От Иларии до Вияма. Часть первая

― 1 ― Герцог не привык изменять своим планам, да и как ещё отвлечь волчонка от невесёлых мыслей ― разве что порадовать его? После завтрака он приказал оседлать коня, призвал Бартока, чтобы тот сопровождал их с Лени в поездке. Кристиан всё-таки порой был способен понять чужие переживания, поэтому он сказал волчонку перед тем, как усадить его позади себя: ― Ничего не бойся, держись крепче и ни на что не обращай внимания. ― А куда мы едем? ― Узнаешь. Тебе понравится, ― пообещал герцог. Когда они выехали за ворота замка, Лени дал себе зарок поменьше смотреть по сторонам, а чтобы посмотреть вперёд, нужно было выглядывать из-за бока Кристиана. Поэтому Лени не сразу понял, куда герцог направляет коня. К тому же отсюда, с седла, и люди, и дома, и особенно улицы смотрелись не так, как когда ты пробираешься по ним осторожно, стараясь не привлекать внимания. Но понемногу волчонок стал ориентироваться, хотя на улицах, примыкавших к замку, он бывал редко. ― Лавка ростовщика, ― заметил он. ― И дом рядом. Ишь, какой отгрохал. ― Заработал и построил, ― заметил небрежно Кристиан. Волчонок фыркнул презрительно. ― Разве не так? ― Развелось их, ― проворчал Лени. ― Хотя, наверное, они платят много налогов? ― Как все, ― пожал плечами герцог. ― Правда? ― удивился Лени. ― А я думал, с них больше стригут, то есть берут, и поэтому разрешают завышать проценты. ― Нет, ― удивился и герцог, ― и сильно они завышают? То есть понятно, что даром раздавать деньги никто не станет, нужен какой-то интерес. Он никогда не интересовался доходами ростовщиков и тем, как они их получают. Сам он ― как и его отец, и дед, ― не обращался к их услугам. По мнению герцогов Вияма, им хватало хлопот с наёмниками, стычками со зверолюдами, а прочее ― это пусть в Бранне думают, на то там и столица. ― Десять, а то и все тринадцать дерут, ― сказал Лени. ― А я вот в книжке прочитал, ― начал он, но запнулся, подумав, что лезет не в своё дело. ― Так что там, в книжке? ― спросил Кристиан. ― В той, про устройство… ― пояснил Лени. ― Я там прочитал про займы. Вроде как власти открывают лавки, сами назначают проценты. И если проценты выгодные, то народ потянется. ― Интересная мысль, ― сказал Кристиан. ― Ты не думал над деталями? ― Я? ― Лени дёрнулся и чуть не упал с лошади. ― Да я так… просто подумал… ― стушевался он. Герцог похлопал по его руке: ― Можешь при случае подумать ещё. Мне интересно, Лени, что ты надумаешь. Правителю всегда нужны две вещи, малыш: деньги и довольные подданные, которые их приносят. Лени покраснел ― не потому, что ему поручили думать о таких важных вещах, а от нежданного одобрения. По счастью, ему было на что отвлечься. ― Это же Платановая улица, ― сказал он удивлённо. ― Тут мастер Базиль живёт. ― Да что ты? ― притворно удивился Кристиан. ― Покажешь, где именно? ― А ты не знаешь, что ли? ― усмехнулся Лени. ― Не уверен, ― лукаво ухмыльнулся Кристиан. ― Вон там, где горело недавно? Он указал на дом, окружённый забором. Дом делился на жилую часть и длинный пристрой. Но, видать, раньше мастерская была больше ― через обугленные прорехи в заборе, от которого никакого толка сейчас не было, зияло пустое пространство, очищенное после пожара; стенку к пристрою, кажется, возвели недавно, но на починку забора денег пока не хватало, и хозяин пытался заделать дыры чем попало. ― Да, ― мрачно промолвил Лени. ― Это всё завистники. Кто ж ещё. Мастер Базиль как раз большой заказ получил от купца из Бранна. Его седла да перевязи самые лучшие, уж я-то знаю. И вот... тут уж ни заказа, ни денег, хорошо хоть все живы остались. ― Ну-ну, поглядим, ― задумчиво промолвил герцог. Надо отдать мастеру Базилю должное: увидев, кто приехал, он не суетился, а спокойно вышел к уцелевшим воротам, поклонился, подождал, пока герцог спешится и снимет с коня волчонка. Барток тоже спешился и по привычке опередил герцога, когда мастер пригласил гостей в дом, чтобы убедиться в том, что нет никакой опасности. Зато напугал двух подмастерьев, которые, чуть им