Спасибо за снег!

Вот и февраль пришел. Вернее, уже почти наполовину прошел. Задумчиво покомкав покрывало, наполовину сползшее с него, Драко рывком встал с дивана. Он не знал, почему до сих пор живет у Снейпа. Хотя Люпин со Снейпом и не пытались намекать, что он им тут мешает. Драко самому просто казалось, что он мешает. Тут, там… Везде. На днях Гермиона предложила Мирабель пойти поиграть с другими детьми, правильно. Ей пора уже прощаться с одинокой кроватью в госпитале. Мирабелль оказалась весьма общительным ребенком. Маленькая сорока, лучезарно улыбающаяся любому, кто улыбался ей. Порою, в ее голубых глазках промелькивала какая-то по-взрослому глубокая тень печали. Особенно если она замечала, как напряженно в присутствии друг друга ведут себя Драко и Гарри. Ее имя было ей к лицу. Мирабелль — маленький звоночек. С детьми она быстро ладила. Немного скромничая поначалу, к концу дня уже ставшая их неформальным лидером — фирменная черта Малфоев. Немудрено, что она осталась спать вместе с остальными в Гриффиндорской спальне. Драко тихо порадовался. Молодец. Вроде и не было всего этого кошмара. Мирабелль стала обычным милым, любознательным ребенком. Думается, в скором будущем у нее будет много друзей… Как это ни странно, но даже фамилия не стала преградой толпам девчонок возящихся с нею. Гриффиндорки, слизеринки… все, кто видел ее в столовой, с разных курсов едва не дрались за право подержать ее на руках, причесать. И только восторженно вопили: «Это у Малфоя такая милая сестренка?!» Она буквально завораживала всех. Может, дело было во внешности. Белокурые волосы по лопатки, глаза - внимательные и такие светлые, распахнутые… может, в голосочке, звенящем, как ручеек. Она была ангелом во плоти. Драко был вынужден признать, что обожает свою сестру. Словно она для него — собственный ребенок. Просто именно она была тем кусочком, который остался от его прежней жизни. Она была напоминанием, вечным напоминанием о страшных ошибках, которых не исправить. Мирабелль же в свою очередь делила свою привязанность между ним, Гермионой и… Поттером. Нельзя, конечно, сравнивать то, как Драко, держа ее на коленях, стал ежевечернее сидеть в гостиной Гриффиндора, читая сказки, словно переняв эстафету у Гермионы. И то, как она ласково заглядывала в глаза Герми, когда та одевала ее, причесывала, уговаривала поесть. А Поттер… видя его вдалеке, она срывалась с места и просто с разбегу заскакивала на него. Поттер старался не выражать никаких эмоций, но ни разу ни снял ее с себя, а наоборот, гладил по голове и что-то шептал на ухо. Пару раз Драко ловил себя на подавляемом уже месяц желании поговорить с ним. Иногда Поттер чуть приоткрывал рот, словно готовясь сказать что-то серьезно-важное. Но звук умирал на первом выдохе. И они расходились, оставляя висеть между собою призрачную дымку неясной обиды, молчания и чего-то еще. Что сложно было объяснить самому себе. А затем Мирабелль пришла к нему в комнату за руку с Гермионой в нарядном платьице, шикарном атласном шедевре кройки и шитья. Светло-сером платье, которое чертовски ей шло. И с огромным темно-зеленым бантом на волосах. Драко даже не стал спрашивать, откуда оно. Стало больно. Стало неприятно, но она радовалась ему… И она радовалась всему, что дарил ей Гарри. Она радовалась прогулкам с Гарри. Она радовалась Гарри. И Малфой просто перестал его как-либо замечать. Чтобы не поддаваться соблазнам начать его доставать. Чтобы не провоцировать себя. Чтобы не провоцировать его. Он сам себе поклялся, что Белли будет общаться с тем, кем захочет. Пусть бы это был и Поттер. Драко, скрепя сердце, понимал, что для нее Гарри стал ближе, чем думалось, а может и хотелось. Драко прекрасно знал, что именно благодаря ему она заговорила. И было больно. Словно он отнимает сестренку у него. Было больно, потому что сам он ничего не может для нее сделать. Драко уже просто привык мириться с поражениями и принимать их как должное. Но это было последнее, что у него осталось. Поттер забрал у него все. Вернее, не он, а эта война с его участием, но… Он нашел в себе силы сдержаться. И просто перестал замечать Поттера. В глубине души проскользнула горькая, но правильная мысль. «Я не знаю, что со мною будет завтра. Но я желаю ей только лучшего. Может, так будет правильнее, если Поттер станет заботиться о ней. Может, пусть он…» Он не мог продолжать, это было слишком. Придя в кабинет трансфигурации и дожидаясь преподавателя, Драко с удивлением обнаружил, что Гермиона сидит не на первой парте, а чуть дальше с Роном. Отшифровав ему взглядами