Дрессировщик

Тэгун с опасением понимал, что Воншик ещё не готов к такому серьезному шагу, как бегство, но ничего другого не оставалось. Ким, вероятнее всего, как и все люди современности, считал такое решение проблем уделом слабых. Трусом он себя не считал, хотя Тэ мог и поспорить на этот счёт. Мужества в людях этого века явно недоставало. И, естественно, пустых слов о том, что «надо» дрессировщику было недостаточно. Стоило отдать должное, провести бы его не удалось, он умел видеть подвох во всём, но пока, к сожалению, без разбора. Он стоял под палящим дневным солнцем и долго смотрел на Тэгуна, пытаясь найти в его глазах ответ. Парень долго молчал, прежде чем начать говорить. Терпение дрессировщика было на исходе. — Мы должны уйти, потому что за нами вернутся. И это будут уже не те твои друзья, Воншик. Слишком опасно оставаться здесь, — Тэ выдержал паузу и, увидев, что этих слов всё ещё недостаточно, вздохнул и продолжил. — Ты ведь заметил, как много Джехван говорил о нас, обо мне? В его голосе чувствовалась провокация. Они приходили не за ответом, у них была другая цель. Не знаю точно какая, но судя по вопросам им нужен я. Если мы останемся здесь, то рано или поздно у тебя потребуют отчёт о работе, которого у нас нет. Понимаешь, в какую мы ситуацию попали? Меня арестуют, а тебя… Не знаю, что там делают со «свободными». Воншик всё также стоял, молча засмотревшись куда-то в сторону, пытаясь выстроить примерную картину предстоящего в голове. Тэгун понимал, что это та ситуация, в ужас которой не так просто поверить, но он не мог вынести этой тишины. Он хотел дать ему время, но тишина давила на него со всех сторон. — Пожалуйста, скажи что-нибудь. — Что нам нужно собрать для того, чтобы уйти? Глаза Тэгуна вдруг засияли. Сейчас, пожалуй, он впервые был счастлив без особой причины, радуясь лишь быстрому принятию решения в ситуации, которая не собирается приносить за собой что-то хорошее. Чон не знал, как ещё выразить свои эмоции и просто крепко обнял Воншика, тем самым несколько шокируя его такой реакцией. Ким приобнял его в ответ, чувствуя тепло, исходящее от парня. Он вдруг вспомнил, что во сне он ощущал нечто схожее, такое же приятное и нежное, на лице его появилась улыбка. Тэгун отстранился и посмотрел на дрессировщика. — Нам нужно в твою квартиру. — Зачем? — Мы должны забрать все устройства, которые только содержат информацию обо мне и о тебе. А ещё нужно взять больше чистых вещей. У тебя ведь найдётся на двоих? — Ах, да, конечно, — кивнул Воншик и поспешил к палатке. — Я возьму рюкзак, и можем лететь. — А у тебя нет другого рюкзака? — Нет, а что? — Да ничего. Подумал, что так наш побег сохранился бы в тайне хотя бы на два дня. Впрочем, рюкзак это не так важно, а вот остальное лучше оставить. Воншик кивнул и пошёл к палатке. Он оглядел все вещи, каждая из которых лежала на своём месте и никогда его не покидала, сохраняя рабочий порядок. Ещё одно удивительное условие человеческой жизни. Если вещь лежит не на своем месте, значит, у работника есть время на беспорядок. Постель тоже была заправлена. Воншик даже не помнил, когда именно успел это сделать, ведь они так заговорились, что незаметно перебрались на улицу. Он понимал, что будет скучать по этому месту сильнее, чем по городу. Работая здесь впервые, Ким открыл для себя слишком много нового и, очевидно, бесповоротного. Он взял свой умный рюкзак и начал складывать всё, чем пользовался это время: датчики, микрочипы для вживление в новых особей, самопополняющиеся сосуды с питьевой водой. Тэгун увидел это и ворвался в палатку. — Что ты делаешь? — возмущённо спросил он. — Это нельзя забирать, оставь всё как есть! — Совсем всё? — Ким посмотрел на него через плечо и огорчённо вздохнул. Эти вещи оставлять не хотелось. Тэгун осмотрел содержимое и подметил интересное подобие бутылок. — А это что? — Сосуды с водой, она самостоятельно генерируется в них, если правильно задана программа и достаточно во…вод… В общем, специального порошка, который засыпается внутрь и способствует началу этого образования жидкости. — То есть, её можно пить, если воды нигде нет? — Да! — сказал Воншик, с облегчением улыбаясь и освобождая себя от необходимости объяснения того, что он и сам недостаточно