Прорицание

В этом месте Синдбад чувствовал себя шпионом. Но он хотел в скором времени почувствовать себя не просто шпионом, а самым настоящим учёным. Если к ним он относился, как к загадочным животным, то сейчас у него появилась прекрасная возможность посмотреть на их жизнь в естественной среде обитания. Говорят, не попробуешь, не узнаешь, однако в случае с этим местом это звучало бы, скорее, как «не станешь ассасином, не попадёшь в Шам Лаш». Что ж, Синдбад - мореход, который смог. Если подумать, не каждому человеку захочется попадать в такое место, но, с другой стороны, не каждый человек знает о том, сколь уникально оно было. Синдбада захватил восторг. Восторгался он, конечно же, в большей степени самим собой. В самом деле, кто, как не Синдбад, выживший даже после попадания в Шам Лаш, сможет поведать миру о жизни загадочных и опасных людей? Шам Лаш – территория, доступная только ассасинам. Для людей же это было таинственное и особо охраняемое место. -Ассасин-сан. –позвал он «своего» ассасина, разговаривавшего с ассасином, которого тот назвал «Виттель». Ассасин перевёл взгляд на него. -А кто строил все эти сооружения? –спросил он, указывая пальцем куда-то в прострацию. Ассасин критичным взглядом обвёл всё, что было вокруг него. -Это всё сделано руками таких же ассасинов, как и я. Он сказал это совершенно спокойно, смотря на красоты, окружающие его, а после перевёл взгляд на удивлённые и, в отличие от него, впитавшие всё солнце, которое только было возможно в себя впитать, золотистые глаза. Владелец этих глаз не верил, что изверги, убивающие людей, живущие благодаря этому, могут строить такие чудесные сооружения, делать эти уютные лавочки и дорожки вдоль скачущих по камням, журчащих ручьёв и кривых, выросших на камнях деревьев. «Его» ассасин улыбнулся. Он хорошо понимал его удивление. -Человек не может жить только одним делом. –сказал он. –По крайней мере, таким, как у ассасинов. -А разве вы не занимаетесь только тем, что убиваете? –спросил озадаченный Синдбад, сложив руки на груди и подымая бровь. -Человек не может заниматься только убийством. –ответил Джафар чуть возмущённо, как будто обижаясь на ребёнка за его слова, и за руку повёл его куда-то в сторону. –Если человек будет только убивать, он, в конце концов, сойдёт с ума. Синдбад задумался. Они все – убийцы, но создают такие прекрасные вещи. Хорошо ли это, что его мнение о них улучшилось, не смотря на то, что они по-прежнему продолжают убивать людей? Хотя, если подумать, солдаты тоже убивают других людей, не важно, чем они это мотивируют. Бывает, убивают ради родины, ради своих близких, ради короля, генерала, в общем, командующего, товарищей…В этом плане ассасины хотя бы не врут сами себе. Если их спросить, наверно, они просто ответят, что убивают ради денег. И всё. А солдаты, между прочим, не создают произведений искусства. -В свободное от миссий время ассасины могут реализовываться в чём-то другом. Они всё шли, и он всё говорил, и Синдбад думал над загадочным чувством, что испытывал, смотря на природу и на то, что сделано человеческими руками. Он не мог понять, отчего ему так неловко смотреть на всё то, что здесь построено. -А куда мы идём? –спросил он у держащего его за руку и разговаривающего о чём-то по пути с Виттелем ассасина. «Его» ассасин остановился и перевёл на него холодный взгляд. Когда увидел, сколь холодны были к нему эти глаза, Синдбад вздрогнул, подумав, что сделал что-то не так, но вскоре глаза его чуть оттаяли. Это принесло мальчишке облегчение – уж больно пронзающими были любые его взгляды. Если придерживаться того, что ассасины больше странные животные, чем люди, то Джафара можно было бы назвать гордой грациозной ланью. Но Синдбад не знал, кто такие эти загадочные «лани». В его краях не водились такие загадочные животные. Ни загадочных «ланей», ни не менее загадочных «мачо» Но этот ассасин точно был гордым и грациозным. Мальчик не видел никогда это животное, поэтому считал, что достаточно быть гордым и грациозным, чтобы быть им. -Здесь очень