От Иларии до Вияма. Часть первая

―1― Прошло три дня после полнолуния. Лени не находил себе места ― ждал, когда же приедет отец. А о нём не было ни слуху ни духу. Сентябрь заканчивался, скоро ехать в Ахен, на ярмарку, и если отец запоздает, то времени побыть с ним останется совсем мало. Утром четвёртого дня у замковых ворот появилось пятеро всадников, одетых по-гутрумски и богато, но внешность их не оставляла сомнений, откуда они родом. Среди приехавших волчонок заметил знакомое лицо ― Кассиан, тот самый калхедонец, что был с Нардином на приёме у герцога Белтрана в памятный день, когда к отцу и сыну вернулась память. Теперь Кассиан поклонился ему, сыну своего господина, с тем же почтением, какое выказывал самому Нардину, даже когда тот считался всего лишь очередным богатым беженцем. ― Не волнуйтесь, ваша милость, ― сказал он, видя взволнованное лицо Ленарда, ― ваш отец скоро приедет. Или сегодня вечером, или завтра утром. ― Слава Единому! ― воскликнул волчонок. ― Но прошу вас, почтенные гости, ― он перешёл на калхедонский, ― комнаты ждут, отдохните с дороги, освежитесь, вкусите хлеба и выпейте вина. Наш дом ― ваш дом. Калхедонцы одобрительно закивали, услышав родной язык. Волчонок провёл их в замок, а тут и Кристиан вышел навстречу. Гости поклонились герцогу и в цветистых выражениях поблагодарили за гостеприимство. Оставшись наедине с Кристианом, Лени не выдержал, прижался к супругу. ― Вечером или завтра утром, ― прошептал он. Поднял счастливые и испуганные глаза. ― Так скоро. ― Вот видишь? ― улыбнулся герцог, хотя на душе его кошки заскребли. ― Я побегу обрадую Альти, ― Лени обхватил супруга за шею, поцеловал и умчался в Восточную башню. Несмотря на не слишком ранний час, младший ещё спал. Накануне они с Овайной довольно долго разглядывали звёзды, стоя на башне, выполняя задание учителя и утоляя собственное любопытство. ― Брат? ― Лени осторожно потрогал его за плечо. ― Утро уже? ― тот открыл глаза. ― Я проспал? ― Просто новости об отце. Приехали пятеро его соратников, говорят, что он прибудет очень скоро: может, даже сегодня вечером. Альти мгновенно проснулся, подскочил, будто его иглой укололи. Заметался по комнате, ища одежду. Лени расхохотался, глядя на него, думая про себя самоуверенно, что уж он-то при таких вестях вёл себя солидно и по-взрослому. ― Да не спеши ты так, ― сказал он брату. ― Самое раннее, отец приедет вечером, а пока всё ещё утро! Альбер плюхнулся на кровать, ошалело посмотрел на него. ― Правда… чего это я? ― От радости, ― сказал Лени уверенно, сел рядом и обнял. ― А давай... давай вечером навстречу поедем? Ну, вроде на реку... и подождём. ― Давай, ― немного нерешительно ответил Альбер. Но не мог не подумать, что отцу, наверняка, приятнее было бы сначала встретить Лени, а уж потом его. ― Он ведь написал нам обоим, ― сказал Лени, словно угадав его мысли. ― И хочет увидеть нас обоих. Альбер незаметно для себя нахмурился. ― Последние несколько лет у отца был только один сын, ― напомнил Лени мягко и тихо. ― Ты. И не вздумай считать, что ты как-то в этом виноват. И даже думать забудь. И отец не давал тебе ни малейшего повода сомневаться в его любви к тебе. Альти шмыгнул носом. Не то чтобы он снова собирался пустить слезу... Настроение сперва упало, но потом он ткнулся лбом в плечо брата ― и стало легче. Встретив ещё до завтрака Альбера в коридоре, Овайна удивилась, что он такой рассеянный: пробежал мимо, поначалу даже не заметив, ― она уж подумала было, что созерцание звёзд на него так подействовало. Но когда услышала причину, то воскликнула, порывисто схватив юношу за руку: ― Я так рада за вас с Ленардом! Смутилась тут же ― смутился и Альбер. Они постояли друг напротив