Проделки судьбы

Родная комната, в которую просачивался солнечный свет, казалась незнакомой в таком освещении. Серебряные подсвечники ярко переливались на солнце, как если бы они прямо сейчас были зажжены и пытались создать дополнительный источник света для комнаты, сделанной в тёмных тонах. Сейсар почувствовала огромное облегчение, скинув с себя такую огромную ношу, и ходить в абсолютно обычной одежде, в чёрной льняной кофте и широких штанах пыльного цвета, было теперь даже непривычно. Сей успела принять расслабляющую ванну, пока до неё не начали докапываться с расспросами. Семейка наоборот старалась не попадаться ей на глаза, понимая, что средней дочери нужно отдохнуть после головокружительного приключения. Наконец-то не болела голова, и Буря Клинков не видела больше пугающих галлюцинаций, как если бы перебрала хмельного. Когда она была готова, Сейсар спустилась в зал, где сидела вся семейка, кроме брата. Орессия же всегда считала, что под предлогом того, что ему нужно отдохнуть от вечных поездок, Деон просто сидел и ничего не делал уже как два месяца. На тихие шаги первая повернулась именно сестра. По её взгляду было видно, что Ори не знала, что сказать, она просто радовалась: глаза её переливались разноцветными искорками, сверкали и блестели в безмолвном благоговении, как два больших самоцвета. Сейсар заметно уступала своей сестре по миловидности, обладая более крупным тренированным телосложением и угловатыми чертами лица — это было в отца. Роберт улыбнулся Сей, когда она спустилась, на что та улыбнулась в ответ. Мать, как и Орессия, не знала, что и сказать, поэтому они так и встретили её в тишине. Сейсар придвинула стул поближе к своим и присела. Младшая сестра всё порывалась что-то спросить, но всё никак не могла подобрать слова — её эмоции говорили именно об этом, и пока старшая старательно собирала серебристые волосы в хвост, Ори пыталась молвить что-то, и наконец-то смогла: — Я не знаю, с чего и начать… мы думали, ты не выжила. Что там было, ты можешь всё рассказать? — спокойно и размеренно, прямо как мать, говорить у неё не получалось — Орессия запиналась и тараторила, выдавая волнение. — Ну, я поехала в Хелген. Стража не пропустила меня, и тогда… послышался рёв, словно бы сотрясающий небеса. В одно мгновение небо потемнело, и Хелген охватило яркое пламя, как огонь съедает дрова в камине. Даже я видела эту крылатую тварь, — закончив с причёской, Сейсар слегка наклонилась вперед. Лицо Ори постепенно перекосилось от удивления, лицо матери приобретало нездоровый оттенок, отпечаток испуга. Ту же реакцию разделял и отец — его густые хмурые брови сдвинулись на переносице. — Мне, конечно, удалось сбежать, иначе бы меня тут не было, но в один момент я заглянула этому чудовищу в глаза и поняла, что для дракона это всё игрушки, а мы — не более, чем муравьи. Люди сгорали заживо, а он просто… наслаждался зрелищем, ощущал собственное превосходство над беспомощными жителями. В тот момент я подумала, что вот-вот он достанет и меня, и развернула лошадь так быстро, как только смогла… Меня приютила на время семья Алвора, а потом я заскочила в Драконий Предел. Простите, что не сразу к вам, это было важно. Все трое не нашли, что сказать. Лица разом погрустнели, в глазах читался страх — Сейсар было знакомо это выражение лица ещё по самому Хелгену. Сердца всех присутствовавших Бурь Клинков сейчас тревожно бились в унисон. Все задумались об одном: что является причиной их появления? И почему именно сейчас? Возможно, род людской погряз в грехах, и Девять решили, что пора бы покончить с этим раз и навсегда, может, Боги разгневались на них. А может, Боги тут и вовсе ни при чём. Кто-то тяжело