хорошо понимает. — В таком случае, это оставь, пакетики для него мы возьмём у тебя дома. Они ведь там, верно? — Тэгун дождался кивка и продолжил. — А остальное выложи. Я уверен, так они нас потеряют только через день, а то и два. Закончив с указаниями, Тэгун вышел и глубоко вдохнул спёртый воздух саванны. Он полагал, что вернуться сюда уже не удастся, поэтому незамедлительно пошел прямо ко львам. По расписанию у них должен был быть послеобеденный сон, но Чон чувствовал, что обязан увидеть их, вероятно, в последний раз. Чем дальше он отходил от лагеря, тем сильнее и беспокойнее билось его сердце. Первый его побег был совсем иным, тогда он находил утешение лишь во львах, ведь всё это время они были вместе, а теперь ему предстоит оставить их навсегда. Он полагал, что Воншик сможет заполнить этот образовавшийся промежуток собой, но знал, что львы останутся ему самыми близкими существами. Тэгун снял обувь и пошёл босиком, смотря на ноги. Песок под ногами был таким горячим, что хотелось отпрыгнуть в сторону, но Чон продолжал идти прямо, пытаясь в последний раз насладиться этим моментом. Наконец, он сошел на траву. Сухая и колючая, она была почти по пояс, хоть и росла весьма редко. Переливаясь на солнце, она казалась вылитой из золота, как и солнце — гигантский золотой слиток. Вся саванна была воплощением прекрасного, и Тэгун не раз замечал это. Ею можно восхищаться постоянно, чем он обычно занимался, однако сегодня Африка заиграла новыми красками, более яркими и проникновенными. Всё в ней казалось в этот момент прекраснее, удивительнее, словно взору открылось нечто новое. То, что Тэгун не замечал раньше и при всей своей любви к прекрасному. Львы для Тэ по-прежнему оставались такими же предсказуемыми. Однако и в этом он заметил кое-что ещё. На этот раз трава была будто выше, и львы сливались с этим золотым блеском. Совсем как величественные статуи. Некоторые из них такие же золотые, а некоторые бронзовые. Чон подошёл ближе, остановился. Все мирно дремлющие кошки мгновенно подняли свой взгляд на парня. Узнав знакомый силуэт, Алексис первая опустила голову обратно на лапы, за ней Адонис. Примеру последовали все, доверяя королю и королеве. Тэгун всегда восхищался этой львиной монархией. Подождав, пока львы снова улягутся, он прошел на своё место рядом с львицей и сел, прижавшись к ней. Она пахла сухой травой и ещё немного мокрой шерстью. Должно быть, они принимали ванную ночью, подумал Тэгун, не представляя жизни без подобных ежедневных наблюдений. Он всегда смотрел правде в глаза, но на этот раз ему хотелось лишь отвести свой взгляд. Чон прекрасно понимал, что лучше и спокойней места для жизни больше не найти, а животных, которые за столько лет стали родными, бросить во второй раз кажется невыносимым. Эти львы давно были обречены на смерть, даже отец не раз рассказывал Тэгуну об этом, однако почему-то сам научил любить их. Он был связан с ними не меньше, знал практически всё, но никогда не рассказывал откуда. Обычно, прежде чем что-то рассказывать Чон старший потирал переносицу, мечтательно вздыхал, подсаживался ближе к сыну и начинал свой рассказ. Воспоминания вызывали у Тэгуна ностальгию по тем временам. Он лежал среди львов под тенью раскидистого, почти голого дерева и думал о том, как изменилась его жизнь, думал о Воншике, о своём выборе. Ким не был дорог ему так сильно, как Алексис, Леон, которого он вырастил сам, Миттиас, Эйсон или Адонис, но, несмотря на это он оставил нестираемый след в его жизни. Он смог зацепить своей сущностью, во что до сих пор верилось с трудом. Это и помогло Тэгуну сделать такое непростое, бесповоротное решение. Вспомнив, что прощается, он снова крепко обнял Алексис. Вероятно почувствовав тревогу, она приподнялась и посмотрела на парня. Её материнское чувство помогло ей понять, в чём дело. Несколько секунд человек и лев смотрели друг другу в глаза. Картинка заботливой львицы начала расплываться, дрожать. В последний раз Тэгун плакал, лишь находясь в заточении жестоких людей, также придавшись воспоминаниям. Львица наклонилась к навсегда маленькому для неё мальчику и лизнула своим широким, шершавым языком щеку, чуть задевая волосы. Тэ улыбнулся, а когда она лизнула его снова, и вовсе