Моя личная горничная

Звездоцап приходит в легкое недоумение, внимательно глядя на парня, словно надеялся найти подвох в его словах. Но Частокол был чист и вполне серьезен. Мужчина даже отводит взгляд, приходя в раздумья, словно от решения зависело будущее всей страны. И правда, этот строптивый мальчик знатно вырос за все эти месяцы работы здесь, за все методы жестокости и ласки, которые использовал на нем господин. Он уже не тот скромный парнишка, что боялся и звука издать, лишь виновато глядя куда-то в пол или стену. Но даже не смотря на всю храбрость, Звездоцап отчетливо ощущал, как горничный мелко дрожит. Все-таки он еще испытывает страх перед хозяином, хоть уже и не показывает это так открыто. — Хорошо, будь по-твоему, — наконец-то говорит мужчина, вновь переводя свой взгляд на парня. — Я женюсь на тебе. — Г-господин, погодите, — Частокол приходит в ужас, убирая руки с плеч Звездоцапа, и чувствует, как тот придерживает его за спину, чтобы он не упал. — Я же пошутил. Насильственно женить вас на себе не принесет мне радости. — Но ты же так этого хочешь. — Штамп в паспорте не заставит вас полюбить меня и быть искренним, — фырчит горничный, смешно сморщив носик. — Просто скажите мне правду. Я не хочу больше жить своими догадками. Господин медленно выдохнул, прижимая парня к себе, и поднялся вместе с ним, отчего Частоколу пришлось вновь положить руки на его плечи, чтобы ощущать хоть какую-нибудь опору. Звездоцап молча сажает горничного к себе на кровать, что следил за каждым его движением, будто боялся что-то упустить, но хозяин продолжал молчать. Видимо, он не собирается раскрываться перед ним — гордость не позволяет, или же чувство вины. Частокол не мог знать наверняка, и лишь скромно потупил взгляд, тем самым вызывая легкую улыбку у хозяина. А вот это уже старый Частокол, что начал осознавать всю серьезность ситуации и происходящего. Хотя это может быть и хитрый ход. — Повернись. — Звездоцап невольно делает в воздухе круг пальцем, и горничный покорно поворачивается к нему спиной. Мужчина дотрагивается до тела парня, отчего тот даже мелко дрогнул, крепче сжимая одеяло своими пальцами. Как только прохладный крем коснулся его открывшейся раны, Частокол даже напрягся, словно подобная забота могла как-то ему навредить. Все же стоит держать ушки на макушке, мало ли, что взбредет в голову его господина. Но Звездоцап не планировал что-либо делать со своей горничной, и лишь бережно залечивал открывшуюся рану, внимательно наблюдая за тем, как реагирует на его прикосновения Частокол, и просит повернуться парня обратно, проходясь кремом по линии на лице. Господин был так сосредоточен, словно строил огромный карточный замок, и любое лишние движение или слово могло с легкостью разрушить все старания. Горничный же смотрел на Звездоцапа, отводя взгляд лишь тогда, когда тот начинал смотреть уже на него. — Листвичка говорила, что он уже не заживет, — Частокол дотрагивается до лица кончиками пальцев, украдкой посмотрев на хозяина. — Моя привлекательность в миг упала на самый низкий уровень. — Шрамы украшают, — только и говорит господин, поставив крем на тумбочку. — Или убивают, — как бы невзначай говорит горничный, рассматривая свои руки. Он мог лишь представить, как выглядел в первые дни после своего наказания, что еще больше вводило в ужас. Достаточно было посмотреть на Яролику или Остролапа, что жалели его так, словно парня собирали по кусочкам врачи всех больниц. Столько жалости ему еще никогда не приходилось видеть. — Но вы так и не ответили. — Ты и так прекрасно знаешь мою позицию. — Звездоцап заметно хмурится, внимательно глядя на свою горничную. Частокол разочарованно вздохнул, упираясь одной рукой в кровать и решая не донимать больше господина, и в миг обернулся в сторону двери, что открылась. На пороге показался Остролап, что был вовсю увлечен бумагами, которые держал в руках, и только-только закончил разговор по телефону. Мужчина, не