Проделки судьбы

Херегард всегда просыпался рано — давнишняя привычка, выработанная им во время тяжёлых и опасных странствий. Он встал ещё тогда, когда спала вся таверна — здесь было необычайно тихо. Такая редкая возможность в наше время — наслаждаться тишиной. Он, на самом деле, любил тишину, но в его жизни на неё часто не приходилось даже надеяться. Было около шести часов утра — Айварстед потихоньку оживал. Деревни всегда просыпаются раньше городов. Данмер потянулся, стоя на крыльце, и поглядел в сторону Глотки Мира, чья зубастая вершина скрылась за мрачными облаками. Он и сам туда не раз поднимался — так, из чистого любопытства и для какого-никакого покоя. Помедитировать там, взирая с высоты на развернувшийся снизу Скайрим — благое дело даже для такого, как он. Вскоре он покинул крыльцо и отправился искать место потише, чтобы потренироваться с утра. Сейсар провела в медитации весь вечер и вернулась позже, чем планировала, но нисколько об этом не пожалела — холодный ветер Хротгара пронизывал до костей, но уносил с собой все тревоги и печали. Это место действительно обладало целительной силой. Она просто сидела и несколько часов то вглядывалась в пейзаж перед собой, то сидела с закрытыми глазами, совершенно ни о чём не думая. Какой же это оказалось благодатью — наконец ни о чём не думать. Она вдыхала морозный воздух и выдыхала облачко горячего пара, сразу же рассеивающегося перед лицом — в этом цикле вдохов и выдохов, без тревог и волнений, Сейс провела несколько часов, а потом вдруг поняла, что пора бы и спускаться, сон ведь тоже необходим человеку. Она поглядела на храм — уж кто-кто, а Седобородые точно знают, кто такой Мирак. Но они ведь начнут говорить, что всё это несущественно, сперва — Алдуин, а затем все остальные отвлечения. Не то, что бы Сейсар очень хотелось слушать их нотации, но в конечном итоге жажда узнать правду всё-таки пересилила. Она вошла в холодный и пустой каменный зал с чёрными колоннами, освещённый лишь светом нескольких жаровен и факелов. Можно было бы подумать, что место это совсем заброшено, но она прекрасно знала, что Седобородые по-прежнему незаметно обитают здесь, на вершине мира. — Мирак? — удивленно переспросил Арнгейр после коротких приветствий. — Мирак — один из некогда высших жрецов Культа драконов. Что ты хочешь узнать о нём? — Всё, что вам известно, мастер. — Хм, — задумался старец, — он, добившись высокого статуса, был отправлен вместе с несколькими другими жрецами на Солстхейм, чтобы править там от имени драконов и распространять их влияние. В это время он присягнул даэдрическому принцу знаний и судьбы — Хермеусу Море, и тот наделил его запретными знаниями. С их помощью Мирак восстал против своих господ. Он свергал их одного за другим, но тогда вмешался другой жрец — Валок. Легенды гласят, что битва их была настолько ожесточённой, что она расколола землю, и так Солстхейм стал островом. Существуют две версии итога: Мирак был либо убит, либо Хермеус успел перенести своего чемпиона в Апокриф — свой план в Обливионе. Голова шла кругом. Неужели здесь замешаны ещё и даэдра? — У меня есть основания полагать, что Мирак каким-то образом вернулся. За мной несколько раз посылали убийц от его имени. Арнгейр покачал головой: — Либо это чья-то выходка, либо, что ж, в наши времена и такое было бы неудивительно. Но зачем только, скажем, Хермеусу Море, понадобилось возвращать его в Нирн? Или же он сделал это сам? Это сложный вопрос, Довакин. И задача эта, по сравнению с угрозой Алдуина, второстепенна. Как продвигаются поиски свитка? — Мы на верном пути, — сказала Сейсар, думая в это время совершенно не о свитке и не об Алдуине. А затем Сейсар все-таки решила подняться выше — туда, где мирно размышлял о вечном Партурнакс. Хоть он и был драконом, его присутствие на Глотке Мира было совершенно незаметным — по крайней мере, с Высокого Хротгара Партурнакса никогда не слышно и не видно. Он стряхнул со своих мощных крыльев снег и поглядел на Довакина. Они встретились, как приятели. Тогда Сейсар и рассказала ему некоторую часть того, что так тяготило её, поскольку своих близких угнетать этим она больше не могла. — Дрем, Довакин, — повторял дракон. — Терпение. В этом заключалась основная его мудрость — «Дрем». Ох, как бы хотелось Сейс взять у своего наставника немного терпения — его бы определенно хватило на них обоих, отчего же он не поделится хотя бы щепоткой? И всё же от встречи с Партурнаксом на душе стало легче, бури несколько утихли. К тому же, он помог ей попрактиковаться в ту’уме — теперь-то настала пора налечь на тренировки, ждать они больше не могут. Глубоко в раздумьях она покинула Высокий Хротгар и вернулась в таверну далеко за полночь. Она тихонько прошмыгнула в свою комнату, разделась и уставилась в потолок, вновь полная мыслей, беспокойно роящихся в голове. Уединение приносило с собой лишь очередные тревоги. Это все какая-то ерунда, которая не складывается воедино. Арнгейр прав — если здесь замешаны даэдра, то какая надобность возвращать своего чемпиона сейчас? Да и само вмешательство даэдра уже заставляет насторожиться — может ли это значить, что проблема хуже, чем ожидалось? На следующее утро она вновь встала помятая, что не скрылось от глаз спутников. Возможно, заходить к Седобородым было лишним. Когда Сейсар решила с утра поесть, один только запах еды заставил рот аж сочиться слюной, а желудок — болезненно пульсировать. Со всеми этими вечными поездками и Мираками немудрено забыть про еду — она даже не стала считать количество часов, которые провела без еды. Совершенно обычная картофельная похлебка с мясом казалась самым настоящим творением знаменитого Гурмана. Сейсар с тоской подумала о том, что, наверное, на Солстхейме едят совсем не это. Но от этой печальной мысли, однако, еда приносила ещё больше удовольствия. Она заказала себе ещё чашу меда и тёплого хлеба, настолько свежего, что корочка его нежно похрустывала. Это тебе не полусгнившие яблоки, пролежавшие в сумке пару недель. Выйдя на пустое крыльцо с блаженным ощущением набитого донельзя брюха, она потянула носом свежий воздух. К тому моменту уже рассвело окончательно. Вскоре к Сейсар присоединилась Серана, скрывавшаяся от солнечных лучей под плащом. Сейсар даже представить не могла, как ей, должно быть, тяжело переносить все эти дневные перемещения. Серана тепло улыбнулась ей. — Выглядишь довольной. — Стараюсь. Как Марк? — Как грозовая туча. Они обе тихонько рассмеялись. Сейсар облокотилась о перила и уставилась вперёд. Какой-то рослый норд вовсю рубил дрова. С утра пораньше он уже был взмылен, щёки покраснели, точно натертые снегом, а с губ срывались облачка пара. Когда же уже долгожданная весна? — Арнгейр сообщил мне неутешительные подробности. Возможно, мы имеем дело с даэдра. — С даэдра? — нахмурилась Серана. — Что ж, в таком случае остаётся надеяться на меньшую кровь. — Спасибо, Серана. — Извини, я просто не привыкла утешать ложью. Если вступают высшие силы, то дело-дрянь. Вспомни, хотя бы, Идеальных Повелителей. А они ведь даже не даэдра. — Кажется, мне не стоило вдаваться в подробности сущности этого Мирака, а решать вопросы по мере их поступления, — скорбно вздохнула Сейсар, упираясь лбом в ладонь. — Надеюсь, тебя утешит то, что это ещё не известно наверняка. Может, чудик какой возомнил себя Драконорождённым. Всякое ведь бывает. Сейсар уже не верила в такой легкий и предсказуемый исход. Она вновь вздохнула и посмотрела перед собой. Спиной Серана оперлась о перила и продолжила стоять рядом. Резкий порыв ветра всколыхнул её длинный зимний плащ. Сейсар поежилась. — Есть ли хоть какая-то вероятность того, что на Солстхейме погода более щадящая? — Есть большая вероятность совершенно обратного. — Да, точно, забываю напоминать себе о том, что к тебе с утешением лучше не обращаться, — Сейс опустила голову, глядя некоторое время вниз, — я буду скучать по Скайримской погоде. Никогда не имела ничего против здешних суровых зим. Есть в них какой-то, знаешь, шарм, характерный только для наших земель. — Значит, это стимул вернуться как можно скорее. Вдруг дверь распахнулась, и тяжелой поступью на крыльцо вывалился человек. Высокий белобрысый норд, ленно и звучно потягиваясь, обнаружил на крыльце сразу двух потенциальных жертв, чему оказался несказанно рад. Он закрыл за собой дверь и покачивающейся походкой подошёл к ним, неподвижно стоявшим у перил. — Благое утречко, а, леди-с? Он сипло рассмеялся. Сейсар учуяла запах вчерашнего вина, исходивший от норда. Серана без каких-либо эмоций посмотрела на него, не сдвинувшись с места. Её взгляд не остался незамеченным: — Выше нос, дорогая, что ж вы на меня, как на отброса какого смотрите? Такое прелестное лицо столь презрительный взгляд не красит. Презрительный взгляд перерос в презрительную усмешку: Серана тут же отвернулась от него, подкатив глаза. — Вульнфид, верно? — с улыбкой спросила Сейсар, поворачивая к нему голову. Норд встрепенулся, услышав собственное имя. — Так точно, моя дорогая госпожа. — Что вы здесь с Херегардом делали? — Пили, очевидно, — рассмеялся