усмехнулся, отталкивая её от себя и вновь обнимая. Он никогда не понимал, почему эта львица всегда относилась к нему, как к собственному львенку, но Чон не возражал. Он считал, что это лишь потому, что она знала его с самого рождения. Мать умерла при родах, а она, вероятно, приняла младенца за своего, находясь с ним в постоянной близости. Тэ повторял про себя эту легенду, как бы развеивая приходящие каждый раз сомнения. Тут львица быстро перевела взгляд, насторожилась. Тэгун вытер лицо и обернулся. Буквально в пяти метрах от них стоял Воншик, играя с Алексис в гляделки. Ещё одна причина, по которой Тэгун так любит это место — вечная безопасность, никто не осмелится пойти против львиной стаи. Никто, кроме Воншика, который порой не знает, что такое страх, а порой и слишком дорожит своей жизнью. Тэ иногда забывал, что у Воншика всё-таки имеются навыки общения с дикими кошками, однако он и не думал, что Ким сможет так тихо приблизиться к прайду, не вызвав у него агрессии. Чон предположил, что их общение Кима со львами посредством него пошли ему на пользу. Тэ специальным жестом показал, что все в порядке, и Алексис по-прежнему не доверительно, но ослабила бдительность. — Я тебя потерял, — сказал Воншик, наконец подходя к Тэгуну ближе. Чон был не в настроении подшучивать над простотой и наивностью парня, поэтому решил приберечь упрёки до следующего раза. — Ты тоже можешь попрощаться, — он показал на львов. Лицо Воншика изменилось. Должно быть, осознание того, что они оставляют не только лагерь, пришло в последний момент. Его плечи опустились, и теперь он и сам выглядел подавлено, осознавая, что это, скорее всего, последняя их встреча. Ким кивнул и сделал пару шагов навстречу Адонису, который почему-то уважал дрессировщика. Тэ смотрел ему вслед, но тут же понял, что нужен Воншику. В любом случае, так будет только лучше. Чон догнал его и взял за руку, ведя прямо ко льву. Ким благодарно улыбнулся и посмотрел царю зверей в глаза. Этот близкий, зрительный контакт длился пару минут. Тэгуну даже показалось, что за это время они успели поговорить. Словно у них есть свой язык, который даже ему не по силам понять. Затем Воншик положил руку на лапу льва, не отводя взгляда, а потом, дождавшись какого-то особого момента, погладил гриву. Адонис лежал спокойно, разрешая трогать себя. Как ни странно, Тэгун всегда считал его одним из самых серьезных в прайде. Он никогда не любил ласку, но видимо дрессировщик каким-то образом смог донести до него плохое известие. Или, быть может, Воншик был для него исключением. Чон наблюдал за ними со стороны и думал о том, что ещё в самом начале, когда только Ким пытался забрать его с объекта, он был прав. Он действительно сделал правильный выбор, хоть и такое произвольно-снизошедшее решение Тэ привык называть судьбой. «Подумать только, он настаивал на том, в чём и сам не был уверен, а я чуть было не отказался, — подумал он, и на лице его появилась улыбка. — Хотя разве он бы принял отказ…» Тэгун подождал ещё немного, однако отходить не осмелился, потому что не знал, как на это отреагируют другие львы. Возможно, риска и не было, но что-то заставляло его ждать. Отвернувшись в другую сторону, он посмотрел на небо. Солнце было ниже обеденной отметки, и лучи его были более длинными и рассеянными. Тэ предположил, что, должно быть, уже третий час дня, а значит, отводить на прощание слишком много времени нельзя. Он аккуратно коснулся плеча Воншика, отвлекая от немого общения с Королём. Одного взгляда оказалось достаточно. Ким оставил льва и поднялся. — Нам пора уходить, иначе ничего не успеем, — сказал Тэ и пошёл вперёд, не оборачиваясь. Он знал, что если ещё хоть раз взглянет на прайд, уходить станет только сложнее. До самой дороги Воншик постоянно смотрел назад, по привычке проверяя, не оскорбил ли кого-то изо львов своим невежеством. Это было совершенно бессмысленно, однако он продолжал смотреть на них, словно приворожённый, пытаясь смириться с этой вынужденной разлукой. Ким вдруг подумал о Тэгуне, о том, как, должно быть, тяжело ему справиться с этим в очередной раз, но говорить с ним об этом сейчас не хотелось. Им нужно лишь уехать, прежде чем кто-нибудь из них снова вспомнит о том, что именно они навсегда потеряли.