позволили, тут же убежали в пристрой. Они узнали мальчишку и не преминули оглянуться пару раз. ― Мир вашему дому, мастер, ― вежливо поздоровался герцог, пропуская вперед волчонка. Осмотрелся. В комнате ― видимо, парадной, для гостей и для покупателей, еще заметно пахло свежим деревом, краской и ― совсем чуть-чуть ― гарью. Даже символ Единого в почётном углу ― и тот слегка обгорел. ― Хочу лично принести извинения, мастер, ― сказал Кристиан, ― за прискорбное происшествие с вами и вашими домочадцами. Расследование будет проведено в кратчайшие сроки и с полным вниманием. ― Барток, не дожидаясь указаний, вышел из дома. ― Спасибо на добром слове, ваша светлость, ― ответил Базиль. ― Здравствуй, парень, ― обратился он к Лени. ― Рад, что ты жив-здоров. А то слышал я, что твой папаша сгинул, и беспокоился за тебя. Кристиан положил руку на плечо Лени. ― За ним присматривают, мастер, не беспокойтесь. ― Вижу, ― чуть улыбнулся Базиль. ― Позвольте предложить вам вина, ваша светлость. У меня уцелела пара бутылок после пожара. Отличное вино, смею заметить. Кристиан посмотрел на Лени, улыбнулся. ― Благодарю вас, мастер. Не прочь промочить горло. Мастер Базиль не торопясь удалился в другую комнату. Он не суетился, словно у него каждый день в лавке бывали герцоги да бароны. ― Он мне нравится, ― заметил Кристиан. ― Ещё бы посмотреть на его работу. ― Спроси его, ― сказал Лени, ― надеюсь, не всё сгорело при пожаре. Может, хоть образцы остались? Тут и мастер вернулся, неся кувшин с вином и три старинных посеребрённых кубка. Он наполнил их до половины и подал первый герцогу, второй ― Лени. ― Я только пригублю, ладно? ― попросил волчонок. ― Я же не пью. ― Конечно, ― сказал Кристиан. Поднял кубок, приветствуя хозяина, отпил немного, хмыкнул одобрительно. ― Прекрасное вино, мастер. ― Спасибо, ваша светлость, ― поблагодарил Базиль. Волчонок осторожно сделал глоток. Вино оказалось приятным на вкус, слегка сладковатым. И чего, спрашивается, от него пьянеют? А герцог меж тем завёл разговор про образцы. Большая часть товара сгорела, но кое-что, как выяснилось, уцелело. Извинившись, Базиль покинул гостей и вскоре вернулся с великолепным чёрным седлом с серебряными инкрустациями и такой же сбруей ― седлу под пару. ― Великолепно! ― восхитился Крис, попивая вино. Провел рукой, оценивая выделку кожи. Повернулся к притихшему мальчишке. ― Нравится? ― Очень, ― признался Лени. Он тихонько сделал ещё один глоток. По телу разлилось приятное тепло. ― Вот такой был весь заказ из Бранна, ― сказал Базиль. ― И уже треть выполнил ― да только это и осталось. Неустойку я уплатил, как смог, ваша светлость, и совсем туго дела пошли. Подмастерьев всего двое осталось ― и те, того гляди, сбегут. Кто ж будет работать в долг? ― Я куплю это, ― сказал Кристиан. Снова посмотрел на волчонка. ― Твой жеребец будет великолепно в нём смотреться. ― С улыбкой потрепал Лени по волосам. ― Сколько с нас, мастер? Базиль слегка округлил глаза, но промолчал. Он никак не решался назвать цену. ― Раньше триста лун стоило, правда, дядюшка Базиль? ― пришёл ему на помощь Лени. ― Здесь тысяча, ― герцог выложил на стол кошель. ― Приведите в порядок мастерскую и забор почините. И наш управляющий завтра заглянет к вам, если вы не против. Охране не помешают новые сбруи. Да и перевязи староваты, неудобно перед пришлыми наёмниками. Обсудите с ним, сколько и какого материала нужно, какой задаток потребуется. Договорились? ― До... договорились, ― с трудом кивнул кожевенник. ― Я упакую вам... ― он подхватил седло и сбрую и с непривычной для своего возраста резвостью выскочил из комнаты. Пока солидные мужчины вели переговоры, Лени не заметил, как осушил кубок почти до дна. Щедрость герцога его поразила тем больше, что вызвана была расположением скорее к нему самому, чем желанием проявить милость к подданному. Чувствуя странное головокружение и при этом бесшабашность, он прильнул к Кристиану. ― Спасибо тебе, ― шепнул волчонок. ― Столько счастья от покупки всего-навсего седла, ― усмехнулся Кристиан, делая