друга, помолчали. ― Лени мне сказал: твой отец тоже должен приехать. Овайна удивилась. ― Да? С чего вдруг? То есть… он не так давно был в Вияме. Один отец, а к нему второй отец… Молодые люди обменялись настороженными взглядами. Альбер испугался, как бы Овайна не подумала чего, ― он помнил, что она решительно была настроена против любого сватовства. ― Наверное, герцог просто хочет познакомить своих друзей друг с другом! ― воскликнул он. ― Поди, станут о политике говорить. Овайна хмыкнула, пожала плечами и, небрежно бросив «увидимся за завтраком», удалилась. Альбер посмотрел ей вслед, ничего не понимая. ― Женщины! ― пробормотал он. Подумал ― может, пригласить её вечером прокатиться навстречу отцу? Но тут же отказался от этой идеи ― Лени так долго ждал его приезда, отец по ним соскучился, по старшему-то особенно ― незачем смущать их присутствием девицы. Да и брат упомянул за завтраком, что отец, наверное, приедет не один, а с оставшимися соратниками ― уж с кем-то из них наверняка. Показаться с Овайной при отце ― это ещё допустимо, но негоже, если незнакомые мужчины увидят девушку в их обществе ― решат ещё, что невеста. А они же просто друзья. Лени переговорил с Кристианом, велел слугам оседлать к вечеру коней для себя и брата. Время летело незаметно ― казалось, только-только наваливались одно за другим повседневные дела, а тут уже Тьерри шепнул, что кони ждут на дворе, и солнце стало клониться в сторону заката. Выехав из ворот замка и промчавшись по улицам города, юноши очутились у развилки ― одна дорога вела к парому, вторая ― к мосту. ― Придётся ждать здесь, ― сказал Лени. ― Хотя что-то мне подсказывает, что несколько всадников выберут скорее мост, чем паром, но кто знает? Они спешились, поглядывая то в одну, то в другую сторону. ― А если он не приедет? ― сказал вдруг Альти. ― Ну вот... задержится или не сможет сегодня… ― Тогда с утра завтра поедем встречать. Привязав коней к низко растущей толстой ветке, юноши сели под деревом, прислонившись к стволу, и стали ждать. Лени поднял с земли жёлтый лист, повертел в пальцах ― осень с каждым днём всё больше напоминала о себе. Когда они вернутся с Кристианом из Ахена, тут уже будет в самом разгаре листопад. Лени улыбнулся, представив себе то, чего ещё никогда в жизни не делал: как он станет бегать волком по опавшей листве, валяться кверху лапами и зарываться в неё. У Альти в голове мысли уподобились человеку, перебирающемуся через ручей и скачущему по камушкам. То он принимался вспоминать, как брат брал его дважды в имение своего деда, ― рабочие из города начали приводить комнаты в порядок, особенно те, которые предназначались под школу. То он думал о новом кастеляне замка ― ещё молодом и шустром Халлоране Тарвеле. Тот, как поступил на службу, сразу рьяно взялся за работу ― все старые книги изучил, перетряс кладовые, слугам устроил выволочку, и те просто летали по замку. Да и сам кастелян был вездесущим ― Альти и познакомился с ним, когда тот с почтением расспрашивал его, нет ли пожеланий каких или замечаний, не дует ли где в щели кладки при восточном ветре. Альти подумывал, что у кастеляна есть чему поучиться: воин из него не получится, так придётся хозяйством управлять. Помощники – это одно, но и сам владелец имения должен понимать, как дела делаются. ― Ты с нами в Ахен поедешь? ― А? ― вопрос брата застал Альбера врасплох. ― Да ты как пожелаешь: хочешь — поехали, нет ― так и не в обиду отказ будет. ― В Ахен? ― Альти повторил, словно просыпаясь. Думал-то он о Халлоране и вдруг... пока ещё разобрал, что к чему. ― На ярмарку, ― уже и Лени понял, что брат отвлёкся. ― Скоро уже. ― Не знаю… Волчонок отругал себя в мыслях ― конечно, брату бы не хотелось лишний раз вспоминать