Прорицание

С самого утра в Шам Лаш было оживлённо. Такое редко случалось в клане, в котором все люди были больше похожи на машины, запрограммированные на убийство, чем на даже самых злых и беспринципных людей. Резиденцию, так называемую «родину» Шам Лаш, покорило какое-то общее, и потому редкое, волнение. По данным своего небольшого соц. опроса, в ходе которого он бегал туда-сюда по довольно обширной резиденции, к тому же расположившейся на склонах гор, и спрашивал одного ассасина за другим, Джафар выяснил, что вокруг происходило одно сплошное безобразие. Возмущённый тем, что его собратья вообще решили обратить внимание на то, что им должно быть до самой высокой лампочки, немного вгоняемый в дремоту от хождения по горам, в которых он родился и жил, Джафар решил сесть на лавочку и прикорнуть. Как ему удалось выяснить, в Партевию прибыла некая подозрительная личность. Она походила-походила по столице, испортила нескольким местным жителям настроение и добралась до дворца. Во дворце она сказала, что в империи Рем некий проверенный временем ясновидец сказал, что в Партевии живёт мальчик, который вот-вот покорит "подземелье", находящееся между двумя государствами. И этого мальчика, имя которого ассасины называли по-разному, в общем-то, кто как услышал, было решено всеми силами склонить на свою сторону, чтобы не дать Партевии и шанса на победу. Поверивший россказням король решил, что хватит это терпеть, и задумался над тем, как удержать, как сказал провидец в империи Рем, строптивого и не собирающегося никому подчиняться мальчишку в своих руках и сохранить всю силу, власть, что он получит в подземелье, и, заодно, его жизнь в целости, сохранности, ну, и на пользу своему государству. Через некоторое время после раздумий на основе полученных данных, король смог нормально подумать только о том, что он, может, не такой хитрый, как ему казалось. И тут на его глаза попался какой-то молодой ассасин, которого, в последствии, отчитали собратья, считавшие именно его причиной всех последующих неудач. Король увидел его и снова подумал. Он думал-думал, ассасин уже ушёл, а он всё думал и думал, и вот, наконец, в его старую голову пробралась маленькая идейка, будто змейка, шипя, словно нашёптывая что-то. Как считал снова восстановивший себя в звании хитрого король, идея его была абсолютно гениальна. Конечно, ассасины так не считали, но их король совсем не слушал, считая, что королевские мысли на то и королевские, чтобы всегда быть гениальными. В тот момент он как-то не задумывался о том, что ассасины вполне могут убить его. Но они, впрочем, и не собирались этого делать, потому что, в большинстве случаев им было всё равно, пока им платят деньги, и они не считали эту идею какой-то унизительной или совсем уж неприемлемой. Глупой, да, но сносной. Им же было плевать на государство, резиденция их всё равно была автономной территорией. Надо будет и на другого короля поработают. Король решил приставить к мальчику надёжного ассасина. Не группу ассасинов, нет, эти засранцы слишком много брали. Ассасин должен будет защищать мальчишку от смерти и угрозы захвата в плен, он должен будет убивать любого, кто попытается склонить его на сторону империи Рем или кто попытается замочить мальчишку. Ассасины подумали, что это очень странное для них задание, потому что защита кого-либо – совсем не их профиль, но да ладно. И вот сейчас ассасины шумно обсуждали эту тему. Им было поручено самим выбрать того, кто будет охранять этого мальчишку, девчонку, кто как услышал. Пока его собратья высказывали самые разные предложения, причём и на счёт того, кто пойдёт на задание, и на счёт того, какого, всё-таки, детёныш пола и как его вообще зовут (в среде ассасинов редко можно было услышать такие невинные темы для разговора), Джафар сладко дремал на лавке. Джафар был очень серьёзным и даже очень презентабельным ассасином. Лёжа на лавке среди раскидистых гор, каждый выглядит своего рода бездельником, но он был довольно представительным молодым человеком. Джафару