вид, что не понимает. ― Может, мне покупать их каждый день? Волчонок ничуть не протрезвел, зато его опьянение окрасилось унынием. Он вздохнул и отодвинулся от герцога. Да тут и мастер вернулся, держа в руках большой льняной мешок, невесть откуда извлечённый, ― туда он засунул седло и упряжь. ― Теперь, мастер, вы можете ничего не бояться, ― промолвил Кристиан, забирая покупку, ― ведь у вас мой заказ, так что недоброжелателям придётся поджать хвосты, иначе им придётся иметь дело с моей стражей. Лени на ногах стоял не слишком твёрдо. Крис оставил мешок, подхватил на руки нетрезвого волчонка. Мастер с покупкой вышел за ним. Барток уже ждал их ― он, как всегда, промолчал, только забрал у Базиля мешок. Кристиан усадил волчонка в седло, и тот сразу вцепился в луку. Герцогу, когда он забрался на круп коня, пришлось крепко обнять Лени левой рукой. ― Поехали в замок, ― сказал он и слегка тронул бока коня пятками. Возвращались шагом. Лени немного укачало, и он начал клевать носом. Он пристроил голову на плечо Кристиана, закрыл глаза. Герцог держал его крепко и бережно, и это было так приятно. Меж тем прохожие на них таращились ― благо у них было на то много возможностей, раз уж проезжавшему герцогу кланялись. Да и Платановая улица вдруг заполнилась народом ― слух о том, что герцог побывал у Базиля, мгновенно облетел близлежащие дома. Кристиан прикрыл дремлющего мальчика краем плаща. Барток поравнялся с ним. ― Что узнал про поджог? ― спросил тихо герцог. ― У меня есть зацепки, ― сказал тот. ― Вечером расскажу детали. ― Жду, ― сказал Кристиан. ― Спасибо, Барток. Телохранитель молча поклонился и занял привычную позицию чуть позади. Ему сегодня доложили также, что капитан был тайно схвачен в Земерканде и переправлен через границу, но, пока в замок не доставили, рано было сообщать новость герцогу. В замке Кристиан отнёс сонного волчонка в спальню, уложил на постель и осторожно разул. Укрыв его одеялом, он некоторое время смотрел на спящего, а потом не удержался и поцеловал. На мгновение у него мелькнула мысль, что мальчик, возможно, прав, и не стоит противиться желаниям, но тут же оборвал себя, обозвав мысленно кобелём и старым развратником. Вышел из спальни, спустился во двор, вздохнул и окунул голову в бочку с холодной водой, стоявшую под водосточной трубой. ―2― ― Значит так, почтеннейший, ― последнее слово Барток выплюнул, ― за такое дело полагается тебе костёр. Бывший уже кожевенный мастер ― бывший, потому что теперь он вряд ли бы смог работать руками, завыл, повиснув на цепях. Просить пощады он и не думал ― уж точно не у Бартока, которого обычно обозначали одним только словом ― «лютый». ― А ты думал, тебя никогда не найдут? ― Барток спросил с таким видом, словно его это и впрямь безумно интересовало. ― Преступники обычно такие идиоты... доверчивые идиоты. Всегда верят, что поступают ужасно хитро, и никто никогда не догадается, как именно скомканная ночная рубашка твоей подружки, пропитанная смолой из лавки твоего соседа-бочара, оказалась под стропилами дома мастера Базиля. Допрашиваемый что-то промычал. ― Что? Она сама, говоришь? Ох, молчал бы ты лучше! ― Барток лениво снял со своего рукава воображаемую соринку. ― Палач, ― вяло позвал он. ― Пощадите! Пощадите, господин Барток! Нечистый попутал! ― заорал кожевенник из последних сил. ― Всё, всё продам! Всё Базилю отдам, по миру пойду, только не убивайте! ― Само собой отдашь, ― кивнул Барток. ― Это даже не обсуждается. Возместить причиненный твоим злым умыслом ущерб ― твой первый долг как порядочного гражданина. Ты ведь порядочный гражданин? Кожевенник завопил что-то неразборчивое, явно доказывая, что гражданин он просто на редкость порядочный, только вот на минуточку сбился с пути. ― А потом ― выбирай: или пятьдесят ударов кнутом на рыночной площади, или пять лет каторги, ― прибавил Барток. Кожевенник потерял дар речи. Пятьдесят ударов мало кто выдерживал и пять лет на каторге ― тоже, хотя во втором случае могло и повезти ― смотря куда отправят: если на осушение болот, то и через