о родном доме, о матери. ― Да и правильно, ― сказал он, ― к чему? Ярмарка для нас не развлечение, увы. Тебе будет скучно, а здесь компания. Альти улыбнулся с явным облегчением. ― Вы же там о торговле будете говорить, о политике всякой... ― предположил он вполголоса. ― Ага, ― кивнул Лени. ― И хорошо бы старый герцог был в порядке, а не дай Единый что случится ― так ведь Кристи наследник... Но тут загремели копыта, заржал ― совсем рядом ― конь, и не успели братья удивиться, как буквально им на головы скатился из седла взъерошенный Гарет. ― Ваша светлость, ― выдохнул с укоризной в глазах. ― Ох, ― только и сказал Лени. И даже порадовался, что Бартока в замке нет, ― он бы шею Гарету свернул, да и Хрюшке заодно… а где Хрюшка-то? А тот уже мчался следом на взмыленном коне. ― Ты рехнулся, что ли? ― выпалил, спешившись. Гарет и Альти так и застыли оба, разинув рты. А Маттиаса снова понесло ― смешались в нём и тревога за друга, и досада, что «соперник» первым и сообразил, и успел. ― Одни поехали! ― загремел Хрюшка. ― Сидят тут на большой дороге! А если грабители? А если… Он не успел предположить ещё чего-нибудь в том же роде, потому что Альбер указал в сторону упомянутой большой дороги, ― со стороны моста в клубах пыли неслась группа всадников. ― Отец! ― радостно воскликнул Альти. Гарет поспешно пригладил волосы и встал у него за спиной, словно так и задумано было с самого начала. Маттиас прикусил язык, наградил волчонка бешеным взглядом, обещая ему продолжение нотации в первую же удобную минуту, и, злясь на «конкурента», опять обогнавшего его, занял место за спиной Ленарда. Всадник, скачущий впереди, махнул рукой, и остальные немного сбавили ход. Он же, напротив, пришпорил коня, и вот уже стало ясно видно, что это Нардин. Незадачливые телохранители невольно вскрикнули одновременно, потому что Лени с Альбером бегом кинулись навстречу, и казалось, сейчас окажутся под копытами. Но Нардин потянул за уздечку шагах в десяти от них, конь поднялся на дыбы, а потом, когда опустился на четыре ноги, седок спрыгнул на землю и в два счёта оказался рядом с сыновьями. Те повисли у него на шее. Нардин бросил взгляд на их охранников, кивнул им одобрительно. Расцеловал мальчиков ― сперва Альти, потом Ленарда, но незаметно от младшего прижал старшего к себе крепче. Гарет с Маттиасом деликатно отвели взгляды, только и слышали, что звуки поцелуев да бормотание ― на двух языках. ― Ты надолго к нам? ― спрашивал Лени отца. ― Мне столько надо тебе рассказать! ― Вы же собрались в Ахен. Побуду почти до вашего отъезда. Нардин с нежностью посмотрел на обоих сыновей. Он не видел их всего несколько недель, а ему казалось, что они изменились и возмужали, ― даже Альти. Он ещё раз прижал их к себе, а потом положил руки на плечи. Остальные калхедонцы добрались до них уже шагом ― девять мужчин, самых разных возрастов. Спешились, низко поклонились. Нардин назвал их по именам. Двое воинов постарше царя возвращались на родину со взрослыми сыновьями, которые попали на чужбину ещё детьми. Сердце Лени сжалось на мгновение ― он-то не может поехать с отцом. Разве что Альти со временем, если захочет и на то будет воля отца и царя, переедет в Калхедонию. Волчонок смотрел на отцовских соратников, и ему казалось, что те будто упрекают его ― сами они с сыновьями следовали за Нардином, чтобы сражаться за его право и его престол, а он, родной сын, оставался здесь. ― Поезжайте в замок, а мы следом, ― кивнул им Хамат. ― Ваше величество? ― решился возразить один. ― Здесь земли моего зятя, до города близко, и мы с сопровождением ― вон какие молодцы. ― Он указал на Гарета и Маттиаса. Молодцы приосанились, но у обоих сердца ёкнули. Знал бы Хамат, как они его