вздохнул. Такие новости трудны были для понимания. — Дракона не убить простому смертному человеку. Эти твари восстают, и убить дракона можно только лишь поглотив его душу. К сожалению, это могут лишь Драконорожденные, а их не видели уже столетиями… — отец говорил это, задумчиво смотря куда-то в костёр. Пламя жадно, с потрескиванием поедало бревна, оставляя от них лишь золу. — Я думаю, это не повод вешать нос. Скайрим и не такое переживал. Поддержка Сей в этот раз оказалось не самой воодушевляющей, но на лице матери проскользнула грустная улыбка. Во фразе её дочери была и доля правды — сколько Скайрим перенес кровавых войн… а ведь когда-то драконы так же внезапно появились и так же внезапно исчезли. А что, если это повторится? Они вновь исчезнут на целые века, и появятся ли вновь? Сейсар понимала, что забегала слишком далеко с такими мыслями, но изо всех сил она пыталась мыслить позитивно — это было естественной реакцией рассудка на стресс, необходимо было найти защиту. Она старалась найти хоть какую-то светлую сторону в происходящем. «Ну, по крайней мере, жива — уже хорошо», — вздохнула она. Под предлогом «выйду воздухом подышу», Сейсар вышла на улицу, не дожидаясь ответа. Родственники остались в состоянии задумчивости, тоски и радости за дочь одновременно. Никто не знал, что и сказать друг другу. Сейс не хотелось находиться под тяжестью гнетущей тишины — звуки природы были куда приятнее. В лицо подул тёплый ветер, словно бы предпринимая попытки снять напряжение. У него это хорошо получилось. На деревьях беззаботно щебетали свою незатейливую песню птицы, кипела жизнь на рынке. В городе всё продолжило идти своим чередом. Конечно, каждый здесь стал относиться к своей заднице более бережно, но понимал, что если сидеть дома взаперти — ничего не изменится, а от дракона-то уж точно не спасёт. Люди эти мыслили более-менее правильно. Скоро все оправятся от такого, правительство конкретно усилит защиту, люди будут успокаивать себя этой мыслью, но… это их всё равно не спасёт, раз нет убийцы драконов. Того самого, в чью честь воспевают песни барды и пишут легенды. Что может спасти деревянный Вайтран, если не Драконорожденный? И неужели всему этому миру, с оживлёнными городами, поющими на деревьях птицами, холодными зимами и поздними летами суждено погибнуть? — С возвращением, леди Сейсар. Знакомый робкий голос вывел её из раздумий — Марк подошёл настолько тихо, что она даже поначалу не заметила. Он явно рад был её видеть, и тоже от событий не отставал. Но Марк вёл себя на удивление спокойно — для Сейс это было загадкой. Неужели он даже сейчас возлагает свою жизнь на господ, надеясь, что они укроют его и спасут? «Так он защищает сам себя», — подумалось ей. — Сейсар, просто Сейсар. Марк, видимо, тоже решался что-то спросить, и Сей начинало это надоедать: почему каждый хочет до неё докопаться? Она ведь ничего такого не сделала, она не герой — просто выжившая, которая хотела верить в то, что не одна такая. — Ну давай. Что ты хочешь спросить? Я же вижу, что хочешь. — Я просто хотел… спросить, всё ли в порядке, — застенчиво ответил Марк, почувствовав раздражение в голосе собеседницы. Не заметить его было сложно — Буря Клинков и не старалась его скрыть. Она замолчала на минуту, задумавшись над ответом — это ведь и впрямь самый сложный вопрос за последнее время. Если на «что произошло?» она могла ответить смело и однозначно, то в данном случае Сейсар не имела ни малейшего понятия, как можно ответить на этот вопрос — всё так неоднозначно. Она была удивлена, что он задал ей именно этот вопрос. — Я… не знаю, Марк. Она опустила голову, уставившись взглядом куда-то в землю. Всё-таки смириться с тем, что