Взломаем Италию?

Данная глава посвящается garvet и моему бессменному критику Саше. Cпасибо вам за поддержку, мои дорогие! *О*

       Кто бы сомневался, что задание командира мне окажется не по зубам? Кое-как пробежав один круг, я без сил свалилась на траву, мечтая лишь о благословенном отдыхе желательно в теплой кровати, но на данный момент мне и земля периной казалась.        — Что, уже все? — насмешливо протянул мой мучитель, подходя ко мне. Черт, такими темпами я его больше Чезаре ненавидеть начну! Мужик, ну что тебе от меня надо, а? Ты чего прикопался? Больше не над кем поиздеваться? Или ты из этих... эээ... любителей нетрадиционных отношений и запал на меня? Так у тебя ничего не выйдет в таком случае, сразу говорю. Не парень я, не парень. И вообще, челы за тридцать — не в моем вкусе. — Ладно, на первый раз побежишь пять кругов, а я буду бежать рядом, чтобы не срезал. Что ж ты за хиляк такой? Ну ничего, скоро я из тебя, пацан, мужчину сделаю. А ну встал и побежал дальше! — прикрикнул он, но никакой реакции с моей стороны не последовало. Я усиленно продолжала греть своим тельцем землю-матушку.        — Я не могу, — еле слышно простонала я. — У меня совсем нет сил... И вообще, я дикий, не подходите ко мне, а то укушу.        Однако вопреки моим словам этот демон и не пытался оставлять меня в покое и, резко подхватив под руки и дернув вверх, поставил на ноги. Разлепив глаза, я смерила его поистине ненавидящим взглядом.        — Начало «Адских тренировок» объявляю открытым! — тем временем произнес мужчина и, схватив мое запястье, побежал вперед, не оставив мне иного выбора, кроме как волочиться следом. Кое-как преодолев таким образом еще два круга, при этом упав больше пяти раз и уронив вместе с собой командира, я успела подобрать сотни «радужных» характеристик и придумать около тысячи страшных пыток для своего мучителя Энрико Карузо. Каждую секунду я посылала своему учителю «наполненные добротой и любовью» взгляды, на которые ему было совершенно плевать. — Держи плечи ровно, дыши носом, шаги больше, — то и дело поправлял меня этот гад, а я лишь отчаянно пыхтела, пытаясь вырвать руку из его хватки. Я не знаю, каким образом, но я все-таки осилила пять кругов, потратив на них около двух часов.        — Нет, это никуда не годится, — Энрико едва заметно стиснул тонкие губы. — Даже в мешке с капустой больше ловкости и уравновешенности. Может, нам выпускать против ассасинов мешки с капустой? Впрочем, тебе явно на сегодня хватит, — смотря на мое практически бездыханное тело, хмыкнул он. — Завтра утром продолжим.        — Что? Нееееет... — у меня даже не хватало сил на то, чтобы возмутиться. Я была выжата, как лимон. Причем раз сто, не меньше. Жутко хотелось пить, есть, спать, а также от души надавать по ушам этому ухмыляющемуся идиоту. Блин, нужно валить отсюда и желательно в другую вселенную! Хотя и мир будущего вполне подойдет, но неприятности от этого никуда не денутся. Вот чуяла моя задница, что не стоило сюда соваться! Черт меня дернул солдатом заделаться. Вот теперь и ощущаю им себя в полной мере. Уж лучше б из ближайших кустов за Лучианой наблюдала!        Глянув на своего мучителя, я коротко оскалилась. Мышцы сводило от непрерывного двухчасового напряжения. Казалось, они сделались стальными тросами, растянутыми, дрожащими, ходящими ходуном.        — Вы всегда такой злой? — я ожидала на свой злой несдержанный вопрос какой угодно реакции, но Карузо только холодно посмотрел в ответ.        — Если это спасет жизни моих людей, я готов стать хоть дьяволом во плоти, — ответил мужчина. — Свободен, рядовой Фельтре.        — Урааа... Свободен! — глупо хихикнула я. — Это как в песне... Я свободен, словно птица в небесах. Я свободен, я забыл, что значит страх... — уже практически не понимая, что я несу, напевала я на русском старую композицию «Арии», сама себе поражаясь. Кто бы мог подумать, что после двух лет здесь из меня подобное вылезет.        Пошатываясь, я зашагала к виднеющемуся в темноте костру. Жрать. Я неимоверно хотела только жрать, кроме того, мечтала еще упасть на землю и больше не подниматься. Но когда я с глазами голодного волка дошла до места, ужин еще не был готов.        — Да что ж это за... — пробубнила я в негодовании. Сначала вот пять гребанных кругов пробежать заставили, теперь голодом заморить решили... Тамплиеры, одним словом. Зла на них не напасешься!        Возмущенно сверля взглядом несчастный котелок несколько минут, затем я все-таки посчитала, что быстрее еда от этого не приготовится, и потому решила пока что осмотреть местность на наличие Лучианы.        Общая тренировка уже закончилась, но особо упорные бойцы сражались друг против друга до сих пор, в числе них была и Сильоне. Клинки противников свистели, описывая сложные дуги, и, встречаясь, звонко затягивали песнь грядущей войны. В последний раз вспыхивая киноварью, лучи закатного солнца окрашивали золотом поля и дороги и желтой рябью оставались на глади реки. Душистый лабазник своей цветочной желто-фиолетовой пеной украшал небольшие овраги, а крохотные ромашки белой крапинкой рябили в изумрудной траве.        Наконец бой между Лучианой и ее противником завершился — на этот раз, не отвлекаясь на посторонние факторы, девушка смогла победить. Наблюдавший за ее действиями Чезаре через несколько мгновений подошел к ней и хлопнул итальянку по плечу в знак одобрения.        — Ты действительно хороший боец. Не откажешь ли и мне в поединке? — с ухмылкой поинтересовался Борджиа, хотя эта фраза едва ли имела вопросительную интонацию.        Лучиана сначала растерянно моргнула, но затем, подумав, ответила:        — Почту за честь скрестить клинки с вами, мой генерал, — проговорила она и вновь выставила меч вперед, приготовившись к новому сражению.        — Хорошо. Начнем.        Первый удар, нанесенный Чезаре, был такой силы, что Сильоне с трудом удержалась на ногах — сказывалась усталость от предыдущих сражений, да и способности девушки по сравнению с силой Чезаре не слишком сопоставлялись, поэтому ей пришлось несколько раз пригнуться, прежде чем снова зафиксировать ноги и предпринять атаку. Девушка ударила что было мочи, но тамплиер с легкостью отбил ее меч и снова взял инициативу свои руки. Итальянке едва хватало ловкости отбивать все удары, которые сыпались подобно граду. Блок, три рубящих, прыжок с махом клинком... Разворачиваясь, девушка ударила мечом наотмашь, но этот удар стал блоком от укола Борджиа. Новый разворот с подсечкой — итальянка успела подпрыгнуть, чтобы не оказаться на земле, и попыталась достать мужчину колющим сверху, но тот отпрыгнул в сторону. Лучиана попыталась контратаковать и даже провела первые два удара из предполагаемой серии, но Чезаре остановил ее меч уже на занесенном ударе и, развернувшись в стремительном повороте, впечатал подошву ей в висок. Сильоне развернуло от удара, но на развороте она сумела рубануть наотмашь, и удар легко бы достал убийцу, если бы тот не отступила на шаг, уходя от клинка. Прыгнув вперед, она начала вращать меч по «восьмерке», отбивая аналогичный удар тамплиера. Последовавшая далее резкая серия уколов с его стороны заставила Лучиану отпрянуть. Вскоре ей удалось сойтись с мужчиной в клинче, но от следующего удара мечом она ушла, однако длинный меч оставил на щеке генерала порез. Противники снова оказались на дистанции.        — А ты совсем не так прост, как кажешься. Так даже интереснее.        Отшатнувшись от обрушившегося на нее меча Чезаре, Сильоне ушла от второго удара и провела серию быстрых рубящих в корпус. Борджиа не отставал. Блок, уклон, прыжок, уклон, блок, блок... Воздух наполнили отрывистые выкрики итальянки и яростное рычание ее противника. Размашистая комбинация ударов, сыпавшихся, как лавина, то на одного, то на другого, завораживала своей смертоносностью.        Лучиана в который раз избежала удара, увернувшись от меча врага. Клинки снова закружились в чудесном и страшном танце смерти.        Бой затягивался, и это пагубно сказывалось на обоих бойцах. Особенно на Лучиане, и хотя ее годами учили экономно расходовать силы в схватке, похоже, ее резерв иссякал. Сильоне контратаковала. Удар, еще один, проворот меча, «восьмерка»... Удар сверху пришлось блокировать. И снова клинч. Мечи скрежетали от неимоверного напряжения, готовые, казалось, переломиться. Девушка ударила несколько раз наотмашь, чтобы сдержать юношу на расстоянии. Не получилось. Чезаре нырнул под меч и, ударив коленом в живот, швырнул через себя. Но, упав, она ударила ногой с земли и заставила противника отпрянуть. Резко вскочив на ноги, Лучиана обрушила на тамплиера стремительную серию ударов. Двойная «восьмерка», двойной удар с вращением, два укола, прыжок с двумя хлесткими рубящими... Она кружилась волчком, вращая клинком, как ветер кружит сорванные с деревьев лепестки вишни, но силы неумолимо улетучивались. От большинства ударов ей удалось уйти, но последний блок оказался неудачным. Развернувшись, она получил удар мечом в спину. Только крепкие доспехи спасли девушку от гибели.        