сыновей прошляпили, не так бы говорил. Да и калхедонцы, хоть и не посмели больше перечить царю, смерили их такими взглядами, словно без ножей хотели зарезать. Когда беспокойная свита отъехала подальше, Нардин повернулся к сыновьям. ― Нехорошо своих людей подводить, ― сказал он, нахмурившись. ― Вам развлечение ― им неприятности. ― Да, отец, ― смиренно склонил голову Лени. ― А как ты узнал? ― спросил Альбер. ― Ваши кони привязаны, их ― нет. Ваши кони отдохнувшие, их кони… ― Он подошёл к коню Гарета и провёл рукой в перчатке под попоной. Она заблестела от пота. Сыновья покраснели. ― Этот рыжий парень не только друг твой, ― добавил Нардин по-калхедонски, обращаясь к Лени, ― он отвечает за тебя головой и в любой момент готов будет отдать за тебя жизнь. Привыкнешь к небрежности в малом ― подведёшь в большем. Старший взял отцовскую руку, наклонился и прижался к ней лбом. Маттиас и Гарет даже переглянулись ― впервые, кажется, единые в своих мыслях. Нардин не стал больше отчитывать Лени. ― Поехали в замок, ― сказал он. Они вскочили на коней и пустили их бодрой рысью. Кристиан встретил их у дверей, обнялся с тестем, потом незаметно легонько дёрнул волчонка за ухо. ― Барон приехал, ― сообщил он братьям как бы между прочим. Лени улыбнулся, а Альбер едва не охнул. ― Я твоих молодцов отправил в баню, ― усмехнулся Кристиан, посмотрев на Нардина, ― предупредил, что ужин скоро. Присоединишься к ним или воспользуешься ванной? ― Ванной, ― ответил тот. ― Единственное, что мы позаимствовали у лиманцев за годы империи, ― это традиция долгого мытья в бане. А если меня с ними не будет, они поторопятся. ― Мальчики, идите в нашу ванную, ― велел братьям герцог, ― а я о вашем отце позабочусь. Кристиан провел гостя в его покои ― где и ванна была приготовлена, и ткань подогрета, чтобы вытереться после. ― Надеюсь, ты не едешь в Калхедонию, не имея планов? ― спросил он, когда Нардин опустился в горячую воду. ― Твой друг, иларийский князь, нам очень помог. ― Хамат окунулся с головой и, вынырнув, отвёл ладонями мокрые волосы с лица. ― На границе с Ушнуром нас ждут войска повстанцев, ещё силы наступают на столицу с юга. Кристиан подумал: хорошо, если бы точно наступали. ― Выходит, вы давно готовились? ― спросил он тестя. Тот кивнул, намыливая руки и плечи. ― Придётся, правда, ехать в обход, через Притц. ― Я могу помочь? ― спросил Кристиан. Нардин покачал головой. ― Помолись Творцу за наш успех да сбереги сыновей. ― Вот уж об этом мог бы и не напоминать, ― усмехнулся герцог. ― А что за барон приехал? ― спросил Нардин. ― И почему это Альти так испугался? ― Джулиус, барон Бримарр, ― сказал Кристиан, ― мой старый и добрый друг. Его дочь гостит в замке, они много времени проводят вместе ― досточтимая Овайна и мальчики. ― Это повод пугаться сурового отца? ― улыбнулся Нардин. ― Досточтимая… хм… сколько годков-то девице? ― Шестнадцать стукнуло, ― сообщил Кафф. Нардин чуть нахмурился, размышляя. ― Девице-то замуж впору, ― заметил он. ― А не с мальчишкой резвиться. ― Она не замуж рвётся, ― сказал Кристиан. ― Воевать. С трудом уговорили сперва обучиться. ― Творец, да она не в себе, ― не удержался Хамат. ― Почему же? ― не согласился Кристиан. ― Героическая кровь, отец и братья ― да что там, весь род на службе Вияма. Да и в лагере она не была бы одинока ― женщины тоже идут в наёмные войска. Их мало, не спорю, но доблестью не уступают мужчинам и продвигаются по службе порою быстрей. ― У нас женщины не воюют, ― нахмурился Нардин. ― Не потому, что слабее или не могут, но что мы за мужчины тогда, если сестёр и дочерей начнём в бой посылать. ― А если сама захочет ― что тогда? За косу и под замок, чтоб место своё знала? ― спросил Кристиан. ― Чем мы тогда