наёмник, становясь рядом с ней и одной рукой опираясь о перила, — а вообще я просто увязался за ним. Я ему в Рифтене такое прощание устроил, вся таверна в честь Убийцы драконов гуляла, а наутро подумал — а проедусь-ка я с ним. Он сильно не сопротивлялся, и вот мы здесь. Но, кажется, теперь нашим дорогам суждено разойтись. Ты крадёшь у меня друга. — Я верну его в целости и сохранности, — вновь улыбнулась она. «Убил одного дракона, а закатили пирушку, будто он самого Алдуина завалил», — подумала Сейсар с иронией. — Как вы с ним познакомились? — О, это долгая история. Но я постараюсь покороче. Веришь, нет, но познакомились мы тоже в Айварстеде! Наняли меня, значит, и ещё одного бравого парня довезти пленницу до Рифтена на суд. В ведьмовстве обвиняли. — А у нас в Скайриме запрещена магия? — Херегард то же самое спросил, — гоготнул Вульнфид, — нет, а вот жертвоприношение родителей — повод для суда, не думаешь? Ну и Херегард увязался за нами — почему нет, еще один меч никогда не лишний, — и всё, в общем-то, закончилось тем, что сучка эта в ворожею обратилась, прибила бедолагу Сифнера, но мы с Херегардом быстро с ней разделались. И пошли пить. Вот такая вот история. — Я смотрю, Херегард — постоянный посетитель таверн? — За что я его безгранично уважаю. Она улыбнулась, когда Вульнфид в очередной раз гоготнул. Только сейчас Сейсар заметила, что Серана тихонько ретировалась, — интересно, куда она делась? — а затем мыслями вернулась к рассказу Вульнфида. Забавно, как у этого Херегарда Рифтен чуть не красной линией судьбы проходит. Дали ли ему уже титул тана? — А тебе есть что рассказать? — Мне? — Вульнфид удивлённо вскинул брови. — Да, тебе, — теперь Сейсар полностью развернулась к собеседнику, чтобы получше разглядеть его. Он был высок ростом, несимпатичен — на лицо наложил отпечаток наёмничий образ жизни. Сейс определила его ремесло ещё вчера, по одному только взгляду на него. Однако манера речи Вульнфида, его вальяжные жесты вполне забавляли её. Да и историю он рассказал весьма увлекательно. — О, мне, конечно, есть, что рассказать, если моей госпоже угодно слушать, — норд был крайне доволен проявленным к его персоне вниманием. — Что больше заинтересует: случаи типа драки в таверне при помощи вилки или побег из Маркартской тюрьмы вместе с Изгоями? — Вилкой? В таверне? — Ах, я не надеялся, что тебя это заинтересует. В общем-то, ничего особо интересного: один мудак нажрался и полез на меня, а мне защищаться было нечем, ну я и схватил, что под руку первое попалось — вилку! Изранил бедного парня, у него даже шансов не было… один удар — четыре дырки. — Изумительно, — хмыкнула Сейсар, не то, что бы сильно впечатлённая, — а Изгои? — А вот эта история гораздо интереснее. Попал я, значит, как-то в шахту Сидна по поручению одной из важных шишек тамошнего влиятельного клана. У них там какие-то тёрки с этими дикарями неотёсанными — хер знает, я в подробности не вдавался. Моей задачей было убить их вождя. Я подумал, почему бы нет, пошалил тут, там, и оказался в нужном месте. Такая заварушка на всю шахту поднялась, я такого давно не видел! До сих пор вспоминаю и не нарадуюсь. Я голыми руками отбивался от его проклятых прихвостней, у одного громилы даже умудрился заточку вытянуть, представляешь? — Постой, но ведь о шахте Сидна даже в «Путеводителе» написано, что побег из неё невозможен. Как же вам это удалось? Вульнфид, наклонившись к ней, лукаво подмигнул: — А это, моя дорогая госпожа, история ещё более увлекательная. Их разговор прервал скрип ступенек и чьи-то тяжёлые шаги. Явился и сам Херегард — на его лбу выступили крупные капельки пота, он шёл и вытирал их куском тёмной тряпки. Сейчас на нём не было его чёрной кольчуги, лишь потрёпанный поддоспешник. Он смерил взглядом стоявших на крыльце Сейсар и Вульнфида. — А, вот и ты, — кивнул ему норд. Он явно был недоволен тем, что его приятель прервал их разговор. — Смотрю, вы поладили. Вульнфид, можно тебя на пару слов? Вульнфид нехотя оторвался от перил и заворчал себе под нос: — Конечно, старина, ради тебя — что угодно… Когда они ушли, Сейсар хмыкнула себе под нос, всё ещё ощущая у своего лица хмельное дыхание. Забавный парень. Наверное, у всех наемников полно увлекательных историй. Брат её был наемником немного другой категории и вообще предпочитал себя не называть так, поскольку такое название ассоциировалось у него лишь с жаждущими наживы бандитами, которые согласны на любую, даже на самую грязную работу. Деон же сам выбирал, за какую работу браться, и в основном это была «чистая» работёнка — там пещеру очистить, тут разбойников прирезать. «И что только потянуло тебя туда?», — невесело подумала Сейсар, и ухмылка с лица сразу же пропала. Разве правильно это — младшей сестре так волноваться за старшего брата? Ей всегда казалось, что должно быть наоборот. На крыльце теперь было тихо и едва ли не одиноко. Звуки дневной деревенской жизни за спиной постепенно меркли в тумане мыслей. В таверне трапезничали Меродолия и Марк за партейкой в карты. Марк выглядел ещё более угрюмым, чем когда повстречал Херегарда, ведь Меродолия нагло обыгрывала его, жульничала, а он даже не мог доказать это! На лице хитрой лисицы растянулась коварная улыбка, она нетерпеливо постукивала пальцами по рубашке карт, которые держала, и щурилась, глядя на Марка, уставившегося в свои карты — там всё было безнадежно. После пробуждения Меродолия довольно долго провалялась, прежде чем поесть, проверить Тристана и начать собираться. Марк же вскочил практически сразу — сон его был чуток и походил больше на дрёму. До того, как к нему присоединилась Меродолия, он завтракал в одиночку и жутко смущался пристальных взглядов местного барда, Линли. Она была очень хорошенькой нордкой, её стриженые выше плеч волосы сверкали в свете свечей, подобно слитку золота; в платье она была одета весьма простенькое, но румяное лицо Линли будто служило украшением для её платья, золотых колец и серёжек, а не наоборот. Из глубокого выреза было видно, как взволнованно вздымается и опускается её грудь. Марк не мог себе позволить посмотреть на Линли дольше положенного, и потому заглатывал свой пирог с олениной быстро, как прожорливый дракон, даже не ощущая вкуса еды, до тех пор, пока не пришла Меродолия. Тогда Марк, кажется, второй раз за жизнь настолько сильно обрадовался её появлению. Первый раз был, когда она фактически спасла ему жизнь. Почему-то Меродолия никогда не вспоминала этот случай и даже не подкалывала его, прося вернуть должок. Он несколько пересмотрел своё отношение к ней — все же, какой бы чудаковатой не была Мер, слишком уж часто она спасала их задницы — не признать это Марк просто не мог. К девяти часам утра они начали седлать коней. Херегард стоял поодаль. Когда он надел свою увесистую кольчугу, издалека он казался едва ли не великаном. Его вороной мускулистый конь тоже был самым крупным среди остальных — тонкая и грациозная Тейен рядом с ним выглядела игрушечной фигуркой. Уступал в габаритах даже Виконт. Сейсар обратила внимание на число коней и вдруг спросила: — Вульнфид не едет с нами? Херегард поглядел на неё: — Нет. — Печально, — хмыкнула она, потрепав Тей по гриве. Лошадь сегодня пребывала в прекрасном расположении духа, что в последнее время бывало с ней не часто. Тут и сам Вульнфид в очередной раз появился на крыльце и первым делом зашагал к данмеру. Они пожали руки друг другу, и норд звучно хлопнул эльфа по спине. — В добрый путь! И возвращайся быстрее, хрен ты остроухий! — Очень жаль, что ты с нами не едешь, — сказала ему Сейсар, — я бы про Изгоев дослушала. — Как-нибудь в другой раз. Вас и без меня целый отряд, — рассмеялся он своим привычным заливистым и громким смехом, — а у меня тут как раз есть интересная работёнка. Берегите его, — он ткнул Херегарда под бок, — он просто золото, а не человек! Ай-да сукин сын… Они сели на коней и двинулись в путь. На прощание Херегард отсалютовал своему приятелю. Очень скоро Айварстед оказался позади. Долгое время они ехали молча, даже, как казалось, в некотором напряжении — никто не знал, о чём можно разговаривать в присутствии Херегарда, о чём лучше не стоит; нужно ли разговаривать с ним самим или же он предпочтёт молчание. Меродолия первая присоединилась к нему, ехавшему впереди, и завела с данмером весьма непринуждённый диалог. Сейсар было даже слегка интересно за ними наблюдать — любопытные отношения складывались у этих двоих; а затем она присоединилась к молчаливо и спокойно ехавшим позади Серане и Марку. — Ты сегодня тише воды, — сказала она Серане. — Разве? Мне кажется, это просто ты слишком увлечена происходящим вокруг. — Да, может быть. Слишком стремительно что-то всё завертелось… — она поглядела на Марка, — а ты, ревнивец, долго дуться будешь? — Я не дуюсь. Я размышляю. — Да ладно? О чём же? — О всяком, — раздраженно отмахнулся Марк. Сейсар тихо рассмеялась, — как думаете, на Солстхейме полно всякой… твари? — О, чего там только не обитает, — сказала Серана, — но об этом вам лучше расспросить вашего нового компаньона. — Если он