Игра (сборник мини и драбблов)

Над полем туман, на поле роса. Нормальные люди в такое время еще не встают. Но когда это Гарри считался нормальным? Скоро решающий матч, и надо успеть. Еще несколько тренировок, и он выиграет у этих зарвавшихся слизеринцев. Потому что для него это дело чести. Выиграть у них. Выиграть у Малфоя. Нет, тот их больше не трогает. Более того, он их попросту не замечает. Рон может сколько угодно кричать ему гадости вслед, пока Гарри его не одернет — Малфой даже не обернется. Не ускорит шаг, не бросит косого взгляда. Рон может сколько угодно кричать, а Гарри может сколько угодно смотреть ему вслед, — Малфой упрямо делает вид, что их попросту не существует. А может, и правда, не замечает. И от этого почему-то постоянно печет у краешков глаз и в груди. За прошедшее время тот стал еще надменнее, еще красивей и недоступней, словно свалившиеся на белобрысую голову несчастья только огранили его. Рон и Джинни по-прежнему ненавидят его, Гермиона жалеет. А Гарри... Гарри больше не может оторвать от него глаз, словно война расставила все точки над i, отделяя все важное от несущественного. И почему-то так получилось, что именно Малфой оказался для Гарри самым важным на свете. Поэтому Гарри сегодня и встал в эту чертову рань, чтобы снова быть лучшим. Чтобы выиграть. Победить. И чтобы Малфой снова... снова заметил его. Трава неприветливо шелестит под ногами, метла бьет по голеням, а туман холодным ужом заползает под мантию. Гарри ежится. В глубине души он знает: все его усилия безнадежны — Малфой не станет смотреть на него. Мэнор, учеба, невеста, а до остального ему просто нет дела. Старший Малфой ждет от сына именно этого, и не в привычках Малфоя перечить воле отца. Гарри прибавляет шаги, словно желая вырваться из плоскости этого мира, где ему не положено счастья. Смешно, когда тебя хотят все, кроме того, кто тебе действительно нужен. Темная фигура на поле едва виднеется сквозь туман: взмывает в воздух, неудачно уходит в пике, снова упрямо взлетает, и Гарри сбивается с шага. Боясь поверить глазам, он сильнее прижимает к носу очки и смотрит, пристально вглядывается в молочную белизну, надеясь разглядеть цвет волос сквозь туман. Светлые. Не показалось. Сердце колотится, ладони потеют, и Гарри судорожно вытирает свободную о подол. Что ему делать? Вцепившись в метлу, затаив дыхание, он смотрит, как Малфой раз за разом взмывает ввысь и снова идет к земле. Гарри не решается сделать шаг ни назад, ни вперед: страшно подойти к нему, и еще больше страшно уйти. И потерять свой единственный шанс. Мелькнувший в воздухе снитч решает проблему вместо него — инстинкт срабатывает сам по себе, и Гарри, — не замечая, как взлетел на метлу, — уже мчится за ним в надежде поймать. Воздух свистит в ушах и охлаждает горящие щеки. Снитч трепещет тонкими крылышками, словно дразнит, и Гарри привычно тянет пальцы к нему. Малфой стремительно приближается, — на его лице написано легкое изумление, — и Гарри, возбужденный азартом погони, с торжеством отмечает: наконец-то он опять глядит на него. Он его видит! Но Малфой вовсе не разделяет его торжества. — Что тебе надо, Поттер? Проваливай! — почти рычит он, впечатываясь в Гарри плечом и чуть не роняя с метлы. Но Гарри, наполненный азартом погони, ловко балансирует в воздухе и так же резко пихает его в ответ: — Отвали! Снитч завлекающе машет крыльями, и Гарри снова кидается в погоню за ним. Теперь они гонятся за золотым мячиком рядом, плечом к плечу, и Гарри чувствует настоящее упоение. Внизу на поле туман, и ему кажется, что здесь, на своих метлах, они оба словно парят в неизвестности. Словно и Гарри наконец-то смог найти другой мир, в котором может быть счастлив. — Идиот! Отвали! Ветер треплет светлые волосы, и Малфой раздраженно откидывает их назад рукавом. — Сам идиот, — огрызается Гарри, с трудом заставляя себя не пялиться на него и чувствуя себя счастливым, как никогда. Как Гарри его не хватало! Малфой снова пихается, но как-то несильно, словно вовсе не хочет сшибить, словно тоже просто не может отказать себе в удовольствии прикоснуться плечом еще раз. — Что тебе нужно, кретин? — орет он, и Гарри, обернувшись, залипает на то, как в оскале обнажаются белоснежные зубы. Ровные зубы между розовых губ. Гарри бы и рад не смотреть, да только не может. — Что? — снова орет Малфой, и Гарри, не успев даже подумать, выкрикивает в ответ: — Желание! — Желание? — малфоевская метла тормозит так резко, что тот чуть не валится вниз. Теперь он растерянно гарцует в воздухе, зависнув над туманной равниной. — Давай на желание, — Гарри медленно приближается