тебя в любой момент могут спалить заживо — тяжело, да даже думать и рассуждать о таком было страшно. Ни одно живое существо, здоровое умом и телом, не хочет погибнуть. Мир и так был всегда полон опасностей, так их теперь ещё и добавилось, точно человеческий век стал слишком скучен и Боги решили его несколько разнообразить. Какие же у них могут быть в самом деле мотивы, чтобы допустить такое бедствие на головы своих других созданий? Оруженосец почувствовал себя довольно неловко. Его лицо порой напоминало личико Орессии мимикой — они оба такие же эмоциональные, да и ладят довольно неплохо. Ори вообще могла найти общий язык с любым человеком — настолько она была мила и обаятельна. Возможно, её мечты о прекрасном богатом суженом действительно скоро воплотятся в жизнь, но с фразой «мечты сбываются» в отношении себя Сей могла поспорить. Её мечта вдруг начинала превращаться в кошмар. Сейсар бы сейчас с радостью выпила, да вот только вспомнила о поручении Фаренгара. Она хотела выполнить его как можно скорее лишь для того, что бы спать спокойно, а не знать, что человек ждёт тебя с каким-то ценным предметом. Ждёт, а ты сидишь дома, в одном с ним городе и спокойно выпиваешь. «А, ну его», — подумала она, осознавая, что это, возможно, последняя спокойная ночь для неё. Теперь ни в чём нельзя быть уверенным. Подумав именно так, Сейсар приняла решение: — Марк, у нас есть эль? — Да. — Тащи. Пока Марк быстро побежал в погреб, Буря Клинков стряхнула пыль с чёрного столика с двумя стульями во дворе. Раньше здесь очень любила сидеть Беатрис. Она сидела и любовалась закатом, а на соседний стул вскоре садился отец. Вечерами здесь романтично, как сейчас — солнце потихоньку заходило за горизонт, а вместо него на небо словно бы неловко разливали банки с красными, розовыми, жёлтыми, оранжевыми, фиолетовыми красками и разбавляли небольшим количеством воды для плавных переходов — настолько ярким безмятежным рисовался перед глазами пейзаж. Где ещё увидишь такую красоту? Самое время, чтобы испить эля. Марк как раз прибыл с кувшином и уже хотел налить в сверкающий бокал жидкость, как Сейс отняла у него кувшин и сама себе налила, а после поставила переливающийся серебром кувшин на столик с глухим стуком. Из-под стола она достала ещё один бокал и сдула с него пыль. — Будешь? — первым делом она протянула бокал Марку, который присел на второй стул. — Сейсар, я всё ещё оруженосец. Я на службе. — Ты не на войне, нюхать тебя тут никто не будет, — этот аргумент был весьма убедительным, поэтому «оруженосец» взял бокал и уверенно сделал первый глоток, но его лицо сразу же скривилось и он закашлялся, что вызвало у собеседницы громкий несдержанный смех. — Мда-а, друг, пить ты точно не умеешь, — Марк не то чтобы обиделся, но ему вновь стало неловко — он не хотел позориться перед госпожой. Его всегда было легко смутить, но он никогда не обижался на шутки и подколки, иногда даже сам над собой подшучивал, самокритичный паренёк. Сейсар ценила эту черту в людях — не каждому дана самоирония. Солнце стремительно катилось за горизонт, будто убегало куда-то, спешило, как спешит и время, и жизнь. — Знал бы ты, каково это, — Сейс сделала очередной глоток из своего кубка, повертев его в руках и уставившись на закат. Завораживающее зрелище, но она смотрела туда не только потому, что ей нравился пейзаж, но ещё и потому, что прятала там взгляд — уставиться больше было не на что, кроме как на содержимое бокала, но Сейсар и так прекрасно знала, что там находится — закат был зрелищем гораздо более захватывающим. — Что? — Марк вновь смутился, не понимая. — Посмотреть в глаза смерти. Марк понимал её, но в сущности мог лишь представить, каково