вообще помнит, как выглядит Морровинд… — вновь забубнил Марк. Херегард вскоре оповестил их о том, что они съезжают с дороги — если обогнуть лежавший впереди горный хребет с севера, будет быстрее, поскольку дорога менее ухабистая и лошади пройдут быстрее. Ни у кого не нашлось возражений, потому так они и поехали. Вновь впереди показались Рифтенские леса; белые стволы деревьев стояли нагие, их тоненькие веточки дрожали на ветру. Снег несколько подтаял и сделался грязно-серым, громко чавкал под копытами пятерых коней. Огненный небесный шар постепенно катился к середине неба, лучи его отдавали какой-никакое, но тепло — признак наконец наступающей весны. Скоро разольются в половодье реки, задуют прохладные влажные ветра ранней весны. Противный переходный период — но Марк, например, даже жалел, что не сумеет застать его. В его воображении Солстхейм предстал едва ли не безжизненной пепельной пустыней, населённой редкими данмерами и ужасными сказочными тварями. Он искоса поглядел на Херегарда и удивился про себя — как там вообще можно жить? Неужели они, данмеры, действительно питаются теми чудными животными, о которых он немного слышал от отца? «По Херегарду, впрочем, видно, что он способен выживать где угодно, даже в самых непригодных для жизни условиях», — с иронией подметил про себя Марк, но вдруг осёкся, когда Херегард заметил, как долго Марк косится на него. Во взгляде данмера не было ни удивления, ни насмешки — он вообще едва ли что-то выражал. — Меня интересует, — заговорил он, — как в вашу команду по спасению мира занесло вампира? К тому же Волкихар — весьма знатный клан. — Клана Волкихар больше нет, — заявила Меродолия. — Есть, — немедленно возразила Серана с большой гордостью в голосе, — он существует до тех пор, пока живы его последние члены. И да, это очень долгая история, тоже прямо связанная со спасением мира. А тебе, погляжу, очень много известно о моём роде? Данмер помолчал некоторое время, держа с ней зрительный контакт: — По долгу службы обязан. — Ты не похож на Стража Рассвета. — Не похож, — спокойно подтвердил данмер. — Но держишь в ножнах Сияние Рассвета. Вдруг данмер замолчал, как и все остальные не осмелились сказать ни слова, но дружно покосились на ножны необычной формы на поясе Херегарда. Они расширялись к началу, имея как бы шарообразную форму там, где скрывалась гарда меча. Сейсар вспомнила яркий сияющий клинок и сгусток света в самой гарде, подобный небольшому солнцу. Ясно помнила его и Меродолия, знакомая с ним и Херегардом уже давно; а вот Марка, который видел этот меч единожды и то мельком, когда он, вместе с обладателем, был объят пламенем, раздирало любопытство. Но вынимать меч из ножен Херегард не стал. — Держу. И это никак не связано с нелюбовью к нечисти, если ты подумала об этом. — Разве служение Меридии заключается не в этом? Или ты просто коллекционер даэдрических артефактов? Херегард на это лишь усмехнулся: — В таком случае, вам несказанно повезло иметь на своей стороне такого союзника, как я. — Или не повезло, — вмешался Марк, — насколько я знаю, быть у даэдра на побегушках нынче не особо в почете. — Я разве говорил, что я у кого-то на побегушках? — Клинок тебе за просто так подарили? — Слушай, парень, я давно понял, что я тебе не нравлюсь, но не выноси это хотя бы на общее обозрение. Меродолия не смогла сдержать смеха и прыснула. Сейсар вдруг вскипела: — Пресвятой Акатош, что вы начали-то?! — Да, действительно. Надо бы нам ускориться. Херегард пришпорил коня и поехал вперед плавным галопом. Меродолия двинулась следом. Сейсар, Серана и Марк некоторое время помедлили. Сейс гневно смотрела то на нее, то на него. — Что ты на меня так смотришь? Думаешь, тебя бы на моем месте не насторожил меч, направленный, в первую очередь, направленный на уничтожение «нечисти» во славу чистейшей Меридии? — Ладно, с тобой все понятно. Марк, какого даэдра? — Меня в принципе этот хрен настораживает. Ты его видела вообще? — Ты так же и о Меродолии говорил. — Конечно, а теперь они спелись, брат и сестра по оружию! И по роду деятельности, конечно же. — Я тебя не стану сейчас отчитывать, как ребенка, не до того нам. Но если нападки в его сторону продолжатся — я надеру тебе зад, понял? Марк не остался удовлетворен таким заключением, но Сейсар уже развернула лошадь и двинулась вслед за остальными спутниками, не оставив, таким образом, ни шанса на возражения. «О, проклятие, почему все должно быть так сложно?», — обреченно подумала она, представляя, что будет, если в команде наступит разлад. Нет, этого уж никак нельзя было допустить, особенно сейчас, когда им так нужна сплоченность.

*      *      *

Через пять часов езды Херегард вдруг помрачнел, и кони стали двигаться совсем медленным щадящим шагом. Он оглядывал эти окрестности с тяжелым взглядом и больше не слушал Меродолию, беспрестанно щебечущую под ухом. Эти горы, вытянувшиеся зубастой цепью на западе и окружающие их равнины, сзади перерастающие в леса, были ему до боли знакомы. Вскоре Херегард объявил о том, что необходима стоянка. — Уже? Но у нас есть все шансы быстрым шагом к вечеру одолеть добрую половину пути, — удивилась Сейсар. — Пожалей коней, — отвечал Херегард, — и себя тоже. До Виндхельма мы доехать всегда успеем, небольшая передышка нам не повредит. Сейс пожала плечами и не стала больше сопротивляться. Они нашли место, где оставить лошадей, и расселись неподалеку, разворачивая свертки с едой. Херегард потрепал коня по гриве и шепнул тому что-то на данмерисе. Есть ему не хотелось, да и оставаться здесь дольше положенного тоже — далеко не ради этого он остановил своих новых спутников. Сейсар была права — путь, по-хорошему, стоило бы продолжить, а он их задержал, но пусть они лучше считают это за небольшую стоянку. Оглядев их всех, занятых трапезой, Херегард незаметно скрылся из виду и пошел вдоль протоптанной тропы. Через несколько минут он свернул с нее и ступил в снег, мокро чавкнувший под ногами. Через него проглядывалась черная земля и нечто, похожее на пожухлые листья, лежащие здесь еще с осени. Однажды это все смоет дождями, но место оттого не перестанет быть унылым — не только из-за того, что по тракту этому в основном никто не ездит, и он, окруженный одинокими горами с одной стороны и лесами с другой, кажется совершенно забытым. Для Херегарда это место связано с личной трагедией. С каждым шагом взгляд его мрачнел, а поступь тяжелела. Если бы он прошел несколько дальше по тропе, он бы ясно вспомнил то самое место, где все случилось, остановился там и прочувствовал тот день, точно это было вчера. Но Херегарду бы не хотелось этой ноши вновь. Пройдя еще немного, данмер нашел то, что искал. Небольшой каменный курган, покинутый, как и этот тракт, но отнюдь не забытый. О нем знал только Херегард, и он никогда бы не позволил себе забыть это. Данмеру уже не было горько, как было когда-то раньше, когда он проезжал здесь и навещал могилу едва ли знакомого человека, который стал для него одним из немногочисленных близких. Он присел на колени перед нею и молча посмотрел на белесые камни. Это молчание, длившееся между ними всего несколько минут, хотя для Херегарда тогда уже прошла целая вечность, была ему дороже слов. Ветер колыхнул его волосы, глаза заслезились от холодного порыва. Тогда-то ветер и выдал постороннего, когда чуткое ухо данмера уловило шелест ткани. — Ты же знаешь, я не терплю слежки за собой. Некоторое время посторонний наблюдатель молчал, а затем все-таки приблизился к Херегарду и остановился неподалеку, но не слишком близко. — Что это? — Это, — отвечал он ей после короткой паузы. Скорбь сдавила его грудь и впилась в сердце цепкими когтями, — человек, которого я не знал и уже не узнаю. Мой самый близкий незнакомец. Она помолчала: — Это как-то связано с твоим последним заказом? Херегард молчал после ее вопроса еще дольше. Сердце прорезало еще глубже, теребя старые раны. Меродолия ничего не знала о том случае — он просто пропал, послав в убежище напоследок небольшой «подарок», который устроил там настоящий переполох. — Да, — выдавил он из себя и замолчал, но и Меродолия больше не стала на него давить своими вопросами. Все-таки иногда она понимала, когда лучше замолчать. Мерзкий ветер снова задул — плащ Меродолии всколыхнулся на ветру. Голые стволы деревьев покачали своими жалкими ручонками, словно старались развеять печаль, но они лишь делали атмосферу еще более гнетущей. Херегард прикрыл глаза и увидел перед собой абсолютное ничто — темнота, просто темнота, и завывание холодного ветра. Тихий шелест плаща позади и мурашки по коже. Резкое хлопанье крыльев какой-то несносной птицы. Он открыл глаза и снова увидел пред собой белые камни. Мираж не развеялся. Морок не отступил. Данмер встал, поглядел в последний раз на камни и развернулся. Мер глядела на него взволнованно и в то же время заинтересованно. Она казалась такой крошечной, особенно сейчас, когда старалась закутать всю себя в теплый плащ, чтобы спастись от ветра. — Нам пора возвращаться, — сказал он и шагнул в сторону тропы, по которой пришел.