месяц лихорадка свалить может, а если на прокладку дорог, то есть шанс выжить. ― На площади... ― заговорил он быстро, почти лихорадочно. ― Господин... моя семья, моя семья будет опозорена! ― Раньше надо было думать! ― рявкнул Барток. ― Но раз ты так о семье заботишься, отправишься осушать болота. Он развернулся и стал подниматься по лестнице к двери, не слушая завывания узника. Насчёт его семьи Барток был уверен, что сердобольный Базиль отсыплет им деньжат, чтобы уж не побирались, а как-то устроились на новом месте ― в Бранн вряд ли пойдут, там и так народу тьма, но, может, в Ахен. Когда он докладывал герцогу в кабинете, то загривком чуял испуганный взгляд волчонка, так что, может, поджигателю ещё и повезёт. Герцог нынче стал мягким ― не сказать, что Бартока это огорчало. В его душе, если она у него вообще была, царили пустота и холод зимнего поля. Он с одинаковым равнодушием убивал и спасал ― смотря что прикажет герцог. ― Кристиан... ― услышал он испуганный шепот мальчишки, когда закончил. ― Ведь никто же не погиб. А на болотах он от лихорадки за год сгорит, если повезёт... Герцог повернулся к мальчику, посмотрел на него задумчиво. ― Пусть дороги мостит, ― сказал Бартоку. ― Поближе к западной границе, там меньше шансов встретить друзей семьи. Барток поклонился, меланхолично подумав, что его Единый миловал от такого ужаса ― совсем потерять голову. И будет миловать и впредь. Он с непроницаемым лицом наблюдал, как волчонок едва не кинулся герцогу на шею, но вовремя спохватился, а герцог, пусть и притворно хмурился, однако ж, был бы рад остаться с мальчишкой наедине. Впрочем, по мнению верного телохранителя, правитель потерял не только голову, но и разум. Покинув кабинет, Барток неспешным шагом пошёл по своим делам, и неожиданно наткнулся на служанку, мывшую лестницу. Голова женщины была замотана платком, оставляя только глаза ― словно она явилась из тех краёв, где женщинам полагается так кутаться. Нечистый её разберёт, однако ж, в целях безопасности все лица должны быть открыты. ― Эй, девица, ― сказал он, нагнувшись и без церемоний отдергивая платок. Женщина вскрикнула, потом застонала от боли и тут же испуганно заслонила лицо ладонями. «Муж или парень избил», ― первое пришло в голову. ― Не прячься! Ну-ка! ― прикрикнул Барток. ― Вот же, хрен зверолюдов! Лицо женщины было покрыто волдырями и распухло, так что глаза еле смотрели. ― Марта я, господин. Вы меня знаете, ― всхлипнула женщина. Присмотревшись, Барток впрямь узнал замковую служанку. ― Если заболела, зачем пришла? ― сказал он. ― Иди-ка к колдуну, пусть посмотрит, что с тобой. Заразная, поди! ― Не заразная, господин. Меня пчёлы покусали. ― Что? ― Барток не поверил своим ушам. ― Где? Ты что, в лес выбиралась? ― Нет, ― захныкала Марта. ― Шла через сад, то есть по самому краю, конечно, там, где слугам проходить дозволяется, тут они и налетели, просто облепили, а чуть попыталась смахнуть, прямо озверели. Я еле добежала до кухни и закрыла дверь. Там уж поубивали тех, что по мне ползали. ― Так, ― Барток нахмурился. ― Вот что... Иди-ка ты к колдуну, Марта. Пусть попробует что-нибудь сделать с этими волдырями, а то тебя и муж не признает вечером. А потом поговорим. ― Да кто ж полы-то домоет… ― начала Марта, но Барток на неё цыкнул, и она подхватила ведро и тряпку и поспешила убраться от греха. Колдун только за голову схватился, увидев распухшее лицо служанки. Кинулся к склянкам, принялся быстро смешивать какие-то порошки и жидкости, наконец, подозвал её. ― На, выпей, ― сказал с достоинством. ― И стой спокойно, пока я промою твое лицо. ― Горько, ― пожаловалась она, осушив глиняную чашечку. ― Стой спокойно! ― повторил колдун, протирая её лицо лоскутком чистой ткани, смоченным в другой чашечке. Вскоре зудеть перестало, Марта поблагодарила колдуна и отправилась на кухню. На глаза господам лучше не попадаться, но и домой идти рано ― деньги просто так с неба не падают. Она поменялась с товаркой и чистила сковородки. Ближе к вечеру, когда солнце ещё не опустилось ниже