Проделки судьбы

И на рассвете они втроем снова выдвинулись из форта, отправляясь в холодные края Скайрима. Никто из них никогда не был в Винтерхолде, и поэтому он казался им чем-то далеким и нереальным. У Марка захватывало дух об одной только мысли вживую увидеть Коллегию, Сейсар желала добраться поскорее, а Мер… ей было все равно. Через полтора дня пути они уже проезжали мимо Вайтрана, где и заплутали, раздумывая, как обогнуть горы и поехать самым кратчайшим путем. Сейсар предлагала одно, Мер – другое, Марк же и вовсе молчал, так как не совсем хорошо ориентировался на Скайримских дорогах, пусть и стыдливо умалчивал об этом. В итоге в паре миль от самого Вайтрана они разбили временный лагерь, тщательно изучая карту Сейсар. Но вскоре и без того небезопасные дороги Скайрима начинали оживать. Периодические путники и телеги – обычное дело, но целое войско Имперского Легиона, спокойно шествующий через нейтральную территорию Вайтрана, поразил Сейс. Во главе пешего войска ехали два генерала на двух конях, сердитые, откинувшие с хмурых лиц забрала. Ни один человек не проронил за все шествие ни слова, они просто двигались по дороге дальше, словно каменные. Но, не успев скрыться за горизонтом, они свернули с дороги, удаляясь от Вайтрана. – Думаю, нам лучше перестраховаться и поехать путем чуть более длинным, чем встрять меж Братьями Бури и Имперским Легионом, - живо прокомментировал Марк. Что удивительно, но все с ним согласились. Никому не хотелось сейчас встревать в лишние разборки – своих хватает. Скайрим терроризируют драконы, раздирает гражданская война, а вампиры, на тысячелетия засевшие в тени, внезапно начали показываться. Хотелось бы избежать случайного попадания еще и в этот водоворот судьбы. Поэтому решение было принято безоговорочно – уже через час они запрыгнули на коней, и поскакали в обход, через деревеньку Рорикстед. В таком случае пришлось ускорить темп, ибо, к сожалению, поездка может затянуться. Путь и так не близок. – Ты была в Рорикстеде? Сейсар было обернулась в сторону Марка, чтобы ответить ему, но, к ее удивлению, обращался он вовсе не к ней, а к Мер. У них, кажется, завязывался диалог, чему она была неимоверно рада, ведь поначалу что Марк, что Мер отнеслись друг к другу с подозрением. – Какое твое дело, дружище? – Я, между прочим, стараюсь наладить диалог. – Нет, не была, и не жалею об этом! – Ого, неужели ты из крупного города? – Отнюдь не так. – Провинциалка? – с ухмылкой отметил Марк. – Ты еще скажи, что деревенщина, - с холодом ответила Меродолия, хотя, судя по всему, не была обижена. Но Сейсар, пусть и знает Мер не так хорошо, понимала, что что-то не так. Но что именно чувствует Мер – она понять не могла. От нее так и исходил какой-то зловещий холод, но, тем не менее, она источала ауру безразличия. Словно старалась игнорировать тот факт, что они направляются в Рорикстед, ведь даже не сопротивлялась этому решению и даже поддержала. Сей всегда думала, что Меродолия родом откуда-то с севера, может, даже с достаточно крупного города. Впрочем, разницы ей тоже не было – какая разница теперь-то уж, когда они все в равных условиях? Сейс уже и позабыть успела о том, что когда-то была богатой и знатной, а Марк – простым оруженосцем, еще и крайне бесхребетным и добродушным. Не сказать, что он очерствел, но внутри него появился крепкий стержень. Что не могло не радовать – он развивался, как личность. Что ж, во всем стоит искать плюсы. И даже в лишении. Кем бы они стали, не будь того, что произошло? Сейсар, пусть и с горем пополам сумев отречься от скорби, наконец приняла себя такой, какая есть. Марк возмужал, теперь-то по нему и не скажешь, что он прислуживал. Но он сам, кажется, несильно стыдится своего прошлого. Насчет одной Меродолии все еще многое было неизвестно. Она несет в душе какую-то ношу, с которой все никак