*      *      *

Вскоре они выехали на дорогу к Виндхельму. Никому Херегард не объяснял свое отсутствие, да и никто не спрашивал. Меродолия перестала донимать его и спокойно ехала рядом с остальными спутниками. Херегард молча ехал впереди легкой рысцой, конь с громким цоканьем копыт тяжело переваливался с ноги на ногу и мотал мускулистой шеей. Данмер оглядывался по сторонам, рассматривая пейзажи — теперь ему стало несколько поспокойнее. Однако, когда они свернули ближе к берегу реки, кони будто почувствовали недоброе. Виконт несколько раз брыкнулся, норовя выбить ездока из седла, Тристан злобно фырчал. Херегард, подняв глаза, увидел, как чернеет небо вдали, будто перепачканное сажей. Через несколько минут ветер донес до них запах дыма. Несколько темных столбов поднимались откуда-то с запада, растворяясь в белесом небе, подобно краске в воде. — Это еще что такое? — пробубнил Марк. — Надеюсь, не… — Если это дракон, то с ним нужно разобраться, — заявила Сейсар. — Но что здесь может гореть? Херегард задумался, перебирая всевозможные варианты: их было достаточно много. — Лесопилка, форт. Может, роща, но вряд ли, дым бы не дошел до нас. — Что за форт? — спросила Сейсар. — Амол. Военный. Братья Бури засели там. Сейсар задумчиво посмотрела в ту сторону: — Поглядим? — Я думал, вы спешите. — О, да ладно, — вмешалась Меродолия, — разве можем мы отказать себе в удовольствии сунуться в сомнительное местечко, где хрен знает что произошло? Серана и Марк не стали сопротивляться. Так, команда свернула с намеченного курса. Они ехали туда достаточно быстро, чтобы как можно скорее разделаться с тем, что их там ждет, и вернуться к своим насущным делам, а еще потому, что раздирало любопытство. По крайней мере, Сейсар и Меродолию. Сейс надеялась все-таки, что там устроился дракон — теперь драконьи души нужны ей, как никогда, ведь в ином случае некоторые крики, более сильные, она не сможет изучить. До Истмарка потепление еще не добралось, потому чем ближе приближались они к Виндхельму, тем больше снега лежало на дороге. Вскоре на нем показались многочисленные следы ног — их стало настолько много, что в конечном итоге притоптанный снег превратился в черное месиво. Нашли они и разбитую телегу, две убитые лошади и сгоревшие припасы. Неподалеку обнаружились человеческие тела. Херегард подъехал к ним ближе и, не слезая с коня, глянул на них. Опознать погибших было легко по броне. — Имперцы. Полагаю, делать нам там больше нечего. Меродолия прищурилась — ее зоркий глаз видел вдалеке чернеющую фигуру форта и каких-то сооружений вокруг него. Ей даже было интересно подъехать ближе, но стоило ей об этом подумать, как где-то вдалеке послышался стремительно приближающийся топот копыт. Херегард быстро среагировал — тут же пришпорил коня, едва заслышав их. — За мной! — махнул он рукой, и все немедля пустились за ним, зная, чем это может обернуться для них. Не хватало еще встрять в разборки с Империей или Братьями Бури, принявших их за шпионов. «Значит, там было сражение», — подумала Сейсар, и вдруг ужасные мысли стали посещать ее. Она уже видела в своей жизни крупный бой и много трупов — тогда, например, в замке Волкихар. Но может ли сравниться десяток мертвых тел против сотни, лежащих, наверное, там, неподалеку от форта Амол? Вспомнился невольно и Хелген — страх и паника в глазах людей, но яснее всего Сейсар помнила запах. Ничего хуже запаха тлеющей человеческой плоти она не могла себе представить. Его было тогда так много, что Сейс будет помнить этот смрад до конца своих дней. Марк обратил внимание на то, как изменилось в цвете ее лицо, и, когда они отъехали на безопасное расстояние и замедлили темп, попытался было спросить ее об этом, но вопрос остался без ответа. Херегард вел их совсем близ к реке, и холодная вода журчала по правую руку от них. Всадники ехали стройной вереницей, один за другим. Серана замыкала строй, задумчивая и молчаливая. Гражданская война, которую она застала, озадачивала ее — и как только до этого дошел Скайрим? Она даже не знала бывшего верховного короля, да и кто такая эта Элисиф Прекрасная, его жена, которую она никогда не видела? Не видела Серана и Ульфрика Буревестника, но знала, что клан его древний и знатный. Вся эта неизвестность волновала ее. Марк, конечно, пытался доказать ей, что Буревестник — изменник, но доводы его казались Серане слишком слабыми и больно уж эмоциональными. А эмоции не должны мешаться с политическим воззрением, когда дело касается истории — так она считала. Они проехали пустую хижину, спрятанную под огромным отвесным камнем — Херегард убил спрятавшуюся там тварь, злокрыса, и взял некоторое количество припасов, которые хозяину уже не понадобятся. Затем, когда компаньоны выехали на дорогу, не успели они проехать и десятка метров, как позади вновь послышался цокот копыт, куда более спокойный и неторопливый. Синие знамена Братьев Бури слабо колыхались на ветру. Херегард нахмурился — придется объясняться перед ними. Четверо солдат, ехавших спереди длинной колонны, остановились подле незнакомцев, услужливо уступавших дорогу. Они выглядели измотанными, но настороженными. Сейсар глянула за них — две телеги с ранеными и искалеченными, стонущими и хрипящими, теснящихся на узких лавках. Мужчины, когда-то сильные и волевые, жались друг к другу, спасаясь от холода, либо же сидели поодаль — взгляд таких не выражал ничего. Они выглядели жалко — кто-то с выбитым глазом, кто-то с наспех забинтованными конечностями, порванными плащами и негодной более броней. Она глянула еще дальше — еще две телеги, бугристый груз которых был прикрыт темной тканью. Замыкали колонну еще трое всадников. Забрала всех были подняты. Сейсар поспешно отвернулась. — Кто такие? — Странники, — уверенно отвечал Херегард, — едем в Виндхельм за припасами. — Странствуете? Впятером? Стало быть, вам, странникам, известно, что ночью произошло сражение, которое выиграли Братья Бури, — с гордостью произнес солдат, — и все еще бродите по окрестностям? Сейсар и Марк напряглись. Серана серьезным взглядом рассматривала всадников, Меродолия сжимала в руках поводья. Сейсар подумала — что, если вмешаться? Один Крик, и все их вопросы отпадут. Но, вспомнив о недавнем, она быстро передумала. С горечью она осознала, что даже свой «дар», которым так восхищаются, в особенности норды, придется теперь проявлять с осторожностью, ведь иначе можно подставить невинных людей. У Доминиона везде есть уши и глаза. Проклятый Талмор. Проклятая политика. Она просто смотрела и едва ли могла что-то сделать. Все надежды легли на Херегарда, который с холодным спокойствием продолжил: — Неизвестно. Всадник прищурился. На лице его, подобно клейму, отпечаталась изнуренность. Желтая борода спуталась, глаза впали. Удивительно было, откуда у этого мужчины вообще есть силы на езду верхом. — Куда вы держите путь? — Сказал же — в Виндхельм за припасами. — А до этого? Зачем? Почему в Виндхельм? — Мы всего лишь странники, уверяю вас. Убиваем бандитов, охотимся, выполняем несложную работенку, — он старался звучать как можно более уверенно, но каждый из них знал: на простых картографов или скитальцев они не похожи. Сейсар в страхе следила за дальнейшим развитием их диалога, переводя взгляд с одного на другого. Как только Херегарду удается сохранять невозмутимость? — Несложную работенку, — хмыкнул норд, — обыскать! Слезайте с лошадей. «Даэдра», — выругалась про себя Сейсар. Она видела, как спутники ее пребывали в смятении, а Херегард стал еще мрачнее. Пришла пора брать все в свои руки. — Стойте! — она первая спрыгнула с лошади и крепко взяла ее за узду. Сейсар даже не успела тщательнее обдумать свои дальнейшие действия — раскатистое «FeiM» сорвалось с губ, дойдя до ушей каждого из присутствующих. Сейсар почувствовала, как выскользнул из руки повод, как перестал ощущаться мороз и земля под ногами. Все вокруг стало каким-то нереальным, неосязаемым — она не могла чувствовать шерсть собственной лошади пальцами. Раненые в повозке изумленно вытаращили на нее глаза и заохали, конь предводителя всадников шарахнулся на пару шагов назад, пока его хозяин не схватил повод, едва не выпавший из рук. Сейсар почувствовала на себе внимательный и озадаченный взгляд Херегарда, услышала восхищенный вздох Меродолии. Братья Бури, сидевшие в седлах, смотрели на нее в недоумении, разинув рты, а когда начали оборачиваться друг к другу, не смогли сказать ни слова. — Это же Довакин! — воскликнул второй из них. — Болван, это и так видно! — всплылил третий. Когда действие Крика прошло, осязание снова вернулось — Сейсар вцепилась в узду Тейен, как за протянутую руку своего спасителя, и крепко сжала, точно боялась отпустить. Холод обжег щеки, с губ сорвалось облачко белого дыма, быстро растворившегося в воздухе. Она поймала себя на мысли, что, должно быть, совершила вопиющую глупость, но иного выхода она не видела — того гляди еще задержат, и выбирайся из темницы Виндхельма как хочешь. Предводитель Братьев все еще ошарашенно смотрел на них. — Талос Всемогущий, я и представить не мог… — тон норда тут же смягчился и стал гораздо более уважительным. Сейсар видела и слышала, как шепчутся позади него сидящие в повозке мужчины. Лица их были разными — удивленными, восхищенными, подозрительными, даже возмущенными. Она решила больше не смотреть в ту сторону. — Езжайте, прошу вас. Довакин, я уверен, для нашего ярла и будущего верховного короля знакомство с вами будет честью. «Надеюсь, что нет», — подумала Сейс, но свое недовольство такой идеей не высказала, лишь удовлетворенно кивнув солдату. Она залезла на лошадь, надеясь на то, что весть эта до Ульфрика не дойдет. А вести разлетаются слишком быстро. Не хотелось бы, чтобы информация о ее последнем местоположении дошла до лишних ушей. Эти внезапные мысли, вызывающие неконтролируемый страх, терзали ее и мешали концентрироваться. Сейсар боялась, что скоро в каждом подозрительном кусте, каждом прохожем начнет видеть агента Талмора. Из мыслей ее свист хлыста Меродолии — ее спутники уже двинулись вперед. Сейсар поглядела напоследок на Братьев Бури, так и оставшихся ожидать, пока Драконорожденная и ее компания проедет. Она махнула им напоследок и, не оставаясь ни на секунду, двинулась следом за ними так стремительно, что края плаща ее взметнулись от встречного потока воздуха. — Святые Боги, — вздыхал Марк, когда они оказались на достаточном расстоянии, — я уже боялся, что нам придется… что дело закончится плохо. — Ничего удивительного, что нас