глядя, подходит к Звездоцапу, протягивая ему одну из бумаг, и, наконец-то, отвлекается, замечая горничного. — Великие звезды, я удивлен, — мини-начальник опускает руку, переводя взгляд на своего друга, что всем своим видом словно так и говорил: «Заткнись и говори по делу» . Но, кажется, Остролап не мог упустить такой возможности, ведь так любил перечить Звездоцапу. — Обычно ты запрещаешь не только заходить сюда, но и дышать в сторону своей комнаты. А тут даже позволил горничному сидеть на своей кровати. — Язык, как помело, — рычит в ответ господин, возвращая ему обратно бумаги. — Забери! У меня нет времени на них. — Частокол, что ты здесь делаешь? — Остролап обращает свое внимание на горничного, словно и вовсе не знал, что парень придет сюда, а вот сам горничный даже вошел в легкое замешательство, переводя свой взгляд на хозяина. — Звездоцап, неужели…? — Остролап, прошу тебя, — мужчина вздохнул, метнув в сторону друга недобрый взгляд. — Это личный разговор. И он не для чужих ушей. Частокол в миг отвел взгляд, начиная для приличия рассматривать содержимое комнаты. Остролап всегда любил говорить как-то двусмысленно, наводя на ненужные мысли и домыслы, но его сильно озадачила фраза: «…позволил горничному сидеть на своей кровати» . Неужели господину есть что скрывать? Горничный знал, что комната господина — запретная зона, но, видимо, под эти рамки попадают даже вещи, что здесь находились. Парень покрутил головой, отводя от себя лишние мысли, и вновь обратил внимание на Звездоцапа, что уже смотрел прямо на него. Частокол выдержал взгляд господина, и только сейчас заметил, что тот теперь сидит к нему еще ближе прежнего, что заставило горничного даже занервничать. Мужчина кладет свою ладонь на щеку парня, приподнимая его голову, а второй рукой упирается в кровать, как бы случайно зацепив руку горничного. Частокол шумно выдохнул, явно пытаясь понять, что у господина на уме, и что уже слушал Остролапа в пол уха, если вообще слушал. А мини-начальник, кажись, даже не обратил на это внимание, отвлекаясь на свои бумаги и повторный телефонный звонок. Звездоцап наклоняется поближе к горничному и накрывает его губы своими. Частокол от подобного чуть не поперхнулся воздухом и приходит в легкое недоумение, боясь даже не то, чтобы пошевелиться, а вообще выдохнуть, полностью уверенный, что это вновь один из жестов проверки на прочность. Но, видимо, мужчина был настроен серьезно, явно не желая сводить это к глупой шутке или обычному дразнению, что так любил, и лишь углубляет поцелуй. Горничный охотно отвечает на подобный жест, слегка склоняя голову на бок, и невольно вздрагивает от столь прекрасного ощущения, такого теплого и нежного, что начинает постепенно туманить разум, не заставляя больше ни о чем не думать. Звездоцап мягко стал покусывать губы Частокола, перенося свою руку ему на талию, и прижал к себе, заставляя горничного упереться в него руками, сжимая верхнюю деталь одежды. Впервые он не хотел отпускать парня, делая еще один не смелый шаг к нему, и не желая отстраняться от столь мягких и почему-то желанных губ, с которыми поцелуй был таким требовательным, но таким нежным, сладким. Господин и сам порой себя не понимал, как и действия, которые он иногда делал на интуитивном уровне, словно сейчас думал не головой, а чем-то другим, всячески избегал столь, казалось бы, интимной и личной части, но сегодня на него что-то на шло. Глядя на Частокола буквально пару минут назад, он в основном рассматривал его слегка пухлые губки, уже давно желая «попробовать» их на вкус. А сам горничный готов был задохнуться от стольких чувств, что бушевали внутри него, от такой заботы и внимательности, столь сладкого поцелуя, о котором уже давно перестал грезить по ночам. -… и кстати, — Остролап отрывает свой взгляд от бумаг, приподнимая изумленно брови от того, что предстало перед его взором. Но и также тихо усмехнулся, прикладывая бумаги к лицу. Его друг совсем