кое-какое сообщение, она, извиняясь, улыбнулась. Драко понимающе кивнул и улыбнулся в ответ. Правильно, пусть уже налаживает свою личную жизнь. Хотя нашла с кем… А ведь такая девчонка! И что она нашла в этом ревнивце? Ну да ладно, чья б тут корова мычала. С ним рядом приземлилась Паркинсон. Драко не выразил никаких эмоций по этому поводу. Та просто спросила, и он просто ответил, что не занято. Затем Поттер под руку с этой китаезкой приперся. Давненько его на парах не видно. Неужели вспомнил детство, и окрыленная счастьем рейвенкловка взялась за его учебу? А, делайте все, что хотите. Однако он не мог не отметить, что все очень резко стало страннее странного. Пока не решил от скуки поглядеть, чем занимается Панси. А та, удовлетворенно похихикав, снова взялась колдовать над чем-то палочкой, иногда, правда, хватаясь то за карандаши, то за перо. - Что ты делаешь? - А… валентинку кое-кому пишу с сюрпризом… - Аааа… Погоди, ты сказала валентинку? Та, оторвавшись от своего занятия, обеспокоено смерила Драко взглядом: - Ку-ку, мой мальчик! Завтра день святого Валентина! Драко и забыл. Ну что ж… дела ему до этого. Тогда все эти попарные заседания понятны. - А ты что, никому посылать не будешь? Прикинь, у нас такая идея завелась: мы будем валентинки не совами посылать, а просто кидать их в огромный ящик, а потом малыши будут их сами разносить! Словно маггловская почта! Во здорово! Я как на собрании старост сказала, так Ченг с Грейнджер аж запищали от восторга. Брови Драко поползли вверх. - МакГонагалл одобрила! Мы не думали, а она даже похвалила, сказала: «Молодцы! Нам нужны новшества…» Драко уже рассеянно дослушивал о том, что у них будет три выходных, и что в Хогсмиде намечается официальная вечеринка, на которую, правда, можно студентам не младше пятого курса… «Праздничек… Тоже мне глупости». Хотя Драко отлично помнил предыдущие «валентинчики». Горы валентинок лично ему. Как минимум, три романтических свидания и грандиозная развратная пьянка уже ночью. В течении этих двух дней, он никогда не просыпался один. И было в этом даже что-то, хотя Драко никогда не был влюблен. Но он относился к этому празднику весьма серьезно. В прошлом году он особенно разошелся. Все проходило под девизом «умирать, так с музыкой» с огромным размахом. Это действительно была вечеринка всех времен и народов. Потому как в то время, Драко реально соображал, что она может быть последней в его жизни. Раньше он вообще любил праздники. Почему? Во-первых, потому что это было против правил Малфоев… Во-вторых, так он чувствовал себя нужным и значимым. Можно ведь просто на день обмануть себя, и вот, словно все те, кто пришел, потому как любит халяву, словно твои друзья. Хотя Драко никогда не понимал сути праздников. Он любил их. Может, просто передалась мамина любовь к красивой и праздной жизни. Пусть он не понимал значения этих пиршеств. И тех, что красным обозначены в календаре. И тех, которые люди придумывали в честь кого-то или чего-то. И тех, которые просто появились и были призваны сближать кого-то с кем-то. Ни одного. Не чувствовал их атмосферы. Кто-то бы сильно удивился, узнав, что он закатывает эти мероприятия, потому как ему приятно наблюдать, что люди веселятся. Ему интересно было созерцать то, чего на самом деле у него никогда не было. Он собирал не приятных и близких ему людей, а всех подряд. Он рассылал открытки не тем, кого любил, и тем, кто хотя бы нравились ему, а тем, кто хотел этого. Он небрежно дарил подарки, даже не задумываясь об их ценности для других. Он швырялся деньгами, потому что хотел их куда-то швырять. И ему было все равно, когда он первые десять минут делал все, чтобы люди чувствовали себя уютно, а потом исчезал со стаканом куда-то подальше. Никакой искренности. И никакой возможности показать, что она тебе так нужна, эта самая искренность. И вот теперь… Драко замер, выйдя в коридор. На перилах лестниц уже тут и сям были украшения. Нелепые сердечки, ангелочки и голубки. Все утопало в гирляндах омелы, да… Валентина в Хоге праздновали давно, но чтоб с таким размахом… Открыв двери в Большой зал, он увидел там Филча, Люпина и нескольких старшеклассников, вокруг коробки все той же праздничной атрибутики. Сейчас все занимались тем, что вешали под потолком разнокалиберные сердечки, цветов всех факультетов. Подойдя к Люпину, Драко буркнул вроде себе под нос: - С ума все посходили, что ли? - Да нет, просто украшают зал. А что, некрасиво разве? - Да нет, но… Насколько я помню, в Хогвартсе еще ни разу не праздновали день влюбленных