От Иларии до Вияма. Часть первая

― 1 ― Похоже, к утру даже галки на стенах замка знали о новой прихоти герцога. Все пока что помалкивали ― мало ли кого господин к себе в покои притащил? До женитьбы он не отличался благонравием, да и после женитьбы ― тоже. Вот колдун едва не свалился с табуретки, когда герцог завел речь о зельях для оборотней. Долго и подозрительно разглядывал волчонка, каплю крови попросил, положил на язык, подумал еще немного... обещал помочь. До полнолуния времени оставалось всего ничего ― два дня да одна ночь. Лени с утра щеголял в новенькой одежде и слегка стеснялся своего вида, стараясь не слишком привыкать к хорошему. Герцог уехал по делам, только потрепал по волосам и велел из замка носа не высовывать. Но слуги Лени не обижали, потому что над всеми стоял господин Тьерри, а тот неизвестно что думал по поводу волчонка, но обращался с ним по-доброму. Даже провёл по замку, показал, что где находится. Лени пугался больших залов, жался поближе к герцогскому слуге, и обрадовался, когда они вернулись в личные покои господина. Там Лени занялся вчерашней книжкой. Читать он умел, вот только не мог вспомнить, где учился. И вообще он совершенно не помнил своё раннее детство. От папаши он слышал, что они в Вияме пришлые, и что дела тут пошли не так, как тот рассчитывал. Свои провалы в памяти Лени объяснял тем, что когда он начал перекидываться в полнолуние, папаша стал его колотить почём зря, и потому с головой сделалось совсем плохо. Без герцога было скучно. Лени всё-таки нарушил запрет и поторчал у открытого окна, он даже высунулся немного, и посмотрел на двор замка. Заприметил среди людей внизу рыжую голову Хрюшки, хотел ему посвистеть, но раздумал ― нечего к себе лишнее внимание челяди привлекать. Герцог вернулся только вечером, уставший и молчаливый. Спросил, правда, как тут Лени один, не обижал ли кто? Потом они поужинали вместе, уже за столом, сидя друг против друга. Герцог изредка задавал вопросы насчёт прежней жизни волчонка, обходя стороной его ремесло ― Кристиана интересовало, что он помнит, где жил раньше, где учился грамоте. Пришлось рассказать, что многого он не помнит. Герцог посмотрел с интересом, но ничего не сказал. Лени все повторял себе, что он здесь ненадолго, чего там до полнолуния-то осталось, и что откровенничать? Герцог его биографию в Синюю книгу точно вписывать не станет. Но интерес правителя казался до странности искренним, и мальчишка пусть с неохотой, но разговорился. И все равно оставался настороже ― ждал, когда наконец игрушка хозяину надоест и тот станет вести себя привычно для волчонка: кричать, лупить, гнать взашей. В предпоследнюю ночь перед полнолунием невесёлые мысли не давали Лени заснуть. Да ещё герцог стал стонать во сне, как будто видел кошмар. В окна светила луна, и свет её подползал к кровати. Лени осторожно вылез из-под одеяла и подкрался к окну, чтобы опустить шторы, да и застыл, завороженно глядя на почти идеальный диск. Ночь стояла тихая, пятна на диске виднелись чётко и складывались в фигуру неведомого зверя, про которого Лени думал, что это лунный волк. ― Ты почему не спишь? ― раздалось бормотание. ― Я хотел штору опустить. Лени даже обернуться боялся, просто стоял, держась за край шторы и слушал, как герцог поднимается, ворчит что-то про себя и идёт к нему — босиком. Лени ожидал затрещины, подзатыльника хотя бы, а хозяин лишь накинул ему на плечи одеяло. ― Опустил? ― спросил Крис спокойно. ― Штору опустил? ― повторил, видя, что волчонок растерян. ― Пойдём в постель. ― Так ещё не успел же, ― прошептал волчонок, ― луна там. ― Ты её боишься? ― Ладони Кристиана всё лежали у него на плечах. ― Нет. Она