Дрессировщик

Джехван сидел на стуле, попивая утренний кофе. Он совершенно не обращал внимания ни на его вкус, ни на что-либо другое, происходящее вокруг. Он просто продолжал думать о том, как бы раздобыть необходимую для Государства информацию и подняться в глазах Главенствующего. Такая заслуга вполне могла бы гарантировать долгую и безопасную жизнь вопреки всем обстоятельствам и катастрофам. Дже испытывал некое волнение, но полагал, что Хонбин переживает гораздо сильнее. Он ждал, пока парень выйдет из душа, настраиваясь на поддержание правильного настроя. Он всегда мылся не дольше десяти минут, редко задерживаясь до пятнадцати, так что в запасе Дже оставалась лишь минута. Трубы перестали шуметь. Водные процедуры — это не то, что должно занимать у рабочего много времени. Дже искренне надеялся на то, что Хонбину не понадобится слишком много времени, чтобы изменить свои привычки. В конце концов, его самого больше привлекала выгода, чем какие-то взаимоотношения. Дверь тихо открылась, и из ванной комнаты вышел Хонбин. С виду он выглядел достаточно спокойным, хотя иногда на его лбу всё же появлялись кривые задумчивости. Ему шло волнение. Он поприветствовал Дже свежим взглядом, поцеловал, но не как это иногда бывает, с чувством, а скорее по привычке, и присел на стул. Перед ним уже стоял горячий кофе. Он сделал глоток, и, казалось, это привело его в равновесие с самим собой. Рекомендованная доза бодрости ни в коем случае не могла навредить. Джехван смотрел на парня с ожиданием. Так, словно Бин должен был дать разрешение к диалогу. Он понимающе посмотрел на свою пару. — Ты готов? — наконец спросил Джехван. Он никогда не испытывал столько эмоций. Согласие Хонбина на эту работу и преданность делу значило для него слишком много — Думаю, да, — произнесенные слова отозвались в голове приговором. Ли и представить себе не мог, что однажды добьётся светлого будущего путём предательства. Впрочем, от чего-то это волновало его с каждой минутой всё меньше. Он уже представлял, как они с Джехваном обживаются там, внизу. Как работают вместе эти двенадцать часов, как встают утром и отдают честь их славному правителю. Как меняется в лучшую сторону их жизнь. Теперь всё будет по-другому. — Отлично. Это хорошо, — Джехван улыбнулся. Это была замечательная новость. — Как и обещал, я подумаю над тем, как нам поступить с этим загадочным подобием человека, — Джехван заметил, как брови Бина опустились, и поспешил спросить. — Ты ведь не против, что я без имён сейчас? Подумал, тебе так будет легче первое время. — Всё в порядке, продолжай. — Отлично. В общем, сегодня мы произведём разведку. Узнаем, подозревают ли они что-нибудь. — А ты думаешь, они могут? — Хонбин удивился, ведь Воншик никогда не загадывал ничего наперёд. — Пойми, мы имеем дело с человеком без метки. Мы ещё не знаем о нём достаточно. Может, он читает мысли? А может его глаза излучают какие-нибудь альфа-лучи? — Это же смешно! — Может быть, — лицо Джехвана было слишком серьёзным, что весьма настораживало. — Однако мы всё равно не знаем, с кем имеем дело. Он не такой, как мы, а этого уже достаточно. — Допустим, мы должны произвести разведку. Что мы должны делать? — Присмотреться, найти слабые места. У нас есть Воншик, это уже хорошо. Мы прекрасно знаем, как устроены такие, как мы, а значит, он может выдать что-то, совершенно об этом не подозревая. К тому же, он всё ещё думает, что ты с ним заодно. Он ведь не знает, чем мы занимаемся. — А что, если не удастся? — Сомневаюсь, что такое возможно, но есть одно но. И это «но» нам предстоит изучить. Этот беженец сам ничего не расскажет. — И мы должны выпытывать из него это? Какой бред! — Это наше задание, — Дже сложил ногу на ногу и сделал глоток из своей кружки. — Сегодня попробуем окончательно определиться со стратегией. Понятия не имею, как к нему подступиться. Никто этого ещё не знает. — Допустим, у нас что-то выйдет. Что тогда? Что будет с ними? — Этого мы не можем знать. Возможно, у нас будет новое задание. — Это будет непросто, — вздохнул Хонбин. — Очень непросто. Зато какой будет наша жизнь после! — Я уже думал об этом. Мне нравится наша новая жизнь. Джехван вновь улыбнулся, чувствуя некую победу. Он посчитал это достаточно счастливым моментом и чуть приподнялся, чтобы наградить Хонбина кратким поцелуем. Он смог принять новую жизнь. Однако Дже ещё