опасно. –сказал ему ассасин, и Синдбад подумал, что, если он не сразу отвечает на вопрос, а начинает откуда-то издалека, он будет ещё долго говорить. Нет бы просто сказать место и пойти себе дальше. Мальчик понял ещё одну черту характера «своего» ассасина. Это была просто космическая серьёзность, может, заумность или просто потребность кого-нибудь отчитывать и учить. Он любил вести умные речи, особенно тогда, когда это совсем не нужно. -Сновать туда-сюда по территории Шам Лаш опасно даже для ассасинов. Он говорил серьёзно. Мальчик смотрел на него так утомлённо, будто был знаком с ним больше, чем пять-шесть дней, и порядком от этого устал, а Виттель хихикал что-то себе в ладошку – его забавляла эта ситуация. Всё-таки было здорово видеть босса одного из крупнейших отрядов Шам Лаш, который нянькается с ребёнком. -И я уверен, что ты не сможешь спокойно сидеть на месте. –он сжал свободную руку в кулак, как будто говорил пламенную речь. –Поэтому перед тем, как встретиться с боссом, я отведу тебя в самое безопасное для тебя место. -В какое? –спросил Синдбад, внутри недовольный тем, что он уже несколько минут вполне добровольно пытается ответить на вопрос, но самого ответа Синдбад так и не услышал. -В мою комнату. –ответил он. –Там тебя никто не тронет, если ты не будешь высовываться. Синдбад чуть помолчал, кстати говоря, представляя, что может быть в комнате убийцы, но не представляя, что могло быть в комнате именно веснушчатого, а потом к нему вдруг пришла идея, о которой он думал ещё тогда, на телеге. -Виттель-сан, а вы давно знаете Ассасин-сана? –спросил Синдбад, чуть коварно улыбаясь. На эту коварную улыбку Джафар только презрительно взглянул, но больше ничего не сделал. Виттель задумался. -Ну, около двух лет. –он положил палец к подбородку и приподнял голову. –Помню, я подкрался к нему, как истинный ассасин! -Он был больше похож на комок грязи в облегающих трико. –«его» ассасин издевательски поднял уголок рта, смотря куда-то вверх. -Ты скажи, и ты ему веришь? –посмотрел на него Виттель, взглядом пытаясь заставить его принять именно то решение, которое нужно было ему. Но сразу было видно, что Виттель не тот человек, который мог бы заставить делать всё, что только захочет, одним взглядом. Это было одной из тех вещей, которые отличали Виттеля от «его» ассасина. -Это так круто! –воскликнул мальчик и хотел было захлопать в ладоши, но ему не давали свободы руки «его» ассасина. -Вот так. –удовлетворённо кивнул Виттель, на что Джафар тяжело вздохнул и закатил глаза. Возможно, его это даже утомляло. -Так круто, когда вы можете быть одновременно похожи на комок грязи и носить облегающие одежды! –он всё же сжал один кулачок и посмотрел на расстроенного Виттеля каким-то обнадёживающим взглядом. –Понимаете, о чём я? –спросил он, воодушевлённо кивая головой. -Не знаю, о чём ты. –кажется, Виттель почти плакал. –Не вижу в этом ничего крутого. -А я понял. –улыбнулся Джафар. –Это значит быть одновременно похожим на нечто растекающееся и непонятное, но одновременно с этим носить нечто облегающее и чёткое. -Да, верно! Виттель обиделся. -Так вот, Виттель-сан, можете ли Вы сказать его имя? –спросил он, показывая пальцем на начавшего что-то подозревать ассасина. -А он что, не рассказывает? –спросил тот, вернув себя в форму. В самом деле, для ассасина это совсем не дело – обижаться на глупых, ничего не понимающих и на самом деле не знающих, кому нужно верить, детей. -Нет, ни в какую. –грустно ответил Синдбад. Джафару было уже всё равно, но он ради принципа ничего не хотел рассказывать. Его больше волновало то, что они почти подошли к резной лестнице. Ассасин с розовыми волосами приложил палец к подбородку и задумался. Он думал так достаточно долго, и Синдбад никаким образом не мешал ему. Конечно, это только у богачей длинные имена, не у ассасинов же, но мальчик справедливо рассудил, что на свете бывает многое. Может, он там номер вспоминает, вообще? Виттель пожал плечами. -А я и не знаю. -Что? –как-то опустошённо и максимально огорчённо завопил