Надо признать, Чезаре был великолепен. Отточенные годами схваток удары, прыжки и выпады теснили Лучиану назад. Вдобавок к накопившемуся азарту сражения, что извергалась наружу ревущим взрывом, выверенная техника боя была, казалось, совершенна. И в одно мгновение девушка просчиталась, и ситуация еще больше накалилась. Борджиа наносил удары, не зная пощады. Рубящий слева, справа, снизу вверх, укол... Меч продолжал описывать смертоносные дуги. Но только потом Лучиана догадалась, что эта серия ударов — лишь уловка для отвода глаз. Однако было уже слишком поздно — острый клинок Чезаре уже был приставлен к ее горлу.        — Отличный бой, рядовой Фельтре, — опуская меч, с ухмылкой сообщил тамплиер, вглядываясь в лицо итальянки.        — Благодарю, мессер, — почтительно ответила девушка, опуская взгляд. То, что она столько времени смогла продержаться против Борджиа, невероятно ее радовало, ведь он был отнюдь не слабым противником. Лучиана огляделась — взгляды всех присутствующих были прикованы к ней. Кто-то одобрительно кивал и перешептывался с друзьями, кто-то наоборот смотрел со всепоглощающей ненавистью... Но факт оставался фактом: она приобрела известность.        Обменявшись с генералом еще несколькими фразами, девушка попрощалась с ним и как нельзя довольная и улыбающаяся подошла ко мне. Наблюдая за ее сражением, я даже позабыла про еду и свой вселенский голод, что, впрочем, когда ужин был готов, не помешало мне немедля предаться тихому обжорству.        Итак, еще один пункт нашего плана был выполнен в сравнительно короткие сроки и без особых потерь, если не считать, конечно, того, что завтра мне снова придется тащиться на тренировку с местным извергом. Да он даже хуже Чезаре, я вам отвечаю! Он нечеловек! Демон! Сатана! Да кто угодно, но не человек!        Выслушав мою душещипательную повесть о криворукости и хроническом невезении, Лучиана нахмурилась, задумчиво поправив выбившуюся прядь волос.        — Хорошо, я скажу всем, что тебя срочно вызвал к себе отец, и потому ты обязана была уехать, — наконец кивнула она. — Все равно вторую часть плана отсюда осуществить не выйдет. Так что я останусь с армией, а ты попытайся претворить в жизнь то, что задумала. Однако командир прав — тебе нужны тренировки. Пусть ты и девушка, но раз избрала такую жизнь, то должна уметь постоять за себя.        — Да знаю я, знаю, — тяжело вздохнула я. — Но что я могу поделать, если я даже меч поднять с трудом могу? Не мое это, не мое, понимаешь? Я больше стратег, чем практик.        — Быть может, это просто не твое оружие? Может, ты станешь мастером по стрельбе из лука?        — Ты издеваешься? — откровенно заржала я. — Да это же еще сложнее!        — Вовсе нет. И если выдастся время, я могу тебя научить, — пожала плечами Лучиана. Добрейшая душа! А я такая бездарность... Вот что за несправедливость?        — Пожалуй, на данный момент нам стоит думать вовсе не об этом, — покачав головой, заметила я. - Да и я не вижу особого смысла в моем овладении каким-либо боевым искусством, ведь у меня есть друзья, которые всегда выручат. Каждый хорош в своем. И выше головы, как говорится, не прыгнешь.        Кутаясь в облачном тумане, молодая луна, пока не успевшая окраситься серебром, грустно глядела на свои скорые владения. Ночь еще не вступила в права, но и день уже подходил к концу - сизые сумерки медленно застилали поля, а на погасшем небосводе теперь виднелась лишь одна алая полоска. Порой сонную тишину нарушал громкий крик выпи, или же это, будто призрак уходящего вечера, меж пшеничных колосьев шумел ветер. Вдруг яркая вспышка молнии озарила глициниевые небеса, и крупные капли дождя подняли с дороги желтую пыль; в мгновение ока стало темно - серые тучи заволокли небо и, словно черная вуаль плакальщицы, скрыли бледный лик луны.