посещали некоторые мысли по поводу микрочипа. Установки и привычки вполне могли измениться с переходом системы на новый режим. Скорее всего, так оно и было, ведь не мог же он за ночь забыть всё, что сближало его с Воншиком. А вот стирание воспоминаний или нечто подобное, что входит в полномочия всей вершины, вполне могло бы это осуществить. Негуманно со стороны Государства, но кого это волнует? Не может быть людей, которые могут волноваться по этому поводу, ведь они попросту и не подозревают о такой возможности. Хонбин даже не знал, что у него существует этот чип. Это было им даже на руку, ведь в таком случае Воншик тоже ни о чём не догадывается. И тут Джехван задумался, как ему всё-таки повезло. Благодаря продолжительной и верной работе на Государство ему разрешалось хранить тайны и не забывать о них. Вскоре и Хонбин сможет набраться этих знаний. Они лучше, чем глупые, бесполезные навыки съёмки и фотографии, созданные лишь для того, чтобы в конечном итоге избавиться от людей. В такие моменты Джехван любил задумываться о том, насколько гениальна эта система. Человек практически полностью контролируется Государством, однако за особые заслуги ему открывается всё больше возможностей. Прекрасная установка: хочешь — заслужи. Вот что значит настоящая демократия. Дже не знал, что конкретно обозначает это слово, но точно понимал его положительный смысл, ведь так говорило о себе Государство. Людям дозволено выбирать. Как Хонбин или те, что работают в низах, они все были способны на выбор. Всё зависит лишь от продуктивности. Никто особо и не обращал внимание на то, что служащих при Главенствующем всегда смешило это слово. На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Каждый был занят своим делом. Хонбин вновь решился почитать общую информацию обо всех вынесенных в список. Он пытался найти какую-то лазейку, но судя по провинностям Тэгуна, у него не было шансов. У Воншика один был, но возможен он только при условии, если он откажется от Тэ и изложит всю информацию, которую он только успел о нём узнать. Однако с каждым днём надежды Хонбина на то, что Ким сможет это сделать, таяли, как первые и единственные хлопья снега, пытающиеся упасть на восточные земли. Сегодня был решающий день. Решающий скорее для Воншика, чем для его собственной жизни, ведь всё ещё вчера стало предельно ясно. Рано или поздно приходится делать выбор, и он не всегда должен совпадать с желаниями, даже если те обусловлены привычкой. Набравшись решительности, Хонбин отложил устройство и встал из-за стола. — Нам пора, рабочий день уже начался. — Ах, ты прав, — Джехван посмотрел на время и поспешил к выходу. Хонбин ещё раз посмотрел на гаджет и, предположив, что он может пригодиться, положил его в задний карман.

***

Весь воздушный путь на этот раз показался Хонбину невероятно долгим. По привычке он смотрел в окно, но как всегда, не заостряя внимания на видах, как однажды сделал это Тэгун. Его взгляд запомнился многим рабочим. Ненормальный, подумал Бин. Он понимал, что до сих пор чувствует свою вину за то, что Чон Тэгун и его лучший напарник сошлись. Это ведь была его инициатива, а Воншик просто выполнял то, что от него требовали, пока наконец не понял, что такое «пара». Очередное недоразумение, вышедшее из-под контроля. Такое же, как и публичные заявления протестантов о сборе целой армии революционеров. Разумеется, такого и не могло произойти, Государство очень заботилось о безопасности своих людей, однако никто не знал, что на самом деле высшую ветку заботят лишь рабочая сила, которая составляет это население. И никто бы не узнал об этом, если бы Там предусматривали возможность спонтанной организации восстаний. После всеобщего подчинения такое и в голову взбрести не могло, хоть укромные уголки всех зданий и проверялись регулярно. Однако это произошло месяцем позднее. Хонбин прикрыл глаза, позволяя себе не думать о первом официальном дне работы. Так прошло оставшееся время полёта. После посадки они с Дже ещё раз обсудили, что конкретно нужно попытаться разузнать на этот раз. Вспомнив прошлый визит, они решили не разделяться. Тэгуну незачем будет быть резким при разговоре, а Воншик не будет чувствовать сомнение. Однако есть и другие опасения, ожидающие их в процессе разговора, и их они уже никак не могли предвидеть. На удивление Воншика, Тэгун выглядел очень спокойным. Он