Под куполом

      Так легко идти без оглядки вперёд, когда тебя ничего не тяготит. Ни что не заставляет оглядываться, не манит, не тянет за собой назад. Нацу не сразу понял, что не так, но лет в двенадцать решил, что дело в его сердце. Оно где-то не здесь. Оно не ощутимо. Оно с другими людьми, не в гильдии.       И оно чувствует себя так хорошо, как никогда не смогло бы здесь.       Нацу всегда был в фейри тейл. С тех пор, как пропал Игнил, — всегда. Веселился, тосковал, находил друзей, злился… и всегда чувствовал то ненавязчивое успокоение, лёгкие касания и, казалось, почти слышал тихий голос, что что-то постоянно ему говорил. Иногда спокойное, иногда уверенное, но чаще с тем лёгким привкусом отчаяния, словно ты кого-то безумно любил, но этот кто-то был слишком мёртв, чтобы тебе ответить.       Нацу не знал никого, кто мог бы чувствовать к нему нечто подобное, но был по-своему благодарен. Это дарило ощущение дома всегда, где бы он не находился.       И создавало понимание, что гильдия — это всё же не дом. Больно.       Вся эта проклятая битва с Марде Гиром была неправильной. Неверной. Словно бы она никогда не должна была происходить. Нацу злился, Нацу пылал и сражался всё отчаянней, мысленно желая снова ощутить ту уверенность и поддержку, но вместо них чувствовал лишь слабую надежду и отражение собственного упрямства. Что-то было не так, и даже он это понимал.       Он не хотел сражаться. В кои-то веке не хотел! Словно каким-то шестым чувством ощущал, что эта битва неправильная, что что-то шло не так. Но на него надеялись, на него возложили свои мечты все товарищи, а рядом бок-о-бок был Грей, готовый даже умереть, если того потребует победа. Нацу не был настроен также серьёзно, но понимал, что должен бы. На карту было поставлено слишком многое.       Но, нападая почти в упор, всё равно опасался промахнуться.       Король демонов был повержен. Не им, но Греем, а смысл не менялся. Нацу хотел подойти, но не мог. Хотел что-то сделать, почему-то помочь, чёрт подери, но это было глупо. Непонятно. Незачем. Марде Гир заставил его подругу рыдать. Такое не прощают. Так почему же, даже стоя так далеко, что Нацу едва видел, как демон прижимает к окровавленной груди старинную книгу, он был уверен, что слышал биение сердца?..       — Чушь, — он зло стиснул зубы и отвернулся, будучи не в силах на это смотреть. Но всем телом чувствовал тепло и слабое ощущение чужой жизни, медленно утекающей сквозь пальцы.       Почему он должен это ощущать?       — Чушь!       Нацу медленно подошёл к Марде Гиру. Он не любил такие ситуации, он их не понимал. Куда проще было набить кому-то морду и заставить его разбираться, но это не работало. Это было выполнено, но в груди было пусто, будто сердце, его маленькое глупое сердце, выдрали и закопали глубоко под землёй. Больно.       Марде смотрел на него глазами загнанного зверя. С силой сжимал губы, одной рукой прижимал книгу к груди и другой закрывал её, словно в случае чего действительно мог защитить. Нацу понимал, что если ударит огнём хотя бы в полсилы, то сожжёт и книгу, и Марде Гира. Демон — тоже, но всё равно отчаянно пытался её спасти.       Нацу молчал. Он опустился на корточки, игнорируя и оклики Грея, и настороженные взгляды поверженного противника. Его не должно было быть здесь. Не должно. Но он продолжал здесь находиться, неистово желая понять, чего же хочет от него собственное глупое сердце.       — Мы позовём Полюшку. Это наш доктор. Она тебя подлатает…       — Зачем.       — … и будешь, как новый. Не думай, что ты здесь умрёшь, хорошо? Мы не убийцы. Да и…       — Зачем, — более настойчиво повторил демон, упрямо глядя ему в глаза. Нацу вспылил.       — Да не знаю я! Надо! Потому что ты в руках держишь эту дурацкую книгу, а такое чувство, будто касаешься меня! Так ясно?       Марде Гир изменился в лице. Нацу сам побледнел, поняв, что ляпнул, но Грей находился уже достаточно далеко, чтобы не иметь возможность что-то услышать. Вот только… что действительно он сказал?..       — Ладно, забудь, — Нацу отшатнулся, невольно заметив надпись. ЭНД. Это была книга ЭНД. Так какого чёрта? — Неважно.       — Мастер?..       — Неважно. Это всё чертовски неважно. Я дурак. Забудь.       Но забывать не хотелось. Это в принципе было невозможно. Книга упала на землю, забытая и больше никому не нужная. Марде Гир отчаянно цеплялся пальцами за остатки его куртки и настойчиво тянул на себя. В глазах застыла какая-то безнадёжность. Они были врагами, они оставались ими!       Но вместо того, чтобы отстраниться, Нацу просто сел рядом, зажимая шарфом хлещущую кровь. В этот момент он действительно чувствовал, что был дома.