не хочет расстаться – иногда, когда маска ее вечной беззаботности трескается, это можно разглядеть. Но, как бы они не были близки с Сей, она все еще не может ей об этом рассказать. И пусть, значит, расскажет тогда, когда будет готова. Они снова проводили время за какими-то бессмысленными разговорами, словно все втроем были знакомы. Тем не менее, чувствовалась такая придающая уверенность компанейская атмосфера, что Сей, ни в коем случае, не была против такого поворота событий. К концу второго дня они добрались до Рорикстеда. Деревенские огни уже зажигались в домах, люди расходились. Домики были миниатюрными и даже смешными, деревянные, в своих соломенных шляпках, усеянных снегом. Внутри, наверное, горит очаг, хоть как-то отапливая дом – зима в самом разгаре, и не сказать, что она выдалась теплой. – Остановимся в таверне? На вопрос Сейсар все трое ответили утвердительно. Они оставили лошадей рядом о зданием, где, помимо их трех коней, стоял еще чей-то четвертый, угрюмо глядя удаль. Внутри таверны было тепло – во всяком случае, теплее, чем на улице. Народу было немного, что неудивительно для деревни. Но атмосфера этих таверн не сравнится с городскими – здесь по-своему тихо и уютно. В городских тавернах всегда шумно, не протолкнешься, в деревенских же с этим полегче. Здесь играет легкая арфа, там – звучат барабаны. Они сняли три комнаты, а на вопрос про проезжающего мимо жреца трактирщик, выглядящий печальным, лишь удивленно вылупил глаза. Что ж, вполне очевидно, что жрец Мотылька не стал бы ехать таким ужасным путем. Плотно поужинав, они собирались разойтись спать, но Марк предложил пропустить по одной. Сейсар затем предложила повторить. Меродолия их вовремя остановила от греха. Вернее, ее. Марка спасти не удалось. На утро его едва ли сумели растолкать – ни ранние петухи, ни солнечный свет, так и бьющий в глаза через окно, не сумели разбудить перебравшего вчера Марка, поэтому разбудить его сумели только компаньонши. И то не очень. – Блять, Марк, ну кто тебя просил! Он ворчал что-то вроде «Неужели раз в полугодие нельзя мне выпить за наше здравие?», и уже вскоре рвался в дорогу, но было ему настолько плохо, что пришлось сидеть в таверне еще с час, ожидая, когда же пьяница проспится. Только предварительно его пришлось едва ли не к кровати привязывать, чтобы на лошадь не вскочил. – А то вскочит, упадет, головой ударится и все, - сказала Меродолия, завтракая. Уже второй раз. – По тебе-то уж не заметно, что тебя это расстроит, - посмеялась Сейсар. – Стратегически невыгодно нам сейчас терять бойцов, пусть и… таких, да, - сделав умное умозаключение, она отставила в сторону тарелку. – Он всегда был таким? – Э-э… Каким? – Ну, таким! – Ты что, я раньше едва-едва могла в него бокал вина залить. Неважно, за чье здоровье – за мое, за императорское или за чье еще. В последний раз, правда, методом уговоров и предстоящего серьёзного разговора удалось. Тогда еще мой брат увидел это… Печальное зрелище. Марка всегда очень быстро выносило. Сейсар посмеялась, и в смехе этом отчетливо слышалась нотка ностальгии. Меродолия прищурилась, начиная проявлять любопытство. – Ты никогда мне о брате не рассказывала. – А ты не спрашивала, - передразнила ее Сей, – я любила брата не меньше, чем младшую сестру. Я все еще надеюсь, что он жив, понимаешь. Но если бы так было, он бы послал хоть какую-то весточку. Даже с этого проклятого Солстейма. В дверях показался Марк, сводя на нет разговор. Кажется, ему было немного лучше. – Теперь ты понимаешь, почему я не пил? – проворчал он, закрывая скрипучую дверь. Сейсар не удержалась, начав смеяться, чему Марк был очень удивлен, мол, нет здесь ничего смешного. На вопрос о голове он хмуро покивал, уверенный, что все с ним в порядке. Ну а раз в порядке, черт с ним, пора в дорогу. Только они собрались покидать трактир, как