был всего двадцать один год, но, когда большинство ассасинов в его возрасте были среднечками в их искусстве, то Джафар был ассасин невероятно сильный, ибо изначально был рождён в клане ассасинов. Джафар сладко дремал и в дремоте своей не чувствовал движения времени. Змеёй время довольно быстро ползло от того, где всё начиналось, туда, где встретится с концом своим. Молодой ассасин спал так сладко, что не слышал гудка, собирающего всех ассасинов на собрание, не слышал топот ног, пробегающих то мимо, то где-то чуть дальше, то совсем далеко, он даже не почувствовал, как среди раскидистых гор под сенью дерева остался совсем один, как человек, одинокий во всей вселенной без кого-либо ещё. Горы, дерево и лавка были его вселенной, где был только он один. Пока он покоился в своём маленьком и казавшемся незабвенным рае, остальные ассасины собрались в центре огромной резиденции. Поэтому-то Джафар пропустил те самые главные события, которые в дальнейшем повлияли на целый ход как его судьбы, так и кого-то ещё. Разбудил его Виттель. Джафар проснулся, сладко причмокивая, но всё равно смотря на вторженца в его вселенную и в его сон как-то обиженно и с неприязнью. Виттель смотрел на него настороженно, как-то осторожно заглядывая в зелёные глаза, но Джафар решил не придавать этому особого значения. Может, он такой настороженный потому, что разбудил его, своего, можно сказать, начальника, кто его знает. — Босс, как Вы успели уснуть? — спросил он, и в его голосе было слышно некое недопонимание. — Как уснул? — переспросил Джафар, переходя из полулежащего состояния в состояние, уже больше похожее на сидение, потирая спину и пока ещё только про себя отмечая, что от такого положения во сне теперь дико болит спина. — Ну, взял и уснул, — буркнул он, про себя думая, как он не скатился до сих пор с этой лавки. Хотя, казалось бы, по жизни-то он давно скатился на самое дно, хах. — В смысле «взяли и уснули»!? — с уже чуть истеричными нотками спросил Виттель. — Ох, Виттель, Виттель… — поучительно вздохнул Джафар, ещё не знающий, что он попал. — Ничего ты не понимаешь. Виттель вскинул бровь. Он ещё не знает, что на самом деле это его начальник ничего не понимает. — Осмотрись вокруг, Виттель, — воодушевлённо сказал ему Джафар. Виттель осмотрелся и, как ни странно, не обнаружил для себя ничего нового: всё те же горы, всё те же ассасины, частью снующие по окрестностям, частью сидящие где-то на дереве, отвесной скале или крыше, затаившись и ничего не делая, а частью затачивающие где-нибудь неподалёку драгоценные лезвия. Всё так же ручей журчал, и вода скакала по камням, чистая, живительная и нетронутая. Это место было бы похоже на какой-нибудь оздоровительный курорт, место для людей, ищущих гармонии с природой и самим собой, или на базу отдыха, если бы это место не было базой отъявленных убийц. Виттель увидел нечто прекрасное, а также и нечто безобразное, типа укрытых тряпьём и выглядывающих из-подо лба по-звериному коварных и жестоких глаз ассасинов, но нового Виттель ничего не увидел. — И что? — он снова повернулся к собеседнику. — Ну как же? — притворно-удивлённо спросил Джафар. — Разве ты не понимаешь, смотря на всё это, в какой именно обстановке хочется засыпать или сладко дремать? — Да не в этом дело, босс! — воскликнул Виттель, постепенно понимая, что они с боссом начинают постепенно говорить про совершенно разные вещи. — Несколько минут назад же было собрание! И тут Джафар понял, что что-то явно пошло не так. Собрания не были здесь такой уж редкой вещью, но на них желательно было являться. Просто потому, что на таких собраниях, между прочим, решалось даже то, казнить ассасина или не стоит. С этих собраний вытекало много разных неожиданностей для того, кто пропустил его. Не придёшь на собрание, а к тебе раз так пара тройка ассасинов завалилась в комнату, сказали, мол, на собрание нужно было приходить, и зарезали к чёртовой матери. В общем, неловко вышло, весьма неловко. По многозначительному молчанию собеседника, Виттель стал догадываться