главной замковой башни, кухарка заметила, что волдыри почти совсем пропали и отёки сошли ― остались небольшие пятнышки. Помянув Бартока добрым словом за то, что заставил её обратиться к колдуну, она вытащила из кармашка фартука припрятанный флакон синего стекла, вытащила пробку, принюхалась с наслаждением. Подумала: вчера муженек и про пиво своё забыл, глядишь, и сегодняшняя ночь будет, как в юности, когда он ещё только сватался. Выйдя из дверей кухни, она бодро побежала в сторону Западной башни, чтобы, выйдя через тамошние ворота, сократить себе путь до дома. Путь лежал мимо кустов шиповника, который всё ещё буйно цвёл. Не добежав и до половины дорожки, Марта почувствовала, как что-то заползло ей за шиворот. Она попыталась вытащить насекомое, и тут же ойкнула, ужаленная пчелой. А вечерний воздух понемногу наполнялся жужжанием… ―3― ― Что за дела? ― промолвил Лени, отрываясь от книги. Барток уже давно ушёл, и герцог вернулся к работе, а он ― к чтению. С утра приходил учитель арифметики ― проверял, что Лени знает, и был удивлён познаниями волчонка. Тот довольно бодро решал несложные задачки ― про рыцарей, площадь ристалища и скорость сближения бойцов, уверенно складывал и производил другие действия. ― Читаешь словарь? ― поинтересовался с едва заметной ехидцей герцог. Лени надул губы, но быстро оттаял. ― Зверолюды, ― он повернулся к Кристиану. ― Почему бы просто не взять и не перебить их всех? Я только и читаю, как они нападают на наши границы. ― О! ― рассмеялся тот. ― Это дерьмо, малыш, называется политикой. Он уже немного подустал и был не прочь поговорить. ― Ничего себе политика! ― возмутился Лени. ― Почему Виям один отдувается за всех? Наёмников надо кормить, отдавать земли под их лагеря. ― А ещё мы их нанимаем, обучаем, снабжаем оружием... ― перечислял Кристиан, с улыбкой глядя на пылающего благородным гневом волчонка. ― Но этого хватает только чтобы защитить границы! ― воскликнул тот. ― Почему всё королевство не пойдёт войной на зверолюдов ― они же дикари. Навалились бы все разом, а потом бы их земли достались нам. ― Нужно гораздо больше наёмников, ― сказал Кристиан серьёзно. ― Больше оружия, больше хороших мастеров мечей и лука, больше снаряжения и пищи, короче, малыш, нужно куда больше денег. ― Так не одному же Вияму всё это на себя взваливать? А столица у нас на что? ― В столице не всё так просто, ― хмыкнул герцог. ― Король лежит на одре, можно сказать, принц невесть где шатается, всем заправляет совет, а ему не выгодно, чтобы герцогства уж слишком крепли. И потом ― вот захватим мы земли зверолюдов ― а кому они отойдут? ― Ну... что значит, кому, ― не понял Лени. ― Они же вдоль нашей границы. Значит, и расширяться нам. ― Логично, ― кивнул герцог. ― Вот только Бранну это не нужно. Поэтому они не добавят нам денег, раз, не позволят оставлять себе больший процент от собранных налогов, два. ― А что принц? Он совсем… глупый? ― спросил Лени. ― Вот умрёт король, что станет делать принц? Может, с ним получится договориться? ― Во-первых, в короле поддерживают жизнь лучшие маги всего королевства, ― сказал Кристиан. ― Ему уже столько времени не дают умереть, хотя сам он, возможно, только и мечтает об этом, ― не дают во многом потому, что принц не изъявляет особого желания браться за дела, а члены королевского совета никак не решат, кого назначить главным. ― Вот присосались! ― буркнул Лени. ― Столько денег на наёмников уходит и на их прокорм! А какие у нас поля-то! А лён какой! А пшеница! За городскую стену летом выберешься, бывало, такие просторы! В июне всё голубое-голубое и зелёное, а в августе ― золотое. Виям бы точно озолотился, ― Лени фыркнул от каламбура, ― если бы не постоянные войны на границе. ― У каждого герцогства свое назначение, ― сказал Кристиан. ― К примеру, Ахен ― это флот, Виям ― наёмники, Бранн ― власть. Никто не может обойтись без других. Никто не справится самостоятельно. ― А что толку в их власти? ― Лени всё больше кипятился. Кристиан находил разговор забавным ― надо же, какие мысли роятся у волчонка