трактирщик остановил их громким возгласом: – Стойте, путники! Должен вас предупредить! Не ходите западными тропами, в лесу обитает злой огненный дух, уже не один раз люди пропадали там. Прошу вас, будьте осторожны! – Благодарю! – Сейсар махнула ему рукой, и они покинули помещение, озадаченные таким заявлением. – Мда, в прошлый раз, когда я проезжала мимо, ничего такого замечено не было… – Да может, нет там никакой угрозы уже давным-давно? Ржание чужого коня заглушило слова Меродолии. Вороная лошадь, стоящая у таверны, так и норовила сорваться с привязи. Он топтался на месте, вставал на дыбы и дергал головой, желая сорвать с себя узду. Он злобно топтал снег под ногами с такой агрессией, словно не боялся разбить копыта в кровь, и мотал головой так, словно был готов выломать забор, к которому был привязан. Это зрелище почему-то очень насторожило Сейсар, да и, кажется, не только ее. Компания решила двигаться дальше. Они действительно опасались той тропы, но если поехать другой, то поездка может продлиться еще дня на два. Поэтому они все же решили рискнуть, надеясь на то, что боги сегодня снисходительны. А если нет – хотя бы разберутся с этим духом, который угрожает населению мирной деревушки. – Смотрите, - отметила Меродолия спустя десять минут пути, останавливая лошадь. Под копытами была голая темная земля – снег здесь растаял. Удивительно, ведь еще пару метров назад снежный ковер укрывал землю сантиметров так на десять. Они втроем огляделись, с удивлением отмечая, что это явление простирается на пару десятков метров вперед. Если здесь просто растаял снег, открывая вид на жёсткую черную землю, то дальше можно разглядеть черные силуэты погоревших деревьев. – Уходим, - Сейсар развернула лошадь. Напарники помедлили, но решили все же во имя осторожности объехать это место, пока не нарвались на обитателя этих окрестностей. Вспышка ослепила Сей до такой степени, что в себя ее привело только истеричное ржание собственной лошади. Стук ее копыт все удалялся, открыть глаза не было сил. Сейсар сквозь звон в ушах слышала, как заметались вокруг в панике компаньоны, но, даже открывая глаза, ничего не видела, не понимая, что происходит. – Сейсар! Темный силуэт в ее глазах наконец начал проясняться. А то, что было вокруг него – нет. Звон начинал становиться болезненным, яркий свет слепил. Она поняла, что у нее нет сил встать. Марк кричал что-то, что понять она никак не могла. Висок чем-то обжигало. Поморщившись, она наконец сумела приподняться. С виска стекала собственная кровь. – Сей, боги, я испугался. Она огляделась, когда картина начала проясняться. – Какого хуя все горит? Они вдвоем оглянулись. Сзади во всю шло сражение, но Меродолия, кажется, начинала проигрывать остервенелой ярости огненного духа. Марк, предусмотрительно оставив ослабевшую Сейсар сидеть на земле, выхватил меч, спеша на помощь. Но они даже не знали, с чем имеют дело. Пожар вокруг вспыхнул, когда огненный дух засиял еще ярче. Он пылал огнем, напоминая один большой огненный шар. Вокруг становилось невыносимо жарко – дым от горящих деревьев, чернея, поднимался ввысь. Наверняка его уже заметили в Рорикстеде. Сей попыталась подняться, но тут же отшатнулась на пару шагов назад, пытаясь перебороть головокружение - настолько сильно ее оглушило. Мер и Марк сражались плечо к плечу, но против огненного монстра были едва ли не бесполезны. Марк, вступив с ним в слишком близкую схватку, пронзительно закричал, выронив меч. Сталь быстро раскалялась при взаимодействии с пламенем, обжигая руки. Меродолию от этого как-никак спасали перчатки. Сейсар подскочила сзади, но даже это не испугало чудовище, которое, на самом деле, было на пару голов выше самой Сей. Именно поэтому она поняла, что бой предстоит тяжелый, а может придется спасаться бегством. «Огненный человек» занес над ней пылающий меч, помимо