о том, что, похоже, застал начальника врасплох. — Вон оно как, — также многозначительно, как и его молчание, произнёс он. — Вы ничего не знали о собрании, да? — спросил Виттель, смотря на него как-то отстранённо. На этот раз Джафар не испустил ничего, кроме молчания. Он только смотрел в настороженные глаза Виттеля, и думал о том, что, раз его товарищ так на него смотрит, на собрании высказали что-то плохое, если не наихудшее, в его сторону. Он сглотнул, нервный комок прокатился по горлу, частично скрытому за высоким воротом нижней рубашки. Виттель окончательно всё понял. — К счастью, я ходил на собрание. — поучительно-укоризненно вздохнув, сказал Виттель. — И у меня для Вас есть хорошая новость и плохая. Джафар пискнул. А что, если плохая новость — это то, что его казнят, а хорошая — просто отрубят голову? Виттель улыбнулся и погладил и без того бледного от рождения парня по голове. Хотя, волос он даже не коснулся — белые, как снег, они были спрятаны под куфией. Та была зелёная, но без чёрного круга, вместо него было его подобие, тонкой золотой нитью обвивающее голову. Лицо было не закрыто бинтами, как бывает на заданиях и вылазках подобного рода, поэтому можно было чётко видеть гримасу волнения и испуга на веснушчатом лице. — Не бойтесь, — лилейным голосом сказал он. — Ничего особо страшного не произошло. И уж тем более никто не собирается Вас казнить. Он отнял руку, чтобы её не успели оттяпать. Ассасины по-особенному относились к подобному, и Джафар был из тех, кому не нравилось такое отношение к себе. — Говори же, — нетерпение в его голосе нельзя было распознать, но глаза, обычно тёмные и глубокие, ничего с виду не способные выражать, кроме жажды крови, выдавали его с головой. Ему не терпелось узнать, что же там говорили относительно него. — Хорошая новость, — объявил Виттель и заметил, как голова собеседника чуть приподнялась, а в обычно мало выразительных глазах показалась надежда на лучшее. — Вас назначают главным кандидатом в будущие боссы. Сдержанный, как и все ассасины, Джафар, даже не улыбнулся, но новость его заметно успокоила. — Плохая новость, — объявил он и на этот раз мог заметить, как тот вздрогнул, но голову не опустил и бойко смотрел на него, готовый принять всё, что угодно. — Вам дают задание. Тут Джафар опять подумал, что что-то пошло не так. Он поднял бровь и не просто не мог понять, что в этом плохого, а даже что в этом неожиданного. — Плохая, да? — спросил Джафар, одновременно с этим давая Виттелю время на подумать, правильно ли он сказал. — Да, — с полной уверенностью и каким-то энтузиазмом ответил Виттель. — Что необычного в том, что мне дали задание? — уже вслух недоумевал он. — В том-то и дело, что Вам дали то самое задание, босс! — не отступался ассасин. — Да какое, блять, то самое?! — Джафар, которому надоели слишком неконкретные и оттого загадочные слова подчинённого, стукнул кулаком по лавке. — Ну, задание по защите… — Виттель остановился и икнул, испуганно смотря в прищуренные и принявшие хищные оттенки глаза. — …того ребёнка. Ничего не сделавший Джафару ассасин напрягся, как струна, ожидая от него решительных и как никогда губительных действий с его стороны, но тот лишь как-то разочарованно вздохнул. Виттель не стал обращать внимание на разочарование в этом вздохе, полагая, что, возможно, тот просто ожидал чего-то худшего. — Осмотрись вокруг, Виттель, — как-то устало и опять со вздохом попросил Джафар. Виттель снова посмотрел вокруг себя и снова видел всё те же горы и раскаты, всё те же дали, всё тех же ассасинов, сидящих тут и там, лавочки и дорожки, ручьи, просвечивающие камни, по которым бегут, сооружения и искривлённые деревья, и зелёную короткую траву. Воздух был в то время чист, а ветер, который нёс его на своих крыльях, что были легче, чем перо, легко колыхал волосы. — И? — спросил Виттель спустя несколько минут тишины. — Ты видишь, Виттель? — спросил Джафар, глаза которого смотрели на зеленеющие хребты и как будто тосковали. –Этот мир создан не для защиты людей.