Цветки красной гвоздики

      Тремя часами позже они уже стояли на пороге новенькой квартиры в высотке. Покупка была оформлена не далее, как час назад, и мебели тут был минимум. Атсуши на правах кота зашел первым, втаскивая самый большой и тяжелый чемодан, прошел к окну, ничем не закрытому. Вид открывался просто великолепный — он ни капли не пожалел, что при выборе настоял на таком варианте, хотя был другой, чуть менее дорогостоящий, в не менее красивом районе.       Чуя огляделся по сторонам. Гостиная была пуста, в одной из спален в шкафу оказался новенький футон. Вторая спальня порадовала уже собранной просторной постелью — Чуя выбирал уже сидя на чемоданах, но сейчас был более чем доволен. Сейчас как нельзя кстати пришелся прихваченный им комплект постельного белья. Черный шелк — дешевого хлопкового дерьма рыжий бы не вытерпел.       Вдоль стен везде, где только можно, стояли, уже собранные, только что привезенные шкафы, полочки, тумбочки. Выудив телефон, Накахара еще в дороге вызвонил пару умельцев-должников, и за ничтожную сумму сверх перекрытого долга они, под зорким оком другого дернутого должника, начали собирать пахнущую новизной мебель раньше их приезда.       К вечеру уже можно было притвориться, что в квартиру они не въехали чуть больше восьми часов назад.       Последним занесли широкий диван для гостиной. Чуя смахивал вездесущую пыль и под нос ругался, обещая вызвать кого-то еще, чтобы не пришлось самому возиться с уборкой. Атсуши улыбался непривычно безобидно и просто, словно мальчик со снимка засел в глубине его глаз со своей добротой, и прижимал к груди новые плотные шторы. Вешать их надо было в срочном порядке, но он не был готов заниматься этим сейчас.       Сейчас он предпочел отложить их в сторону и подхватить Чую на руки, попутно отбирая тряпку, благодаря бесконечными «спасибо».       — Ты в курсе, что я очень счастлив? — выдохнул он, ткнувшись носом в рыжие волосы — приобретение, на которое Чуя спонтанно решился, как-то странно повлияло на него.       — Не совсем понимаю, почему, но да, в курсе, — Накахара смущенно обхватил его за шею, тоже уловив перемену. Решение о покупке, а не просто съеме, было совсем неожиданным, и он думал, что передумает уже через час — шаг был важным, его следовало взвесить, прежде чем совершать оплату. В конце концов, с Тачихарой и Дазаем они разобрались бы со временем.       А потом он понял, что не хочет прятаться, тратить деньги на съемные квартиры и стонать тише, когда они будут заниматься любовью. Он остро нуждался в том, чтобы у них двоих было место — их собственное, которое не придется с кем-то делить, за кого-то беспокоиться.       Возможно, не будь такой спешки, они отдали бы за квартиру меньше. Выторговали бы, дали втык за слой пыли и полный ноль мебели, за недоклеенные обои в виде каменной стены. Но сейчас Чуя уже понимал — он еще успеет вернуть себе часть денег. Он, в конце концов, из мафии. А видеть счастливо бегающего по комнатам Атсуши, скользящего по новенькому линолеуму в носках, рисующего на грязном стекле, словно он не был одним из самых беспощадных убийц, словно вновь проснулся шальной ребенок, дувший губы за то, что его не похвалили — вот это действительно было зрелище.       — Я только сейчас вспомнил, что это твой первый собственный дом, — Чуя свел брови к переносице, мысленно дав себе по голове, опустил голову, ощущая себя виноватым. Ему следовало бы помнить о таких мелочах, особенно теперь, когда на него в одночасье свалилось горькое прошлое парня.       — Наш дом, — тут же поправил его Накаджима. — И моих денег тут только те, что ушли на мебель. Радуюсь, что копил все, что заработал.       — Действительно удача, что ты не из тех, кто знает, куда девать деньги, — Чуя кончиком носа потерся о нос парня, невольно улыбаясь его серьезности сейчас. — Главное теперь, чтобы так и продолжалось. Мы оба на мели, нужно будет какое-то время работать не покладая рук, чтобы снова вернуть чувство стабильности.       Атсуши в ответ улыбнулся шире и понес его в сторону ванной, где пока что красовались только их зубные щетки и мелочь, вроде станка и флакона пенки для бритья.       — Мы оба в пыли. У меня точно был где-то новенький кусочек мыла и мочалка, — забормотал он, усадив партнера на тумбу, достаточно высокую, чтобы Чуя чуть-чуть не доставал ногами до пола.       — Душ — это будет здорово, — не мог не согласиться Накахара.       Вообще рыжий радовался тому, что все сегодня так удачно складывается с их покупкой. Он смог вытрясти несколько долгов за счет обустройства квартиры, и въехали они почти что роскошно — к тому моменту, как они добрались до места, один из его должников уже распорядился заносить мебель, начинать распаковки и проследил за сборкой и установкой.       