настолько… ммм… официально. - А теперь будут! Драко фыркнул. Люпин, не отвлекаясь, следящий за процессом, ответил со своей типично ласково-поясняющей интонацией: - Драко, это праздник. Может, не такой и грандиозный как Рождество, но… Людям нужен праздник. Понимаешь? Устали уже все. Хочется веселья. Тем более, клин клином вышибают. И раз Волдеморт испоганил нам Рождество, то мы отыграемся на Дне Валентина! Всем нужны эти позитивные эмоции. МакГонагалл сказала, что это даже символично. - Символично? - Да. Это день не просто для влюбленных парочек. А день любви. Просто любви. К кому угодно. День людей, которые вопреки всему продолжают любить, — опустив, наконец, голову и внимательно глядя на Драко, он зашагал между столов, продолжая. - Драко, любовь - это не просто утро в одной постели с кем-то или поцелуи. Если присмотришься, ты найдешь любовь везде. Ее проявления многолики. Дети и родители. Братья и сестры. Закадычные друзья, преподаватели и ученики. Если присмотришься, узнаешь любовь в самых обычных жестах, - Драко сморгнул. Помолчал. - Профессор, но, знаете… просто… это чуждо мне. Я не знаю, что это такое. Как можно увидеть что-то, не зная, какое оно? Тем более что-то эфемерное. - Драко, ты можешь мне сказать, как выглядит боггарт? Драко недоуменно сдвинул брови. - Профессор, у вас что, были уроки с третьими курсами? Я прекрасно помню этот ваш урок. Никто не знает, как выглядят боггарты. Они превращаются в то… - Довольно. Так вот тут такая же ситуация, — улыбнулся Люпин. — Если ты хочешь понять что это… А вижу, что хочешь, иначе бы не стал расспрашивать, то примени этот же факт и к чувствам. Они превращаются в то, чего мы больше всего хотим. Ненависть воплощается в кулак. Любовь — в заботливо придвинутую к тебе чашку какао в морозный вечер… - Люпин улыбнулся и снова начал инструктировать ребят по поводу того, куда лучше поместить несколько десятков шариков омелы. Драко застыл, как вкопанный. Изогнул бровь. Задумался и пошел. «Бутерброд, когда ты зверски голоден — это любовь? Маленькая рука в твоей руке — это любовь? Бантик, заботливо заплетенный в волосы — и это любовь? Может… может… яблоко с утра - это тоже любовь? И подзатыльник за дело — тоже любовь?» И до Драко дошло. Просто понаблюдав, послушав, он понял, что любовь действительно была и будет повсюду. Вопреки всему, вопреки тому, что ее не хотят замечать и что не многие в нее верят. Наперекор воспитанию, наперекор боли и ненависти, она гордо загорается живым огоньком внутри каждого. И не важно, кого ты любишь. Своего брата-зануду или больную бабушку. Мальчика, девочку, преподавателя или даже свою облезлую кошку. Или сестру. Или жутко серьезную девчонку, искренне предлагающую тебе свою дружбу, или человека, открывшего глаза на мир, или того, кто всю жизнь заграждал тебя до последнего от самого худшего… Вот же она, эта самая любовь. Все время была тут! Везде. Витала между стенами этого замка, щебетала звонкими голосами, звенела стеклом пробирок, ворковала бархатным и насмешливым голосом… Галдела на трибунах, щекотала внутри искренним смехом. Заставляла схватиться за чью-то руку, прижать к себе кого-то… Понял! Дошло!!! От переизбытка информации у Драко едва не закружилась голова. Это грандиозное открытие поменяло что-то в нем раз и навсегда. Он ошибался! Он всегда мог любить и любил! И он сам... его любят! Прислонившись к стене в туалете Миртл, он, словно сумасшедший, улыбнулся. Он просто сидел, даже курить не хотелось. И Драко впервые в жизни захотелось что-то кому-то подарить. Просто сделать приятно. Не для «спасибо» и не для хвастовства. От души, но… увы, теперь у него не было тех денег, которые раньше он выкидывал, не беспокоясь, куда, кому и зачем. С досады закусив губу, он в какой-то задумчивости побрел на третий этаж в заброшенное крыло, словно ноги сами его вели туда. Он просто шел, задумавшись о таких вещах, о которых год назад ни за что не задумался бы. И внезапно… - Драко… Драко испуганно обернулся и поначалу не поверил своим глазам. - П…профессор? Перед ним в воздухе висел полупрозрачный старик с длиннющей бородой, в необъятной мантии, в таком знакомом колпаке, и глядел на него смеющимся взглядом поверх своих очков полумесяцев. - Да, Драко… Ты, должно быть, удивлен, что видишь меня тут, но призраки зачастую возвращаются на то место, к которому были привязаны в жизни. А Хогвартс - моя жизнь. - Профессор Дамблдор, я… - Я все знаю, Драко. Но главное, что ты сделал свой выбор. Именно выбор показывает нашу истинную сущность, а не наши задатки. Ох, помнится, когда-то я уже