мальчишка. В этот же момент Синдбада передёрнуло, потому что со стороны «его» ассасина послышался какой-то даже необычайно зловещий смешок. -Ну, я всегда называл его просто «босс». –он развёл руками. –Кстати говоря, когда объявляли о задании, связанном с тобой, мальчик, кажется, говорили его имя. –вспомнил он, поднимая палец вверх. Джафар нахмурился – его до сих пор мучило непреодолимое упрямство - а золотистые глаза мальчишки наполнились надеждой. -Подожди-ка, его зовут… -он поднял глаза вверх, будто что-то ища там. –Гордон! Он обрадовался, что вспомнил, и посмотрел на спутников. Он так радовался, но когда увидел эти недоверчивые лица, он понял, что что-то тут было не так. -Слушайте, а такое имя вообще есть? –спросил Синдбад, разом потерявший всю веру в этого ассасина с розовыми волосами, время от времени притворяющегося комком грязи. Если до этого мальчик ещё что-то подозревал на счёт незнания им имени «его» ассасина, то сейчас он в этом полностью убедился. -Кажется, он не только не угадал, но ещё и придумал новое слово. –вставил свой комментарий «его» ассасин (па. У них же нет англичан, которые носили бы такие имена). –Как те звери, эти твои «мачо». -Серьёзно, есть такие звери? –в этот раз Виттель услышал что-то новое. Кажется, он обиделся. Тем не менее, Джафар открыл какую-то дверь. -Так и надо. В свободное время ассасины все слышат, кто как хочет. –самодовольно заметил ассасин с зелёными глазами. –Ты даже не представляешь, как они умудрились исковеркать твою личность. -А что там было? –мальчик поочерёдно посмотрел на обоих ассасинов. -Поверь мне, это был совсем другой человек. –ответил ему улыбающийся Виттель своим поучительным голосом. Тут Синдбад заметил, что любое поучение со стороны Виттеля выглядело комично. -Виттель, иди дальше, я тебя догоню. -Да, понял. –ассасин что-то там помахал руками у своей головы и пошёл обратно. Если думать, что комната человека может рассказать что-нибудь о нём, можно присмотреться и действительно что-нибудь увидеть. Только кинув взгляд вовнутрь, Синдбад понял, что, чтобы тот ни говорил, ассасин был ужасно ленивым человеком. Эта лень выражалась не в том, что он не хотел что-либо делать, продолжая вместе с тем своё существование в виде бесформенной массы, а явно в желании развалиться на кровати, причём примерно так, чтобы кровать была всем его миром. По-другому он просто не мог объяснить её размеров. Комната была большая – только поэтому кровать не захламила всё пространство внутри. Она была чрезмерно большой, и на ней было чрезмерно много подушек с кисточками и орнаментом, и много разных покрывашек, одеял и подстилок разных цветов, с орнаментами и даже разных размеров. Однако, эта кровать говорила ещё и об аккуратности владельца – весь тот хаос из подушек, кисточек на них, покрывал и разнообразных украшений, покрывающих всё это, был аккуратно уложен. Всё это выглядело мягким и даже слишком. Под этой махиной, приставленной к стенке, лежал ковёр опять же с этими кисточками, рисунком ромба посередине и орнаментом. Кровать сама была преимущественно в белых покрывалах, центральное, совсем небольшое одеяло было цвета фиолетового ультрамарина, некоторые лёгкие покрывала были и голубого, и синего цветов, но в целом всё это было светлым, а ковёр был кроваво красным. Синдбад сначала подозрительно покосился на ковёр, думая, не выбирали ли этот цвет лишь из его удобства и, если это так, стоит ли ему здесь находиться, а после перевёл взгляд на тумбу, стоящую рядом с кроватью. На тумбе стоял кувшин, походу, наполненный не водой, а молоком. -Сиди здесь и никуда не уходи. –ассасин присел на корточки и теперь его глаза находились ниже глаз Синдбада, но зелёные глаза всё равно заглядывали и заранее укоризненно глядели. –Слышишь, Синдбад? –он поднял белоснежную бровь. –Не смей. Никуда. Выходить. Из этой комнаты. –он схватился за его плечи. Синдбад улыбнулся. -Что? –не понял ассасин. –Я серьёзно, вообще-то, говорю, чего ты улыбаешься? -Просто Вы такой милый и смешной, когда злитесь, Ассасин-сан! –весело