красивая. А там волк живёт. ― Говорят, что заяц. ― Нет, точно волк. Белый, как я. Герцог вздрогнул. ― Ты белый волк? ― Да, ― растерянно прошептал Лени, опустил, наконец, штору, повернулся к хозяину, не понимая, что его так задело или встревожило. Он теперь не мог разглядеть выражение лица Кристиана ― только тёмный силуэт нависал над ним. ― В постель давай, быстро. ― Да я не простужаюсь, ― улыбнулся Лени, но послушался. Герцог по обыкновению не стал его тискать поверх одеяла, а лежал на спине и всё о своём думал. Лени забеспокоился. Не значит ли чего-то дурного, что он белый волк? В другое время Лени бы не решился, но завтра полнолуние ― страшно, как всё обернётся, и он придвинулся поближе к хозяину и уткнулся носом ему в плечо. ― Ты меня обнюхиваешь? ― усмехнулся тот. ― Запах запоминаю. Кристиан рассеянно потрепал его по волосам, оставаясь в задумчивости. Снова поднялся, повозился у шкафчика в углу, вернулся, положил в ладонь мальчишке что-то маленькое, не тяжёлое. Лени пощупал ― вроде бы кольцо. Герцог усмехнулся, зажег свечу. Кольцо, то есть печатка ― маленькая, на женский палец, с гербовым лазоревым щитом, на котором был искусно нанесён эмалью бегущий белый волк. ― Ой… ― Это кольцо моей матери, ― сказал Кристиан. — Её герб, и мой ― один из моих. ― А она кем была? ― осторожно спросил Лени. ― Не волчицей же? Кристиан улыбнулся. ― Она из лесных эльфов, ― сказал тихо. Приложил палец к губам. ― Только никому. ― Вы полукровка? ― вытаращился Лени. ― А сколько вам лет? ― Тридцать семь. Ты мне в сыновья годишься. ― Фигушки! Кристиан засмеялся. ― Я мог бы усыновить тебя, ― сказал он весело. Лени скорчил рожу ― так, мол, он и поверил. И что-то заманчивое предложение, пусть и шутливое, оставило его равнодушным. К сыновьям в постель не лезут, да и сами сыновья не поглядывают на то, какой у отца красивый торс, да как он хорошо сложён, и какие у него глаза, не разглядывают, и какой шрам… ― Откуда он у вас? ― спросил Лени и осторожно провёл пальцем по шее герцога. ― Юношеские глупости. Когда учился в Гутруме военному делу, ввязался в поединок на ножах. ― Победил? ― жадно спросил волчонок, не заметив, как перешел на ты. А Кристиан не стал поправлять. ― Нас разняли, ― честно признался герцог. ― Но мне кровь пустить успели. Нож видишь, как прошёл? ― Он повернул голову. ― Ещё немного бы ― и всё. Лени наклонился, посмотрел, поохал, а потом решил заодно и шею хозяйскую понюхать. Кристиан кашлянул и поёжился. ― Щекотно. Лени покраснел и отдал герцогу кольцо. Убрав его в шкатулку, тот вернулся в постель. ― А теперь ― спать, ― велел хозяин. Волчонок послушно улёгся рядом и засопел ему в плечо. Герцог подумал, что ещё пара таких ночей, и он не выдержит. Стоит, пожалуй, привести в порядок комнату Амалии ― и отдельно будет спать, и всё же рядом. Утром поднялся, пока мальчишка ещё спал. Денёк предстоял хлопотный ― Кристиан собирался наведаться в лагерь наемников, лично посмотреть на новобранцев. Наказал Тьерри позаботиться о найдёныше, подумал немного, добавил: ― Своди его на галерею с портретами. Говорили о родителях, пусть посмотрит на моё семейство. Волчонок внимательно слушал объяснения господина Тьерри, разглядывал изображения многочисленных герцогов Каффов ― с основателя династии до отца Кристиана. Нынешний же герцог не озаботился увековечиванием себя для потомков ― в галерее висел только его детский портрет. Лени долго разглядывал портрет его матери, странной женщины с тонким и почти прозрачным лицом ― от неё Кристиану достались только глаза, а прочим же он походил на отца. Дойдя до конца галереи, Лени уже хотел поблагодарить господина Тьерри, но тут почувствовал, что на него кто-то