Цветки красной гвоздики

      К полудню они все собрались в кабинете Мори. Атсуши-чан, как правая рука Чуи, устроился в одном из кресел с ногами, вызвав неодобрительный кашель Хироцу, но Огай только рукой махнул — Элис тоже надо будет с кем-то играть, а сегодня в программе были прически. И если к торчащему хвостику у него на макушке все отнеслись с философским пониманием, то с Атсуши всегда все было куда тяжелее — в ход шли невидимки, армия лент и резинок. Понять, что с головой Тигра попытаются сделать в этот раз, было очень сложно.       Сегодня девочка притащила бигуди. Кое прятала за рукавом улыбку, глядя, как маленькая леди наматывает пряди и закрепляет все на голове. Выглядело несуразно, смешно, но радовало уже то, что под рукой девочки не было сметаны и огурцов — иначе образ домохозяюшки прилип бы к Накаджиме очень надолго; спасать же его, переводя огонь на себя, желающих не было.       Мори прежде всего обсудил посторонние дела, касающиеся одной из зачисток Черных Ящериц, выдал список мелких заказов на убийства, и отпустил Кое и Хироцу в первую очередь.       Оставшись в кабинете вчетвером и убедившись, что все участники разговора проявляют должное внимание, мужчина вытащил принесенные Чуей бумаги из стола. Теперь они были рассортированы и упорядочены, но синяки под глазами, ставшие темнее и глубже, лучше, чем что-либо еще рассказали, какой ценой этого добились.       — Я просмотрел все, что ты доставил, Чуя-кун. Личные дела участников группировки мы чуть позже тоже разберем, но для начала… Должен сказать, я еле-еле могу состыковать эту историю, и, вероятно, уже не осталось никого, кто мог бы мне помочь в этом. История, которую я хочу рассказать, касается человека по имени Накаджима Атсуши, — мужчина едва заметно улыбнулся в предвкушении, увидев, как Тигр недоуменно приподнял брови. — Вижу, что ты, Накаджима-кун, не совсем понимаешь, но вразумительной истории от Дазая мы не получили, а у тебя проблемы с памятью, самые настоящие — я склонен верить проведенной проверке моих доверенных дознова… лиц.       Порывшись в лежащих перед ним бумагах, Огай вытащил первую партию и с невыразимым удовольствием откинул крышку первой.       — Итак, начнем с того, что до поры Накаджима Атсуши был просто мальчиком, которого подкинули в приют еще в младенческом возрасте. Однако уже к трем годам он впервые превратился в Тигра — не черного, совсем нет. «Мех белого окраса, полосы черные, глаза — желтые», — зачитал мужчина описание из засекреченного доклада. — «Превращение происходит под действием полной луны, способность была названа „Тигр лунного света“».       Чуя обменялся с парнем недоумевающим взглядом и снова повернулся к боссу.       — Когда Накаджиме Атсуши было восемь, его забрали. Однако, по факту, никакой приемной семьи он не получил — его ожидали застенки лаборатории. Вот первая фотография. Я был весьма удивлен, — Мори бросил на стол глянцевую карточку, и Чуя первым заглянул в нее. Желто-фиолетовые переливы радужки глаз, светлые волосы, словно мальчик много времени находился на солнце. Очень удивленное лицо, приоткрытый рот — видимо, до этого его не фотографировали вообще, и камера стала чудом.       Схожести с черной бестией, которая подобралась ближе к столу, рассматривая снимок через плечо, было очень и очень немного. Только неровно обрезанные волосы и форма лица.       — Дальше интереснее, — хмыкнул Мори. Элис за его спиной обиженно сопела — Атсуши не дал ей закончить и полюбоваться его локонами. В ближайшее время надо ждать нового скандала и тысячи жалоб. — Первые же опыты показали, что «Тигр лунного света» практически неуязвим. Эта зверюга ломала лапами клетки, выбивала двери. Его быстро причислили к опасным, но потом кто-то догадался, что, если котика кормить, он будет добрее. Возможно, догадку эту получили благодаря тому, что он кого-то освежевал — подробностей нет, отчет явно прогнали по три раза и оставили сухой остаток, — Мори поморщился. — Есть анализы и пробы ДНК. Есть отчеты психиатров. И есть решение ученых использовать Тигра в