этоно светящийся ослепительно ярко. Она могла поклясться, что видела этот клинок раньше. Лезвие его было тонким, но, тем не менее, невероятно прочным. Они скрестили клинки, дух был гораздо сильнее, усиливая давление и стараясь прорвать блок. Но Сейсар держала меч – это поразило его. Эбонитовая сталь – материал не только дорогой и прочный, но еще и тугоплавкий, посему нагревался он гораздо дольше. Она вгляделась в ослепляющее пламя, что атаковало ее. И не могла поверить увиденному в огне – Сейс могла поклясться, что увидела в огне лицо! Искаженное пламенем, озверевшее, но, тем не менее, удивительно знакомое. Марк напал сбоку, занося клинок над головой противника, но взрыв, образовавшийся рядом с ним, застал нападающего врасплох – снова выронив клинок, Марк отлетел на полметра, хватаясь за голову, которая от ужасного звона готова была разорваться. Мер хотела было напасть, но жестом Сейсар остановила ее, когда дух отскочил на достаточное расстояние. Меродолия удивленно посмотрела на Сей, подумав, что она выжила из ума. – Херегард! – воскликнула она, – Херегард, послушай меня! Но он и слушать не хотел. Сейсар не знала, какой метод менее действенный и глупый – пустые убеждения и попытки переговоров или битва со стеной, ещё и с огненной стеной? Но что-то в духе откликнулось на свое имя. Сейс с удивлением обнаружила, что двухметровым столбом вокруг поднялся огонь, беря их обоих в кольцо. Дух стоял неподвижно, но, судя по всему, собирался напасть. – Я не стану с тобой сражаться! А вот он, судя по всему, очень даже хотел. Он рванул к ней, когда громкое «Файм» раздалось совсем рядом от духа, но его это нисколько не остановило – пылающий клинок пронзил ее, но прошел насквозь. Даже сквозь застилающую глаза пелену безумия это поразило его, и дух отшатнулся. Сейсар, воспользовавшись моментом, выскочила из кольца, глазами ища своих компаньонов, но вокруг не видать никого. Кольцо погасло, и, не успела Сейсар оглянуться, как данмер, окутанный огнем, снова рванул на нее, и тогда уж, когда действие крика окончилось, пришлось взяться за меч и отбиваться. Словно бы Херегард услышал ее, но не хотел понимать. Мог, но не желал, пропуская мимо ушей просьбы остановиться. Она опешила от этих яростных атак, словно данмер уставать вообще никак не мог, и его безумие придавало ему сил. А вот Сей начинала уставать отбивать вечные силовые атаки. – Херегард, послушай! – она решила предпринять очередную попытку переговоров. – Это я, Сейсар! Мы виделись пару месяцев назад, и ты был не таким! Это не ты, Херегард, ты потерял себя! Дух снова опешил, и это секундой промедления воспользовалась Сейс, выбив меч из его рук. Сияющий клинок, упав на землю, тут же погас. Однако данмер, судя по всему, был первоклассным колдуном, и отсутствие меча в руке его сильно не пугало. – Ты убиваешь невинных людей, ты жжешь этот лес, хватит, одумайся, мы ничего тебе не сделали! – она совсем ничегошеньки не знала о Херегарде, они виделись всего один раз в жизни, а теперь она пытается успокоить его буйствующий дух. И он застыл в метре от неё, словно в нерешительности. И тогда позади него свистнуло лезвие – клинок, пройдя огонь, пронзил его ногу. Данмер упал на одно колено, а затем и вовсе завалился на спину. Марк занес клинок. – Марк, блять, остановись! И он застыл, словно каменный. По нему видно, как ему хотелось бы прикончить его, но ослушаться никак не посмел. Марк опустил клинок. Пожар пропал, словно его и не было. О нем теперь свидетельствовали лишь сгоревшие деревья и голая земля без снега посреди зимы. Огонь, окутывающий данмера, погас. Его серое, узкое лицо с некрасивым шрамом побледнело, приобретая светло-серый оттенок, неестественный для его расы. Все застыли в нерешительности. – Он живой? – недоуменно спросил Марк. – Жив конечно, - Меродолия тоже была достаточно озадачена