Семь смертных грехов

На жирном, покрытом потом теле одежда трещала по швам. Маленькие ненасытные глазки рассматривали сидящего перед ними человека. — Съешь еще немного, Венециано. За меня, за Романо, за Испанию... Накаченная мужская рука вытерла рот юноши и поднесла к нему еще одну вилку с нанизанными на ней макаронами. Еда вываливалась изо рта итальянца и падала на покрытый складками живот, представляя собой тошнотворное зрелище, которое бы выдержал не каждый. Совсем юный паренек страдал четвертой степенью ожирения. Складки жира свисали с кровати чуть-ли не до пола. Венециано давно уже не мог что-либо делать сам. Несколько раз в день двое здоровенных мужчин с армейской внешностью меняли ему подгузник, предварительно закрыв носы руками. Юноша медленно попытался приподняться, но его старания не увенчались успехом. Простонав, итальянец уронил голову на подушки и прикрыл свои янтарные глаза. — Ты хочешь отдохнуть, Италия? — ответом мужчине послужила тишина. — Тогда я оставлю тебя одного. Германия встал с кровати и устало поплелся в сторону двери. Свет в комнате погас, последнее что слышал Венециано — тяжелые удаляющиеся шаги. Его душа обречена на вечные муки. Его погубит собственное чревоугодие.