ничего не стыдился, или же отодвинул приход Остролапа на второй план. —… а ты еще упрямился, — мужчина опускает руку и следует к двери, также тихо покидая комнату и решая не мешать этим двоим. Звездоцап первый отстраняется от Частокола, что тяжело выдохнул и заметно покраснел, прикладывая руки к своим щекам и стараясь унять дрожь в теле и быстро бьющееся сердце. Это произошло. Это правда произошло, и горничный не мог поверить в то, что сейчас было. — Тебе стоит отдохнуть, — господин решает разгладить столь неловкое молчание, что сейчас отчетливо ощущалось в воздухе. И эта фраза выводит Частокола из раздумий, заставляя его резко подняться. Звездоцап машинально встает следом, сажая его обратно на кровать. — Одна из причин, почему тебя стоит приковать к кровати. Ты еле ходишь. — Но господин, мне все равно придется вернуться, — растерянно произносит горничный, обращая свое внимание на него, и пытаясь отойти от недавнего поцелуя. — Ты останешься здесь. — Звездоцап словно ставит его перед фактом. — До тех пор, пока не начнешь ходить. Частокол продолжает в упор смотреть на мужчину, словно пытался найти подвох в его словах, но тот говорил вполне серьезно. Парень все-таки отводит взгляд, находясь все в той же растерянности, и, пользуясь предоставленной кроватью, прытко отодвигается на другую половину кровати, залезая под одеяло, полностью накрывшись, словно так хотел спрятаться от всего, что стало происходить между ним и господином. Такие перемены пугали и одновременно радовали. Он чувствует, как одеяло натягивается, словно кто-то прилег на другу половину, а после его и вовсе убирают с головы парня, заставляя того поднять свой взгляд. Не сложно догадаться, что это был Звездоцап. — Я-я устал. Я буду спать. — как-то быстро говорит горничный, чувствуя себя еще больше неловко, и обратно накрывает себя одеялом. В этот раз господин не противился, давая возможность Частоколу успокоиться после всего, что произошло.

***

— Частокол, ты серьезно? — Яролика от услышанного даже приоткрыла рот, упираясь руками в стол, готовая словно вот-вот перелезть через него и сесть напротив парня. Они не виделись с того дня, как горничный ушел к господину, а весть о том, что произошло между ними настигает повара также мгновенно, как только Частокол стал постепенно возвращаться к своим обязанностям. Хоть и делает он почти «ничего», но Звездоцап пока не хочет сильно напрягать парня. — Яролика, ну разве я стал бы шутить такими вещами? — вздохнул горничный, отодвинув от себя тарелку. — Не могу поверить, что ты осмелился дерзить господину, — она воодушевленно смотрит на парня. — И потом он поцеловал тебя. Это все словно романтическая комедия. — Не перегибай палку. Я же вещь. Просто вещь, — как-то неуверенно говорит Частокол, словно и сам уже сомневается в своих словах. — Но я все равно счастлива за тебя, — Яролика берет его за руки, продолжая лучезарно улыбаться. — Даже если и вещь, то он очень бережно с тобой обращается в последнее время. Он так заботится, а твои раны уже почти зажили. — Если бы все, — горничный отводит взгляд, и повар чувствует себя теперь глупо. Она совсем забыла, что эта тема еще сильно цепляет парня за живое, особенно зная, что Листвичка оказалась права: эта рана в конечном итоге превратилась в довольно некрасивый шрам, что словно и правда делила его ранее милое личико пополам. Яролика крепче сжимает его руки, заставляя посмотреть на себя. — Идем прогуляемся пока месье Звездоцап и Остролап не вернулись. Как давно ты уже выходил отсюда? Частокол быстро соглашается, уже и правда не помнящий, когда в последний раз видел солнце и ощущал прохладный ветерок. Сегодня в усадьбе было поистине тихо, даже других горничных было не видать, а сам Белохвост уехал куда-то по просьбе господина. Девушка обходит стол, повесив фартук на крючок, и накинула на плечи кофту, выключая свет на кухне. Частокол дожидается ее, поправляя свое платье, и они молча следуют в