пристально смотрит из-за занавеса в углу, и вздрогнул, попятившись к камердинеру. ― Что вы, Ленард? Это всего лишь старый портрет покойного сенешаля. Волчонок мотнул головой, на всякий случай шагнув за спину Тьерри. Тот едва заметно улыбнулся и отдернул пыльную занавеску. ― Смотрите сами, это только картина. Почему-то пристальный неприятный взгляд старика казался мальчишке знакомым. ― Злой он какой-то, ― пробормотал Лени. ― Да, неприятный был человек, ― кивнул Тьерри. ― Удалился от двора ещё при жизни предыдущего герцога, вот его портрет в угол и повесили. Идёмте, Ленард. Уходя, волчонок пару раз оглянулся на портрет старика. Ему всё казалось, что тот смотрит ему в спину, будто пытаясь просверлить дыру между лопаток. Камердинер с трудом отвлёк его от размышлений, накрыв на стол. В замке готовили вкусно, кормили вдоволь ― Лени это все ещё казалось чудом. Ближе к вечеру волчонок затосковал. Он сидел в кресле, обнявшись с той самой книгой ― читать сил не было ― и ждал, когда вернётся герцог. А если он вообще не вернётся, а заночует в лагере? Что он будет тут делать один? Представлялись всякие ужасы: вот ворвутся слуги, свяжут и отволокут в подвал, а выпустят только завтра. А потом вообще выгонят вон из замка. Глупости думал ― сам понимал, но уже почти не владел собой. ―2― Кристиан шагал вверх по лестнице и думал, что утром совершенно забыл приказать найти мальчишке комнату в замке. Волчонок так уютно сопел, свернувшись клубком под одеялом, так естественно смотрелся в герцогской кровати... Крис фыркнул, обозвал себя кобелем и подозвал кастеляна. Велел ему заняться заброшенной спальней покойной герцогини. Привести в порядок, вымыть, поставить другую мебель, в общем, сделать всё по-другому. Слуга кивнул, не меняясь в лице, но что он при этом думал, герцог предпочёл не вызнавать. Увидев несчастного волчонка, свернувшегося калачиком в кресле и только вяло поднявшего голову при его появлении, Кристиан не выдержал. ― Что с тобой? Тебе плохо? ― он приложил ладонь к горячему лбу. Волчонок тихонько хныкнул и тут же оказался на руках у герцога, который, не пытаясь скрыть свой испуг, заходил с ним по комнате, укачивая. ― Тебе больно? ― спросил он. ― Нет! ― поспешил успокоить его не меньше напуганный его порывом Лени. ― Просто грустно очень. Как будто ждёшь чего-то, ждёшь… Кристиан посмотрел в окно на полный, хотя ещё и бледный диск луны, вздохнул. ― Давай наполним ванну, ― предложил он. ― Раз в воде тебе было легче... а к следующему разу поднажму на колдуна, что-то он не торопится с зельем. Он осторожно опустил Лени на кровать и пошёл собственноручно набирать в ванну воды. Волчонок лежал тихо, как мышь. «Наверное, я умер и попал в рай», ― думал он. Слышался шум воды, бряцанье шпор. «Даже не отстегнул, ― подумал Лени, ― ко мне торопился». Тут он не выдержал и заскулил в подушку. Кристиан вернулся, уже не так грохоча, ― он скинул сапоги. Бережно поднял мальчишку на руки. ― Идем, малыш, ― сказал он. ― Может, и все равно, но я сделал теплую. У волчонка уже не было сил, и он позволил себя раздеть и усадить в наполненную ванну. Вцепившись в края, он сидел, отсчитывая минуты, боясь взглянуть на герцога. Воды было немного ― всего лишь до пояса. Когда началось превращение, Кристиан почувствовал себя сущим младенцем ― он никогда не испытывал такой беспомощности. Чувство полного бессилия заглушило даже вполне понятный страх перед тем, что он видел. Он мог только догадываться, какая это невероятная боль ― такое разве что в пыточной увидишь. Это было отвратительное зрелище. Кожа пошла пузырями, заходила волнами на всём теле. Пузыри лопнули, кожа стала сползать с мышц, словно это было гниение