в голове: государственные. ― Что толку-то? Они же у себя ремёсел почти не имеют ― всё покупают и только золото льют. ― Литьё золота ― очень прибыльное ремесло, ― усмехнулся Кристиан. ― Ха! А я слышал от мастера Базиля, что в Бранне чеканят золота больше, чем надо, и оно потом расползается по всем герцогствам. И что лучше иметь дело с заграничными купцами ― у них деньги весомее. ― Похоже, мне повезло, ― улыбнулся Кристиан. ― У меня теперь есть очень знающий советник. ― Чего смеёшься? ― обиделся Лени и запустил в герцога подушкой с дивана. ― Я не смеюсь, ― Кристиан перехватил подушку и запустил ее обратно. ― Я счастлив. Лени от удивления пропустил подушку, и та впечаталась ему в лицо. ― Почему? ― не понял он. ― Я никогда не интересовался хозяйственными делами, деньгами, прочей... ерундой, ― сказал серьёзно Кристиан. ― Моё дело ― наёмники, война... Лени только хмыкнул и пожал плечами. Вот уж ― повод для счастья: слушать его болтовню. ― И всё же, ― не унимался Лени. Он взял книгу и перетащил её на стол герцога. ― И всё же: если Гутрум, даже всем миром, не может одолеть зверолюдов, почему бы не объединиться с соседями? Вот Притцу всё равно, наверное, ― он защищены горами, но Рован? ― Ровану не все равно, ― покачал головой Кристиан. ― У них четверть денежных запасов, минимум, уходит на поддержание и ремонт укреплений. ― А чего ж они тогда? ― Да они-то не прочь, а в Бранне ― всё, как в сказке про глупую девицу, которая рыдала о том, как её ещё неродившегося сына воображаемый медведь съест. ― Как это? Нет, сказку я знаю, ― прибавил Лени. ― Как-как… Опять же ― хоть сколько земли да нам отойдёт. И вот Рован, ставший больше, Виям да ещё Каррас, недовольный возвышением Земерканда, объединяются и идут войной на Бранн… ― Ну! ― протянул Лени. ― Ну, идиоты же! А сколько народу убито зверолюдами ― всё равно ещё бабы нарожают? ― Так до Бранна ни один зверолюд не доберется, а наших людей им что жалеть? ― пожал плечами Кристиан. В дверь постучали так тихо, что волчонок едва расслышал. ― Входи, ― разрешил герцог. В кабинет вошёл Барток и вид у него был озадаченный, что уже само по себе настораживало. ― Можешь говорить при Лени, ― промолвил герцог. ― Что стряслось? ― У нас ещё одна смерть от укусов пчёл, ваша светлость, ― доложил телохранитель. ― Умерла служанка по имени Марта. Пчёлы покусали её дважды: с утра, а потом вечером. Утром она успела вбежать в замок, я послал её к колдуну ― тот вроде помог, как сказали её подруги. Отёки прошли, волдыри тоже. Она собралась домой ― пчёлы напали на полпути до Западной башни. Стража видела, как это было, ― кажется, со всего сада налетели. Кристиан вскочил, мгновенно меняясь в лице. Волчонок ойкнул даже. ― Её-то за что? И как? ― Тело лежит на кухне, ваша светлость. ― Барток пожал плечами. ― За мужем послали. Вот что я нашёл в кармане её передника. ― Он достал маленький синий флакончик. ― Это духи. Я понюхал её шею ― пахло так же. Откуда у служанки такое, спрашивается? ― задал Барток скорее риторический вопрос. Лени представил себе, как Барток нюхает шею покойницы, и ему стало нехорошо. Он отвернулся к окну, чтобы Кристиан не видел его позеленевшей физиономии. ― Горничную Амалии еще не рассчитали? ― спросил герцог. ― Она узнает этот флакон? Откуда-то он взялся у служанки. Это она убирала спальню? ― Всенепременно узнаю, ― кивнул Барток. ― А сами духи покажу колдуну ― пусть разберётся, что это за запах такой, от которого пчёлы с ума сходят. Если дело в духах, конечно. Кристиан открыл флакон и понюхал. ― Очень приятный запах, ― сказал он. ― Если бы я ещё его помнил. У Амалии никогда не было вкуса в выборе духов. А эти просто чудесны. ― Подарок? ― предположил Барток. ― Не мой, ― сказал Кристиан. ― С вашего позволения, замечу: чей угодно, ― промолвил Барток. ― Синее стекло в Гутруме не выдувается. Такое стекло к нам завозят из Опала, Макении или Иларии. Но кто угодно мог купить флакончик и здесь, и наполнить его духами. Отследить продажу одного флакончика практически невозможно, ваша светлость. Да