Весь следующий день четверка друзей провела как в тумане. Они с восторгом ждали момента, когда гриффиндорка отправится к Снейпу, узнает свою анимагическую форму, а заодно поможет и Кайлу, Биллу и Оливии с этим. Поэтому мальчики рассеянно кивали на множественные замечания МакГонагалл, которая оставила Уизли и Диггори после трансфигурации, чтобы сделать им выговор, поэтому Тедд, забыв, что на Историю магии можно не ходить, потащила за собой всю компанию, поэтому Д.Кемпбелл бросала на своих друзей однозначные недовольные взгляды, но быстро оттаивала, вспоминая, что же их ждет в конце дня.
Наконец, занятия закончились. Ребята как оглашенные помчались в Выручай-комнату, чтобы заранее обговорить все детали небольшого плана. Все-таки на глазах у Снейпа забрать очень редкое, но такое нужное зелье, показывающего анимагическую сущность, было сложно, и все риски нужно было свести к минимуму. Хотя, безусловно, все понимали, что это практически невозможно: исполнить их затею так, чтобы декан Слизерина ничего не заметил, было практически нереально, так что второкурсникам был нужен какой-нибудь отвлекающий маневр.
— Если к нему зайдет кто-нибудь из нас, он все сразу же поймет, — безапелляционно заявила Д.Кемпбелл, задумчиво глядя в окно и топая носочком ноги по полу в такт своим мыслям. — Если бы что-то произошло, что заставило бы его выйти на время…
— Не-а, — помотал головой Кайл. — Не вариант. Он должен присматривать за Стейшей, вдруг зелье на нее как-то не так подействует?
Оливия задумчиво закусила губу.
— Да не переживайте, со мной ничего не будет, — отмахнулась гриффиндорка, но Билл только покачал головой. Мысли не шли, только изредка кто-нибудь из четверки вскидывался, пытаясь что-нибудь сказать, но тут же сконфуженно опускал глаза, понимая, что их идея явно не претендует на что-то стоящее. Пару раз Уизли жалобно смотрела в закрытое окно, за которым моросил мелкий февральский дождик, надеясь там увидеть хоть какую-нибудь подсказку, но ничего, совсем ничего не происходило. Мир как будто бы настроился сегодня против ребят, говоря им, что стоит бросить затею, но они никак не хотели этого.
Время неумолимо приближалось к назначенной цифре, стрелки часов настойчиво тикали. Стейша уже вскоре должна была идти к зельевару, а проблема все не хотела решаться. Конечно, был выход, довольно глупый и бессмысленный: просто попросить у Снейпа Анимагический напиток. Но все понимали одно: мужчина ни за что не отдаст зелье, хотя бы потому что это не совсем безопасно. Но ведь они были вчетвером! Они уж точно смогли б проследить друг за другом, если бы что-то пошло не по плану. Вот только Снейпу этого было не понять.
Как бы второкурсники ни старались, придумать они ничего не смогли, поэтому Стейша решила импровизировать. Главное было — подстроиться под ситуацию, а там уже все получится. Три заветных пустых флакончика тихо позванивали в кармане мантии, пока гриффиндорка спешила вместе со взволнованными друзьями в кабинет декана Слизерина. Когда до дверей оставалось совсем ничего, Уизли тяжело вздохнул, Кайл ободряюще улыбнулся, а Оливия в порыве чувств обняла подругу.
— Да ладно, не съест же он меня там, — немного смущенно проговорила Тедд, глядя на распереживавшуюся равенкловку.
— Не съем, — раздался ироничный голос зельевара. Оказывается, он уже несколько секунд стоял в дверном проеме, наблюдая эту трогательную картину, и, устав от ожидания, нетерпеливо махнул рукой, приглашая Стейшу внутрь. Когда за девочкой захлопнулась дверь, Снейп продолжил вкрадчивым тоном: — А вот больно будет почти наверняка.
Гриффиндорка боязливо поежилась, но впереди ее ждало большое открытие, и любопытство явно перевешивало страх, да и желание помочь друзьям найти их анимагическую форму было довольно сильным, так что девочка смело подняла взгляд на зельевара. Мужчина сложил руки на груди и внимательно смотрел на песочные часы у себя на столе. Верхний сосуд казался совсем пустым, но из него все еще скользило несколько песчинок вниз, стараясь смешаться и упасть как можно быстрее. Стейша удивленно пожала плечами, но тут же заметила котел, в котором тихо бурлило зелье, проявляющее анимагическую сущность. Скорее всего, оно было еще не до конца закончено, поэтому Снейп сейчас так зорко наблюдал и за котлом, и за часами. Декан Слизерина резко взмахнул рукой, и огонь, на котором варилось зелье, мгновенно потух, оставляя мутно-синеватую гладь глянцево-нетронутой.