заживо, ускоренное в разы. Послушался хруст костей. Пальцы уменьшились, изогнулись, ногти удлинились и стали когтями. Лицо вытягивалось в морду, а лоб сделался покатым, уши, становясь остроконечными, мышцами выдвигались выше. С мерзким звуком суставы ног изменили своё положение. Кожа потекла слизью, обнажая другую — бледную, сквозь которую полезла волчья шерсть. И всё это время существо беззвучно кричало от боли. Наконец, волк попытался встать на лапы, пошатываясь. Герцог осторожно протянул руку, стараясь не напугать. Шерсть на загривке волка встала дыбом и верхняя губа вздёрнулась. Он тихо зарычал. ― Малыш, это я. Давай знакомиться. Понюхав ладонь и ткнувшись в неё горячим носом, волк заскулил. ― Смоем-ка с тебя всё это. Кристиан вытащил увесистую затычку и окатил волка водой. Кровь и слизь смыло, и зверь с наслаждением встряхнулся, забрызгав человека. ― Эй! ― засмеялся герцог и помог волку выбраться. Тот поднялся на задние лапы, положил хозяину передние на грудь, потянулся и лизнул в губы. Волчий поцелуй был мокрым. Кристиан опять засмеялся непонятно чему ― наверное, тому, что всё закончилось, утёр губы, потрепал зверя по загривку и сказал: ― Не держать же тебя взаперти, ― сказал он. ― Пойдем в сад? Волк взвыл и ринулся к двери. Пока они спускались вниз и шли по коридорам, он метался во все стороны, как бешеный, тыкался в ноги, а потом со всего размаха ударил передними лапами в дверь чёрного хода и заскрёб когтями. ― Тихо ты, переломаешь, ― герцог отворил тяжёлую створку, и волк бесшумно выскользнул в сад. Кристиан вышел следом. Только и увидел мелькнувшую белую тень. Где-то затрещали кусты, где-то дико вскрикнул фазан. Герцог усмехнулся ― волчонок, балуется. Лени же носился по дорожкам, забегал на заботливо подстриженные газоны, рыл носом землю, скакал, как конь какой-то, а не волк, подпрыгивая на всех четырёх лапах, ловил зазевавшихся лягушек под кустами. Наконец напившись из фонтана и пометив близлежащие скамейки (да простят садовники!), подбежал к хозяину и брякнулся на спину, подставив пузо. Махнув рукой на свой титул, герцог растянулся рядом с волком на траве и стал чесать и тискать. И всё же думал, как же быстро волк забыл, что только что страдал от боли. Обратное превращение такое же мучительное? Вылизав хозяину руки, волк явно задумался: что бы ещё учудить? Он вскочил, но увидел отражение полной луны в чаше фонтана, поднял морду к небу и завыл. Тут же из-за кустов выскочили двое охранников с луками на изготовке, но, увидев герцога, опустили оружие. А волк кинулся к хозяину и прижался к его ногам, рыча. ― Запомнили? ― герцог наклонился и положил волку руку на ощетинившийся загривок. ― В замке живёт белый волк. Хоть волосок с его шкуры упадет ― пожалеете, что на свет родились. Наглый волчонок тут же растянул пасть в ухмылке: что, выкусили? ― Ты полегче, Лени, ― наставительно сказал Кристиан. ― Эти люди нас охраняют, сражаются рядом со мной. Никаких игр с часовыми! Волк виновато прижал уши. Когда охранники ушли, герцог отпустил его побегать. Из тени явился Тьерри, идя неслышно, словно он сам был этой тенью. ― Ты приучил моего коня не бояться ни волков, ни оборотней... ― промолвил герцог. ― Обучи так еще одного. Только чтоб не норовистый. Лени пока слаб. Тьерри молча кивнул. ― И присматривай за мальчиком, если вдруг меня нет рядом. Мне всё меньше верится, что Амалия умерла случайно и естественно, но эту потерю я пережил достаточно легко... Тут из-за кустов вынырнул волк, из пасти его свешивался фазан с отгрызенной головой. Он положил птицу к ногам хозяина, опустил голову и поджал хвост. «Бить не надо, запирать не надо... а другого я не знаю», ― вспомнил