зал. Он знал, что Яролика позвала его прогуляться лишь для того, чтобы отвлечь от разговора, что перерос в ненужное русло. Тема наказания и последствия еще долго не отпустят парня. Девушка вдруг останавливается, хватая Частокола за руку, тем самым заставляя остановиться и его. Она крепче сжимает его запястье, делая вдруг шаг назад, и начиная пугать уже и самого горничного. — Где дворецкий? — спрашивает повар, и горничный теперь замечает, что этого важного человека нет на своем посту. — Дверь тоже не закрыта, — подмечает он, и приобнимает Яролику за плечи, медленно выдохнув. — Он мог выйти и проверить периметр. Не пугай меня так больше. — Частокол, дворецкий никогда не покидает свой пост, если на то нет веских причин. Идем лучше обратно. Частокол после таких слов стал заметно нервничать, и Яролика хватает его за руку, держа путь обратно в сторону кухни. По крайней мере там есть нож, чтобы можно было обороняться, хотя парень все же надеялся, что на этом могла сыграть ложная тревога со стороны Яролики в связи с последними событиями. Но он отчетливо чувствовал, как от нее исходил не понятный страх. Как только они достигают нужного места, девушка включает свет, замечая, что несколько стульев были отодвинуты из-за стола, а также с него пропал ее кухонный нож. — Что за черт? — Частокол в панике осматривает кухню, явно не понимая, кто такой прыткий здесь прошелся, и чувствует замешательство самой Яролики. Они оба делают шаг назад, как горничного в миг обхватывают за плечи, прижимая к лицу платок. Парня охватывает паника, и он принимает попытки сопротивления, ударяя этого странного типа куда-то в часть тела, отчего тот, на удивление, даже ослабляет хватку, позволяя горничному выбраться и ударить незнакомца повторно. — Частокол, беги! — Яролику ударяют по лицу, отчего она прижимается к стене, прикладывая руку к щеке. Горничный беспрекословно слушается ее, решая и правда бежать, чем стоять и строить из себя героя, запереться в комнате и срочно позвонить господину, или хотя бы в полицию. Парень не знал, кто этот странный тип и что ему нужно, но доверия он никак не внушал. Он мог быть здесь не один, но дом большой — найти укрытие всегда можно. Частокол выбегает в зал, резко останавливаясь и решая укрыться в своей комнате, но как только он поворачивается в сторону лестницы, эта идея в миг перестала быть действенной. Парню даже показалось, словно он забыл, как надо дышать, замечая лужу крови и дорожку, что тянулась прямо вверх по лестнице. Он прикладывает руки к груди, тем самым теряясь в дальнейших действиях, и делает шаг назад, мгновенно упираясь в того, кто там стоял. Незнакомец не стал терять времени и прикладывают платок к лицу горничного, прижимая к себе, тем самым, не давая возможности хоть как-то ударить себя, и парень в панике пытается хотя бы отбиться от него. Частокол знал, чем пропитан этот платок, и у него уже было меньше трех минут, чтобы избавиться от этого назойливого типа, что был куда крупнее и массивнее, чем тот, который нападал на него ранее. «Что, черт возьми, им от меня нужно?» Так хотелось задать этот вопрос, но так не было возможности. Горничный чувствует, что его попытки постепенно становятся все более слабыми, похожими на детский лепет, а этот тип теперь стал казаться еще сильнее. Но Частокол не хотел так быстро сдаваться, пытаясь убрать руку нападавшего от своего лица, выкручиваясь хоть как-то. Слабость с каждым разом все сильнее одолевала его, тянула в сон. Взгляд стал терять четкость, но даже это позволило ему рассмотреть, как по лестнице стал кто-то спускался. Кто-то, кто являлся, видимо, организатором всего этого, но горничный не мог разглядеть его лица. Он крепко держал какую-то девушку за волосы, останавливаясь в конце всей лестницы, явно давая ее какие-то поручения, и Частокол лишь по платью узнал горничную. Но это было последнее, что он разобрал, перед тем, как полностью утихнуть и позволить взять себя на руки.