***

До прибытия в город, никто из них не вымолвил и слова. Они оба смотрели в окно на исчезающую из виду Африку и встречали появляющиеся города, объекты. Взгляды обоих в этот момент были чем-то похожи: задумчивые, отстранённые, мыслящие. Каждый из них воспринимал этот побег по своему, но они оба знали, к чему именно всё это приведёт, если не постараться бесследно исчезнуть. Вместо слов Тэгун положил руку на колено Воншика, а уже через пару секунд её накрыла его собственная рука. Они верили в тактильную связь, и она действительно помогала им. Аэромобиль приземлился на парковке дома, чему Тэ мысленно обрадовался, осознавая, что он не увидит ни прозрачного асфальта, ни зомбированных людей, ни ужасных искусственный цветов в клумбе у дома. Они сразу пройдут внутрь и поднимутся на нужный этаж, никаких больше мучений. Остановившись у двери, Воншик хотел набрать код замка, или же воспользоваться старой доброй технологией распознавания лица, но в этот самый момент Тэгун остановил его руку. — Данные будут синхронизироваться? — Да, а что? — спросил Воншик, разглядев в Тэгуне настороженность. — И куда эти данные отправляются? — Должно быть, в какой-нибудь главный центр управления. — Это плохо, — лицо Тэ напряглось от раздумий. — Если мы войдём, то те, кто за нами следит, обязательно узнают, что мы здесь были. — Узнают, — подтвердил Ким. — Не думаю, что у нас есть способ проникнуть внутрь и остаться не замеченными. Даже если мы попадём не через дверь, в квартире есть множество датчиков, да и, к тому же, чтобы воспользоваться там хоть чем-то, нужно войти. Всё электричество, даже все купоны работают именно с синхронизацией. Любая квартира целиком и полностью основана на этой системе. — Ты никогда не задумывался, в каком кошмаре ты живёшь? — отвлёкся Тэгун. — Вас контролируют даже в собственных квартирах. Мало того, что вы подчиняетесь этой системе, так ещё и все ваши личные вещи ей подчиняются. И ты ещё сомневаешься в своём уходе? — Во-первых, я не сомневался хотя бы, потому что у меня не было выбора. А во-вторых, ты дашь мне открыть дверь? Тэгун обратил внимание на свою руку, которой он всё ещё задерживает Воншика. — Ах, извини, активируй, — Тэ отпустил руку и снова задумался. — В таком случае, придётся действовать ещё быстрее. Хотя в таком случае то, что мы старались покинуть лагерь бесследно, зря… Пока Чон размышлял вслух, Воншик успел войти в систему, а затем и в саму квартиру. Он обернулся и ещё раз взглянул на Тэ, который продолжал говорить, стоя в проходе. Со стороны это выглядело также забавно, как и выглядят львята, которые от скуки начинают играть со своим хвостом. Поймав себя на этой мысли, дрессировщик решил, что времени для умиления у него нет. — Ты идёшь? — спросил он Тэгуна, и тот, удивившись тому, как быстро всё произошло, зашёл внутрь. Чон первым вошёл в гостиную, наконец, разглядывая её детально. В первые дни после прибытия из, казалось бы, вечного заточения, ему было явно не до рассматривания чужих комнат. Однако теперь он смотрел с особой внимательностью, стараясь приглядеть предметы, которые выглядят достаточно непонятно для того, чтобы узнать у Воншика о способе их применения. Чон давно запомнил одно правило: чем обычней на вид незнакомый, современный объект, тем он полезнее в использовании. Удивительно, но люди научились совершенствовать всё, не меняя привычной внешности предметов. И это вполне логично, ведь гораздо проще и дешевле усовершенствовать действие одного предмета, чем придумывать другой. В квартире соблюдался идеальный порядок, отчего Тэ предположил, что другого