остановили. Остается надеяться, что на нашем пути это будет первый и последний раз, — сказала Серана. — Потому мы и ехали другими тропами, — угрюмо произнес Херегард, недовольный произошедшей встречей. — Неплохо было бы и сейчас свернуть. — Слушай, эльф, — вдруг сказал Марк, — а ты-то сам на чьей стороне? Херегард повернул к нему голову: — Не понял тебя. — Империя или Братья Бури? Он смотрел некоторое время на Марка, а затем вновь устремил взгляд на дорогу, будто совсем потерял к нему интерес. Взгляд данмера сделался скучающим. — Если бы мне платили каждый раз, когда мне предлагают вступить в легион или ополчение, или хотя бы просто спрашивают, кто из двух зол лучше, я бы купил резиденцию в Солитьюде подле Синего дворца. Отвечу тебе так: ни на чьей. Марк изумился: — Как? Разве это возможно в современных реалиях? — Как видишь. — Но ведь данмерам в Виндхельме живется несладко. — Им дали кров. А еще отдали Солстхейм. — И чего же ты тогда не за «Сынов Скайрима»? Как же, например, Талмор? — Можешь поверить, Талмор я ненавижу еще пуще твоего, парень, — резко ответил Херегард, — но это не моя война, понимаешь? Посмотри, в каком дерьме по уши погряз мир. Разборки Братьев Бури и Легиона — не более, чем детская драка в песочнице. Детей, которые не способны объединиться после общего врага, который сидит и смотрит на их разборки. Марк опешил от такой позиции — его вера в идеологию Легиона не позволяла ему согласиться с Херегардом, это полностью противоречило его картине мира. В отличие от Сераны, которая определенно прослеживала логику в словах данмера. Меродолии было все равно — для нее любые политические споры были захватывающим зрелищем, не хватало только хлеба. Сейсар пропустила мимо ушей весь их диалог — политики в голове хватало по горло и без их прений. Все их слова вновь смешались в неразличимый поток звуков, который шумел где-то на фоне. Перед глазами плавно менялись пейзажи один за другим, пока к вечеру не показались, наконец, после нескольких сигнальных башен, отдаленно знакомые каменные стены Виндхельма, стоящего на берегу Белой реки, впадающей в холодное море Призраков. Со стороны реки задул мерзкий, влажный ветер. Высокие черные стены города величественно возвышались над ледяными водами — Виндхельм выглядел едва ли не неприступным. Справа от широкого, вытянутого моста, венчающегося тет-де-поном и ведущего к городу, располагалась конюшня. Мост был надежно укреплен — чтобы разрушить его, потребовалась бы недюжинная сила. Рядом с конюшней находилась стоянка извозчиков. Некоторые из них стояли подле своих повозок и что-то увлеченно обсуждали. Послышался отдаленный стук молотков, стальным звоном разносящийся по округе. Сейсар передернуло, когда она услышала этот звук — почти такой же, как и в ее сне. Херегард убедил их, что перевозить лошадей смысла нет — ходить там они не смогут. Первым делом они спешились с коней и подошли к конюху, который смерил их уставшим взглядом. Данмер немедля пошел к нему, и между ними завязался достаточно долгий диалог. Херегард, кажется, начал с ним торговаться, но конюх был непреклонен. Торги продолжались настолько долго, что спутники его успели заскучать, но эльф в конечном итоге, кажется, добился своего и вернулся к ним: — Неизвестно, сколько мы там проторчим, так что дать с запасом ему не помешает. Скажем, по триста септимов за голову вы сможете отдать на два месяца? Марк выпучил глаза, Меродолия без колебаний протянула Херегарду кошель, даже не пересчитывая деньги. Сейсар пребывала в сомнениях: — Нам еще как-то нужно корабль оплатить. Не могу сказать, что наше финансовое положение позволяет такие траты. Херегард раздраженно вздохнул: — Дайте, сколько сможете. Потом оплатите мне выпивку. Поколебавшись, Сейсар потянулась в кошель в своей сумке на седле и отсчитала ровно половину от озвученной суммы. Марк долго мялся — звонкие монеты так и прыгали у него в руках, но в конечном итоге Херегард оплатил безвременную стоянку, добавив недостающего количества денег. Конюх принял оплату и сказал, что если хотя бы кто-то из них не вернется, то коней пустит на мясо, поскольку содержать их не на что. Сейсар содрогнулась от таких слов. Серана заметила ее волнение: — Можешь не переживать, с твоей лошадью ничего не случится. Если что — я смогу потом прислать сюда нужные деньги. — Спасибо, — выдохнула Сейсар и потрепала Тейен по гриве. Она не могла представить, что ей придется оставить свою любимую лошадь на столь долгий срок. Позаботится ли конюх о ней так, как должно? Не будет ли ей здесь тяжко? Сейс с печалью глядела на нее, гладила по короткой белой шерсти — даже сняла ради этого перчатку. Ей было так тоскливо, будто она бросала члена семьи. В какой-то степени Тейен им и являлась — они уже столько лет вместе, и Тей прошла со своей хозяйкой через самые трудные для нее времена. Была рядом даже тогда, когда не оказалось никого. А сейчас Сей смотрела в эти преданные глаза и поверить не могла, что им предстоит долгая разлука. — Обращайтесь с ним, пожалуйста, осторожнее. Он капризный, — Меродолия промывала мозг уставшему конюху. Сейсар обратила внимание, что Марку, с его вредным Виконтом, и даже мрачному Херегарду тяжело дается расставание. Но время не ждет — нужно спешить. — Не скучай, — Сейсар еще раз потрепала Тейен по гриве, и та многозначительно фыркнула, точно прощаясь в ответ. В конце концов они оставили лошадей в стойлах и отправились к воротам города. Мост вдруг словно вытянулся вперед и сделался длиннее, чем казался — или такое ощущение возникло из-за грядущего волнения? Сейсар еще не довелось побывать в Виндхельме. Трепет в груди нарастал по мере приближения к массивным вытянутым вверх воротам, подле которых, словно застывшие в камне фигуры, стояли стражники. Три головы орла, грозно глядевшие сверху вниз, венчали мост — подобными фигурами вдоль была украшена стена, между укрепительными колоннами. Сейсар посмотрела на Марка — он был взволнован, поскольку тоже никогда не бывал в Виндхельме. Интересно, как же выглядит столица Истмарка, город нордов, сердце повстанцев? На входе их обыскали и спросили, с какой целью они желают посетить город. Херегард ответил прямо — они направляются в доки. Стражники не стали надолго задерживать путешественников и пропустили в город, но надеяться на свободу от слежки отовсюду не приходилось — идет война, а значит, каждый под подозрением. Ворота начали медленно открываться, и, кажется, Меродолия, стоявшая сзади, ахнула. Гигантские каменные массивы, занесенные снегом, вырастали перед ними и принимали лик величественных домов, магазинов, храмов и таверн. Между собой они оставляли узкое пространство, служившее улицами. Заледеневшие карнизы крыш, тянущиеся к самому фасаду зданий, завершались наверху зубастыми фигурами. Над самим Виндхельмом величественно возвышался огромный дворец Исграмора с его, похожей на корону, вершину. Здесь ныне восседал Ульфрик Буревестник, ярл Виндхельма и претендент на трон верховного короля Скайрима. Город выглядел древним, точно с тех пор, как норды в старину построили его, он не был тронут и сохранил свой первозданный облик. Он не был похож на Солитьюд, солнечный и цветной — Виндхельм был мрачным и холодным, как и нрав его жителей. Серана восхищенно озиралась вокруг, чувствуя соприкосновение с историей. — Пожалуй, это лучше Вайтрана в сотню раз, — сказала Меродолия. Да, действительно, родной для Сейсар Вайтран не мог сравниться с молчаливым величием этих каменных стен и свистящего меж ними сквозняка, пылающих жаровен, в которых колыхалось пламя, и Королевского дворца, чья коронованная вершина возвышалась над Виндхельмом. Но было здесь и то, что присуще любому городу — нищие оборванцы, греющиеся у жаровен. Угрюмые лица, спешащие по своим делам по узеньким улочкам, крики и ругань, запах, доносящийся с рынка. Хотя город стоял на воде, здесь не стояла рыбья вонь, как в Рифтене. И была здесь характерная особенность, с которой они не сталкивались прежде в других городах. С ней они познакомились, когда Херегард повел их направо. — Вы приехали туда, где вас не ждут, едите нашу еду, отравляете город своим присутствием и отказываетесь помогать Ульфрику! Бродяжнического вида норд, довольно хмельной, вопил на данмерку, едва не брызжа слюной. Она, пусть и с непонимающим взглядом, терпеливо слушала его: — Но это не наша война, потому мы и не встаем ни на чью сторону. — Так может вы, сероухие, не хотите воевать потому, что вы — шпионы Империи?! — Шпионы Империи?! Ты совсем ума лишился? — ахнула данмерка. — Всех бы вас, вместе с ящерами, в одну яму, да посмотреть, как быстро друг друга переубиваете. Херегард невозмутимо шел мимо, ведя своих спутников к докам, но без внимания он не остался. Норд, заприметивший его, тут же оскалился и плюнул на землю, точно сочась ядом: — Еще один. Понаехали. А те, кто вам, остроухим, подсасывает — еще хуже! Херегард не останавливался, упорно идя вперед, а вот Сейсар вдруг начала вскипать внутри. Почему эта хрупкая женщина, которая не сделала ничего плохого и имеет кучу собственных дел, обязана выслушивать этого гнусного бродягу, от которого разит дешевым пойлом? Она поглядела на его морду, и ей стало мерзко — темная спутанная борода, землистая кожа, заплывшие прищуренные глаза и трясущиеся руки. Приоткрытые мокрые губы. Норд уже было вдохнул в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить поливать несчастную женщину нечистотами, но Сейсар развернулась так резко, что Марк, шедший за ней, едва ли не врезался в нее. — Эй, ты, — она в одно мгновение ока оказалась подле него — кажется, даже сам мужчина не успел этого заметить, — пошел вон, не трогай ее. Норд сначала взглянул на нее взглядом удивленным и непонимающим, затем — оценивающим. Сейсар чувствовала, как он скользит по ней взглядом сверху вниз, и это злило еще больше. В конечном итоге негодование норда переросло в насмешку — он оскалился и зычно рассмеялся. — Буду я тут еще слушать бабу, поклонницу эльфийских хуев. Пшла вон. — Ах ты мерзавец. Данмерка, стоявшая совсем рядом, пискнула, когда Сейсар сделала резкий выпад в сторону мужчины и тряхнула его за грудки. Он был невысок ростом — Сейсар выпрямилась, и теперь практически догоняла его. Она увидела, как во взгляде мужчины появился страх. Он не сразу затрепыхался — как только он опомнился, сразу же начал пытаться вырваться, но хватка была слишком крепкой. Как же хотелось плюнуть в это перекошенное гневом и паникой лицо, вдарить в глаз разок, чтобы запомнил на всю жизнь — аж кулаки