и сами духи. Их привозят из Карраса или даже Земерканда, это очень дорогое удовольствие. Если вы не возражаете, я потороплю колдуна с изучением состава. Кристиан кивнул. ― Капитан? ― спросил он внезапно, когда Барток уже повернулся к двери. ― Доставят на закате, ― отозвался телохранитель. Помедлил, тоже кивнул. ― Да, это снимает с него вину. ― Но он может что-то знать, ― заметил герцог. ― Разумеется. Барток покинул кабинет. Кристиан вышел из-за стола и нервно прошёлся по комнате. Лени тревожно следил глазами за его перемещениями. Он не знал, что сказать, и не чувствовал себя в праве хоть как-то касаться в разговоре покойной герцогини. Кристиан взглянул на мальчишку и, остановившись, потрепал его по голове. ― До вечера выбросим это дело из головы. Послушаем, что скажет колдун. ―4― Когда дневная жара достигла апогея, князь вышел из шатра с тяжёлым мешком за плечами и луком в руках. У него было разрешение охотиться в этих лесах, тянувшихся вдоль двух рек неподалёку от столицы герцогства. Князь был опытным охотником, и вскоре он ранил полуторамесячного оленёнка, связал ему копытца и прямо на том же месте стал готовить алтарь для богини Нурлаш. Он нашёл подходящий валун, на который установил деревянную статую богини, высотой чуть меньше локтя, опустился на колени, поставил у подножия статуи чаши и возжёг курения. Разрезав верёвки на ногах оленёнка, он полоснул его ножом по груди, пробил кулаком тонкие рёбрышки и вырвал ещё бьющееся сердце, возложив его на центральную чашу. Кровь аккуратно собрал, разлил по остальным чашам, а также омыл ею богиню. Раздевшись до пояса, он нанёс себе кровью на тело священные знаки. Потом сел на пятки, положив ладони на колени, и стал мысленно читать молитву. Вскоре от запаха курений, запаха свежей крови и повторяющихся молитв, Шалье стало казаться, что тело его утратило вес и он стал бесплотным духом. Он не мог сказать, сколько прошло времени, прежде чем страшное, искажённое лицо богини изменилось. На князя взирало чёрными очами совершенное по красоте лицо, которое могло принадлежать только небожительнице. Богиня ласково улыбнулась князю, и он потерял сознание. Очнулся, всё так же сидя на пятках, только спина его была согнута, а руки вытянуты в сторону богини. Поблагодарив Нурлаш, князь стал неспешно прибирать за собой. Тушку он закопал ― конечно, следовало бы её сжечь, но времени не было. В могилку он вылил кровь из чаш. Саму статую очищать от крови не следовало. Шалья завернул её в красную ткань и спрятал в мешок. ― Мы остаёмся в Вияме ещё на неделю, ― сообщил князь слуге, вернувшись в лагерь. Тот лишь молча поклонился. Неделя ― не такая уж большая задержка. Да и в Ахене они должны быть только в конце августа. ―5― Колдун явился поздно вечером, уже после ужина. Стоя перед креслом герцога и держа в пальцах ополовиненный флакон, он озадаченно хмурился. Лени, которому разрешили остаться, устроился на излюбленном диване, затаив дыхание и ожидая, что скажет колдун. Тьерри застыл неподвижной тенью в сторонке. Присутствие в кабинете Бартока делало происходящее похожим на тайный совет. ― Вообще-то, ваша светлость, любой пасечник скажет вам, что пчёл привлекают сладкие запахи, запах пота, запах вина. Духов на дамах было много, вина на привале тоже выпито немало, но горели костры, и дым не давал пчёлам приблизиться к лагерю охотников. Впрочем, некоторые дамы, включая покойную герцогиню, прогуливались по краю поляны. ― Так что же ― случайность? ― изумился герцог. ― Нет, ваша светлость, не случайность. В этих духах есть экстракты фруктов. То есть представьте себе, что вы приманиваете пчёл цветами, а рядом лежат слегка перезревшие персики. Так вот ― пчёлы выберут персики. ― Перезревший персик, ― хмыкнул Кристиан, ― неплохое сравнение. Эта служанка, ― он посмотрел на Тьерри, ― у неё есть семья? Поговори с ними, выдай деньги на похороны и помощь на первое время. ― Слушаюсь, ― поклонился верный слуга и вышел. ― Осмелюсь заметить, ваша светлость, это не гутрумские духи, ― промолвил колдун. ― Привозные? ― спросил