Вышло не так дорого, как могло бы быть, и ночь они проведут уже на новом месте. А завтра можно будет закончить устраиваться и впервые поужинать вместе дома.       — Ты не думал о том, что я монстр? — внезапно спросил вернувшийся с запечатанным свертком в руках Атсуши. Чуя удивленно глянул на него, наклонив голову.       — Тебе нравится убивать, и ты не видишь в этом ничего плохого. Это пугает, но в моих глазах не делает тебя монстром. Убивать тебя научили люди. Ты был… создан, чтобы принимать на себя насилие и боль. То, что ты предпочел давать сдачи — это нормально. Многие так делают. То, что ты не мучаешься и принимаешь себя — прекрасно. У меня с этим никаких проблем нет. В конце концов, мне самому нравится разрушать. Крушить в пыль огромные массивы, — Накахара завел прядку за ухо и сосредоточенно оглядел серьезное лицо парня. — Меня больше пугает то, что твое представление об ухаживаниях и любви могут быть сильно искажены, твоим учителем ведь был Дазай. И что ты думаешь о нашей разнице в возрасте? Боюсь, что четыре года — слишком много. И ты решишь увлечься кем-нибудь моложе. Чтобы несерьезно, но и не больно. Чтобы, если что, было кому лизать окровавленное горло — ты ведь осознаешь, что подобное не для меня, верно?       Атсуши от удивления округлил глаза и наклонил голову.       — Я обещаю больше вас так не пугать, даже если уверен, что вам нравилось, — ему тут же посоветовали заткнуться и не дразнить гусей. — У меня определенно проблемы с тем, чтобы представить, что кто-то примет настоящего меня. Да и я на удивление переборчив, — парень усмехнулся. — Реальность такова, что никому не нужен сирота. Не важно, что у сироты есть деньги и работа, слишком много заморочек с психикой. А у меня еще и руки в крови. Это не то, что обычные люди могут принять.       Чуя, подумав, согласно кивнул. Не всякий готов принять таких, как они. Убийц. Некоторые даже представить не могут, что и им нужна любовь и кто-то, способный принять. Отдушина, чтобы не жить одним только насилием.       — Всем нужна любовь, — негромко вздохнул рыжий и принялся раздеваться.       В ванне он уселся между ног Накаджимы и откинулся спиной ему на грудь. За день он так устал — эмоционально и физически — что сейчас едва хватало сил на то, чтобы просто не засыпать.       Атсуши, как более выносливый, пустил воду и принялся мылить мочалку. Горячая вода расслабила натруженные мышцы, согрела и успокоила весь день накручиваемые нервы. К тому моменту, как уровень воды дополз до груди, Чуя уже осоловело хлопал глазами и безропотно позволял массировать себе шею и плечи.       — Значит, ты считаешь меня самым обычным человеком, просто… со странностями? С дурными манерами? С плохим характером? — снова поднял тему Атсуши, глядящий настороженно и со страхом — он боялся ответа, боялся правды, боялся, что мнение возлюбленного причинит боль.       Чуя лишь встрепенулся и кое-как открыл глаза, зевнул во весь рот, прикрыв его рукой.       — Я считаю тебя самым обычным человеком, эспером, с нормальным поведением, учитывая твою работу, твое окружение и твое прошлое. Никаких отклонений от нормы, широкий кругозор, отсутствие обычного образования, что мы поправим, но у тебя острый ум, а людям с острым умом позволено иметь свои специфические особенности. Взгляни на Исполнителей вокруг себя. Не дураки, однако же я для успокоения собираю вина, Кое соблюдает традиционный стиль и всех вокруг себя ему обучает и приучает, Хироцу выпрыгнул из прошлого столетия. Годов так из двадцатых. И искренне этим наслаждается, — Чуя завозился, съехал чуть ниже, смывая мыло. — Ты со своими колкими шуточками ухитрился влюбиться, и открылась та сторона, которую, скорее всего, не мог развивать раньше, потому что она была очень похожа на того «Атсуши», с которым я лично не знаком, но которого ты не понимал. Ты спас меня. Ты привязался. Ты влюбился. И терял голову так отчаянно, что признался в лоб. Опытные люди боятся подобного. Так что… Ты обычный, Атсуши. Но очень долго был очень одиноким, и все, кому не лень, пытались тебя растоптать. Вот и все.       Последние слова Чуя договаривал уже смазанно. На плече у Атсуши было так удобно лежать. Кольцо сильных рук держало его поперек живота, не давая уползти под воду.       Сквозь сон он почувствовал, как парень задрожал. Несколько капель звонко упали в воду — а может, ему это только показалось.       На грани яви и сна, проваливаясь в темноту, он различил едва слышное:       — Спасибо за эти слова, Чуя-сан. Как хорошо, что я влюбился именно в вас.