чесались. Она резким движением отбросила его с такой силой, что норд отлетел метра на два, поскользнулся на льду и чуть было не ударился головой о жаровню. — Проклятие, — зарычал Херегард, подходя к Сейсар. За яростью, шумевшей в голове, подобно шторму, она не слышала, как громко он звенел доспехами сзади. Он схватил ее за плечо и рванул на себя. — Иди за мной. Вдарить вдруг захотелось и Херегарду за его отдачу команд, будто цепной собаке, но он не оставил шанса даже на ругань себе вслед, быстро зашагав вперед и скрывшись в переулке. Спутники быстро последовали за ним. Норд, закряхтев, начал подниматься. Данмерка, наблюдавшая за зрелищем, встретилась взглядами с Сейсар, но шока Сейс в нем не обнаружила — она коротко кивнула и поспешила удалиться. Сейсар немедля бросилась за остальными. Догнать их не составило труда. — Ты с катушек слетела? Решила, как только можешь, привлекать к нам внимание во всем Истмарке? — Херегард был зол. — Ты мною не командуй, — прорычала Сейсар, когда они быстро шагали по узкому переулку. — Что вы опять развели! — не выдержав, вмешалась Меродолия. Ее вмешательство было неожиданным — казалось, кто угодно мог упрекнуть команду в начавшейся ругани, но не она. Херегард, будто не слыша ее, развернулся, преграждая пусть всем сразу. — Раз уж вы сами позвали меня в качестве вашего личного путеводителя, будьте добры слушаться моих советов. — А мы еще не на Солстхейме, етить твою мать, шагай давай, — Сейсар не унималась, злобным взглядом сверля Херегарда. — Мне нужно было, подобно тебе, пройти мимо? — Добро пожаловать в Виндхельм, тут это было всегда, — невозмутимо отвечал Херегард. — И что, значит, что нужно глотать обиду и продолжать закрывать глаза? Херегард глубоко вздохнул: — Им дали приют в стенах города. Естественно, за такое плата высока. Сейсар вытаращила на него глаза: — Ты хочешь сказать, поливание ушатами помоев посреди города — это плата за крышу над головой? — Ты предлагаешь мне поднять знамя и идти воевать за права данмеров в Скайриме? — Кто говорит о знаменах и войне? Достаточно было вступиться за эту женщину тебе, а не мне! — Я бы вступился, не будь мы в сраном Виндхельме, где могут рыскать проклятые ищейки Талмора, эти твои культисты и Азура знает что еще! — Талмор? При чем тут Талмор? — удивился Марк, Меродолия тоже заинтересованно захлопала глазами. — Мы можем уже, в кои-то веки, сдвинуться с места? — вмешалась Серана, которая, что было для нее редкостью, тоже начинала поддаваться гневу. Еще раз кинув осуждающий взгляд на Сейсар, Херегард двинулся вперед, а за ним — остальной «отряд». Сейс не могла отпустить эту ситуацию — его многострадальный народ подвергается такой дискриминации, а он не может даже защитить эту несчастную женщину. Недосказанность и злость так и бурлили в груди и горле, но теперь нужно было вновь сосредоточиться на задаче первостепенной. А после произошедшей стычки это было сложно. Подробности про Талмор пока что никто не решился узнать. Дело стало хуже после того, как они вошли в квартал серых — так здесь назывался район, в который поселили данмеров. Состояние его было ужасным — обветшалые, старые дома, увешанные флагами с данмерской символикой, лица идущих навстречу эльфов были хмуры, некоторые — измучены тяжким трудом. Улицы здесь были еще уже, чем в остальном Виндхельме. Проходя мимо местного клуба, Марк почувствовал, как рука данмерки, одетой излишне открыто для здешних морозов, коснулась его плеча. Его передернуло, когда он увидел еще одну такую же, хищно глядевшую на него. Поскольку норды сюда обычно не суются, местные жители глядели на прохожих с интересом, в особенности на данмера, идущего во главе. Когда они проходили мимо, эльфы, прежде говорившие друг с другом, замолкали. Кто-то, кажется, поздоровался с Херегардом на данмерисе — тот лишь кивнул в ответ. Запах в некоторых местах района был омерзителен — все нечистоты города сливались именно сюда. Сейсар скривилась, но не только от запаха. И это — та крыша, что милосердно была дана бегущим из Морровинда данмерам? Это — те условия, что Виндхельм может предложить пострадавшим? За это они должны воевать на стороне Ульфрика? За старые бараки, тяжкий труд, бедность и запах нечистот? За невозможность вырваться из-за низкооплачиваемой работы? Марк понимал теперь гнев Сейсар, и происходящее вокруг него лишь подогревало ненависть к повстанцам, которым не плевать лишь на себя. И к чему приведет власть Буревестника в стране? К всеобщей дискриминации по расовому признаку? Марк мысленно проклял Буревестника и тех дураков, что пляшут под его дудку. Серана натянула капюшон, стараясь глядеть только вперед. Меродолия же удивленно озиралась по сторонам, встречаясь с алыми глазами, полными любопытства. Ей были знакомы чувства этих меров — когда-то она и сама жила в похожих условиях. Они наконец вышли к докам, где вовсю кипела работа. Трудились аргониане, двуногие шепелявые ящеры, и данмеры. Разгружали судна, отстраивали укрепительные колонны для стены города. Здесь же располагался склад Восточной имперской компании, все еще действующий. Отовсюду доносилась грязная матросская ругань, удары молотов, звуки наковальни. На путников никто не обращал внимания, но в какой-то момент Сейсар почувствовала себя неспокойно. Она тревожно огляделась — компаньоны ее лишь с любопытством оглядывали происходящее вокруг, и никакого преследования не было. Но ее не покидало странное ощущение, будто лишние глаза все-таки пристально наблюдают за их шагами. Постаравшись отбросить беспокойные мысли, Сейсар проследовала вперед за своими компаньонами вдоль берега. Здесь им предстояло найти корабль, который переправил бы их через море к Солстхейму. Херегард ступил на палубу одного из таких, пришвартованных недалеко от мола. Моряки, драившие палубу, не обратили на него никакого внимания. — Это — «Северная дева?», — гласно вопрошал он. Моряки подняли на него глаза. Мужчина, стоявший у носа корабля, обернулся к ним. Это был норд средних лет приятной наружности, с пшеничными волосами по плечи, две пряди на затылке были перевязаны. Завидев зашедших на палубу людей, он помрачнел: — Да. Я капитан. И если вы хотели на Солстхейм, то вам не повезло — я туда больше не хожу. Тут они все впали в ступор — что это еще за недоразумение? Единственный корабль, осуществляющий перевозку на остров, вдруг больше не ходит после того, как эти культисты все-таки попали в Скайрим? — Что это значит «не ходишь»? — возмутилась Меродолия. — Тебе за это платят, вот ты и пойдешь! — Полегче, — нахмурился капитан, — я не хожу туда после недоразумения, произошедшего со мной в последний раз. — И что же приключилось, о доблестный моряк? — Я помню, как на борт ступили люди в масках, — холодок прошелся по спине Сейсар, когда моряк сказал это, — а дальше — как в тумане. Я — здесь, их нет. Не один день из жизни выпал. Недоброе это что-то. Гиблое это место, Солстхейм. Сейсар обошла Херегарда прежде, чем он шагнул вперед, чтобы начать уговаривать капитана. Она устала стоять позади и считала, что прояснить ситуацию должна именно она. — Люди в масках, которых ты привез сюда, напали на меня. — Так-так, спокойно, я тут ни при чем! — возразил испуганный капитан. — То есть, к тебе на корабль поднимаются какие-то неизвестные в странного вида одеждах, скрывающих лицо, а ты закрываешь на это глаза? — Сказал же — я помню лишь то, как они поднялись на борт! После этого — ничего! — Что ж, после этого тебе придется перевезти нас на остров. За плату более скромную, чем обычно. Потому что по вине твоей с командой неосмотрительности, не одна жизнь оказалась под угрозой. Слышал о погроме в Солитьюде? Норд поменялся в лице — конечно, он слышал. Весть о гибели Виттории Вичи, негоциантки, завидной невесты и владелицы отделения Восточной имперской компании в Скайриме, облетела всю страну и уж точно дошла до Виндхельма. — Я простой моряк, я не со зла, я не знал, — отчаянно начал оправдываться норд. — «Я не со зла, я не знал, я нечаянно». А у меня теперь из-за тебя проблемы, касающиеся моей жизни. Так что, отвезешь нас на Солстхейм? Или предпочтешь и дальше размышлять о том, какое место ты занял в убийстве Виттории Вичи? Капитану много времени на раздумья не понадобилось — он поддался достаточно быстро. — Ладно, я отвезу. Но отплывать будем в ближайшее время. — Само собой. Дай только собрать припасы. На том и порешили. Херегард стоял, скрестив руки. Когда они с Сейсар встретились взглядами, он молча кивнул ей. Команда сошла с корабля, и тогда Меродолия позволила своим восторгам охватить ее: — Нет, ну это просто восхитительно! Вот это давление! Все-таки, ты чему-то от меня научилась, не так ли? — Нам сейчас не до смеха. Надо закупиться припасами. Нескоропортящейся едой, водой… что еще может потребоваться на Солстхейме? — Я попробую раздобыть вам какие-нибудь зелья. — Спасибо, Серана, — кивнула Сейсар. Херегард пребывал в глубокой задумчивости. — Деньги нам нужны будут больше всего. Я с трудом помню, какая там погода сейчас. Может, нам понадобятся хорошие плащи, чтобы закрываться от песка. Так что рассчитывайте траты. И да — кто-то обещал мне выпивку. Марк вздохнул. — Конечно, — обреченно отвечала Сейсар. — Вы за резервные деньги не переживайте — это на мне! — весело заявила Меродолия. — Ты что, сейчас пойдешь грабить? — охнул Марк. — Какое грабить… так, пощипаю травку. Нельзя же оставить Довакина и ее команду без средств на существование в этой пустыне. Сейсар толкнула ее локтем. — Тихо ты. — Да в чем дело? — Я объясню, как будет время, но трепаться об этом теперь не нужно, ясно? Меродолия похлопала глазами, но молча кивнула. Ее уже прямо-таки распирало любопытство — что же такое случилось? Вроде она была все время вместе с остальными, как тогда умудрилась пропустить что-то мимо своих чутких ушей? — Город в вашем распоряжении. Встречаемся здесь, наверное, через час. Они отошли от корабля, и Сейсар огляделась еще раз. Помимо аргониан и данмеров, здесь были представители и других рас — особенно норды-моряки, трудившиеся на своих кораблях. Удивительно здесь было обнаружить каджита, навострившего свои уши, украшенные большим количеством золотых сережек. Он стоял подле входа на склад имперской компании, прислонившись к стене — видимо, сторож. Но он одарил Сейсар таким пронзительным взглядом, что ей стало не по себе — она поспешила пройти мимо и покинуть доки. Здесь они и разделились — бóльшая часть пошла за припасами, Серана — за зельями, Меродолия — за быстрым заработком. Сейсар