от макенцев отличаться будем, у которых лошади дороже женщин ценятся, а тем и на улицу выходить запрещено и даже лица открывать. ― Запрещать никто не станет, и когда-то у нас тоже женщины брали в руки оружие ― да только то позор и печаль для страны. Не будем спорить. Женщин в Калхедонии уважают и берегут. ― Мы своих тоже любим и ценим. Нардин добродушно усмехнулся: ― Жаль, у тебя нет младшей сестры: породнились бы ещё больше. Кафф развёл руками с улыбкой и спросил: ― А ты, как на трон воссядешь, сразу женишься? ― Придётся. Стране нужен наследник. Герцог понимающе кивнул. ― А вы как же? ― спросил Нардин. ― То, что Лени любит и любим, ― замечательно, но только ребёнка он тебе не родит. Кристиан вздохнул. ― Вот Бранн возьмём, тогда и думать станем. Мне наследует Лени, и кто знает, вдруг со временем ему женщины понравятся. Нардин хмыкнул. ― Скорей уж тебе они снова нравиться начнут, зять. ― Когда-то ни одной юбки не пропускал, ― покачал головой Кристиан. ― Да только, как Лени полюбил, будто отрезало. Вон у Овайны учительница ― лейтенант Каделла… Не женщина, а сдоба на меду. Сам видел, как всадник однажды засмотрелся на неё и с коня грянулся. Ладно хоть жив остался, шею не свернул. А я смотрю на неё и думаю по привычке, как о любом наёмнике, в порядке ли обмундирование и начищены ли сапоги. Нардин только руками развёл. ― Ну, кому-то из вас придётся поступиться гордостью, ― сказал наконец. ― Можно усыновить сироту, но чужую кровь в порядок наследования включать... ― А ты младшего своего сына в наследники отдай, ― неуклюже пошутил Кристиан. ― Женишься, так явно одним ребёнком не удовольствуешься? Хамат нахмурил брови. ― Не шути так, ― попросил он. Вылез из ванны, не стесняясь наготы, завернулся в простыню. ― Хотя резон в твоих словах есть, конечно. Но наследник должен воспитываться в традициях страны, где он будет править. А отрывать ребёнка от семьи я не стану. Кристиан махнул рукой. ― О чём говорим, ― сказал серьёзно. ― Бранн бы взять и удержать, да потом границы обезопасить... и если переживу это всё, тогда уже... ― Попробуй только не пережить. Я тебя с того света достану, ― мрачно ответил Нардин. Он вытерся и принялся одеваться ― слуги уже приготовили в спальне одежду. Калхедонскую. Кристиан смотрел на тестя и думал, что калхедонцы в чём-то очень походят друг на друга: было что-то хищное в том, как они держались и двигались. Он грешным делом подумал, что старый сенешаль мог просто испугаться, что дочь не останется единственной женой у молодого чужеземца. Пока в Гутруме живёт, станет придерживаться местных обычаев, а вернётся на родину, ― кто же его знает? Ещё немного, и Лени начнёт мужать, и если пойдёт в отцовскую породу… «Я самец — и я тут главный», ― казалось, говорило тело Нардина. ― У тебя были мужчины? ― неожиданно спросил Кристиан. ― Были, как не быть, ― спокойно отозвался тесть. ― Что в этом такого? Он обернулся и насмешливо посмотрел на герцога. ― Ничего, ― сказал Кристиан, ― просто... Он вышел в спальню и встал у окна. Не оглядываясь, окликнул Нардина. ― Вон, сам взгляни. Досточтимая Овайна и досточтимый Альбер. Снова спорят, кто лучший стрелок. Хамат подошёл, глянул из-за его плеча. ― Как есть мальчишка, ― заметил он. ― Погоди, к столу выйдет ― увидишь, что за мальчишка. А ведь верно ― нашли время, ужин скоро. Но прерывать не торопился, сам смотрел с интересом. И Лени заметил там же, с Гаретом за спиной. ― Молодые, смотрю, телохранители, ― заметил Нардин. ― А твой верный Барток где же? ― Отпустил, ― улыбнулся Кристиан. ― Погостить у друга. Нардин хмыкнул, посмотрел ещё раз на соревнующихся. ― Хорошо девочка стреляет, ― одобрил он. ― Идём, посмотрим поближе. Заодно напомним детям об