не мог знать, что тот чувствует, ведь сам он не наделён такими высокими возможностями восприятия, но что-то ему подсказывало, что он был просто уверен в том, что ничего страшного произойти не может. По его словам, если и есть какой-то заговор, так быстро вынести решение они не смогут. Звучало вполне логично, ведь если их работа всё же как-то связана с Государством, то на любое действие для начала надо взять разрешение. Воншику отчего-то не верилось, что повышение могло быть таким глобальным, а вот Тэгун, наоборот, уверял об обратном и говорил ещё много из того, что просто не может быть правдой. Вдалеке послышалось гудение, оба оторвались от своих дел, словно два суриката, всегда находившихся во внимании, и уставились в небо. — Это они? — спросил Тэгун. — Да, — ответил Воншик, не отрывая глаз от аэромобиля. — Отлично, — игнорируя напряжение Воншика, Чон встал со стула. — Ты готов? — Не особо. Что я должен делать? — он поднял голову на Тэгуна, понимая, что вся договоренность словно стерлась из памяти. — Для начала, успокойся, — Тэгун вздохнул. Он улыбнулся, понимая, что Ким теперь действительно умеет беспокоиться не только за себя и за свою работу. Не каждый день приходится устраивать взаимные заговоры друг против друга. Со стороны это, должно быть, выглядело нелепо, хотя Тэгун предчувствовал, что не может ошибаться. — Ничего не делай. Просто говори, что говоришь обычно, но будь внимательнее и, даже если получится так, что придется разделяться, как это было в прошлый раз, не ведись на провокации. Ты хорошо справлялся, а значит, и в этот раз справишься. Если всё пройдет хорошо, я подумаю о том, чтобы наградить тебя. — Хорошо, — Ким кисло улыбнулся, хоть мысль про награду всё же несколько расшевелила его, и вновь перевел свой взгляд на аэромобиль, который повис над парковкой и начал снижаться. Решив, что всё должно выглядеть естественно, Тэгун сел обратно на своё привычное место и спокойно стал ждать. Воншик ещё некоторое время прислушивался ко всем посторонним звукам, но периодически Африка их всё же заглушала. Отследив, что прошло уже десять минут, Ким решил присоединиться к этой «игре». Он взял в палатке связки обыкновенных веревок и начал распутывать. Это заставило его вспомнить о том, как раньше он применял их для более близкого общения со львятами. Никакого насилия. Он никогда не использовал жестокие методы дрессировки. Львята любили играть в обыкновенный резиновый мяч, однако играть с ними львы позволяли лишь на приличном расстоянии, и то не всегда. Порой, когда они оставались без надзора матери, с ними можно было неплохо развлечься. У родной сестры Алексис такого материнского инстинкта не было. Ей почему-то совершенно не было дела до того, что делают эти пушистые проказники. Скорее всего, Алексис ей доверяла, но, как показывала практика, оно того явно не стоило. Окажись Воншик каким-нибудь браконьером, львята бы уже давно оказались отловленными и убитыми. В отличие от взрослых особей, самосохранение во время игр у них работает не очень хорошо. Близко подходить они боялись, не доверяли, но мяч любили. Воншик покрепче затягивал узлы на верёвке, которые образовывали окружное плетение, и тогда мячик держался крепко. Львята не могли его вызволить, но иногда за игру они могли порвать и два, и три мяча. Это стало второй причиной, по которой они перестали играть. Первой была Алексис, а теперь был ещё и Тэгун, который открыл для него новый мир, позволяя общаться со львами на особом уровне. Теперь же эти веревки служили лишь имитацией деятельности. Тэгун молча оценил это, одобрив улыбкой. Занимаясь своими делами, они выглядели совершенно непричастными, отвлеченными. Словом, так, будто ни о чём и не договаривались. Естественно, оба притворились, что совершенно не ожидали визита друзей так рано. Воншик взял это на себя, потому что Тэгуну было по-прежнему не интересно общение с ними. Он откинул веревки в сторону и выдержал теплые объятия Джехвана, затем поздоровался с Хонбином и обменялся с ним парой дежурных фраз. Всё было как обычно, за исключением того, что Дже постоянно с подозрением косился на Тэгуна. — Ну, так какое решение ты принял? — сходу спросил Хонбин, но даже такая настойчивость не заставила Воншика растеряться. К этому вопросу он был давно готов. — Я считаю, что мне не нужно повышение. Я остаюсь здесь. — Ты уверен? — хмыкнул