потянула Джослин. Малыш посмотрел на неё недоверчивым взглядом. Мамочка выглядела счастливой. — Ну так что? — серьезнейшим тоном сказал младший Моргенштерн, сложив крохотные ручонки на груди. — Ну… у тебя будет сестренка или ещё один братик, и папа очень счастлив, — улыбнулась рыжая и взяла сына на руки. — То есть вы больше не будете меня любить? Вы будете любить маленького, да? — детские глазки наполнились слезами. — Ну что ты, Джонни! Как ты можешь такое подумать? — удивилась Джослин, — Мы всегда будем любить тебя. Будем любить вас обоих одинаково. Вы ведь будете оба нашими любимыми детками. Джонатан недоверчиво сощурил глазки. — Что-то мне не верится, — покачал он головой. Джослин рассмеялась и снова поцеловала сына в лобик. — Кого ты больше хочешь — братика или сестричку? — спросила Моргенштерн, перебирая волосы сына. — Мм… Сестричку! — воскликнул он восторженно, — Хочу чтобы у неё были рыжие волосы, как у тебя, и зеленые глаза, как у меня. Так ведь может быть? — мечтательно протянул Джонни. Джослин рассмеялась и посадила сына обратно в кроватку. — Конечно! Только если будет братик, не расстраивайся, хорошо? — спросила она аккуратно. — Мне всё равно. Главное чтобы он не был похож на меня — это не будет хорошо, чтобы он был похож на меня. Снизу раздался голос Валентина. — Джосси, ты дома? — крикнул он. — Да, мы наверху, в детской! — ответила Джослин. По лестнице поднялся Валентин и вошёл в комнату Джонатана. Он осмотрелся и подошёл к жене. Моргенштерн положил ей руку на живот и поцеловал в губы. — Папа, — недовольно спросил Джонни, выглядывая из кроватки, — А почему ты здороваешься с маленьким раньше, чем со мной? Валентин округлил глаза и посмотрел на сынишку. — Ты ему рассказала? — спросил он. Джослин кивнула и обняла мужа. — Он расстроился, что мы не играем с ним, вот мне и пришлось обрадовать его раньше времени, — пояснила она. — Расстроился? Мой малыш расстроился? — воскликнул Вал, — Мужчины никогда не должны расстраиваться, ты ведь мужчина? — Конечно, — восторгался Джонатан. — Так, — отрезал Моргенштерн, — Никаких расстройств! Объявляю день радости! Сегодня идём гулять в парк к уточкам, есть сладкую вату и мороженое, а потом весь вечер будем смотреть мультики! — Валентин! Это ведь вредно! — упрекнула мистера Моргенштерна жена. Тот лишь махнул рукой. — Мой малыш не должен грустить! — сказал Валентин. — А ты поиграешь со мной в прятки и в солдатиков? — попросил Джонатан. — Во что захочешь! — Валентин закружил сынишку по комнате, и детская наполнилась радостным смехом. End of Flashback. Утро настало слишком быстро. Настолько быстро, что Клэри не успела насладиться объятиями брата. Джонатан покинул постель раньше, чем она проснулась. Клэри перевернулась на живот, уставившись в потолок. В ванной шумела вода, внизу разговаривали родители. Все звуки отскакивали от стенок черепной коробки и билось друг о друга. Было грустно. — Проснулась уже? — из ванной вышел брат, одетый в спортивную мастерку, джинсы и простую белую футболку. У кровати стояла сумка, набитая до отвала разными вещами: штанами, майками, футболками, свитерами. Вещами Джонатана Моргенштерна. Клэри вновь погрустнела. Глаза застлали слёзы. Рыжая встала и обняла брата сзади, уткнувшись носом между лопаток. — Я очень-очень тебя люблю, ты же знаешь? — спросила она. Джонатан кивнул и обнял сестру в ответ. — Обещай, что не будешь оставаться там на выходные, а будешь приезжать домой! — продолжала Моргенштерн. Джонатан грустно вздохнул, посмотрев на неё. — Я… это закрытая Академия, выезд разрешён только по праздникам или по причине болезни, а также на каникулы, — Джонатан погладил сестру по голове, успокаивая. Клэри посмотрела в родные зеленые глаза братишки, пусть он и был старшим, она любила так его называть. — Как, нельзя выезжать оттуда по выходным? А можно как-то договориться? — недовольно спросила она, нахмурившись. Джонатан отрицательно покачал головой. Клэри закатила глаза и отлепилась от брата. — Печально, — заключила она.

***

Проводить Джона в Академию собрались все, с кем он в последнее время хорошо общался: Алек, Джейс, сестра и родители. И Изабель была тут, правда, Моргенштерн этого не заметил. Она стояла за Алеком и Валентином, её не было видно. Она очень старалась остаться незамеченной, ведь Джонатан зол на неё, а она не хотела скандалов. Джейс был последним, с кем обнялся Джон, перед тем, как уехать. Это было какое-то неописуемое чувство. Лайтвуд вроде понимала, что хочет, хочет его остановить, ладно, хотя бы попытаться. А вроде это было чувство облегчения, когда стал увереннее, настойчивее. Изабель была рада тому, что он не заметил её. Но вот, Джонатан обратил внимание на Алека, вернее, просто посмотрел на розовый куст, который был за спиной Лайтвуда. И рядом с которым стояла Изабель. Джонатан побледнел и прошептал её имя одними губами. «Изабель». Но Моргенштерн не стал раздувать скандалов, как-то реагировать на это всё. Он просто в последний раз взглянул на девушку, опустил голову и ушёл к машине. Все сумки были погружены в багажник, Валентин разговаривал с Джослин о чём-то важном. Вот старший Моргенштерн садится в машину. Хлопает дверь. Заводится мотор. Они отъезжают с подъездной дорожки. Чёрная BMW уехала вместе с Джонатаном и последним шансом на прощение.