говорил это еще одному мальчику. - Вы… знаете, ваша смерть, с вашим уходом все перевернулось... - Это должно было случиться. Все в этом мире подчинено законам перемен, подчас нам сложно их правильно воспринять. Но все же приходится признать, что даже плохие перемены неизменно влекут за собою что-нибудь хорошее… Что касается именно тебя, я рад за тебя, ты показал свою сущность. Показал себя тем, кем всегда хотел быть. Стал таким, каким есть. Я всегда наблюдал за тобой, и, порою, ты удивлял меня, но я видел в тебе те огромные противоречия, которые так тебя терзали. В ту ночь я прекрасно знал, что ты придешь ко мне, и прекрасно знал, чем все закончится. Пусть кто-то скажет, что ты перешел на светлую сторону, спасая себе жизнь. Я же перед смертью увидел в тебе то, из-за чего ты и сделал свой выбор на самом деле. И я думаю, что, однажды, в магическом мире, твоя фамилия станет ассоциироваться с талантливым колдомедиком, а не с приспешниками Темного лорда, — старик улыбнулся. - Успехов тебе, Драко. А я бы еще хотел навестить многих, кого давно не видел. - Профессор, но… - Драко запнулся. - Почему у меня такое ощущение, будто вы все знали с самого начала? С того момента, как я переступил порог Хогвартса… Вы просто… ждали этого от меня. И… ничего не говорили, не сделали, может, тогда бы… - С годами люди всегда начинают понимать и знать чуть больше остальных, Драко. Случилось то, что случилось. И именно эта вереница событий привела к тому, что есть сегодня. Случись все иначе… может быть, и финал был иным. Призрак развернулся и плавно заскользил прочь. Драко, застыв на месте, смотрел ему вослед, а затем вдруг остановился и, развернувшись, проговорил, как бы забыв что-то, что должен был сказать еще вначале: - Да, Драко… Если я не ошибаюсь, возле кухни ты можешь, заглянув в котел, накрытый крышкой, найти то, что тебе нужно. Драко удивлено поглядел на теперь уже удаляющегося призрака и пожал плечами. Затем просто так он направился вниз. Где точно находится эта кухня, он не знал, но, кажется, в подвале или что-то в этом роде. И правда, как только холодок начал забираться под одежу, Драко уловил движение возле стены. Это один из домовых боязливо высунулся из-за угла. Драко знал, что именно в кухне собираются все домовые Хогвартса. Это они готовят и убирают в школе. Аккуратно продвигаясь вдоль стены, поскольку факелы на стенах уже закончились, и впереди было темно, хоть глаз выколи, он об что-то ударился ногой. Посветив палочкой, он понял, что перевернул... старый дырявенький котел с крышкой, а из него высыпались… монеты. «Призраки умеют читать мысли? Чьи это галлеоны?» - Мистер Малфой, сэр… — раздалось пищание. Драко испугано обернулся и увидел у своих ног эльфа-домовика с длинным носом, похожим на плохо засоленный огурец, и глазами, переполненными счастьем. Как и положено, существо было обмотано в грязную наволочку — традиционную одежду домовых. - Это Кикимер, сэр. Кикмер мечтает служить мистеру Малфою давно, но мерзкий грязнокровка заставил Кикмера служить ему. Кикмер не хотел, Кикмер противился, но… До Драко не сразу дошло, а потом он вспомнил. Это же тот самый эльф, что служил у Блэков. Как ни крути, а они были родственники Малфоям, и после смерти крестного Поттера дом мог достаться Беллатрисе Лестранж, вместе с этим убогим созданием. Но дом достался Поттеру, по завещанию Сириуса Блэка. В детстве Драко нравились домовые. Правда, эти чувства не разделял его отец, и вскоре ему запретили обращаться с ними, иначе как с мусором. А потом Драко просто жаль было их. Он относился к ним словно к лягушкам или мышам. Мелкое создание, обреченное влачить убогое существование. - Эээ, как там тебя… Что это за деньги, домовые же… - Нет-нет! Что вы, сэр! Кикмер убил бы себя, если бы взял в руки хоть одну монету!! Кикмер тайком собирал их тут. Кикмер часто убирал в вашей спальне, и если находил там деньги молодого Малфоя, приносил их сюда, чтобы никто не смел украсть деньги моих хозяев. Кикмер признает только вас хозяином. Кикмер против воли служит Поттеру… - Ах вот оно что, — Драко усмехнулся… Надо же, найти свои собственные деньги. - Спасибо… Они мне пригодятся… - и улыбаясь еще шире, он сгреб горсть монет в карман мантии. Теперь он сумеет кое-кого обрадовать! Он запрыгал по ступеням из подземелья, уже не слыша, как домовой, почти рыдая, пропищал: - Хозяин Малфой поблагодарил Кикмера! Кикмер счастлив!!! «Ай да Дамблдор! Но… теперь я совсем ничего не пойму. Как же он догадался, что Кикмер собирал их тут, и что сегодня они пригодились бы мне?..» — Гарри… Ну