— Еще не передумала? — усмехнулся Снейп, переводя взгляд на гриффиндорку, с опаской разглядывавшую варево. Зелье выглядело совсем неаппетитно, но девочка тут же помотала головой из стороны в сторону.
Мужчина одобрительно хмыкнул и зачерпнул из котла небольшую порцию напитка. Стейша запоздало подумала, что после того, как она примет это зелье, у нее может не появиться возможности достать что-то друзьям, но отступать было явно некуда. Аккуратно принимая фиал с зельем, Тедд как-то обрывочно заметила, что напиток какой-то неестественно густой и темно-синий, немного мутноватый, но, не дав себе подумать, что же все это может значить, девочка тут же опрокинула бутылек, выпивая все содержимое. Снейп немигающим взглядом вперился в гриффиндорку в ожидании.
Перед глазами все закружилось в непонятном вихре, краски как-то смазались и упростились до нескольких тонов, как будто существовала не всевозможная палитра цветов этого мира, а всего лишь четыре цвета, два из которых были черным и белым. Зелье, которое до этого казалось каким-то мутно-синим, немного неестественным, тут же чуть ли не засверкало всеми оттенками от голубого до иссиня-черного, а привычный зеленый интерьер кабинета декана Слизерина начал давить. Другие цвета как будто совсем исчезли и затерялись в круговороте из четырех оттенков.
К зрению прибавился подозрительно-яркий слух. Стейша услышала, как где-то в коридоре с громким топотом бежит какой-то мальчишка, скрип железных доспех в нише, которые была за ближайшим повтором, подозрительное шуршание в стене… мир заиграл другими красками, другими звуками, но что больше удивило гриффиндорку — так это запахи. Их было великое множество. Какие-то духи, промчавшиеся легким бризом, слабый, сначала немного противный, но вскоре показавшийся таким притягательным запах сырого мяса, пыльный аромат книг и свитков, которые стопками покоились в тайном проходе за гобеленом, непередаваемый сочетание, которое шло от Альбуса, спящего в спальне зельевара, запах сладких свежих булочек из Кухни, от которых почему-то зачесались клыки. Всего было слишком много, это оглушало, ослепляло, перекрывало дыхание.
И, может быть, девочка осталась бы спокойна даже несмотря на такую необычную нахлынувшую волну, но внезапно что-то короткое и мягкое хлестнуло ее по ногам. Стейша коротко взвизгнула, этот резкий и непривычный звук ударил по ушам, из-за чего Тедд в испуге отпрыгнула в сторону, чуть не опрокинула котел, но тут же была надежно схвачена в крепкие объятия декана Слизерина.
— Тс-с, — Снейп осторожно погладил гриффиндорку по голове, стараясь успокоить второкурсницу. — Тише, скоро все пройдет. Теперь главное дождаться…
Чего нужно было дождаться — зельевар не успел договорить. Стейша почувствовала какой-то легкий ветерок вокруг себя, странное бело-синее сияние, окутавшее ее с ног до головы, и декан Слизерина ослабил хватку. В этот же момент от гриффиндорки отделилась яркая неоновая светящаяся тень, зависла посередине кабинета в форме странного облака, заискрила и начала складываться во что-то похожее на большую кошку с кисточками на ушах и кротким хвостом. Силуэт рыси хищно оскалился, глядя на людей, и, подобравшись, прыгнул прямо на второкурсницу. Девочка в испуге вскрикнула, но боли не почувствовала: рысь слилась с ней. Запахи, звуки и зрение постепенно стали притупляться, появились старые новые цвета. Тедд облегченно вздохнула. Все закончилось.
Зельевар все еще осторожно прижимал гриффиндорку к себе, не зная ее реакцию, а Стейша просто стояла и радовалась тому, что она не одна, что есть такой человек, — взрослый человек, — который может поддержать ее сейчас. Если бы она сама пробовала узнать свою анимагическую сущность, но наверняка бы не просто разнесла бы всю комнату, но и покалечила бы себя, так и не поняв, что такое явилось перед ней.
Кто-то постучал в дверь. Тедд мысленно надавала пинков своим друзьям, которые решили попытаться отвлечь декана Слизерина сами: он наверняка догадается обо всем! — но делать было нечего. Девочка неохотно выбралась из кольца рук и бросив на Снейпа еще один благодарный взгляд оперлась на стол, пытаясь отдышаться. В голове все еще было перемешано, дышать было немного трудно, но со всем можно было справиться. Зельевар придирчиво осмотрел гриффиндорку, но стук повторился и мужчина, дернув плечами, повернулся к назойливому незнакомцу, стоящему под дверью.