качестве материала для донорства. Органы, части тела. Его клетки брали для анализа и создания вакцины. Его резали, кромсали, рубили, сшивали. Иногда его полноценно кормили, иногда морили голодом. Подопытный котенок, не больше, не меньше, — папки шлепнулись на стол, пряча в мультифоровых тайничках первые восемнадцать лет жизни объекта с кодовым именем «Н. А.» — Его тренировали с привлечением к этому делу военных, потом его избивали и делали об этом отчеты, гору проб и анализов. Последний год особенно красочно расписан. За ним следили каждую минуту, готовились к тому, что его рассудок вот-вот не выдержит. Удивлялись, что он еще крепкий, но прогнозы были удручающими — или они дадут отдыха пацану, или он слетит с катушек. Практически бессмертный, бесконтрольный и безумный — это ли не Ад? Но руководство закрыло на это глаза, — Мори улыбнулся, и тут же лицо его стало нейтральным. — Через два дня после последнего отчета Накаджима был найден в своей камере мертвым, — еще одна, совсем тонкая папка шлепнулась на столешницу, проехалась в полной тишине с характерным звуком. — Вскрытие показало, что у практически бессмертного создания само собой остановилось сердце. Просто остановилось. И случилось это чуть больше полугода назад.       Повисшая тишина была достойна называться оглушающей. Атсуши, кажется, даже не дышал. А Чуя боялся отвести от него взгляд.       История была непонятной. Но связана она определенно была с его Накаджимой Атсуши. И тем Накаджимой Атсуши, что был найден мертвым в своей камере полгода назад.       Мори не спешил снова говорить и терпеливо смотрел на мальчика-тигра. Их Кровавого Тигра, чья черная шкура сливалась с тенями и совсем не напоминала ничем описание «лунного».       — Он позвал меня, когда ему было десять, — вдруг негромко сказал Атсуши. Чуя вздрогнул и подался вперед. — Он искал защиты. Ломался и не выдерживал. Плакал в голос. И был таким раздражающим. Но был частью меня. И я пришел, — парень откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Когда боль стихала, я уходил. Но со временем оказалось, что мое «стихает» для него все еще «зверски сильно». Он погружался все глубже. И не хотел возвращаться все дольше. Однажды он вытолкнул меня на полгода. Это было… Кажется, пятнадцать лет. Чтобы не выдать себя, приходилось больше молчать и терпеть. Потом он вернулся. И снова плакал, правда, теперь, что оставил меня одного в Аду. Спрашивал, почему я так спокоен и совсем не мучаюсь. И я сказал ему правду, — Атсуши улыбался. — Сказал ему, что он сопляк, слабак и трус. Впервые за все годы он правда злился. И силой заталкивал меня внутрь себя. Ему стало не нравиться, что я есть. Но он был слишком неженкой. Громко мучался от голода, когда не кормили несколько дней. Лелеял наше избитое тело, словно это могло помочь. Звал на помощь Тигра, но Тигр не приходил. Для него подчиниться такому слабаку было почти непосильной задачей. Они слишком плохо понимали друг друга. Тигр хотел выжить и был готов лакать чужую кровь. А «Атсуши»… «Атсуши» такой чистюля и моралист, терпеть не мог марать руки. Не хотел драться. Не хотел убивать, когда на него перли с оружием. Приходилось брать все на себя. И он начинал истерить, когда приходил в себя, а вокруг развороченный пустырь и ошметки тел. Он начал отделяться. И Тигр тоже стал делиться. Но мой, черный Тигр, был очень сонный и был согласен с братом. Прежде всего — выжить. А уже потом мыть ручки. Слабость — это роскошь, вот что они думали. «Атсуши» это знал. И его убивали три сознания, что твердили ему ровно противоположное его собственным мыслям. И он чах. Те люди это заметили и засуетились. Они думали, он сходит с ума. Мы с Тиграми думали, что пора попробовать усовершенствовать контроль над телом. И когда мы рассказали об этом «Атсуши» — он уже был в таком состоянии, что согласился не глядя. Именно так… Да, именно так умер прошлый «Накаджима Атсуши». Мы остановили его сердце. И держали до той поры, пока они не закончили вскрытие. В холодильнике было ужасно холодно, но, выбравшись, мы хорошо