случившемся, если сказать мягко. Она присела рядом с Херегардом, и выглядела максимально уставшей – по ее лбу стекали крупные капли пота. Она сняла перчатку и коснулась раны на ноге Херегарда, пачкая бледную ручку в крови. Однако она так смотрела на него, словно ее не покидала какая-то мысль, она озадаченно вглядывалась в его лицо, удивленно хмурилась, пока данмер не открыл глаза. – Спасибо, я в состоянии сам. Мер вздрогнула, испугавшись, и тут же одернула руку. – Не беспокойся, я обезврежен. Никого из них троих это не успокоило. Херегард приподнялся, жмурясь, но вид раны на собственной ноге его, кажется, не столько смущал, сколько собственное поведение. Он был в шоке с произошедшего не меньше, чем все остальные. Он сам приложил руку к ране от меча, и она постепенно начала затягиваться. Целительное тепло прошлось по его конечности – рана не самая страшная. Марк, кажется, постарался, нанося ее. Данмер, кажется, окончательно восстановив связь с окружающим миром, поднял свои красные глаза на Сейсар, переводящую дух. – Вот уж я не думал, что именно ты станешь моим спасителем. – Почему ты… – Стал таким? Долгая история. А твои друзья, кажется, готовы растерзать меня. Он столкнулся взглядом с Марком, который метал молнии глазами. Он выглядел настолько рассерженным, что, видимо, действительно с трудом сдерживался, чтобы не добить Херегарда. Но внезапно Херегард посмотрел на Меродолию, а она завороженно глядела на него изумленными глазами, не в силах отвести взгляд. Они застыли, и Сейсар, увидев эти немые гляделки, насторожилась. – Меродолия? – только сейчас он толком решил рассмотреть ее лицо, и оно, конечно же, показалось невероятно знакомым. Она отозвалась на свое имя. – Я-то думала, почему твое лицо так знакомо мне, и думала, что ошиблась, но чем только судьба не шутит. Сейс начинает припоминать эту историю, рассказанную Меродолией несколько месяцев назад. Марк же недоуменно смотрел на нее, ожидая такого же непонимания в глазах Сей, но, не найдя его, опешил еще больше, чувствуя себя лишним в этой компании. – Черт возьми, я и забыла, что вы знакомы! Мер прыснула от смеха, заливаясь детским, звонким хохотом. На лице Херегарда промелькнула мрачная, невеселая улыбка. Бывшие коллеги. – Какая встреча, какая встреча, - с немалой долей иронии в голосе произнес он, вставая. Он огляделся, хмурясь, – Стыдно осознавать, что это все натворил я в порыве безумия. Хотя, в общем-то, и не такое бывало… – Сколько лет, сколько зим, старик! Теперь-то я не удивлена, что «лесным огненным духом» оказался именно ты. Вот веселье было-то в твое время! Она продолжала заливаться, а данмер в ответ на это криво усмехнулся, кажется, ностальгируя по тем временам. Марк все еще смотрел на Сейсар щенячьим взглядом. Ох и многое же придется ему объяснять по дороге.. – Мне бы очень хотелось послушать предысторию, - влезла Сейс, сумев, наконец, перекричать хохот Меродолии. – Мне кажется, вы куда-то очень спешите. – Ей, кажется, очень комфортно в твоей компании, поэтому не будем лишать Меродолию праздника жизни. Мер помолчала, но все же улыбнулась. Херегард, кажется, отошел после всего этого буйства, и был уже не против рассказать о том, как он вообще здесь появился. – Меня обуяло безумие. Огонь, что я контролировал, вышел из-под моего контроля, и в его ловушке оказался я. На то есть много причин. Я переживал некий кризис в своей жизни, и это очень сказалось на мне. Я сожалел о многих нехороших содеянных поступках и путешествовал. Доехал до Маркарта, где познакомился с Далдраком, да восславит его Азура, и мы решили уехать в Рифтен из братской данмерской солидарности. Он все рассказывал про фалмеров, про то, как они вломились к нему в дом, убили сына, а он, не выдержав, взорвал дом. Вместе с дочерью и женой. И вот не успели мы отъехать от Маркарта, как пришлось отбиваться