это. Сейсар могла и не выжить, лети дракон достаточно низко над землёй, что бы пальнуть по ней. Но ей повезло. Удача? Судьба? Кто знает, но раз она здесь, то лучше вкушать каждый миг своей свободы. Бокал стремительно опустел, и, доливая себе, она долила заодно и оруженосцу, как бы он не отнекивался. Сейс даже забавляло это зрелище — словно маленького ребёнка гости угощают чем-то вкусным, а он отнекивается, но, видимо, только для приличия, а гость ему: «да нет, нет, ты бери!». Внезапно Сейсар прислушалась к посторонним шумам, и даже Марк, заметив это, попытался замолкнуть. Послышались громкие, неспешные шаги, и позади Марка показалась знакомая короткостриженая светлая голова. Она повернулась в сторону сидящих. Это был Деон. Марк сначала не понял, почему Сейсар так удивлённо смотрит куда-то за него, потом обернулся, понял и поспешно поставил бокал на стол, словно он не при делах. Брат застыл на месте, и по его лицу можно было подумать, что он увидел призрака. Сей же теперь смотрела на него с некой надменностью в глазах — такого рода реакция вечно расслабленного Деона веселила её. В отличие от брата, у неё к нему был лишь один вопрос — где этот придурок шлялся? Когда она уезжала, он был ещё дома. Деон сделал сначала один шаг, потом второй, а потом вообще остановился, думая, не разыгрывают ли его, учитывая, что даже он знал, что примерно произошло там, в Хелгене, но Сейсар, живая Сейсар лишь дружелюбно расставила руки в стороны в ответ в ответ на его искреннее удивление. — Ну и где мои братские обнимашки? Они не заставили себя долго ждать — брат моментально подскочил к ней, крепко обняв — почти до хруста костей. Сейс вскоре начала задыхаться, что заставило старшего наконец отпустить сестру. — Где шлялся? — У меня такой вопрос к тебе, Обливион бы тебя подрал, дура несчастная. Мы тут, вообще-то, все дружно за тебя перепугались! — это Сейсар уже успела лицезреть во всей красе со стороны всех родственников, один отец пытался держаться, но в этот раз у него это плохо вышло, как и у брата — холодная маска невозмутимости треснула. Оба, обрадовавшись встрече, внезапно перестали замечать Марка, и он увидел в этом шанс для побега. Но момент он выбрал весьма неудачный. Только было парень встал со стула, как Деон силой усадил его обратно. — А ну сидеть, я вам особо не помешаю. — Сильно сказано. Ну что, тоже хочешь знать, как же великая и могучая Сейсар чуть не померла? — она гордо мотнула головой, закинув ногу на ногу. — Только если вы поделитесь выпивкой — я по запаху чувствую, что это отменный эль. — Тогда тащи стул. — Миледи, может, я схожу? — оруженосец вновь перешёл на «миледи» и всё никак не унимался со своим планом незаметного побега, но даже в этот раз оступился. — А ты сиди, наш дорогой Деон сам сбегает, молодой ещё. Деон что-то угрюмо буркнул про «вот в следующий раз стакан воды я тебе не подам, и в старости тоже», но потом благополучно вернулся со стулом. Марк за этот день уяснил для себя, что стратег и тактик из него никакой, поэтому угрюмо пил эль, пока Сейсар всё увлечённо рассказывала. Брат, конечно, внимательно слушал её и дивился, но как-то странно косился на грустного Марка, то и дело доливающего себе эля. Видимо, продумывал, как отвертеться от ситуации, если вдруг оруженосца обнаружат в зюзю пьяного, а может, он всё никак не решался спросить, что они тут вдвоём делали. Марк же половину рассказа пропустил мимо ушей, грустно хлеща эль даже тогда, когда он начал в него не помещаться. Возможно, ему хотелось забыться побыстрее, чтобы не слушать больше об угрозе драконов, но это бы не помогло бедолаге прислужнику — рано или поздно придётся принять жестокую реальность. Но сейчас