поели, — Атсуши вытянул руку вперед, и она превратилась в тигриную лапу, а он манерно пошевелил острыми когтями, полюбовался черным мехом с разводами полос. — Белый истратил все силы на регенерацию и забрал то, чем стало оцепеневшее от страха сознание своей половины. Той, что была белой, как на той фотографии, — Атсуши кивнул в сторону папок. — Они все еще где-то там. Очень далеко, едва их чувствую. Но они живы, просто спят. В последний момент «Атсуши» все-таки понял, что очень, очень не хочет умирать и готов для этого заплатить любую цену. А мы… Мы с Тигром обнаружили, что наша клетка объята огнем. И мы действительно были готовы боготворить того человека, который ее поджег. Мы резвились вместе, добивали тех, кто остался. И мы ни капли не жалеем о своей свободе, — Атсуши блеснул глазами. — Как и о том, что попали сюда.       — Как вы обошли способность проверяющего вас эспера? — Мори удовлетворенно сцепил руки перед лицом, пристроив сверху голову.       — Эти воспоминания мои лишь частично. Частично они у Тигра, а на него способность не действует — он сам способность. Основная часть воспоминания у «Атсуши», но я могу ими пользоваться, ведь я то, что, наверное, следовало бы называть второй личностью. Я самостоятелен. Я перехватываю контроль над телом и сознанием. Я имею своего Тигра — черного. Будь у нас такая возможность, мы бы расселились по телам, и получилось бы два разных человека, способных превращаться в Тигров, — Атсуши пожал плечами. — Но все прошлое мое и «Атсуши» лежит перед вами в этих папках. С технической стороны, вы знаете даже больше нас. Я бы не отказался посмотреть эти документы в свободное время.       — Они твои, — Мори пододвинул ему папки. — Править твое личное дело у нас или нет — дело твое. Но я должен предупредить, что из Портовой мафии ты выбраться тоже не сможешь. Разве что сбежать и стать мишенью, на которую будут охотиться всем миром.       — Вы можете представить, что любитель безнаказанно играть в крови пойдет куда-то еще? — Атсуши вскинул бровь. — Мне кажется, насчет моей человечности вы сильно обманываетесь. Большую часть времени я и мой зверь думаем одинаково и живем инстинктами. Но нам интересно учиться быть человеком и тигром, которые могут быть вместе, а могут — раздельно. Среди людей куда проще выжить, — Атсуши улыбнулся и трансформировал лапу обратно в руку. — Мы свободны?       — Ты — да, Чуя-кун еще должен разобраться с делами, — Мори вытащил следующую партию папок. — Впрочем, он может сделать это вместе с тобой. Я наслышан о вашей совместной жизни. И советую поискать квартиру — треть мафии уже делает ставки, меняетесь ли вы в постели, или же Чуя-кун просто слишком громкий.       Чуя после этих слов едва не вывалился из кресла, заливаясь краской.       — Что? — Мори с удивленной улыбкой похлопал глазами. — Звукоизоляция между комнатами штаба отвратительная. И если с одной стороны от тебя комната пустует, то в другой страдает Тачихара. И страдает по тебе. Я третий день вынужден слушать от Элис, что его завывания и проклятья в сторону «чертового Тигра» мешают ей спать. До кучи Дазай подлил масла в огонь, прилюдно поругавшись с Акутагавой до отъезда. И не сказать, что был повод, но он чертовски позавидовал, что не завалил «рыжего слизняка» первым еще несколько лет назад.       После этого в кабинете было невозможно оставаться. Накахара вылетел пулей, пылая краской стыда и гнева от лба до подбородка, и даже уши у него стали невозможно красного цвета. Атсуши похватал их бумаги и бросился следом. Ужасно понимающая улыбка Мори была последним, что он увидел перед тем, как закрыть дверь.       Рыжего получилось догнать только возле комнаты. Тот поспешно открыл ноутбук, а пока тот включался и прогружал систему — шкаф, начиная в бешеном темпе складывать вещи в несколько имеющихся под рукой чемоданов.       Атсуши понял, что надолго они тут не останутся. Читать некогда. Нужно помочь выбрать квартиру и собрать свой скудный гардероб. Может быть, у Чуи окажется немного места в чемодане и ему не придется одалживать чужой?