к нему. Очень медленно, потому что от своей то ли смелости, то ли глупости ему страшно до жути. — Какое? — Малфой небрежным красивым жестом зачесывает челку назад, а потом растерянно облизывает пересохшие губы. И Гарри уже ни о чем не жалеет, потому что точно знает, каким будет это желание. Хоть раз в жизни прижаться к этим губам. Он с трудом заставляет себя скривиться в усмешке: — Кто же говорит о нем до игры? Ты ж слизеринец, Малфой. Должен понимать что к чему. Малфой смотрит на Гарри каким-то растерянным взглядом, словно не зная, чего ему ожидать. А может, не может придумать, что ему загадать на случай победы? И Гарри тоже смущенно ерошит волосы и лихорадочно облизывает обветренный рот. В случае поражения он сильно рискует. Кто его знает, что там творится в башке у Малфоя — он вполне может заставить Гарри пробежаться по Хогвартсу голым. Тем временем, взгляд у Малфоя становится жестким и злым, и Гарри понимает: он принял решение. — Я готов. Давай на желание, Потти. Без предупреждения Малфой влипает в метлу, стремительно движется к снитчу, и Гарри только в самый последний момент успевает сорваться за ним. Теперь гонка такая, словно они бьются насмерть. Ветер свистит в ушах и выбивает слезы из глаз. Мелкие крылышки снитча трепещут в тумане, подманивая, но ни один из них не дает другому к нему даже приблизиться. Против всяких правил они бьются всем корпусом, лишь бы сшибить другого с метлы, рвут друг друга за мантии и нагло отпихивают конкурента рукой. — А как же твой гребаный Гриффиндор, Поттер? — щеки Малфоя раскраснелись от скорости, челка постоянно падает на глаза, и он не успевает смахивать ее рукой. — Где твои правила? Да какие могут быть правила, когда Гарри знает, что стоит на кону? Он уже почти чувствует вкус его губ, и это распаляет его все больше и больше. — Про правила расскажи своей маме, Малфой! — орет Гарри, устремляясь вперед. Сильный рывок снова отбрасывает его назад: — Значит, без правил? Ну, ты сам напросился! — в глазах у Малфоя настоящий азарт, и он даже чуть улыбается. Гарри давно не видел его настолько живым, и ему это нравится, смотреть и смотреть. И снова погоня. Мяч устремляется вниз, они оба влетают в белое марево, в котором не видно ни зги. Гарри едва различает Малфоя и снитч. — Ай! Гарри осаживает метлу. Показалось? — Малфой, это ты? — кричит он, но ответом ему только молочная тишина, а еще сквозь этот вязкий туман доносится тихий стон, от которого у Гарри мгновенно холодеет внутри. — Малфо-ой! — орет он, даже не пытаясь скрыть того, как он напуган. Темная фигура колышется прямо под ним, — кажется, Малфой баюкает на весу перебитую руку, — и Гарри, не думая, изо всех сил устремляется вниз. — Драко?! Красивое малфоевское лицо искажено настоящим страданием. Он держится за плечо и кривится. Кажется, пытаясь не разреветься. — Что с тобой? — Гарри напуган и еле сдерживается, чтобы не дернуть его на себя. — Рука... — он всхлипывает, неловко выставляет вперед больное плечо, и Гарри, сжимаясь от жалости, осторожно тянется к нему пальцами, чтобы потрогать. Где-то за спиной слышится шум — это призывно трепещут тонкие крылышки, но какое Гарри теперь дело до снитча? — Осторожно. Я тебе помогу добраться до больнич... — начинает он, но внезапно лицо Малфоя озаряет ухмылка. — Пока, идиот! Слишком много времени у Гарри уходит на то, чтобы очнуться. Еще больше на то, чтобы развернуть метлу, вжаться в древко и рвануть вверх вслед за Малфоем, проклиная его и себя. Поэтому Гарри успевает увидеть только самый финал — длинные пальцы сжимают трепещущий мячик, и Малфой торжествующе вскидывает руку над головой. — Есть! Я тебя сделал! Гарри возмущен так, что впервые за всю игру на самом деле хочет сбросить его с метлы куда-нибудь вниз: — Так нечестно, Малфой! Ты играл не по правилам! Но Малфой усмехается и объясняет, как взрослый ребенку. — Ах, Потти! Разве не ты сам мне сказал “к черту правила”? Он лучится и сияет от торжества, и Гарри его понимает. Теперь этот гад может заставить Гарри сделать что-то особенно унизительное. Что-то, о чем мечтал еще до войны. Гарри хмурится, стараясь об этом не думать. Он и так проиграл слишком многое. Оживший Малфой сейчас безумно красив, и тошно знать, что мечта была близко настолько. Гарри старается думать только о том, что проигрывать тоже надо уметь. Он хмурится и пихает замерзшие руки в карманы. — Ладно, загадывай. Чего ты хотел? — он невесело усмехается, балансируя на метле. — Макнуть меня головой в унитаз? Украсть у Снейпа драконий помет? Малфой ухмыляется так широко, словно сейчас треснет от счастья. — Нет, но мне нравится