не будь же таким букой! Ну пойдем, проветришься… - Герми, ну какого черта, а? Если б хотел — пошел. Кроме того, ты идешь с Роном. Я очень рад, что вы хоть что-то начали делать. Вместо того, чтобы играть в гляделки. И очень рад, что у Рона прекратились припадки ревности и раздражения. И не хочу, чтобы они возобновились… - Гарри, один совместный поход в Хогсмид вряд ли сильно изменит ситуацию. Парень поднялся с кровати, приобняв расстроенную девушку, и сказал: - Герм, изменит, не изменит... Просто мы семь лет ходим неразлучной троицей. Но теперь случилось так, что, с одной стороны, ты влюблена в одного рыжего оболтуса, с другой стороны, у тебя есть припадочный, но верный друг. И вот этот друг в данный момент очень будет рад, чтобы его подруга и рыжий дружище наконец-то выяснили отношения. Я не стану обижаться, я все понимаю. А Рон изведется, если вы затянете с этими признаниями хотя бы до выпуска. Четыре года вокруг да около. Раз звезды так стали, что он наконец-то решился пригласить тебя куда-то самостоятельно, то лови момент! - Гарри… - Ну, ну… Все, дуйте-ка отседова, и если Рон мне не расскажет вечером, как классно ты целуешься – пойду сгонять злость на твоей белобрысой подружке. Герми недоуменно кинула на него подозрительный взгляд: - Ты это о ком? Гарри засмеялся: - Да о Малфое… Как же. Вы когда идете под ручку, то и не различишь, мальчик там или девочка. Кстати, че-то он притих? Ничего по поводу наряда Мирабелль не говорил? - Нет. Промолчал многозначительно. - Странно. Он меня… игнорирует, что ли? — За что боролся, на то и напоролся… Он просто не хочет, чтобы из-за ваших разборок страдала малышка. Он видит, как вы привязаны. - Ничего я... - Помолчи. Привязаны. После паузы: - Ладно. Пойду я… не скучай только. Кстати, а зачем ты просил у Добби принести тебе эти старые мантии? - Я знаю зачем. - Ах так… Ну хорошо, тогда Рон даже под пытками не расскажет тебе, целовались мы или нет сегодня. А что до меня… — У твоей блондинистой подружки очень чувствительная кожа. Легкий удар и фингал такой красочный получается… - почти мечтательно протянул Гарри. - Ладно, ладно, все ясно, только, Гарри, ну не трогай ты его. Раз уже все улеглось... - Ага… до очередной пьянки. Мама дорогая. Повезло еще, что Рон тоже был изрядно поддатый. В трезвом состоянии я не представляю его реакции на фразу типа «А по-моему, я его все-таки люблю». - Брось. Кстати, что у трезвого в голове, то у пьяного — на языке… - Гермиона… Я прошу тебя. Эти цитирования поговорок для меня уже как булавки под ногти! - Булавки булавками, Гарри, но знаешь, я бы хорошенько задумалась об этой белобрысой проблеме, не дающей тебе покоя. Особенно в преддверии такого праздника. И учитывая его символичность, как сказала Макгонагалл. - Что, мне его на вечеринку в Хогсмид пригласить? — буркнул брюнет. - Неплохой вариант, но вообще-то… - девушка, до этого стоявшая почти на пороге, метнулась к кровати, на которой сидел Гарри, и почти по-снейповски рывком вцепилась ему в плечи, серьезно заглядывая в глаза. - Гарри. Не хорошо это. Поклялась, что никто не узнает об этом, но… Я просто сейчас попрошу тебя кое о чем… Ты думаешь… я просто из-за его сестры с ним якшаюсь, да? Думаешь… таким образом просто действую на нервы тебе и Рону… Но… Если б он узнал, почему я действительно завела с ним такую дружбу, он бы обиделся. Из-за жалости, Гарри. Я припомнила просто, каково это — быть отвергнутым, белой вороной. Совершено одиноким. Но у меня есть ты, Рон… и всегда будете, я надеюсь. У меня есть люди, с которыми я могу всем поделиться. А у него нет. А я представляю, каково ему. Ты же не знаешь. Не знаешь. Он рыдал передо мной на коленях, когда узнал о казни родителей, он жаловался мне на твое безразличие, со мной делился радостью по поводу выздоровления Мирабелль. Но… Больше всего он хотел поделиться этим с тобой, Гарри. Думаешь, это случайно? Ты нужен ему! Пусть он пытается всем и себе доказать обратное, но это не так уж и легко принять — все эти перемены. И перемены в тебе — особенно. Гарри, он нуждается в поддержке не меньше, чем ты! Хотя ты это отрицаешь всеми правдами и неправдами, а он — нет. А со стороны наблюдателя, я смело могу заявить, что вы оба - упрямые ослы! Которые не хотят идти наперекор гордости, предрассудкам, не хотят простить… И… Нуждаются друг в друге. — Почему ты так решила, за… двоих… - Потому что как собака - все слышу, вижу и понимаю, но ничего сказать не могу! Вы оба словно пороховые бочки! Гарри, прости. Я не хочу тебя обижать, но все ведь просят тебя просто… прислушаться