от целой орды этих тварей, которые почему-то вышли на поверхность. Я не верил своим глазам. И еще больше был поражен, когда выяснилось, что под контроль их разум взял какой-то обезумевший изгой. С этим было покончено. Как и с Далдраком. Я искал мирной жизни с тех пор. Хотя бы на какое-то время. Очухаться, осознаться, и вот, я доехал до Рорикстеда, где решил остаться трактирщиком на какое-то время, пусть и связаны у меня с этим городом не самые лучшие воспоминания, ты понимаешь, о чем я. И мне начинала нравиться эта мирная жизнь, я травил байки и сплетни всяким пьяницам, а главный трактирщик, пустивший меня на подработку, даже сватал меня все со своей дочерью, которая, надо сказать, была недурна. Я и задумался – раз меня здесь принимают, отчего бы не бросить все это? Оставить свой кровавый путь за спиной. Мои руки по локоть в крови, я должен был смыть это. Оставить меч раз и навсегда. Но, видимо, я не слишком-то и хороший человек, и не судьба мне почувствовать вкус мирной, простой человеческой жизни. Его дочь кинулась за возлюбленным, что сгинул где-то в лесу. Я, собравшись, помчался спасать девку, но, как можно догадаться, было слишком поздно. Все, что было дальше, я помню с трудом. Помню, как меня вырубили и связали. Помню, как проснулся и первое, что почувствовал – ужасный смрад. Запах человеческого мяса. Плоти. Звук хруста костей. Он стоит у меня в ушах до сих пор. Дочь трактирщика, подвешенная к дереву с перерезанной глоткой – я вижу эту картину прямо сейчас, и лучше бы я, блять, навсегда потерял зрение, чем увидел это. Два больных ублюдка разрезали мясо ее дружка. Меня охватил такой гнев, что он застлал мой разум, я не мог более контролировать себя, ставши гораздо хуже, чем те два каннибала. Мне ужасно больно вспоминать о том, с каким доверием ко мне отнесся этот трактирщик. Я был безумен. После эдакой «исповеди» темного эльфа все трое продолжали молчать еще около минуты, переваривая его слова. Сейсар, когда впервые его увидела, несмотря на грозный внешний вид, даже и не задумывалась о том, какую ношу, возможно, понесет этот эльф. Интересно, что же он такого сделал? Так хотелось расспросить Херегарда поподробнее, сесть прямо здесь и послушать его байки. – Не припомню, чтобы ты был таким открытым ранее. – Я и не был. Какой смысл мне таить эту информацию, если она, - он махнул рукой в сторону Сейсар, - определенно не отвяжется от меня, да и деваться мне некуда. Столько воды утекло с нашей прошлой встречи, Меродолия, но я ничего не имел против тебя никогда, и доверяю в достаточной мере. А вот ты мне не нравишься. Он грозно глянул в сторону Марка. Ответ себя ждать не заставил: – Не переживай, остроухий, ты у меня доверия тоже не вызываешь. Мер прервала их, внезапно кинувшись на шею Херегарда и громко смеясь. Вот так просто, без всяких предрассудков. Данмер опешил настолько, что даже не сумел обнять ее в ответ, все не понимая, зачем она это делает? А Мер все равно было приятно встретить его, выслушать и наконец-то обнять. Херегард, хоть и выглядел до этого опечаленным, был в растерянности, но, кажется, отнюдь не злился на нее. Она была, конечно, вдвое меньше его, поэтому смотрелось это с какой-то стороны даже комично. Она резко отпрыгнула от него, когда где-то рядом послышалось конское ржание. Стремительно по роще мчался конь, фыркая и мотая головой. Черная тень, промчав мимо Сейсар, заставляя ее сдвинуться с дороги, чтобы не попасть под эти несущиеся копыта, остановилась неподалеку от владельца – от Херегарда. Для данмера это тоже стало большой неожиданностью, словно он вообще забыл о том, что у него есть конь. Эльф, подойдя к коню, который тащил за собой деревянный кол, потрепал его по шее, не сдержав хмурой улыбки. Она, видимо, была у него всегда такой – редкая, но, тем не менее, мрачная и не веселая, словно ему было грустно