Кристиан. ― То есть отследить покупку нельзя? ― У нас такие точно не продают, ваша светлость. Я даже не уверен, что есть где-то парфюмер, который бы стал смешивать их на продажу. Но если у вас есть экстракты и ароматические масла в наличии, то вы можете сами смешать нужный состав. Долго он не проживёт, конечно. ― Эти продержались достаточно долго, чтобы прикончить ещё и служанку, ― сумрачно сказал Кафф. ― Прошло не так уж много времени, ваша светлость. И флакон всё время был закрыт, ― промолвил колдун. ― Но я вам скажу ― духи делал не парфюмер. ― А это можно отличить? ― пискнул заинтересованный волчонок. Кристиан посмотрел на Лени, потом на колдуна. ― Действительно, ― сказал он. ― И кто кроме парфюмера может смешать духи? ― Конечно, ― ответил колдун. ― У нас вот фруктовые экстракты не в ходу ― дорого слишком. А смешать духи может кто угодно, если умеет. На Востоке любая красавица смешает масла не хуже парфюмера. Ароматы там порой и целители используют ― лечат ими. ― Это что же, у нас тут восточные красотки завелись? ― хмыкнул Кристиан. ― Целительством занялись, пчелиным ядом лечат... Колдун усмехнулся. ― Смех смехом, ваша светлость, а пчелиным ядом лечиться можно ― только не сунув руку в улей, разумеется. Но вот флакончик этот явно из Макении ― там такие делают. В Лимане, Макении и Иларии в ходу фруктовые ароматы. Те же персики, допустим, уже в Опале растут. ― Сколько возможностей, ― хмыкнул герцог. ― Вот только Амалия ни в одной из этих стран не то что врагов, знакомых не имела… ― Кристиан нахмурился. Посмотрел на Бартока. ― Ты говорил, вроде, ведьма... Раис крутилась где-то поблизости? ― Встречалась с принцем, ― кивнул тот. Герцог отпустил колдуна, решив, что чем меньше тот знает, тем крепче будет спать. ― А принц разве всё ещё в городе? ― удивился волчонок. ― Что ж про это не трубят на каждом перекрёстке? ― Было бы о чём трубить, ― хмыкнул Кристиан. ― Принц постоянно где-то шастает, последние лет пять, наверное, в столице вообще не появлялся. Или проскальзывал незаметно. ― Он всегда путешествует инкогнито, ― поддакнул Барток. ― Правда, мало кто не знает, что называет он себя Хантером, что на языке Рована означает Бродяга. ― Как? ― переспросил волчонок. ― Это такой высокий, темноволосый, одет в кожаную куртку, украшенную серебряными эмблемами в виде оленей? ― Верно, ― кивнул телохранитель. Герцог заметил, что по лицу Лени промелькнула тень. ― Что не так? ― спросил он. ― Я его видел в трактире, ― сказал волчонок. ― Он разговаривал с князем, потом они ударили по рукам, Хантер ушёл, а князь заметил меня, ну, и… и ещё странно сказал, что меня ему послали боги. Кристиан посмотрел на телохранителя. ― Всё интереснее, Барток, не находишь? ― То, что они сидели вместе и выпивали, ещё ничего не значит, ваша светлость. И главное ― кому выгодна смерть герцогини? Князю? Да что ему за дело? Принцу? Тоже сомневаюсь. Вот с Раис станется. ― Капитана доставили? ― спросил герцог. ― Уверен, он что-нибудь знает, слишком резво пустился в бега. ― Доставили, ваша светлость. Сидит в застенке и трясётся. Лени жутко не хотелось, чтобы князь оказался как-то замешан. Не то, чтобы он рассуждал так: мне оказал милость, значит, заведомо ни на что дурное не способен. Такой наивностью Лени никогда не страдал, да и было бы странно при его-то жизни. Князь у себя на родине, наверняка, воевал и убивал не раз, но герцогиню извели уж слишком изощрённо, не по-мужски как-то. Иначе Лени не мог сказать. Хотя вот Бартоку история с духами казалась, по всему, любопытной. ― Пойдем, проведаем старого друга, ― иронично сказал герцог. ― Ты, Лени, останься здесь. Волчонок и звука не издал. Он только мысленно попросил Творца, чтобы капитан оказался умным и рассказал всё, как есть, и чтобы Кристиан не забыл про обещание отпустить капитана, если тот не замешан. Но или Творец деликатно постучался герцогу в голову, или тот увидел отражение волчонка в маленьком зеркале на стене ― как мальчишка ладони сложил, но только обернулся и промолвил: ― Малыш, я помню.