улыбаясь и задорно блестя глазами, ответил ему мальчик. Ассасин даже немного опешил от такой наглости. Точнее, это ребёнок совершенно не знал её предела! В зелёных глазах на мгновенье промелькнула какая-то непонятная мимолётная печаль, но Синдбад решил не обращать на неё внимания. Он думал, что ему показалось, но в этот момент ассасин просто подумал о том, что, если бы тот только знал, сколько он поубивал людей на этом свете, никогда бы такого не сказал и даже не подумал. -Я не милый! –возмутился Джафар, подымаясь. Он повернулся к двери и уже собрался выйти, чтобы затем прошествовать к своему боссу, но в дверях остановился и посмотрел на ребёнка в последний раз перед выходом. -Сиди здесь, понял? –он сердито нахмурил брови. -Конечно! –воскликнул ребёнок, и ассасин исчез, оставляя его одного. Как только ассасин ушёл, Синдбад столкнулся с проблемой ничего неделанья. Он повернулся спиной к выходу и ещё раз посмотрел на комнату. Он разглядывал несколько минут и после решил, что, всё же, как на неё не смотри, а весь её антураж прятался за огромной кроватью, столь выделяющейся своими размерами, своей пышностью и своим разнообразием во всём своём едином целом. Тут только будуара не хватало, а так вполне получилась бы кровать прямиком из какого-нибудь королевского дворца. Это напрочь убивало представления о Джафаре, как об убийце, не смотря на то, что на стенах, на крючках, висело множество холодного оружия, самыми частыми из которых были, походу, обыкновенные для ассасинов зубочистки и мечи. Было несколько сабель, на полу лежало копьё. Металл, из которого было сделано копьё, как будто утратил блеску из-за лежавшей на нём пыли. Из того факта, что налёт из пыли можно было увидеть даже издалека, можно сделать вывод, что ассасин не брал его в руки уже как несколько лет. Два тяжёлых меча, разложившихся на длинном, узком и низком столике, тоже несли на себе достаточно сильные следы времени. Но зато оружие полегче как будто только что положили на полки: полки были закреплены на стенах примерно на высоте роста самого ассасина и ниже. Это было подавляющее большинство зубочисток, и поменьше сабель, пару палашей, кукри. Из того, что на них совершенно нет пыли, можно сделать вывод, что ими он пользуется очень часто. Значит, Джафар не любит орудовать тяжёлым оружием. Оно и объяснимо, наверно, ведь в работе ассасина скорость занимает далеко не последнее место. И Синдбад не придумал ничего лучше, чем завалиться на кровать. Он лёг на кровать животом вниз и решил раскопать весь этот ворох из одеял и всего прочего, чтобы посмотреть, что там внутри. Он раскапывал пальцами и, устав, решил, что матрац (па. Автор специально заполз в историю матраца. Из всего, что там было написано, автор понял только то, что матрац был давно и не для всех, но факт в том, что тот существовал.) и был началом всей этой куче разнообразного тряпья. Сначала шёл матрац, потом перина, одеяло, покрывало, пара лёгких прозрачных тканей, второе одеяло и второе покрывало, после снова одеяло и лёгкое коротенькое одеяло из плотной ткани цвета фиолетового ультрамарина. Синдбад мало понимал, зачем кому-то иметь столько разнообразного тряпья на кровати, но справедливо заметил, что спать на ней было также мягко, как если бы он спал на облаках или огромном свёртке ваты. Он уже и ничего не говорил о разнообразии подушек, которых он насчитал около десяти штук. За всей этой кучей всего разнообразного нельзя было начать замечать ничего вокруг, если не лечь на неё животом. Когда же лежишь на всей этой махине, через её берега или борта, как это лучше назвать, можно начать замечать полки со стопками книг на них, какой-то сундук, прислонённый к одной из стен, элементарно различить окно и вид, что скрывался там. У него было такое ощущение, что ассасин жил на этой кровати. Мальчик свесил голову, опираясь на края кровати, и посмотрел на ковёр. Он несколько минут так смотрел на него, но после того, как ему стали чудиться некие кровавые капли, всё равно решил, что не желает боле на него смотреть.