Королева

      В дрожащем свете свечи рука королевы снова тянется к перу. Перо опускается в чернила и скользит по бумаге, заполняя её мелким витиеватым почерком.       «…Ты помнишь, как всё начиналось? Мы познакомились на весеннем балу в честь дня рождения твоей матушки… Я была девчонкой шестнадцати лет и смотрела на королеву с нескрываемым восторгом и восхищением. Она была такой красивой, её украшения так сияли в свете люстр, что я поверила в магию. Казалось, что маленькие лесные феи поселились в каждом камне, и поэтому он светится изнутри. Мой отец был герцогом, но я никогда не видела в нашем доме такой роскоши. И, конечно же, даже не мечтала носить что-то подобное…»       Королева подпирает голову рукой и, замерев, смотрит на уже написанные слова. Губы растягиваются в грустной улыбке, перо снова касается чернил, и новые слова ложатся на бумагу, сплетаясь в причудливое полотно воспоминаний, чувств, мимолётных ощущений… и всего того, что она не посмела высказать раньше.       «…Ты пригласил меня на танец. Меня, скромную девочку в голубом платье, испуганно прячущуюся за колонной и закрывающую лицо веером. Это был мой первый бал в королевском дворце, и я боялась всего: женщин, невероятно красивых и ярких, мужчин, таких статных и галантных, ослепительного блеска, громкой музыки, гула голосов, кружащих голову напитков, яркого света. Что нашёл во мне ты, наследный принц, завидный жених для всех девушек королевства? Сейчас я понимаю: все мои детские мечты о том, что это была любовь с первого взгляда, — не более, чем мечты. Ты всегда был настоящим мужчиной. Увидел девчонку, напуганную и неуверенную, и решил хоть чуть-чуть расцветить её вечер. Ты ведь и подумать не мог, чем этот танец обернётся для меня…»       Королева откладывает перо в сторону, откидывается на спинку стула и берёт бокал с вином. Покачивает его, наблюдая, как напиток играет рубином в прозрачном, как хрусталь, стекле. И, наконец, отпивает глоток, смакует фруктовые нотки, задумчиво глядя в стену. Мысли беснуются в голове, как черти, но она находит в себе силы вернуться к письму.       «…Но для меня это была любовь с первого взгляда. Такая, какую описывают в романах. Тогда я читала их десятками и свято верила, что так и должно быть. Верила, что ты тоже полюбил меня, и не позднее, чем завтра, к нашему замку подъедет карета, запряжённая шестёркой белоснежных лошадей. Ты распахнёшь дверцу, пройдёшь по вымощенной серым камнем дорожке, опустишься передо мной на колено и скажешь, что не можешь без меня жить и просишь стать твоей женой. Я, конечно же, соглашусь, и ты увезёшь меня к себе. А через три дня мы сыграем свадьбу, такую, какой ещё не видел свет…»       Королева снова отпивает вино. Теперь оно почему-то горчит. Да и не только оно: теперь горечь во всём её теле.       «…Но, к сожалению, девичьи грёзы — всего лишь игра фантазии. Весь танец я смотрела на тебя, не мигая, не в силах оторвать взгляд от лица. Ты был выше меня на целую голову, строен и статен, а твои глаза, непроницаемо чёрные, внимательно следили за всем, что происходило вокруг, и не упускали ни одной детали. Ты видел, с каким восторгом я смотрю на тебя, и на твоих губах застыла лёгкая полуулыбка: ты усмехнулся, видя этот искренний, как у ребёнка, восторг. Но не понял. Ничего не понял. Танец закончился, ты сопроводил меня к той самой колонне, откуда и пригласил. На твой поклон я ответила столь глубоким реверансом, что, когда снова подняла голову, тебя уже не было рядом. И я почувствовала себя такой глупой…»       Снова откинувшись на спинку стула, королева перечитала последние строки и тихо засмеялась. Такой же глупой, как тогда, она чувствовала себя прямо сейчас. Сейчас, когда писала эти слова тому человеку, который уже столько лет был ей мужем: самым преданным и любимым.       «…Весь праздник я искала тебя в толпе, чтоб прикоснуться хотя бы взглядом. А ты больше меня не замечал. Меня, скромную девочку в голубом платье… Вокруг тебя было столько женщин! Красивых. Осыпанных бриллиантами, изумрудами, сапфирами и рубинами. Украшенных рюшами, оборками и кружевами. Шуршали юбки, трепетали подобно крыльям бабочек веера… А я стояла в стороне и крутила в пальцах кулон с жадеитом — отец всегда говорил, что он больше всего подходит под цвет моих глаз.       А потом бал закончился. Мы уехали, и всю дорогу до дома я смотрела назад, в ту сторону, где остался королевский замок. И ты. Я верила, что ты приедешь за мной, обязательно приедешь!..       Но ты не приехал.       Ни на завтра.       Ни через неделю.       Ни через месяц».       Королева ставит жирную точку и упирается в неё взглядом, кусая губы. Она слишком хорошо помнит, как тяжело ей было тогда. Она так боялась рассказать отцу, какое впечатление произвёл на неё принц, что просто молча страдала, плача в подушку, зачитываясь книгами и отказываясь верить, что счастье обошло её стороной. Но тогда она ещё не знала, что ждёт её в будущем…       Осмотрев исписанный лист, на котором осталось совсем немного места, королева дописывает последние строки:       «Так тяжело, как тогда, мне никогда больше не было. Но теперь стало вновь. Теперь, когда война потребовала, чтобы ты оставил меня и отправился вершить её исход, я снова страдаю, как та самая скромная девочка в голубом платье. И снова жду. Жду, когда ты вернёшься ко мне.       Люблю тебя.       Навеки твоя, Королева».       Она пробегает глазами написанный текст, поправляет слишком тусклые буквы, дорисовывает петельки и завитки, ведь в письме для любимого всё должно быть красиво. И лишь когда каждая линия ложится на своё место, королева убирает письмо в конверт, аккуратно подписывает его и запечатывает сургучом.       — Э-эй, Норна! — кричит она, подзывая служанку и помахивая конвертом, как веером. — Передай письмо посыльному, пусть отправят Ричарду!       Норна, женщина неприметная, не юная и не старая, шустро вбегает в комнату, кланяется, принимая драгоценный конверт, и быстро уходит, чтобы выполнить просьбу её величества как можно скорее.       Королева потягивается и, сбросив с плеч лёгкую накидку, ложится в постель. Холодную и пустую постель. Засыпая, она думает лишь о том, как хорошо станет, когда Ричард снова вернётся домой…