к себе! Не к моему мнению, не к словам Люпина. К себе! — Ладно… Извини. Я… наверное, и вправду перегибаю палку. Девушка отошла и, закусив губу, тихо произнесла. - Извини… я… наговорила тут всего. Просто. Так хочется, чтобы с тобой все было в порядке. Ладно. Гарри, я пойду, Рон уже заждался, небось. Но ты… Подумай, ладно? Завтра ведь день Валентина… Точно не пойдешь? Парень отрицательно покачал головой, нацепив на лицо улыбку. - Что ж, не скучай… Кстати! — она развернулась на каблуках и спросила: - Но все же… Зачем тебе понадобились эти старые мантии? — Любопытной варваре нос оторвали! — ответил Гарри на ее манер. - Секрет! Девушка, стиснув плечами, вышла за двери. А Драко, наспех нашкрябав записку и кинув ее на стол в комнате Снейпа, на ходу жуя тост с медом и маслом, одновременно застегивая пальто, уже на всех парах несся к выходу. В карманах у него было целое состояние! Тридцать три галлеона шестнадцать сиклей! Чтобы накормить всех дорогих ему людей шоколадом — этого более чем хватало! Тринадцатое февраля — один из тех дней, когда продавцы в Хогсмиде срывали хорошие барыши. Чуть ли не вся школа кучковалась у разных витрин. Продавцы улыбались шире, еще шире, и золотые монетки звонко пересыпались из рук в руки. Зайдя в один из магазинов, он чувствовал себя не очень-то ловко. Дело в том, что он… ну не знал, что можно подарить сестричке. Игрушками ее теперь заваливали, шоколадом она завтра точно объестся… а вот туфельки… Поскольку у малышки теперь было шикарное платье, к нему просто полагались не менее шикарные туфельки. Теперь они просто сами просились к Драко в руки. То, что нужно. Черные, замшевые, маленькие. С серебряными пуговичками и россыпью камешков, переливающихся радугой на свету. Выйдя из магазина, он снова задумался. Конечно же, теперь он направится в «Сладкое Королевство». Можно было с уверенностью заявить, что сколько бы шоколада завтра не получил Люпин, весь он будет съеден в считанные минуты. Посему набор из шоколадных сердечек с различными начинками будет очень кстати. Уже готовясь расплачиваться, Драко почувствовал, как его кто-то потащил за рукав. Обернувшись, он был весьма удивлен. Сзади стоял Рон и знаками приглашал его выйти. Быстро загребая сдачу, Драко недоуменно направился за ним на улицу. Заведя его за угол и оборачиваясь, чтоб никто не видел, он исподлобья поглядел на Драко. Остановившись наконец, слизеринец быстро спросил: - Что стряслось? - Это… ну мы ж типа как не враги теперь? - Да… но… - Драко хихикнул. - В канун дня всех влюбленных это звучит пугающе! — Да ну тебя… я… просто знаешь, ты дружишь с Гермионой, и я почти уверен, что ты знаешь о ней то, чего я не знаю. По привычке Драко пошутил: - Вплоть до ее любимого фасона трусиков. Увидев, как багровеет лицо Уизли, Драко, про себя радуясь, осадил его: - Ладно, ладно. Шутка, - хотя это была истинная правда. — Так чего тебе? - Ну… я ей подарок сделать хочу, говорящий… - Попугая, что ли, задумал ей всучить? - Да нет же, Малфой! Что ты за человек? - Хорошо, хорошо… — Драко от души забавлялся. - Я все понял, ты наконец-то созрел до того, чтобы признаться ей в том, что безумно влюблен. И подарок должен быть таким, чтобы одновременно и понравился ей, и говорил о твоей огромной любви, так? - Так, — Рон впервые поглядел ему прямо в глаза. Драко, приложив руку к лицу, протянул: - Хммм… Дай подумаю… Как-то она, помнится, что-то там говорила… Затем он скептично осмотрел свою ладонь, на котором поблескивал грубоватый серебряный перстень — единственное напоминание о его принадлежности к аристократическому роду волшебников. — У меня восемнадцатый… на нее большой… шестнадцать… Да, где-то так. - Что ты там бормочешь? - Так, пошли со мной… - Драко развернулся, уверенно направляясь куда-то. - Ты куда? - Пойдем, пойдем… Только, чур без обид, серьезно, без обид. Но я тебя немного проспонсирую. - Ты о чем? – недоуменно спросил Рон. Драко остановился у дверей магазина. - О том, — он задрал голову, указывая на вывеску. - Ювелирная лавка «Кристис»? - Ага… Заходи… Войдя в лавку, Драко сразу же устремился к витрине. - Что ты там разглядываешь? — нерешительно пробурчал Рон, чуть перегибаясь через его плечо. - Кольцо, — спокойно отрапортовал ему слизеринец, придирчиво рассматривая выставленный товар. - Кольцо?! Ты что, с ума сошел?!! Я не жениться собираюсь! - Вот уж ханжа… Девушки любят кольца. А Гермиона как-то мне и ляпнула, что после всех твоих выходок и придирок, согласится встречаться с тобой, только если ты ей преподнесешь кольцо в бархатной коробочке… - Че, прям