сразу же подумала, что нужно закупиться солониной, а для этого нужно найти рынок. Она пошла против толпе, идущей с набитыми корзинами. Попутно Сейс с любопытством оглядывала окружающие ее виды — грязный квартал серых быстро сменился более чистыми улицами. На ступенях было скользко — лед немного подтаял, что затрудняло прогулку по городу. Ей даже хотелось подойти поближе к Королевскому дворцу и поглядеть на него — может, даже доведется. На рыночной площади, чем-то напоминавшую вайтранскую, толпились десятки людей. Раздавались возгласы продавцов, приманивающих покупателей; пахло свежей кровью от мяса, которое разрубали прямо здесь, при покупателях. Рыбный запах, напомнивший о Рифтене, ударил в нос. Здесь также продавались экзотические товары, привезенные на кораблях: эйдарские сыры и банановые листья. Сейсар интересовало то, что испортится не скоро — засоленное или копченое мясо. Но, подойдя к прилавку, она была поражена ценам на самые обычные продукты — понятно, что зима только кончилась, но насколько же прыгнули цены! Пока Сейсар негодовала, чем же тут вообще питаются люди, ее уже подвинули ворчливые покупатели, и очередь пришлось простоять еще раз. Это напомнило ей о том, как раньше она не любила походы с матерью на рынок, которые считались обязательным мероприятием. Зато Орессия наслаждалась такими прогулками. Но и сам рынок тогда воспринимался по-другому — те, на кого Сейсар ранее смотрела свысока, сейчас едва ли чем-то отличались от нее самой. И теперь она стояла вместе с ними, в толкотне, в огромной очереди за невероятно дорогими продуктами, и уже даже не осмеливалась думать о том, как жизнь довела ее до такого. Сейсар вспомнила о брате и с горечью подумала о том, как скажет ему о том, что произошло с их семьей. Нет, она бы просто не выдержала вида его страданий. Если бы это было в ее власти — она, наверное, уберегла бы его от этого знания, но это было неизбежно, Сейсар знала. Одна лишь мысль о том, какую боль придется ему перенести, убивала ее. Она не смогла бы видеть, как брат проходит через ту боль, что прошла она. В конце концов, солонину Сейсар удалось добыть, но количество ее удручало. Сосуд с чистой пресной водой был куплен здесь же. Кошель значительно полегчал, и мысли о его пустоте теперь удручали Сейсар. Пока оставалось достаточно времени, она все же решила пройтись ко дворцу. Потоком толпы ее несло по улицам города меж заледеневших каменных стен. Она, должно быть, ушла уже слишком далеко от доков — Королевский дворец располагался в самом сердце Виндхельма. Но не уплывут же они без нее, не так ли? Сейсар прошла и мимо храма Талоса — божества, запрещенного империей. Но норды не отказались от своего бога. Ныне это единственный действующий храм Талоса в Скайриме, это огромное трехэтажное здание с влажными сосульками, свисающими с карнизов, подобно белоснежным клыкам. И неподалеку от храма, в паре поворотов, начиналась придворцовая площадь. Она была достаточно небольшой, начиналась со стены, вдоль которой располагались памятные таблички с именами древних королей — Харальда, Олафа Одноглазого, Вульфхарта Атморанского. Сейсар подняла глаза — замок отсюда казался едва ли не больше Синего дворца. Он был не таким изящным — более всего он походил на крепость, в духе воинственных нордов, построивших его. Здание вытянулось вверх на несколько этажей. На арке перед внутренним двором, освещенном жаровнями, были вывешены синие знамена Виндхельма, развевавшиеся на ветру. Сейсар ощущала себя крошечной по сравнению с этой каменной махиной. Но ее заинтересовали обломки, лежавшие по углам подле входа в сам замок — это было удивительно, ведь нигде не было следов обвала. Вид этих обломков только портил величественный лик древнего замка. Несколько стражников молчаливо несли свой дозор, патрулируя площадь — здесь было спокойно и немноголюдно. Сейсар ощущала себя странно, стоя в трех-четырех десятков метров от резиденции ярла и главы повстанцев. Будто до него самого можно рукой дотянуться. Он сидел там, за этими массивными стенами и вытянутой резной дверью, увенчанной каменной медвежьей головой, и отдавал команды, отправлял людей на бой. Казалось бы — только войди… Сейсар развернулась и отправилась обратно. Предстояло сложное — найти выход к докам. Должно быть, ее спутники потихоньку туда возвращаются. На город все стремительнее опускались сумерки — зажигались жаровни, свет многочисленных окон, а люди спешили по домам. Теперь нужно было спешить и ей самой. Все еще воображая себе огромный замок Исграмора, она шла, не глядя особо на прохожих. Сейсар свернула в один из узеньких переулков, и здесь ее будто что-то одернуло — она очнулась от своих мыслей и встретилась взглядом с яркими золотыми глазами, сверкнувшими на мгновение в полумраке. Они пропали так же внезапно, как и появились. «Должно быть, воображение разыгралось», — успокоила себя Сейсар, но что-то не давало идти ей дальше по этому переулку. Она оглянулась, не видя никого рядом. «Нет, мне лучше идти по месту более людному». Она развернулась и покинула это жуткое место, но нараставшее чувство тревоги не покидало ее. Сейсар все пыталась понять — почему и откуда оно взялось? Стало быть, незнакомый город, на которые опускаются сумерки, так влияет. Потому она хотела уже поскорее добраться до своих ребят — никого из них пока что даже не было видно вокруг. Сейсар не хотела бы их задерживать, хотя Меродолия, наверное, тоже предпочла долгую прогулку. Несколько людей в доспехах вышло ей навстречу — они грозно бряцали при ходьбе. Взгляд их был хмур и тяжел — в темноте Сейсар не могла с точностью сказать, куда смотрели их глаза, но воины упорно шли на нее. Сердце пропустило удар — Сейсар схватилась за меч под плащом. Одна против четырех — едва ли были бы у нее шансы, не будь она Довакином. Она уже почти было вынула меч, но воины равнодушно прошагали мимо. Они скрылись за поворотом, сопровождаемые грохотом собственных доспехов. Сейсар звучно выдохнула — гора с плеч. Чего только не творит перепуганное сознание — в каждом прохожем начинаешь видеть угрозу. Сейс поспешила вперед. Задул противный сквозняк — спасительные доки, скорее всего, совсем близко. Она вошла в квартал серых, поскольку другой дороги не знала. Куртизанок, ловящих добычу, стало вдвое больше. У кого-то, судя по звукам из отдалений, вечер шел на славу. Сейсар старалась не смотреть по сторонам и шла только вперед, глядя себе под ноги, но стоило ей обернуться лишь один раз, как она заметила в отдалении того каджита, что видела сегодня около склада. Что он здесь делает? Должно быть, отошел на перерыв, ничего необычного. Но по мере опустения улиц квартала каджит, державший расстояние, все приближался, и тогда Сейсар решила проверить, что будет, если она свернет — и она свернула на незнакомую улицу, где стояли какие-то магазинчики. Свет в них уже не горел. Сейс выругалась, поняв, что сама себя завела случайно в ловушку, и решила поскорее выбраться на более людную улицу. К ее удивлению, преследователь ускорил шаг вслед за ней. «Значит, он хочет догнать меня прежде, чем я выйду к людям», — напросился логичный вывод. В таком случае, прямого столкновения теперь не избежать. Она резко остановилась и, развернувшись к преследователю, обнажила клинок, зазвеневший от трения о ножны. — Кто ты такой? — Ты пойдешь со мной, — незнакомец остановился на расстоянии пары метров от нее. Золотые глаза щурились, черные вертикальные зрачки расширились и не двигались, не спуская взгляда с Сейсар. — Куда? — Мои наниматели хотят тебя видеть. Сейсар не нужно было больше слов — она сразу обо всем догадалась, когда он сказал это. Рука с мечом дрогнула, когда она направила клинок в сторону каджита. — Принесешь им мой труп. Каджит церемониться не стал — молниеносно он налетел на свою цель, вынув из ножен два острых кинжала. Они, подобно клыкам дикого зверя, сверкнули в ночи. Раздался треск ткани — Сейсар ахнула и отшатнулась. Бригантина приняла на себя первый удар, но за ним тут же последовал второй. Сейсар едва ли успевала отбивать быстрые атаки нападавшего — в мастерстве владения двумя клинками у него было явное преимущество, от второго Сейсар нечем было отбиваться. Оставалось только уворачиваться да вечно отступать назад. Она не видела, куда шагает, и очень боялась спиной встретить стену — это означало бы конец. Нужно было срочно что-то предпринять — один нужный выпад, толчок, нападающий потеряет баланс, поскользнется и рухнет, а там дело за малым. Но осуществить это на практике оказалось не так уж и просто. Звон стали раздавался в сумраке пустынной улицы серого квартала. Лезвие кинжала мелькнуло прямо перед лицом. В темноте сверкали золотые глаза убийцы — на его стороне было еще и физическое преимущество, ведь каджит был ловок и видел в темноте. Сейсар не совладала с собой — паника и ночная слепота охватили ее, и она, сама того не осознавая, попыталась закрыться второй рукой от удара. Кинжал глубоко прорезал кожу, и горячая кровь брызнула на снег. От боли Сейсар сама было чуть не рухнула на землю — тогда ее история закончилась бы прямо здесь, в грязном переулке Виндхельма. Но стена, на которую она так побоялась наткнуться, послужила ей спасением. Удар вновь пришелся по бригантине, но убийца не вложил в него достаточно силы, чтобы пронзить доспех. Кинжал плачевно скрипнул и скользнул по боку жертвы, прорезая защитный слой одежды. В этом и была роковая ошибка каджита — неправильное проведение атаки. Сейсар, опомнившаяся от боли, осуществила задуманный маневр — резкий выпад, контратака, толчок. Убийца, не удержав равновесия, заскользил на льду и, после удара носком сапога аккурат под пятку, упал, подобно тяжелому мешку. Сейсар немедленно добила его, всадив меч в грудь. Каджит кряхтел и трепыхался некоторое время, пока не смолк. Тяжело дыша, Сейсар вынула клинок из его неподвижной груди, и кровь обагрила одежду каджита. Она припала к стене и ощупала рану — вторую руку перепачкало большим количеством крови. Не так серьезно, как могло бы быть, но нужно остановить кровотечение. Сейсар срезала с мертвого каджита рукав, принявшись наспех перевязывать ноющую руку. Вот бы сюда Серану, которая сколдовала бы свой светящийся шарик, или Меродолию, которая помогла бы ране затянуться. Наощупь она стала обыскивать каджита, залезать за пазуху, в карманы. Это заняло некоторое время, но в конечном итоге Сейс нашла то, что искала — сверток, перевязанный лентой. Крепко стиснув его в руке, она поспешила покинуть эту злосчастную улицу.