ужине, ― предложил Кристиан. Они спустились по винтовой лестнице во двор замка и прошли на стрельбище. Лени, заметив их, улыбнулся, Гарет поклонился, юные стрелки опустили луки, подбежал слуга и забрал у них оружие. Овайна немного нервно стянула перчатки, Альти подвёл её к отцу. ― Досточтимая, ― улыбнулся Нардин. Девушка зарделась и робко протянула ему ладонь. Она не знала, как обращаться к отцу мальчиков, каким титулом. ― Ваша милость, ― нашлась она. В штанах в поклоне не присядешь, но не успела она опомниться, как Нардин уже поцеловал ей руку. И тут на стрельбище появились две дамы ― сестра Альенора, а с ней молодая женщина, которая, по всему видать, чувствовала себя в платье несколько скованно, привыкши шагать широко, а не плыть, шурша юбками. Глаза карие, губы пухлые, грудь… взгляд Гарета так и прилип к вырезу её лифа. Словом, сдоба на меду. ― Да что же, милая, вы до сих пор тут? ― заговорила она, обращаясь к ученице. Нардин широко улыбнулся, блеснув зубами, ― голос у красавицы был командный. Овайна смутилась, умоляюще посмотрела на сестру Альенору, а та мягко улыбнулась мужчинам, слегка наклонила голову и промолвила: ― Мы вас оставим, досточтимые господа. Увидимся за ужином. Она взяла девушку за руку и увела в замок ― переодевать к столу. Кристиан ответил кивком на кивок лейтенанта Каделлы, про себя посмеиваясь, ― тесть-то слегка опешил, не зная, как к даме подступиться, а дама руку подавать не спешила. ― Ну, вот, смутила ребёнка! ― звонко рассмеялась она. И ей вдруг ответил раскатистый басовитый хохот. ― Джулиус! ― улыбнулся Кристиан. Он представил барона Нардину, и тот, отметая церемонии, протянул старому вояке руку для пожатия. ― Польщён, польщён знакомством, ― промолвил тот, крепко стиснув его ладонь и поклонившись. Впрочем, он сделал вид, что совсем не знает, кем является на самом деле каррасский землевладелец Хамат. Потом улыбнулся Лени, похлопал его по плечу, тряхнул руку Альберу и подошёл к Каделле. ― Хороший голос, далеко слышно. ― Лейтенант четвёртого отряда Каделла, барон! ― отрапортовала та. ― Ну, здравствуй, лейтенант, ― улыбнулся Джулиус. ― Наслышан о тебе и о подвигах твоего отряда ― тоже. Он запросто, словно с мужчиной говорил, приобнял Каделлу за плечи. Кристиан заметил, как по лицу Нардина пробежала лёгкая тень. ― Хорошо планируешь рейды, молодец. И людей бережёшь, ― продолжал барон. ― Стараюсь, ― улыбнулась Каделла. Кристиан меж тем подошёл к тестю и тронул его за плечо ― мол, ещё не вечер, и нечего так глазами сверкать. Тот опомнился и усмехнулся. ― Ты прав, тут и с коня немудрено свалиться. А барон уже сменил тактику. ― Если уж лейтенант сегодня чудо как хорош, ― понизил он голос и убрал руку с плеч молодой женщины, ― позвольте быть вашим кавалером? ― С удовольствием, барон, ― ответила Каделла, беря его под локоть. Слуга явился с докладом, что в пиршественном зале всё готово. Это отвлекло Нардина, да к тому же он вовремя напомнил себе, что вообще-то приехал к сыновьям. Но со своей натурой справиться непросто, хотя, конечно, поведение барона он считал возмутительно вольным. ― Не сочтёшь ли ты нарушением своих обычаев, если мы сядем за общий стол? ― спросил Нардин герцога. ― Ничуть, ― ответил тот. ― Даже рад буду, и ещё раньше я просил не накрывать хозяйский стол. В свой черёд спрошу: могут ли девицы на ужине с вами присутствовать? ― Конечно. Здравицу в их честь споём, ― улыбнулся Нардин. Кристиан подумал, что это шутка. Но когда они уселись все за длинный стол, утолили голод и выпили вина, Кассиан, сидевший напротив Нардина, затянул вдруг тенором песню, а остальные калхедонцы подхватили. ― Здравица в честь хозяев, ― шепнул Лени на ухо Кристиану. Такого многоголосия тот не слышал