так и сказала? - Ага… Вот это, думаю, подойдет. Как тебе? - Какое, это, с рубином? Да, красивое… только… оно ж стоит. - Я же сказал, что это — не вопрос. - Докатился, чтоб Малфой мне… - Малфой налаживает твою личную жизнь. С первой пенсии отдашь. Берем? - Ну… слушай, плохая это была идея, ты словно издеваешься.. - Я тебя счас огрею чем-то, честное слово! Ты можешь взять в толк, что у меня сейчас финансовое положение не лучше, чем у тебя? Кроме того, Гермиона — моя подружка. Мне хочется, чтобы ты сделал ей приятно. Если я его подарю — не так поймет. Потому как девчонки кольцо всегда воспринимают как намек! А если ты подаришь, она вдвойне счастлива будет. И мне приятно. Сколько там у тебя? Я просто доложу. Не такое уж оно и дорогое… Расплатившись и упаковав подарок, они вышли из лавки. Уизли, смущенно покрасневший, как рак, выдавил: - Спасибо… я в долгу… - Расслабься. Я искупаю вину перед обществом, — горько хохотнул Малфой. – О! Чуть не забыл! Ты ей не просто так его вручи, а знаешь, что… Купи книгу… и кольцо в нее уложи. Чтоб сначала она подумала, будто ты ей книгу просто и купил… Рон просиял: - Здорово, я понял, кстати, не отвлечешь ее, пока я тут кое-куда забегу на пару секунд? И еще… - парень сбавил шаг. — Ну… было бы лучше, если ты… никому не говори, ладно? - Без проблем. Беги, Ромео! - «Кому я скажу? Отражению собственному?» Рон убежал куда-то по заснеженной тропке, а Драко остановился позади Гермионы, которая, выйдя из сувенирной лавки, только и увидела мелькающие пятки рыжего. - Ну… пошли вдвоем, называется. - Гав! Девушка подпрыгнула на месте. - Драко, Боже… А ты что тут делаешь? - Ищу подарки для Снейпа и тебя… - Да ну… А что в пакете? - Сама посмотри. Гермиона, сначала взвизгнув от восторга, рассмотрела туфельки для Мирабелль. При этом, заныв, что завидует малышке, потому как у нее уже слишком большая нога, чтобы носить такие. Затем похвалила его подарок для Люпина. И тут Драко ляпнул то, чего не собирался говорить. Словно кто-то другой за него выпалил эти слова: - Герми… а… Как думаешь, что бы такого Поттеру купить, ну… - он начал стремительно краснеть и, как бы оправдываясь, продолжил: - Ну, типа в знак благодарности за Мирабелль и... Просто, короче, я решил всем приятно сделать. И ему тоже, ничего особенного… Гермиона про себя растянулась в улыбке, и в глазах у нее запрыгали чертики: — Думаю… ему сейчас как раз и нужно что-то особенное, но не купленное... понимаешь… что-то… приятное, маленькое... - Хомячка ему, что ли, подарить? - Белого. Он назовет его Драко и станет зоофилом, — пошутила Гермиона, вызвав у Драко смех наполовину с возмущением. - Думаю, никто не знает, что ему подарить, лучше, чем Люпин. Вот покатим к нему вечером и спросим. - Может, ты и права… — протянул Драко. В этот момент к ним уже бежал Рон, за которым, весело хихикая, бежали его братцы близнецы. Драко и забыл совсем, что у них тут магазин приколов. В прошлом году так пригодившийся ему. Но… не хотелось вспоминать, зачем конкретно и при каких обстоятельствах. - Да отвяжитесь вы! - Нет!! Ронни, мы просто обязаны это отметить! — Я готов оставить всю выручку в «Трех метлах» по такому поводу!!! - Да отвяжитесь, что это за братья такие! К ним по-человечески, а они… - Ну не ворчи на нас, мы действительно рады, что наш маленький Ронни стал мужчиной! - О… Привет, Герми… О, и ты тут… Драко вздохнул. Герми выразительно посмотрела на Фреда с Джорджем, а Рон потупил взгляд. Близнецы переглянулись. Тогда Гермиона, схватив под один локоть рыжего, под второй Драко, улыбаясь во весь рот, протарабанила: - Нетушки! Напиваться мы будем все вместе завтра! А сегодня нам еще много чего нужно успеть. И девушка поволокла их дальше. Пока она шла, о чем-то повествуя, Драко даже не слушал ее. Он просто шел и думал, как же это, черт возьми, здорово. Когда вокруг тебя так… тепло. Как это чудесно - покупать подарки тем, кого любишь, выражая тем самым свои чувства. Как приятно все урчит внутри. Такого никогда еще не было. «Вот ты где, любовь. В смущенном взгляде рыжего мальчишки. В смехе этой серьезной девчонки. Плещешься в глазах Люпина. Прячешься в глубине взгляда Северуса. Тянешься ко мне ручонками сестры. И… Удираешь от меня беглым взглядом Поттера. Однажды, замороженная грубостью отца, ты спала там. А я и не знал, что это ты заставляла меняться мою сущность. Я не знал, что ты заставила словить его падающего с метлы. Я не догадывался, что ты заставила простить все и всех. Я не знал, что именно ты заставляла плакать, но ведь и смеяться. Я не знал, что именно