Хонбин. — Я ведь говорил тебе о последствиях. — Да, уверен. Я принял это решение, не поколебавшись. Мне это не нужно, — в секунду своего триумфа Воншик почувствовал гордость за то, что всё-таки набрался паре умных слов от Тэ, но накалившаяся ситуация заставила его перешагнуть эту ступень самолюбования. — Это Тэгун тебя подговорил, да? — вмешался Дже и, как оказалось, зря. Его резкая реакция сразу подтвердила все ожидания. Разумеется, Чон молчать не стал. — Послушай, если ты испытываешь ко мне личную неприязнь, то это твоя проблема. Да, мы говорили об этом с Воншиком. Я сказал ему сделать выбор самостоятельно. — Всё в порядке, — сказал Хонбин, взглянув на своего быстрозаводящегося парня. — Я лишь предложил. Только вряд ли мы теперь будем видеться. — Приехал попрощаться? — поинтересовался Ким. — Не раскроешь тайну, где работаешь теперь? — Нет, это будет лишним. — Почему это? Столько лет работали вместе, имею право знать. Тэгун внимательно наблюдал за происходящим, гордясь тем, как Воншик держит ситуацию. Он довольно быстро схватил суть плана. Сейчас всё происходящее было у них под контролем. Чон не знал, думал ли дрессировщик о диалоге заранее или же так хорошо импровизировал, но получалось у него прекрасно. Полагая, что тоже вступит в диалог и возьмёт на себя всю сложность, Чон ошибся. Он не мог взять всё на себя хотя бы потому, что ранее с ними никогда не общался. Это было бы крайне подозрительно, поэтому он решил дождаться лучшего момента. — Ты не забыл о неразглашении? — Верно, и как я только мог забыть? — спросил Шик, разыгрывая рассеянность. — Не понимаю, что с тобой не так? — вдруг начал Джехван. — Ты был таким серьезным при первой нашей встрече, так хорошо относился ко мне. Что произошло? Неужели наш Чон-человек-загадка-Тэгун так сильно повлиял на тебя? Воншик бросил на Тэ взгляд, говорящий о том, что всё под контролем. Он пытался внушить тем самым, что всё хорошо, но сам не замечал, как отчётливо читается в его взгляде внезапно возникшее беспокойство. Такое же чувство порой одолевает с приходом грозовой тучи. Никогда не знаешь, когда начнется ливень и успеешь ли от него спрятаться. — Скажи честно, — продолжил Дже. — Вы занимались сексом? Туча издала зловещее рычание и вместе с ним на землю упали первые крупные капли. До укрытия было ещё далеко. Именно таким был его вопрос. — Что? Причем тут это? — на этот раз Ким напрягся по-настоящему. Хонбин выпучил глаза в удивлении, а Тэ был на пределе. — Не важно. Мне просто интересно. Снова предчувствуя неладное, Тэгун решил, что тот самый момент настал. — Нет, ничем мы не занимались. Неужели ты думаешь, что я бы позволил ему сделать это? Одному из таких, как вы? Слова звучали так болезненно-убедительно, что Воншик задумался. Если он действительно позволил ему взять себя, если настолько доверился, то это явно означает гораздо большее, чем он себе мог представить. — Я тоже так думал. Но ведь позволил же? Воншик почувствовал, что ситуация начинает выходить из-под контроля и мгновенно бросил взгляд на Тэгуна. Как оказалось, не зря. Ещё немного, и он бы набросился на него. Джехван провоцировал его нарочно, чтобы ослабить бдительность или даже заставить его накинуться, отдаться чувству ярости. Тогда бы его запросто могли арестовать за превышение норм, а в изоляторе выпытывать информацию проще, хоть для этого и пришлось бы придумать новый метод. Воншик видел, как Тэ прожигает его взглядом. К сожалению, в нём была ещё одна нечеловеческая черта. Он не мог сдерживать эмоции. Пользуясь тем, что сидит достаточно близко, Воншик резко взмахнул рукой, заставляя Тэгуна среагировать. Он посмотрел на дрессировщика, но тот уже обращался к Джехвану. Ким провернул это так профессионально, без колебаний, что Тэ ещё пару секунд любовался его суровым и отнюдь не наивным, как раньше, профилем. — Какое отношение этот вопрос имеет к нашей теме? Вы приехали за ответом, я вам дал его. Что ещё? — Ты прав, совершенно никакого, — улыбнулся Джехван. — А Тэгуну пора научиться реагировать на всё проще. — Не трогай его, просто скажи, что хотел и уходи. — Ты, правда, не хочешь с нами? Ты согласен умирать в Африке до конца своих дней? — Я же уже сказал, что да. Хонбин смотрел на них, едва улавливая суть происходящего. Всё случалось молниеносно, а фразы, которыми они друг друга забрасывали, словно несли в себе тайный шифр. Джехван