ход твоих мыслей. Я готов выслушать все твои варианты. Ему весело, а вот Гарри совсем не намерен шутить. — Тогда что ты хотел от меня? Они все еще висят над туманом, вдвоем в целом мире, и хотя Малфой пытается ухмыльнуться, Гарри с удивлением видит, как с его лица медленно сползает торжество. Сейчас он выглядит, скорее, растерянным. Красные пятна на щеках и взмокшие волосы. — Загадывай, — требует у него Гарри, чтоб побыстрее отмучиться. А еще, чтобы не думать о том, что именно он только что проиграл. — Что я хотел от тебя? — Малфой снова пытается ухмыльнуться Гарри в лицо, но ухмылка у него почему-то не получается. Гарри кажется, или тому нужно собраться с силами, чтобы озвучить желание? Холодок течет по спине. Неужели это что-то настолько плохое? Гарри не сомневается, что с фантазией у Малфоя все в полном порядке. — Говори уже, не тяни, — велит он, и взгляд у Малфоя, как в самом начале их гонки, становится напряженным и злым. — Ну, хорошо... — он недобро усмехается одними губами и неожиданно сердито выкрикивает Гарри в лицо: — Поцелуй меня, Поттер! — Что? — Гарри думает, что ему послышалось, потому что в его жизни не бывает вот так, чтобы мечты сами по себе начинали сбываться. Их метлы колышутся совсем рядом, и Гарри слышит, как тяжело дышит Малфой. — Что слышал. У тебя плохо со слухом? — щеки у Малфоя уже просто пылают, его пальцы судорожно хватаются за метлу, но глаза с напряженным вызовом смотрят на Гарри. — Или слабо? — Нет, — Гарри растерянно пожимает плечом. Ему не слабо. Ему не слабо настолько, что губы начинает сводить от желания, но он просто не представляет, с чего нужно начать. Положить ему руки на плечи? Притянуть к себе в поцелуй? Джинни всегда начинала это сама. Но это вовсе не Джинни — это Малфой, от которого у Гарри бешено колотится сердце и темнеет в глазах. — Нет, — растерянно повторяет Гарри, и взгляд серых глаз тяжелеет. — Значит, не хочешь? Гарри снова машинально мотает головой, хотя по впившейся в древко кисти, по напряженной спине, понимает, что сейчас что-то случится. И Малфой не обманывает его ожиданий. — Да пошел ты! Пошел! Ты!... — орет он, на каждом слове больно пихая Гарри в плечо, почти роняя на землю. А потом резко дергает метлу на себя и мчится прочь, в сторону озера, полностью растворяясь в тумане. Какое-то время Гарри ошеломленно глядит ему вслед, ничего толком не понимая. Почему он орет? И зачем вообще загадал это?.. То же самое, что и Гарри. Неужели… Не может быть. Но если вдруг невозможное стало возможным, и он так же как Гарри хотел... то теперь он решит... Гарри додумывает эту мысль уже мчась вслед за Малфоем. Ему повезло, что реакции всегда опережают его неповоротливый мозг, словно тело в нужные моменты само знает, что ему нужно делать. Воздух свистит в ушах, влажное древко противно скользит под пальцами, но Гарри нет дела ни до чего. Ни до чего кроме... Малфоя. И выбора нет: догнать или сдохнуть, так и не прикоснувшись к мечте. — Драко, постой! — Гарри удается нагнать его только возле самой кромки воды, там, где озеро катит на берег бурные волны. Малфой резко идет на снижение, но сейчас Гарри быстрее, — налетает, на полной скорости дергает, почти рвет его за плечо, заставляя к себе обернуться. Глаза у Малфоя злые и мокрые — наверняка снова ветер или роса, — Гарри не хочет думать об этом. Все, что он сейчас хочет — это рвануть его на себя, не разбирая больше, как правильно. Рвануть и прижаться губами к губам, пусть неумело, неловко, — лишь бы получить от него этот обещанный поцелуй, с привкусом тумана и мяты, желанный до дрожи. — Прости. Я не хотел. Точнее, хотел… — Гарри шепчет это, все еще прикасаясь губами к губам. Малфой обжигающе близко, — ближе, наверное, невозможно. Но Гарри все равно держит его так крепко, что на шее точно останутся синяки; он просто не в силах его отпустить. Тем более, когда видит невысохшие точки слез на светлых пушистых ресницах. — Я вообще… тебя… кажется… Я тебя... очень… ну в общем… — Гарри пристально смотрит в недоверчивые глаза, и признания рвутся сами собой, торопясь вытолкнуть правду наружу. — Придурок, заткнись. Малфой растерянно улыбается и быстро зажмуривается, словно не в силах вынести эти слова. А потом наклоняется и уже сам, сам целует его. Целует безудержно, до исступления, до пожара в паху и боли под сердцем. Их метлы смыкаются, цепляются ветвями за ветки, и Гарри чувствует, как чужие сильные руки все крепче и крепче сжимают его плечи и шею в ответ. И улыбается, как идиот, не может остановиться, потому что теплые губы щекотно шепчут ему в самое ухо: — Придурок, кажется, я тебя тоже.