от того, что он улыбается. – Единственный, кто еще не покинул меня, - он любовно похвалил своего коня, примчавшегося к уже «пришедшему в себя» хозяина, и отцепил с его привязи деревянный колышек. Он тут же запрыгнул на коня, который беспокойно начал гарцевать на месте, задирая высоко голову. – Знаешь, Сейсар, ты удивительный человек. И я с точностью могу сказать, что видимся мы не в последний раз. – С чего такая уверенность? – скрестив руки, она, вскинув бровь, саркастично произнесла это, глядя на Херегарда снизу вверх. – Как видишь, у людей начинаются проблемы, стоит им только познакомиться со мной, - он развернул коня, – а ты все еще жива, как и Меродолия. И это главное. – Далеко собрался? – воскликнула Мер, когда он уже собирался уезжать. – Далеко. Если я не в силах начать мирный образ жизни, то я брошу ей вызов. До встречи. И он помчался прочь из рощи. Меродолия восторженным взглядом провожала его до тех пор, пока не исчез черный силуэт среди деревьев. Все были озадачены этой встречей, и никто не понимал, что же своими словами хотел сказать Херегард. Начнет ли он абсолютно самоубийственную кампанию, ввяжется ли в войну, которых, на самом деле, стало на нашем веку слишком много, покинет ли Скайрим или начнет служить даэдра на постоянной основе – остается лишь гадать. И, если верить его словам, то и встреча их состоится не так уж и нескоро. Один Марк остался недоволен, все ворчал, даже когда они разбрелись, чтобы найти своих коней в этой полусожженой роще, повидавшей уже многое – и каннибалов, и бандитские лагеря, и даже обезумевшего Херегарда. Марку он все казался крайне подозрительным, словно Херегард – именно тот человек, от которого можно ожидать ножа в спину. Но Меродолия, которая из всех троих знает его больше всех, утверждала абсолютно обратное, мол, Херегард – данмер со стрелой в голове, причем с такой, что, наверное, лобную долю просвечивает, но на такое он не способен. После всего сказанного, Херегард в глазах Сейсар больше не выглядит чудаковатым безумцем, каким его видят некоторые. Марка, впрочем, несильно это убедило. Сейсар даже удивилась, почему это он стал таким недоверчивым. Они спокойно продолжили путь. Через день они уже были практически на подходе к Винтерхолду, но решили все же экономить силы и поберечь лошадей, и разбили ночлег. Чем ближе они приближались к Винтерхолду, тем холоднее становилось, уже не спасал практически и большой костер. Все волновались больше за то, как бы лошади не замерзли. А им втроем приходилось жаться друг к другу, чтобы согреться хоть как-то. Меродолии это не нравилось больше остальных. Вьюга завывала. Она вскочила посреди ночи, когда звезды еще ярко мерцали на иссиня-черном небе. Мер сумела разглядеть неподалеку пепел от погасшего костра, и, стараясь сильно громко не возмущаться, скинула с себя руку Марка, который сильно много себе позволяет. Вокруг было тихо. Кажется, она была единственным человеком, которому не спалось этой ночью. Меродолия уставилась в небо, и, кутаясь в шубу, созерцала небо над ней. Сколько же миллиардов звезд на этом небе, и во сколько созвездий они выстроились прямо сейчас. Оно казалось ей захватывающим, чем-то воистину непостижимым и далеким. Когда-нибудь, возможно, люди смогут дотянуться до неба, прикоснуться к этой неизведанной космической тайне. Мысли об этом захватывали дух у Меродолии. Ей так бы хотелось дожить до этих времен, застать этот момент самой. Как люди сделают это? Полетят на драконах туда, прямо в небо? Ее детские мечтания будоражили собственное сознание. Даже и верить не хочется, что ее когда-то забудут. Имя Сейсар, скорее всего, навсегда останется в летописях, ее будут почитать и помнить, ее именем назовут детей, гордясь таким выбором. Почти как когда-то почитали Тайбера Септима. Нет, она не может сказать, что завидует таким людям. Это тяжелая Довакинская ноша, но она и не просит быть Довакином. Мер просто понимает, что ей так не хотелось бы обратиться в пыль, пока с чьим-то именем свяжут множество легенд. А Сейсар боялась смерти и забвения не меньше, чем сама Меродолия. Может, даже больше.