— Стейша, постой спокойно, отдохни, — бросил через плечо декан Слизерина. За дверью казался его ученик, Тед Гриндей. — Мистер Гриндей? — мужчина вопросительно поднял левую бровь, надеясь услышать от студента хоть какое-нибудь объяснение тому, что он так бессовестно ворвался к нему в кабинет.
— Я бы хотел взять у вас дополнительные занятия. Я хочу узнать про Непростительные заклинания, — начал Гриндей свою речь, пытаясь зайти в кабинет декана Слизерина, но зельевар не двигался с места, поэтому объясняться мальчику пришлось прямо в коридоре.
Гриффиндорка, которую было не видно за спиной мужчины, удостоверилась, что Снейп буравит взглядом слизеринца, и, стараясь издавать как можно меньше звуков, поочередно стала наливать в спрятанные в кармане мантии фиалы зелье, проявляющее анимагическую сущность. Если они будут по очереди пить его, то наверняка справятся друг с другом, смогут успокоить.
Как только третья бутылочка наполнилась и незаметно скользнула в карман к Стейше, девочка почувствовала необычайную слабость, легкость… все тело как будто подхватила тысяча воздушных потоков и, чтобы не улететь, второкурсница изо всех сил уцепилась руками за столешницу. В глазах мгновенно потемнело, но пары секунд не прошло, как мгла стала светлеть от появления тысяч маленьких песчинок света.
Гриффиндорка попыталась вспомнить, где же она видела что-то подобное, но натолкнулась в своей памяти на непрозрачную стену тумана. Песчинок света становилось все больше и больше, они становились в определенном порядке, который будто бы был задан самой Вселенной. Очертились лапы, короткий хвост, гибкая спина, покрытая светящейся шерстью, красивая мордочка, на которой задорно торчали уши с кисточками…
— Это же я! — потрясенно воскликнула Стейша, разглядывая свою анимагическую форму снова. Теперь она не казалась такой страшной и жуткой, как в первый раз, не хотела наброситься на несчастную девочку, только весело смотрела прямо в глаза, как будто пытаясь что-то сказать. Тедд сделал маленький шажок, стараясь приблизиться к полупрозрачной рыси, но та отрицательно покачала головой.
—
Здравствуй, Стейша, — проговорила рысь. —
Ты меня не помнишь, и вскоре забудешь и эту встречу, но я тебе обещаю, что в день твоего неполного совершеннолетия ты вспомнишь все.
— Кто ты? — с улыбкой на лице спросила девочка, надеясь получить ответ на свой вопрос.
—
Ты уже все сама сказала, — прошептала рысь. —
Спасибо, что послушала мой совет и стала развивать свою анимагическую сущность. Летом нам будет намного проще, — животное смешно мявкнуло и будто бы рассмеялось. —
До встречи. Обливиэйт.
— До встречи, — эхом отозвалась гриффиндорка.
Свет от огоньков, из которых состояла рысь, начал медленно потухать, а темнота, окружавшая до того Стейшу, постепенно стала превращаться в привычную обстановку кабинета декана Слизерина. Сам Снейп обеспокоенно склонился над второкурсницей: наверное, он уже выпроводил этого Гриндея. Все-таки в этот раз слизеринец на удивление вовремя появился, несмотря на искреннюю нелюбовь Стейши к Теду. Но бурный поток мыслей тут же прервался: голова болела, как будто гриффиндорка стукнулась обо что-то головой, но, кажется, девочка даже не падала — она все также опиралась на столешницу. Что же произошло?
— Стейша? С тобой все хорошо? — зельевар обеспокоенно провел рукой по лбу второкурсницы, но ничего необычного не заметил.
— Кажется, я потеряла сознание ненадолго, — хриплым голосом проговорила Тедд и откашлялась. Мужчина беззвучно призвал стакан и, наполнив его водой, протянул гриффиндорке. Девочка залпом опрокинула стакан, из-за чего пара струй пролилась ей за шиворот, но это было мелочью по сравнению с тем, как ей стало хорошо.
— Спасибо, сэр, — проговорила Стейша.
— Иди, Тедд, в свою спальню и спи, — только покачал головой Снейп. Второкурсница кивнула. Конечно, она пойдет. Только сначала занесет кое-что в Выручай-комнату. Наверняка друзья уже волновались и задавали мысленные вопросы, почему же Стейши все еще нет.
Так и было.
Билл нервно мерил комнату шагами, преодолевая расстояние от камина до книжного шкафа и обратно, потом делал резкий поворот, поднимал голову, бросал колючий взгляд в окно, за которым мелкой моросью вперемешку со снегом капал мерзкий дождь, устало оборачивался и возвращался к креслу. Оливия и Кайл спокойно сидели у камина, лениво перебрасываясь бумажными журавликами, в которых что-то увлеченно писали. Журавлики медленно пикировали на адресата и в попытках обратить на себя внимание терлись шеями о руки второкурсников. Изредка идиллия равенкловцев разрушалась рыжей макушкой Уизли, которая в отблесках пламени казалась еще более огненной, пытавшейся спросить, когда же вернется Стейша и все ли будет с ней хорошо.