состояния у их жилищ просто не бывает. Все вещи лежали на своих местах, недоступных взгляду, что лишь усложняло поиски. В конце концов, попытки Тэ найти что-нибудь полезное теряли всякий смысл. — Слушай, а здесь есть какие-нибудь записывающие или отслеживающие устройства? — спросил Тэгун, заглядывая в очередной ящик. — А, да, где-то должны быть, — Воншик оторвался от рюкзака, медленно оглядев комнату. — Ты хочешь забрать их? — Было бы неплохо избавиться от такого, что может нам навредить, — сказал Тэгун, закрывая ящик, в котором не оказалось ничего привлекательного. — Вполне возможно, что в этой комнате есть какие-нибудь записывающие устройства, как раз для слежки за работниками, это нормально, но я даже представить не могу, где они. — Нормально?! — Чон мысленно попытался в очередной раз смириться с этим несовершенством мира. — Допустим. А они могут быть в каких-нибудь вещах? — На тех, что мы берём с собой, нет. Определённо, — сказал Ким, компактно сложив ещё одну футболку, сразу сверху которой он начал класть купоны и пакетики для воды. Тэгун присел рядом и стал наблюдать за тем, что укладывается в рюкзак. Увидев приличное количество жетонов, он подумал, что их может быть недостаточно, если они не будут активироваться. — Мы ведь не сможем всё время оставаться в городе, — сказал Тэгун. — И что? — Воншик бесстрастно взглянул на парня. — А есть что-нибудь наподобие этих пакетиков, но с едой? — У меня нет, — Ким пожал плечами. — Очень жаль. В крайнем случае, придётся снова жарить то, что поймаем, на костре. Возьми что-нибудь для розжига. Не помню, как там это у вас… И… и от дождя что-нибудь тоже! — сказал Чон, неожиданно для себя начиная беспокоиться о всевозможных исходах этого побега. Теперь же, узнав о том, с какой лёгкостью контролируется жизнь людей в городах, он понимал, что на то, чтобы покинуть его пределы у них есть максимум два дня. В противном случае, поймать их будет слишком просто. Воншик улыбнулся сквозь навеянную суетой Тэгуна тоску. Стоя посреди этой гостиной и метаясь из угла в угол он напоминал дикую бабочку, изловленную жадными коллекционерами. Бабочку с удивительнейшим окрасом крыльев, который мог притягивать к себе миллионы взглядов мечтателей и радовать их, простых наблюдателей, но вместо этого она была заточена в маленькой банке. И она, как всякая особенная бабочка, особенно нуждалась в свободе, которую у неё так безжалостно отнимают. Воншик не мог продолжать просто сидеть на месте, но и ничего по-настоящему стоящего тоже сделать не мог. Он подсел ближе к парню и обнял его, полагая, что это должно хоть немного, но успокоить. — Не волнуйся так, — сказал Воншик. — Всё будет хорошо. — Правда? — Тэгун посмотрел на дрессировщика и удивился. Подобных обнадёживающих слов он не слышал слишком давно. — Откуда ты знаешь? — Конечно, не правда, но ведь будет лучше, если мы будем верить в то, что всё будет хорошо до тех пор, пока мы вместе. Не ожидая от себя такой сентиментальности, Воншик слегка покраснел, но Тэгун уже этого не видел. Он крепко обнял его в ответ, в благодарность поддержке. Стоило отметить, что Воншик стал намного лучше и, более того, даже краше выражать свои мысли, чем раньше. — Так что насчёт защиты от дождя? — У нас есть одежда с водоотталкивающим слоем, но ещё я могу взять дождевики с таким же эффектом. В них мы сможем спокойно добраться до любого укрытия. Это ведь подойдёт? — Да, вполне, — Тэгун улыбнулся, отпуская из объятий Воншика, чтобы позволить ему сходить за дождевиками. Времени всё ещё было в обрез. Внутреннее чутьё Тэ подсказывало, что пора уходить.