даже в браннском храме. Басы тянули свои партии, их голоса отражались от стен зала, средние голоса вели причудливую мелодию, оттеняя пение Кассиана. Альти и Ленард слушали, закрыв глаза, словно снова оказавшись дома ― в далёком детстве. Овайна да Каделла с Альенорой удивились сперва, но заслушались ― непривычно, красиво. Каделла улыбнулась даже, а барон нахмурился вдруг. Кассиан тут осушил кубок, налил ещё и запел что-то новое, глядя в сторону дам. ― Как адари и обещал, ― промолвил Ленард, ― теперь в честь прекрасных. Эта песня пелась по очереди, один мужчина садился, тут же поднимался второй, а хором только припев подтягивали. Волчонок еле успевал шептать Кристиану на ухо перевод. ― Погоди, ― остановил он, ― они сочиняют прямо на ходу? ― В этом-то и смысл. Это же комплименты ― кто дамам заезженные комплименты говорит? Герцог открыл было рот, но тут встал Нардин. Конечно, не царское это дело, но его разбирало любопытство, ― нравится ли дамам пение в их честь? Однако со своего места он их лиц не видел, а наклоняться вперёд, чтобы рассмотреть, ― неприлично. Запев куплет, он смог удовлетворить свой интерес. Правда, по его мнению, только Овайна и сестра вели себя так, как подобает: скромно потупились, изредка бросая взгляды из-под ресниц, невинно улыбались. Каделла же смотрела во все глаза на поющих мужчин, и даже рот у неё приоткрылся от изумления, а грудь вздымалась слишком бурно. Нардина это несколько смутило, хотя он помнил, что нравы тут иные, да и занятие эта женщина себе выбрала, с точки зрения калхедонца, не подходящее её полу. Но слишком вольное поведение лейтенанта почему-то не раздражало, а... он поискал про себя слово, сплетая новые строки, ― вдохновляло. Он уже мысленно праздновал победу, глядя на мрачное лицо барона, но стоило ужину подойти к концу, как заиграли музыканты. Всего три дамы ― и столько кавалеров. Сестра Альенора тоже не отказалась от танцев ― вначале они игрались чинные и неспешные. Пары больше прохаживались, танцоры кланялись друг другу, а руки соприкасались лишь кончиками пальцев. Бравый барон вырвался в авангард и полностью оттеснил конкурентов, оставив прочих занимать очередь между Альенорой и Овайной. Но тут Альбер начал хмуриться, глядя, как два молодых неженатых калхедонца из свиты Нардина оспаривают право с ней танцевать. ― Слушай: а что другие сидят? ― спросил Кристиан тестя. ― У нас женатые с чужими не танцуют, а замужние женщины ― тем более. ― А если бы здесь были жёны твоих молодцов? ― Тогда бы танцевали. Барон ведь, кажется, женат? ― Нардин нахмурился. ― Его жене, наверное, столько же, сколько и лейтенанту. И Джулиус её не в постель тащит, ― заметил Кристиан. ― Я знаю, что у вас такое дозволяется, и в танцах много вольностей между мужчинами и женщинами. ― Ты же не женат. Так чего сидишь, ворчишь, как сыч? ― не выдержал герцог. ― Да барон от неё не отходит ни на шаг. Не драться же мне с ним? ― Ладно, помогу. Но только один раз. В паузе между танцами Кристиан подозвал Джулиуса к столу, предложил выпить с ним вина. Барон покосился на Каделлу, но кубок из рук герцога ― не мелочь, которой можно пренебречь даже ради самых прекрасных глаз, и, галантно извинившись перед дамой, едва не щёлкнув каблуками, Джулиус присел за стол рядом с Каффом, не заметив, как тот подмигнул Нардину. Когда барон сделал уже два глотка, он понял, что его надули. ― Эх, не ожидал от тебя, ― проворчал он. ― Брось, он скоро уедет, ― Кристиан положил руку другу на плечо. ― Пусть потанцует. Уверяю, ничего больше он не позволит себе. Барон что-то проворчал ― неразборчивое, но и не то чтобы непочтительное, а глаз с танцующей парочки не сводил, ревниво следя, что там себе позволяет Нардин ― больше или