вдруг Кристиан. Опустился рядом на землю, обхватил руками за шею, приговаривая: ― Сам добыл? Молодец! Настоящий охотник! Умница! Большой волк, хороший волк, умный волк!.. Волк заскулил ― не от тоски или вины, а потому что, будь он человеком, он бы заплакал от счастья. Он повернул морду, прижался головой к груди герцога и растянул пасть, слушая, как бьётся сердце хозяина. ― Вот поправишься, окрепнешь, и поедем с тобой на настоящую охоту, ― сказал Кристиан. ― Набегаешься тогда. Ну, что? Наперегонки? Стражники в кустах благоразумно отворачивались, чтобы не видеть, как герцог Вияма носится по аллеям, как мальчишка. Наконец, оба запыхались и упали на траву. Волк поозирался по сторонам: а где фазан-то? ― Проголодался? ― спросил Кристиан. ― Пошли на кухню, может, добудем тебе чего. Еда! Волк вскочил и потрусил к замку, то и дело оглядываясь, чего там человек мешкает? Он возвращался и тянул герцога за штаны, словно говоря: «Идём скорее, тебе ведь не нужен худой и облезлый волк»? Тьерри помог разобраться с запасами на кухне. И вскоре волчонок самозабвенно уписывал из миски мелко нарубленное мясо, только что лапой себе не помогал. Наевшись, он брякнулся возле миски ― живот, как барабан. Крис сидел рядом на полу и почесывал его за ухом. Глаза у волка были совершенно человеческие ― счастливые. ― Ну, что? Спать? Волк только вздохнул. Герцог поднял его на руки и понёс наверх, хмыкнув про себя, что теперь-то можно не бояться старости ― форму он точно не потеряет: то бег, то поднятие тяжестей. Но стоило опустить волка на пол, как он тут же уныло опустил уши и поплёлся в ванную. Кристиан пресёк его попытку притворить боком дверь. ― Глупый мой волчонок, пойми, что ты уже не один, ― говорил он, наполняя ванну. Но не успел. Превращение началось, и оставалось только ждать, стараясь самому не завыть по-волчьи. Лени не сопротивлялся, когда его вымыли в ванне, завернули в простыню и понесли в спальню. Он, несмотря на жар, чувствовал себя счастливым, но счастье странно опустошило его ― хотелось одного: забыться до утра. Встревоженный герцог послал будить колдуна. Тот приплёлся полусонный, но принёс какой-то пахучий отвар. ― Горький? ― жалобно спросил Лени. ― Кислый, ― проворчал старик. Волчонок выпил, едва не подавившись, но всё-таки ему вскоре стало легче. Герцог отпустил колдуна и терпеливо утирал Лени со лба испарину, дожидаясь, пока мальчик уснёт. Сам он задремал только на рассвете. ―3― Поспать с утра не дали. Неслышно подкрался Тьерри, разбудил, доложив, что в замок прибыл иларийский князь. В другое время Кристиан попросил бы передать извинения, но сейчас визит князя был очень кстати: тот умел видеть будущее и знал толк во врачевании. Шалья, сын князя Сагары не был причислен герцогом к разряду разгильдяев, потому что тот путешествовал только в сезон дождей у себя на родине. В остальное время помогал своему отцу править княжеством. Князь Сагара по какой-то причине не спешил женить сына и привязать его к дому более крепкими узами, чем сыновний долг, который младший князь исполнял усердно, судя по его боевым шрамам, которые Кристиан лично лицезрел, когда предложил гостю помыться вместе в бане в первый княжеский визит. Угощаясь вином и фруктами, стоящими на положенной поперёк огромной ванны столешнице, князь охотно рассказывал о своей стране, старательно обходя личные вопросы. Он предпочитал жить там, где захочет, и в замке останавливался только накануне охоты. После несчастного случая с герцогиней передал свои соболезнования, но не уехал из города. И вот ― опять явился. Кристиан выслушал доклад слуги, посмотрел на забывшегося тревожным сном волчонка, решительно кивнул. ― Проведи