*      *      *

Марк не мог найти себе места — он ходил взад-вперед, и всяческого рода беспокойные мысли роились в его голове. Меродолия сидела на бочке и мирно болтала ногами, любуясь звездами, зажигавшимися на небе. Серана, стоя у воды, глядела вдаль, скрестив руки на груди. Ветер развевал ее плащ и волосы. Херегард только что спустился с палубы их небольшого корабля. — Гьялунд спрашивает, когда мы отчаливаем. — Вы уверены, что с ней все в порядке? — обернулась Серана. — Да щас придет она — я чую, с минуты на минуту — говорила Меродолия. — Нет, все, я иду ее искать. Строптивого Марка остановил Херегард, своевременно схвативший его за плечо. — Отпусти! — Да стой же ты на месте. Еще несколько минут. У вашего лидера плохо с ориентацией на местности? Меродолия пожала плечами: — Не замечала подобного. — Вот именно, с нахождением путей у нее все в порядке. Я не думаю, что ее прогулка по городу могла затянуться на полчаса, — настаивала Серана. Отчаяние в Марке нарастало, Херегард хмурился — где ее дреморы носят? Им уже пора отправляться. Гьялунд донимает его своими вопросами. — Ладно, я пойду, — заявил он, чем вызвал искреннее негодование Марка. — Ну уж нет, один ты никуда не пойдешь, к тебе еще слишком мало доверия! Херегард изумленно посмотрел на Марка, и спустя несколько мгновений тишины, которые имперца чуть не разорвали пополам, не сдержал смешка. — Парень, ты такой забавный. Но их спор прервала сама Сейсар, чья белая голова показалась из-за носа соседнего корабля. Вся группа тут же вздохнула с облегчением, но затем Серана и Марк вновь напряглись, видя выражение ее лица. Серана сразу поглядела на ее руку, учуяв запах крови. — Ты что, в Обливион по пути провалилась? — негодовала Меродолия, но после того, как Марк толкнул ее локтем, она унялась и озабоченно оглядела Сейсар, пока не заметила темную повязку на ее запястье и сверток, забрызганный кровью. Она держала его так крепко, будто боялась, что в любой момент его унесет ветром. Из-за этого он знатно помялся. — Дай руку, — скомандовал Херегард, и Сейсар покорно подчинилась. Удивительно осторожно он взял одной рукой ее перевязанное запястье, второй начал делать медленные круговые движения сверху, шепча слова, которые складывались в заклинание. Прикосновения огрубевших рук эльфа к коже едва ли ощущались — так осторожно он все это делал. Рану обдало приятным теплом, и Сейс почувствовала, как ноющая боль отступает. Херегард снял грязную повязку — от раны не осталось и следа. — Спасибо, — она завороженно поглядела на запястье, перепачканное кровью, но на нем теперь не было ни следа от нанесенного ранения, — большое. — Пожалуйста. А то твой голубчик тут распинался, что ко мне доверия мало, — кольнул он Марка, воспользовавшись своей небольшой возможностью, — что приключилось? Дрожащими руками Сейсар стянула золотого цвета ленту, блеснувшую в свете факелов. Под ней показалась до ужаса знакомая сломанная печать — орел, расправивший крылья. Холодок пробежался по спине ее спутников: — Доминион, — поразился Марк. Сейсар стала разворачивать письмо. Она заранее знала, что в нем написано. «Женщина, бретонка, называет себя Сейсар Буря Клинков. Подозревается в сотрудничестве с Клинками, обвиняется в нападении на посольство Талмора в Скайриме, убийстве нескольких талморских агентов, несет потенциальную опасность для Доминиона, может быть причастна к возвращению драконов. Оценка: особо опасна. Необходима осторожность. Нам удалось выяснить, что она — единственная выжившая из клана Бурь Клинков. Особые приметы: белые волосы, шрам на щеке. Не дайте ей уйти. Скорее всего, она пытается покинуть Скайрим. Приведите цель на Драконий Мост. Если окажет сопротивление — убейте. Удостоверьтесь в факте смерти и не оставляйте улик, которые бы указывали на нас.» Сейсар прочла это вслух, чувствуя, как каждое слово дается ей все тяжелее. Она разорвала письмо на мельчайшие кусочки. Какие-то упали в море, какие-то подхватило ветром. Ей не нужно было вглядываться в лица своих спутников, чтобы знать, что они сейчас испытывают. Сейсар повернулась в сторону моря. Свет пламени танцевал на ее бледном лице. Все молчали, и это делало ситуацию еще хуже. — Значит ли это, что теперь нас ненавидит просто охереть какая огромная сила, с которой мы справимся только в том случае, если вся армия Алдуина передумает и примкнет к нам? — первой заговорила Меродолия. — Насколько я могу судить, — Марк почесал в затылке, — так оно и есть. — О, как чудесно, всегда мечтала повоевать с Альтмерским Доминионом, — высказалась, конечно, и Серана. Сейсар поникла головой. Их слова взваливали на нее еще большую ответственность. — Они не знают о вас, иначе бы уже искали. — Поверь, знают, — возразил Херегард, — но осторожничают. Если не смогут поймать тебя — тогда да, устроят облаву на нас всех. — Блять, да кто тебя за язык-то тянет, — в отчаянии бросила Сейсар, отворачиваясь от своих спутников. Глаза обожгло навернувшимися слезами. Группа вновь замолчала. Каждый из них сделался хмур — конечно, никто не хотел прямого столкновения с Доминионом и его силами. И Сейсар не хотела — даже она не выстоит. О коварстве Доминиона и их умении разделываться с врагами можно легенды слагать. — Нам нужно покинуть Скайрим. Срочно. Таким образом мы хотя бы «заляжем на дно». Все молча согласились с Херегардом. Сейсар вытерла слезы, уже было брызнувшие из глаз, но все еще не поворачивалась. — Хотя бы Деона они считают мертвым. Я уже не знаю, будет ли ему со мной безопаснее. Она нашла в себе силы повернуться к спутникам. Лица их были печальны. Прощание со Скайримом было омрачено столь ужасными новостями. Теперь уже действительно ничего не остается, кроме как можно скорее отплыть от его берегов. Проклятый Талмор ударил в самый неожиданный момент. Серана сняла с плеча сумку, внутри которой зазвенели склянки, и передала ее Херегарду. — Там то, что должно вам помочь. Удачи. Херегард кивнул ей и первым поднялся на борт. — Бывай, кровопивица, — Меродолия, уже не такая веселая, как обычно, махнула ей рукой и проследовала за данмером. Марк, Серана и Сейсар остались неловко стоять на пристани. Ни Марк, ни Сейсар не могли понять, кому из них стоит первым попрощаться. Все же Сейсар первая шагнула к Серане и крепко обняла ту. Она почувствовала, как снова из глаз брызнули слезы. Прикосновения Сераны напоминали прикосновения снега к коже — Сейс будто и успела позабыть, какая она холодная. Они простояли так некоторое время, возможно, дольше, чем стоило бы — Сейс отстранилась первая, глаза ее покраснели. — Я буду посылать птиц, честное слово, — поспешила утешить ее Серана. — Если они туда долетают, — невесело улыбнулась Сейсар. Как же тяжело было на душе — затем она вспомнила, что в стойле ее дожидается родная Тейен, и от этого сделалось еще хуже. Серана сжала ее руки. — Помнишь, что я сказала? Отца моего ты победила — одолеешь и это. Чем бы оно ни было. Сейсар безотрадно вздохнула, ловя себя на мысли, что то, что ждет ее на этом острове — гораздо хуже, чем Харкон. — Спасибо, — она вымучила из себя улыбку и все же оторвалась от Сераны, заставив себя взойти на борт. Моряки уже подготавливали корабль к отплытию. Всюду ярко светили факела, Гьялунд отдавал команды. Буря бушевала на душе. Серана и Марк посмотрели друг на друга. За то время, что они с Сейс прощались, Марк так и не сумел найти нужных слов, потому все, что он сумел сделать — это подойти и, не встретив сопротивления, неуклюже поцеловать холодную руку. Серана была поражена таким жестом, но не рассмеялась и не возмутилась — лишь стояла, изумленная. Марк старался особо не смотреть на нее, особенно в глаза. — Прощай. Он последним взошел на корабль, и тогда Гьялунд скомандовал отплытие. Парус подняли, судно двинулось с места. Когда оно отошло от берега, Серана все еще стояла. Сейсар обернулась, поглядев на ее отдаляющуюся фигурку в темном плаще, делавшуюся все меньше и меньше. В последний раз они махнули друг другу на прощание, и вскоре темная фигурка начала совсем исчезать, а огромный Виндхельм — делаться крошечным, почти что игрушечным.