меньше дозволенного. Как на грех заиграли весёлый танец, и кавалеры ― а их осталось двое Хаматов, отец и младший сын ― стали подхватывать дам за талии и приподнимать их, кружа в воздухе. Кристиан поглядывал на мрачного барона, на смеющуюся Каделлу, потом наклонился к уху друга и шепнул: ― На взгляд Нардина, лейтенант ведёт себя слишком вольно. Ну, традиции у них такие, что поделаешь. ― Ишь, женщины ему наши нехороши! ― Мать Ленарда была гутрумкой, если ты не забыл, ― в голосе герцога послышался металл. ― Прости, Кристиан. Но от этой женщины я теряю разум. Герцог вздохнул. Напомнить ли барону о супруге, оставшейся дома с последним их ребёнком? А Каделла, кажется, искренне не понимала, какое действие оказывает на мужчин. Она привыкла, что относятся к ней уже как к соратнику, забыв про пол, а те, кто разевали рты по неопытности, быстро их закрывали ― свои же учили уму-разуму. ― Ничего, ― успокоил себя Джулиус, стараясь не глядеть в сторону танцующих. ― Вот уедут... ― Да вы оба с ума посходили, ― проворчал Кристиан. Он уже пожалел, что отправил дам покойной герцогини по домам, ― сейчас бы парочка пришлась кстати. Остаток пира прошёл спокойно. Нардин держал себя в руках, в сторону Каделлы не смотрел. Барон тоже старался соблюдать нейтралитет, но потихоньку ото всех разузнал у прислуги, где живёт красавица. Ночью мирно дремавшего на посту в нижней галерее стражника разбудил крик, грохот и звон металла. Схватив алебарду, он бросился на шум. Посреди коридора валялись стул, медный таз для умывания, а рядом в луже стоял барон и ругался на чём свет стоит. За закрытой дверью звучал заливистый женский смех. Стражник опешил и замер посреди коридора, глядя на барона с открытым ртом. ― Что уставился? ― рявкнул Джулиус. ― Живо на пост! ― Простите, ваша милость. Стражник поспешил убраться подобру-поздорову. ― И поблагодари Единого, что за сон на посту с тебя не взыщется! ― прогремел ему вслед барон. Оставшись в коридоре один, он подошёл к двери и тихонько постучался. ― Барон, вы там ещё живы? ― захихикала Каделла. ― От меня так просто не избавиться, ― усмехнулся Джулиус, подкрутив ус. ― Открой, красавица. ― Да зачем же? ― А то не знаешь. ― Негоже, барон, у вас жена есть, ― серьёзно ответила Каделла. ― Да что жена... ― вздохнул барон. ― Где она... ― Как где? Дома дожидается. ― Пусти! Мочи нет! ― Мочи нет? ― Дверь резко распахнулась, и Каделла, гневно сверкая глазами, вышла в коридор, подбоченясь. ― Или мало в замке служанок? Оскорблённый барон вздёрнул голову, но взгляд его упал на низко вырезанный ворот сорочки лейтенанта. ― Что я тебе, новобранец желторотый? Засвербило в штанах — так на чучело кинется, лишь бы юбка поярче болталась! ― Ну, спасибо, хоть не чучело я! ― взъярилась Каделла. ― Ночь на дворе, охраны бы постыдились, ― раздался холодный голос герцога. Барон смерил женщину пылающим взглядом. ― Вольно, лейтенант, ― сказал сухо. ― Спокойной ночи. Та сообразила, что стоит перед герцогом в полупрозрачной сорочке, охнула и скрылась в комнате. ― Когда же ты угомонишься? ― вздохнул Кристиан. ― Когда в гроб лягу, ― ответил барон. ― Крышку-то придётся с выемкой делать. Барон захохотал. ― Горячая девица! Люблю таких. Не то что моя рыбина речная. ― На каждую рыбку ― свой рыбак, Джулиус, ― серьёзно сказал Кристиан. ― А ты гляди, допрыгаешься по тёмным коридорам. Может, ещё на дуэль кого вызовешь? ― Это тесть твой ― рыбак, что ли? ― Нет. Нардин на ней жениться не сможет, а значит, ничего чести лейтенанта не грозит. Была бы она из дворян… А рыбак… Ты-то за свою честь спокоен ли? ― Совершенно спокоен! ― отрезал Джулиус, но видно было ― призадумался. Во всяком случае, приступом дверь лейтенанта в эту ночь больше не брал.