он не был готов к этому, потому пользовался наиболее доступным выходом. Когда кувшин опустел, первым это заметил Деон, с упрёком глянув на Марка. Рассказчица вокруг ничего не замечала, бодро вещая о том, о чём, на самом деле, рассказывать бы больше не хотела, но не могла упустить шанса впечатлить Деона. Брат злобно придвинул к себе кувшин, демонстративно заглянув в него, но «оруженосцу», кажется, было уже плевать, что там вокруг него происходит. Больше никакие драконы не тревожили его. — Ну вот, а потом я героически доложила всё ярлу, и… На этом моменте свершилась пауза, так как Сейсар не знала, как это объяснить брату, который уже с вопросом на лице повернул голову в её сторону, она ведь даже родителям это ещё не сообщила, боясь их реакции, особенно со стороны матери. — Ну и Фаренгар попросил меня поехать в Ветреный Пик найти какую-то Драконью скрижаль. На этом моменте замолчало всё — даже без умолку щебетавшие птицы, тишина прерывалась порой лишь тихим посапыванием Марка, который изо всех сил пытался не вырубиться — держался пока что молодцом, но в глазах его всё сильнее мутнело, он уже практически ничего не видел перед собой. Было понятно, что если парень встанет — то упадёт, а если он упадёт — уже обратно не встанет, его даже на стуле из сторон в сторону шатало. Брат молча отреагировал на конец повествования, и эта мучительно долгая тишина длилась уже почти три минуты, пока собеседник смотрел куда-то на закат. — И ты ничего так и не скажешь? — Сейсар уже не могла терпеть это молчание, оно могло длиться целую вечность. В гробу ещё намолчимся. — А что я должен сказать? Благословить тебя на путь истинный? Ты хоть родителям сказала? — Нет… но мне всё равно, что они скажут. Мне нужно выехать на рассвете. — Они боятся за тебя, особенно мать. По отцу не видно, но уж поверь — он волнуется не меньше. В этом он был прав, но отец, может быть, даст добро идти в проклятые нордские руины, кишащие невесть чем, — таким образом произойдет проверка Сей на прочность. Уж в том, что она там не пропадёт, Сейсар не сомневалась; мать же ни за что не согласится на такое сомнительного рода развлечение по понятным причинам. Сейсар печалило это и злило — двадцать три года… однажды Беатрис придётся принять дочь такой, какая она есть, с шилом в заднице и ветром в голове. — Я, наверное, прямо сейчас сообщу им… Марк? Марка уже было не спасти — он уснул прямо на стуле. «Бедный парень, его голове завтра будет нехорошо», — хмыкнула Сейсар. Зато уснул тихо и мирно, не успел набуянить. Сейс хотела было совершить необдуманный поступок, разбудив его, но Деон вовремя остановил её легким хлопком по руке. Поняв намек, Сейс прямо сейчас решила пойти и серьёзно поговорить с родителями. Вся семья по-прежнему сидела в зале, они выглядели куда более бодрыми, живо обсуждая что-то. Видимо, они попытались отвлечь себя, и ныне поверить было невозможно, что около часу назад в этом доме царствовала напряжённость, а не вновь тёплая и уютная семейная атмосфера. Это был как будто небольшой островок искреннего счастья и любви посреди нахлынувшего на город отчаяния и страха. Щеки Ори были ярко-красными, видно было, что она много смеялась. Она всегда много смеётся — этот человек не способен мыслить цинично или пессимистично, она всегда пытается искать что-то хорошее в происходящем. Сей всегда очень больно было видеть, как грустит её младшая сестрёнка, — и без этого не обходилось. Порой печаль накрывает даже самых настоящих оптимистов, но ей она практически неведома — Орессия почти никогда не плачет. Все взоры внезапно обратились к Сейсар, но она молчала, и всё сборище выжидающе смотрело на неё. — Мне нужно с вами серьёзно поговорить.