* * *

Сей проснулась первая, и на этот раз уже она обнаружила на себе чужую руку. Раздраженно, долго выдыхая, она успокоилась лишь только потому, что понимала, что это – вынужденная мера. Легче уж спать в обнимку с компаньонами, чем замерзнуть насмерть. – Меродолия, будь добра, убери руку. Но Меродолии, кажется, и так было комфортно. Еще бы ногу закинула. Высвобождаться пришлось самостоятельно. И пока те двое валялись на снегу, видя десятый сон, Сейсар с трудом удалось разжечь костер, чтобы хоть руки замерзшие согреть. Ветер успокоился, да и погода, в принципе, стояла терпимая, так что огонь можно было разжечь. Хотя бы ненадолго. Пламя потрескивало и с трудом разгоралось. Пока Сейс возилась, она заметила, как амулет, зазвенев, выпал у нее из кармана. В спешке она даже забыла отдать его Израну. Амулет Стендарра, поблескивающий в слабом свете костра, лежал одиноко на снегу, пока Сейсар все же не подняла его, решив, что лучше будет закончить начатое. Марк вскочил вторым, смущенно отстраняясь от Мер, причем выглядел так, словно он не только спал с ней в обнимку, но и развлекался всю ночь. Сейсар прыснула от его растерянного вида. – Добро пожаловать в жизнь путешественников, Марк. И не на такие ухищрения приходится идти. Меродолию растолкали с горем-пополам, чтобы она хотя бы не пропустила завтрак. Ели они на скорую руку, чтобы быстрее двинуться в путь. Они решили обогнуть Морфал, чтобы надолго не увязнуть в тех болотах – больше всех этого не желала Сейсар. Они выбрали тихую, но скользкую и снежную дорогу, где, если слезть с лошади, снег будет не менее, чем по колено. – Значит-с, вы не рассказали мне, откуда Мер знакома с этим Херегардом? – Братья по делу, - начала она, – оба, хоть и бывшие, ассасины Темного Братства. Марк вылупил глаза, едва ли не остановив коня. Его ступор снова вызвал смешок у Сейс. Боже, когда-то она пообещала себе больше не смеяться над ним. И его отношение к Херегарду, кажется, испортилось окончательно. А вот о Меродолии он даже и не знал, что думать. Мер и Сей переглянулись, стараясь сдержать смех, буквально наслаждаясь моментом ступора несчастного Марка. – Что случилось, Марк? Ты уже не будешь столь страстно обнимать меня во сне? – Бога ради, замолчи. Но внезапно Сейсар насторожилась, слегка замедляя ход лошади. Она нахмурилась, постоянно озираясь. Спустя некоторое время Меродолия заметила это. – Что-то не так? – Да. Что-то не так. А вот что – она не могла объяснить. Но из-за ее изречения оба спутника напряглись не меньше, все ожидая откуда-то скрытой угрозы. В конце концов, Марк выдвинул имеющую место быть теорию, что на самом деле это лишь паранойя. И Сейсар бы согласилась с этим, да вот только это чувство продолжало ее терзать. Пока Меродолия и Марк о чем-то оживленно беседовали, Сейс все никак не могла присоединиться к ним, то ускоряя, то замедляя лошадь. Странно это все. Вьюга грозно завывает, а вокруг – ни души, лишь огромные снежные пустоши, и вдалеке прорисовываются горы. И она покосилась на эти горы, щурясь, стараясь разглядеть их сквозь поднявшуюся белую пелену. Скалы выглядели угрожающе, возвышались над землей, торчали, словно клыки из пасти драконьей. Их верхушки сливались с цветом неба, ибо были укрыты снегом. Но Сейсар держала ухо востро, словно не доверяла этим горам, словно вот-вот эти каменные великаны поднимутся и пойдут на них войной. И сердце начало колотиться, как бешеное. Смех Меродолии и серьёзный голос Марка смешались в одно – в завывание поднявшейся вьюги. Кровь бурлила, горячилась внутри. Из-за гор показался крылатый силуэт.