в кабинет, ― сказал негромко. ― Вино, фрукты... Князь при виде хозяина замка приложил одну ладонь ко лбу, вторую ― к сердцу и поклонился, выражая тем самым почтение ― не согласно титулу, а просто ― по велению души. ― Рад видеть вас в добром здравии, герцог, ― промолвил он, мелодично растягивая гласные. ― Рад видеть вас, князь, ― отозвался Кристиан, невольно поглядел в сторону двери, за которой скрывалась спальня. Показал на столик у окна, где заботливые слуги уже расставили бокалы, блюда с фруктами, кувшин с вином. ― И всё же вид у вас утомлённый, ― сказал Шалья. ― Всё ли благополучно? Кристиан поколебался. Заговорить сейчас ― значило бы впустить постороннего в свою жизнь. Но князь ещё в разговоре с герцогиней упомянул о своих лекарских способностях, а мальчишка явно нуждался в помощи. ― Не вполне, ― сказал он, наполняя бокалы. ― Хотя и недостойно отягощать гостя своими проблемами, боюсь, у меня нет выбора. В замке появился необычный жилец... и сейчас он болен. ― Смею заметить, город полнится слухами, ― мягко промолвил князь. ― Судьба ― богиня игривая. Удивительно ― всего несколько дней тому назад я смотрел на странные линии на ладонях одного молодого человека. Ему угрожала большая опасность ― он мог и не дожить до полнолуния. Но всё могло сложиться и по-другому. ― Он пережил полнолуние, ― сказал герцог. ― По крайней мере, пока. Глотнул вина, глядя куда-то за окно. ― Это было страшно, ― добавил тихо. Князь не торопился с ответом ― таковы уж восточные нравы. Сначала он сделал глоток вина вслед за хозяином, посмаковал, похвалил напиток, а лишь потом перешёл опять к делу: ― Ваш подопечный переживёт и следующие, и даже легче, чем это. Про оборотней болтают всякое. Говорят, что они могут даже отрастить себе отрубленную конечность. Это вздор. Но оборотни ― очень выносливые существа. Живут долго. Пусть и не сразу, но они могут залечить даже самые тяжёлые раны. Но это, конечно, если человек, в котором сидит зверь, сам здоров и полон сил. Кристиан отставил кубок. ― Я бы так не сказал, ― заметил он. ― Но теперь... теперь для него все изменится. ― Сил у него прибавится теперь. Конечно же, ― сказал князь. ― Или есть какие-то хвори? ― Он весь в шрамах от побоев, ― сказал Кристиан, ― подозреваю, что почти никогда не ел досыта, но насколько я могу судить, в остальном здоров. Хотя, о чем я могу судить, я не лекарь. Могу я попросить вас взглянуть на него? ― Шрамы? ― удивился князь. ― Как странно. Конечно же, герцог, я взгляну на мальчика. Он ведь в спальне? ― Прошу, ― Кристиан открыл дверь и пропустил князя вперед. Волчонок спал, повернувшись на бок, так что упомянутые шрамы можно было легко рассмотреть. Князь на цыпочках подошёл к кровати, опустился на корточки и уставился на рубцы. ― Тут не обошлось без магии, ― шепнул он. ― Не простой ремень был или плеть. ― Скотина, ― с чувством прошептал Кристиан. В этот момент он жалел об одном ― что мерзавец, избивавший мальчишку, уже мертв, а некроманта при дворе нет ― чтобы воскресить негодяя и прикончить его. Снова и снова. Князь посмотрел на него удивленно, не понимая, к кому или чему относится его восклицание. ― Кто-то посоветовал или продал специальную плеть, ― сказал он. ― Некоторые травы вредны для оборотней, и если из них свить волокно и вплести в плеть, то следы не пропадут. Но вы не волнуйтесь ― со временем шрамы исчезнут. С каждым полнолунием они будут становиться всё меньше и меньше. ― Ему, вероятно, было чертовски больно, ― тихо сказал герцог. Он покачал головой, осторожно присел на край кровати и коснулся волос спящего волчонка. Князь встал и очень осторожно взял Лени за запястье, проверил пульс, пощупал лоб. ― Это не