из-за тебя бывало так сладко и так… горько порой…» Но тут же до Драко начало доходить, что… Делать-то что с этой любовью?! Вот уж дятел! Болван! Не о том ли пытался ему в тот гадкий вечер сказать Поттер? Не намекал ли он на то, что… А он не видел. Не верил и знал… А поезд уехал! Или нет? Или… Да не хочет он Поттера! Он его любит! Он втрескался в него, сам этого не подозревая! И как любой нормальный влюбленный, он злился на то, что его игнорируют. Он волновался. И он хотел чего-то большего, чем безразличие и драки. - Драко, прием! Блондин встрепенулся. - Все в облаках… — вздохнула девушка. — Ты как, насчет глотнуть глинтвейна? Холодновато… Драко кивнул, и они все вместе зашли в «Кабанью голову». А в замке Хогвартс в это время было тепло и уютно. В чьей-то комнате горел камин, потрескивая сучьями. На кровати восседал брюнет, с сосредоточенным видом орудуя иглой и ниткой. Рядом были разбросаны те самые мантии, правда, искромсанные на лоскуты. Парень разогнулся, разминая плечо. Он сидел так уже бог весть сколько, и оно порядком затекло. Отложив шитье, он заглянул на тумбочку. Там лежали две затейные вещицы. «Таких подарков уж точно нигде не найдешь… Эх, прав был Малфой, состояние можно на этом заработать». Парень хмыкнул и, отхлебнув чай, который безнадежно остыл, снова взялся за иголку. А на тумбочке сидели забавные куклы. Одна с поднятыми вверх вышитыми бровями, весьма походила на одну Гриффиндорскую старосту, сходства придавали так же пришитые к бутафорской мантии ручки в боки. А вторая, из-за пришитых светло-желтых ниток, имитирующих волосы, весьма походила на одного слизеринского паренька. «К себе прислушаться… Что там слушать? Вопли? Предсмертные голоса? Плач растерянного мальчика, непонимающего, за что ему так в жизни свезло?» Почему-то вспомнилась реплика Люпина, брошенная еще когда они принесли Медвежонка в палату к Мирабелль. Когда она еще не могла произнести и словечка… «Заглянув внутрь себя…» Куда ж там заглядывать? В бесконечную пропасть? Гарри при помощи палочки сотворял на лице третьей куклы аккуратные усики. Нетрудно догадаться, кого эта кукла изображала. Внезапно тишину прервал стук в окно. Юноша поднял глаза и узрел там белую полярную сову. Удовлетворенно улыбаясь, он открыл окно и впустил птицу вовнутрь. Отвязав письмо от ее лапы и автоматически гладя перья, он довольно пробормотал: - Вот и последние подарки… Порывшись в кармане, он одной рукой достал для совы кусочек печенья. Та ухнула в знак благодарности и, усевшись на спинку стула, принялась клевать угощение. Поттер распечатал конверт и прочитал: «Дорогой Гарри! Задачку ты нам задал непростую, но путем опытов мы все же выполнили твою просьбу. Имея в виду то, что сами в процессе эксперимента получили массу удовольствия, денег мы с тебя не возьмем ни в коем случае! Надеемся, ты будешь доволен результатом. За заказом можешь прийти сегодня же вечером, либо завтра с утра. P.S. Но, Гарри, скажи, зачем тебе эти птицы? А еще, скажи на милость, что там у вас происходит? Сегодня, к примеру, мы видели нашего Рона в обществе белобрысого слизеринца. А еще говорят, что у него появилась сестра. Мы будем ждать тебя, надеемся, за бутылочкой пива ты просветишь нас насчет того, что творится в Хоге.

Твои Фред и Джордж Уизли»

Хмыкнув, Гарри, сцапав пальто, лежавшее на другой кровати, выпроводил сову за окно, а сам стал обуваться. Он уже был возле двери, когда, вдруг сделав испуганное лицо, не сгреб куклы собственного производства. Пометавшись в разные углы, он нашел свою мантию-невидимку, замотал их в нее и для надежности положил в тумбочку. Неожиданно плюхнулся на кровать. Просто таки осел. Прибежавшая с утра Мирабелль что–то совала ему под нос, и Гарри улыбался, но толком даже не разглядывал, чего. А зря. Это был детский рисунок. Милые человечки, ярко размалеванные карандашами. Их было много. Щедрый детский талант переместил на пергамент целую толпу неясных на первый взгляд силуэтов, но, приглядевшись… Гарри улыбнулся. Человечков было много. Проведя пальцами по одному, он заставил стоявших во втором ряду перешагнуть вперед. Естественно, там можно было угадать и Гермиону с вороньим гнездом на голове. Вот кто-то держащий в руках фантастических размеров шприц. Два ярко рыжих пятна, рядышком с кем-то в бордовом свитере. Мирабель нарисовала прямо-таки подобие семейного портрета. А вверху… корявым детским почерком, который явно исправляла чья-то более натренированная рука, красовалась надпись: «Люди, которых я люблю». Гарри отложил рисунок. Закурил. Просто в каком-то ступоре.