утверждал что-то своё, Воншик пытался не поддаваться. Странное зрелище, абсолютно сбивающее с толку. — Не очень разумный выбор, — пожал плечами Джехван. — Ну, и что теперь? — Ким потерял интерес к разговору и встал со стула. Хонбин бросил взгляд на Дже, будто спрашивая, стоит ли сидеть ещё дольше. Он попросил подождать. Пришлось перейти к серьёзной артиллерии — давлению на правду. Как правило, типичный представитель любого рабочего класса не может вынести такого напора действительности, слишком уж сильно их приучили верить в одно. — Ты не спасёшь всех львов, если что-нибудь случится. Ни себя, ни их, ни Тэгуна. Воншик игнорировал его слова. Происходящее за холмом интересовало его куда сильнее, однако Дже не собирался останавливаться. — А что ты будешь делать, когда к тебе придёт представитель объекта и попросит представить отчёт о проделанной Тэгуном работе? Он должен был отработать своё, чтобы остаться тут. Тэгун хотел было вставить своё слово, но Воншик снова опередил его. — Достаточно, — бросил он, резко повернувшись к говорящему. — Ты переходишь всякие границы. Это уже мои заботы. — Мне кажется, ты преувеличиваешь, — сказал Хонбин. Он был единственный, кто оставался спокойным. — Он ведь просто переживает за тебя. — Как бы то ни было, уже поздно. Постыдились бы хоть при Тэгуне спрашивать о таком, ему ведь неприятно. Закончив предложение, Воншик снова отвернулся, пытаясь успокоить себя пейзажем Саванны. Предчувствие не подвело Тэгуна, а эта предательская действительность не нравилась ему больше всего. Впервые он так сильно разозлился на кого-то. — Наверное, ты прав. Джехван погорячился. Нам уже пора идти. Тэгун внимательно приглядывался к неожиданно потерявшему всю смелость Хонбину, который так и блистал ею в первые дни их знакомства. Коварства в нём ощущалось меньше, он всё ещё был очень наивен и, скорее всего, не очень понимал, что от него требуется. Вероятно, знал он не много и вряд ли был опасен на данный момент, но что-то в нём всё-таки было подозрительное, предостерегающее. Джехван же, наоборот, оказался куда смелее, нежели на первый взгляд. Он совершенно не собирался останавливаться. Внутреннее его состояние, словно без остановки лающая собака, которая не желает мириться с существованием одной вредной кошачьей особи. В конце концов, он встал, не отводя своего чрезвычайно спокойного взгляда от Тэгуна, и уже собирался уходить, но вдруг обернулся, обращаясь к спине Воншика. — И всё же ты знаешь, с кем связался. Запомни мои слова. И… Хорошо тебе поработать. Может, быть ещё и увидимся. Джехван последний раз оглядел лагерь с улыбкой и взял Хонбина за руку, уходя до джипа. Они шли не торопясь, разговаривая о чём-то нейтральном, будто только что поучаствовали в обыкновенной дружеской беседе. Стоило им только отойти от лагеря на десять метров, Тэгун тут же возмущённо прошептал: «Хорошо поработать?! — Так он пожелал мне удачи. Воншик медленно подошёл к Тэгуну, наблюдая за тем, как отдаляются два силуэта. — Порой я не понимаю ваш «диалект» помешанных на работе людей. Он закатил глаза, а потом ещё долго смотрел на то, как пара садится в джип и исчезает из виду. — Ну и как тебе это? Ты понял что-нибудь? — Мне одно кажется странным. Откуда, черт возьми, он узнал, что мы занимались любовью? — Не смотри так на меня, я никому не говорил, — этих слов Тэгуну было явно недостаточно, поэтому Ким добавил то, что стало залогом их улучшившихся отношений. — Клянусь. — Значит, он обладает информацией. Ты случайно не знаешь, как он может её получать? Воншик лишь пожал плечами. — Тогда можно сделать лишь один вывод: дело в повышении. Я так и знал, — Тэгун нервно закусил губу, нахмурившись. — Всё плохо? — Воншик понятия не имел, к чему конкретно ведут все эти выводы, но он почувствовал, как сильно переживал Чон из-за происходящего. Опасения по поводу этого злосчастного повышения нашли своё худшее подтверждение. — Именно. Мы не можем больше оставаться здесь, Воншик, — Тэгун поднялся со стула, встал к дрессировщику лицом и посмотрел ему в глаза. Он был всё также напряжён и серьёзен, как никогда ранее. — Нам нужно уходить. — Что значит… Уходить? Чон подумал, что после такого непростого разговора Киму понадобится что-то большее, чем просто слова. Он крепко обнял парня и продолжил. — Навсегда, Воншик. Мы должны покинуть лагерь. Чем быстрее, тем лучше.