страшно, ― промолвил он. ― Я пришлю вашему колдуну рецепт ― всё для него можно купить и тут. Герцог улыбнулся. ― Я ваш должник, князь, ― сказал он. ― Благодарю вас за внимание и помощь. ― Нет-нет, ― возразил Шалья. ― Никаких долгов. Что вы? И тут Лени открыл глаза, увидел князя и испуганно придвинулся к герцогу. Он и сам не понял, почему его так встревожило появление иларийца. Кристиан невольно обнял мальчика за плечи, словно пытаясь защитить его, хотя и не чувствовал никакой опасности. ― Здравствуй, ― промолвил князь. ― Ты так и не сказал мне при первой встрече, как тебя зовут. Герцог попросил меня высказать своё мнение о твоём здоровье. ― Ленард, ― хрипло шепнул волчонок. ― Лени. Кажется, герцог не гневался на это знакомство. Наверное, князь о многом умолчал. ― С тобой всё будет хорошо, ― сказал Шалья. ― Сила к тебе придёт со временем, и ты станешь большим и матёрым волком. ― Он улыбнулся и подмигнул. ― Что ж, герцог, не буду вам мешать. Мой слуга Али скоро привезёт вам рецепт. Призывая на головы герцога и Лени милость богов, князь удалился. Кристиан рассеянно погладил волчонка по волосам, сам не отдавая себе в этом отчета. ― Тебе приготовят комнату рядом с моей, ― сказал он парнишке. ― Колдун сварит зелье по рецепту, что привезет нам слуга князя, и я сам прослежу, чтобы ты его принимал. ― Другая комната? ― переспросил Лени, испуганно таращась на герцога. ― А зачем? Кристиана удивил такой вопрос, тем более такой испуганный взгляд. ― Ты же не игрушка и не домашний зверек, чтобы постоянно спать со мной в одной постели, ― сказал он, стараясь говорить мягко. ― Я не отсылаю тебя, малыш, не прогоняю, нет. Просто у тебя будет своя комната. Рядом с моей. Лени покосился на дверь. ― Это та, что ли? ― спросил он, отодвигаясь. Он совершенно не знал, чего ожидать дальше. И князь вот приходил. Хотя скорее он готов был связать будущую ссылку в комнату покойной герцогини с тем, что Кристиан видел во время полнолуния. Герцог его пожалел, конечно, но теперь вот, наверное, брезгует с таким в одной постели спать. ― Тебе не нравится? ― Кристиан, казалось, встревожился. ― Я просто хочу, чтобы ты был рядом. Хотя бы пока не поправишься. Ну, точно… пока… ― А потом? ― спросил Лени, отворачиваясь. Он вдохнул и сел, обхватив колени руками. ― Ваша светлость, вы поняли, наконец-то, что зря по доброте душевной пожалели уличного мальчишку да ещё и шлюшку? Герцог притянул его к себе. ― Глупый, ― сказал ласково. ― В восемнадцать ты сам станешь решать, где и с кем тебе оставаться. ― Зачем же ждать до восемнадцати? ― усмехнулся Лени. ― Папашка меня больше не тронет ― спасибо вашей светлости. Да я и не знаю, когда мне точно исполнится восемнадцать ― может, в ноябре, а может, уже исполнилось. К чему всё это? Не стоит, ваша светлость, не надо за меня краснеть. Князь-то вот хороший человек ― он со мной обошёлся по-доброму. Дал много денег, чтобы я домой не возвращался, и дал хороший совет. Только я ведь… ― волчонок запнулся и сгорбился. ― Что ― ты? ― Кристиан завернул его в одеяло, удерживая рядом. ― Не послушал его? ― Послушал, ― выдавил Лени. ― Только я не побирушка, потому деньги отработал. Сделал ему приятное, а он не отказывался. У него, кажется, давно никого не было. Кристиан вздохнул. ― Маленький глупый волчонок, ― сказал он. Лени отчаянно боялся, что сейчас хозяин разожмет руки, оттолкнет его. Но Крис все так же держал его в объятиях. И голос звучал по-доброму. ― Есть хочешь? ― Да, ― сказал мальчик тихо. ― Сейчас принесут, ― пообещал Крис. Он чувствовал, как волчонок затаил дыхание в его руках. Волчонок, конечно, был далеко не глуп. Герцог подумал, что если кто дурное слово о мальчике скажет, то свой же язык сожрёт. Но он и сам не мог понять, почему так привязался к Лени. Был бы он благоразумным человеком, то дал бы мальчику денег и отпустил на все четыре стороны. Но благоразумием Кристиан, когда дело касалось его желаний, не отличался. Барток и Тьерри ― они не в счёт, хотя он может им доверять, но они ― слуги. Иметь рядом существо искреннее, питающее к нему привязанность ― пусть просто привязанность ― ради такого он готов был полгорода заставить ходить безъязыкими. В дверь постучали. Мальчик вздрогнул. Тьерри вошел, поставил на кровать небольшой столик с едой, протянул герцогу футляр. ― Это рецепт, ― сказал герцог, быстро проглядев письмо, пока Лени принюхивался к ужину. ― Ну, вот, князь обещания исполняет быстро. Лени принялся за еду, а герцог помолчал, а потом промолвил: ― Я тебе тоже признаюсь кое в чём. Знаешь, отчего я запил? От злости. Когда я узнал, что у Амалии были шашни с капитаном её охраны, я велел его схватить, но он ещё ночью сбежал из замка, как будто знал что-то или его предупредили. Капитана искали, но тщетно, только слухи прошли, что его видели на границе с Земеркандом. Волчонок даже есть перестал. Посмотрел на мужчину с жалостью. ― И сейчас хочешь, чтобы его схватили? ― спросил он, опять переходя на ты. ― Я бы не стал ему мстить, ― ответил герцог. ― Но уж слишком странной смертью умерла Амалия. Так что капитана всё же схватят, доставят в Виям, чтобы я мог его допросить. Лени кивнул, сунул в рот следующий кусок мяса. Незнакомого капитана жалко не было, а герцог был с ним ласков. И всё же… ― Но если он ни в чём другом, кроме… потому что он был с герцогиней, ты его отпустишь? ― спросил он на всякий случай. ― Если ты хочешь, отпущу, ― ответил герцог и засмеялся, глядя, как у волчонка округлились глаза. ― Если я хочу? ― повторил он почти испуганно. ― Почему ― если я? ― Потому что я хочу, чтобы ты попросил меня об этом. О милости для капитана ― если только он не замешан в смерти герцогини. Лени выпалил, не задумываясь: ― Прошу! Не убивай его. Если... если он никого не убивал, отпусти его, пожалуйста. Кристиан улыбнулся. ― Будь по-твоему. Если капитан не причастен к смерти Амалии, он сможет уйти. Он погладил волчонка по щеке. ― Ты прости, но я тебя оставлю ненадолго. Когда закончу дела, вернусь. А ты отдыхай и набирайся сил. Лени отложил вилку, вскинулся: ― Можно мне с тобой, пожалуйста? ― Пока нет, малыш. Мне нужно уехать из замка. Поправишься ― тогда возьму с собой. Не грусти ― я вернусь быстро. ― Ладно, ― кивнул Лени. ― Я тогда посплю, пока тебя нет.

***

Когда герцог ушёл, волчонок решил подремать, как и обещал, но вскоре из соседней комнаты стало доноситься позвякивание, а потом из-под двери потянуло запахами, от которых закружилась голова. Лени подкрался к двери и заглянул в замочную скважину. Служанка сгребала в корзину флакончики и коробочки с туалетного столика герцогини. Над корзиной зависло облачко пудры. Нахмурившись, Лени отошёл от двери, оделся и вышел в коридор. Прошмыгнул мимо стражника и отправился на галерею. Там было безлюдно. Лени ещё раз посмотрел портреты, вспоминая зачем-то, кто кем Кристиану приходится. А потом опасливо подошёл к картине в углу. Крепкий ещё старик, поджав губы, зло смотрел на него. Лени никак не мог вспомнить, где он видел это лицо раньше. Служанка же, услышав, что из спальни герцога все ушли, достала из кармана фартука маленький флакончик из синего стекла, откупорила и понюхала. Пахло так чудесно, что она улыбнулась, вернула пробку на место и сунула флакончик в карман. Всё равно герцог велел выбросить все духи, помаду, пудру и притирания покойницы, и никому дела нет, что со всем этим станет потом.