Когда Билл в третий раз подошел к Оливии, намереваясь что-нибудь спросить, девочка хотела было что-нибудь раздраженно сказать гриффиндорцу, чтобы тот, наконец, успокоился и сел в кресло, но мальчик даже слова не успел произнести, как в дверь постучали. Уизли мгновенно просиял, помчался ко входу в Выручай-комнату и удивленно застыл в проходе.
— Билл, ты чего стоишь? Там ведь Стей? — чуть приподнялся Диггори, пытаясь понять, почему гриффиндорец не пускает их подругу внутрь.
— Тут сова, — мальчик удивленно обернулся, показывая птицу, спокойно сидящую на плече и что-то выдергивавшую из своего крыла. К лапке у нее был привязан конверт.
— Опять Флер? — хихикнула Д.Кемпбелл, задиристо глядя на ошеломленное лицо друга, и отправила очередного журавлика в Кайла. Равенкловец, с интересом наблюдающий за Уизли, не замечал бумажную птицу до тех пор, пока та не начала клевать мальчика в руку, от чего Оливия снова рассмеялась.
— Открывай уже, — улыбнулся Диггори Биллу, разворачивая своего журавлика и что-то черкая в нем пером. Гриффиндорец запоздало кивнул, закрыл дверь и вернулся к друзьям, только теперь мальчик перестал нервно мерить комнату шагами, а бухнулся в ближайшее кресло и с трепетом стал разворачивать конверт.
Кайл переглянулся с Оливией и, синхронно кивнув, равенкловцы стали наблюдать за реакцией их друга на письмо Флер. Уизли сначала порозовел до кончиков ушей, так что даже веснушки исчезли с его лица, затем задумчиво потер переносицу и бессмысленно оглядел книжные шкафы. Вернувшись к письму, он грустно вздохнул, и глаза мальчика вновь забегали по строчкам, с каждым новым словом его улыбка становилась все шире и шире. Наконец, его мечтательный взгляд устремился к окну, а заветный пергамент так и остался лежать на коленках, но сова, до этого спокойно чистившая себе перья, оживилась и, нахохлившись, стала шипеть и всячески привлекать к себе внимание. Билл непонимающе скосил глаза в сторону птицы и беспомощно посмотрел на друзей.
— Что ей от меня надо? — тихо прошипел мальчик, мельком наблюдая за совой, которая вот-вот норовила клюнуть его в макушку. Кайл пожал плечами и взглянул на равенкловку, как бы передавая ей эстафету, на что девочка сначала начала мотать головой, а потом резко остановилась и кивнула своим мыслям.
— Лишти! — раздался звонкий голос Д.Кемпбелл, и в Выручай-комнате с хлопком появился домовик. — Принеси совиных лакомств.
— Лишти готов выполнить приказ юной госпожи! — понятливо кивнул ушастик и исчез, но уже спустя минуту вернулся с двумя подносами. На одном громоздились совиные угощения, к которым тут же подлетела птица и, ухватив сразу несколько, важно уселась на спинку кресла. На втором лежали разнообразные сладости и дымилось четыре кружки горячего шоколада. — Лишти подумал, что молодым господам нужно немного поесть, — застенчиво объяснил домовой эльф, выставляя поднос на стол.
— Спасибо, Лишти, — Оливия ласково улыбнулась ушастику, и тот, щелкнув пальцами, вновь испарился.
Билл, благодаря письму на некоторое время забывший о долгом отсутствии Тедд, снова вскочил с кресла и начал бессмысленно расхаживать взад-вперед перед друзьями. Наконец, когда нервы у всех были уже на пределе: у гриффиндорца от переживаний, а у Д.Кемпбелл и Диггори от гриффиндорца, — раздался очередной стук, затем дверь открылась и в комнату ввалилась уставшая, но довольная Стейша. Уизли тут же подбежал к подруге, которая медленно выуживала из широкого кармана фиалы с зельем, проявляющим анимагическую сущность. С радостным гиком мальчик выхватил у Тедд все три сосуда и, помогая подруге поудобнее усесться в кресло, азартно оглядел всю компанию.
— Ну, что? Кто первый попробует? — глаза гриффиндорца маниакально блестели, но мальчик успешно сдерживал свое желание и готов был даже уступить.
— Давайте, я, — несмело предложила Оливия и протянула руку к фиалу, но остановилась после резкого выкрика Кайла:
— Нет! Лучше я первый проверю, — равенкловец недоверчиво покосился на содержимое флаконов и в один глоток выпил зелье. Подождав пару мгновений и так ничего не заметив, Диггори вопросительно посмотрел на гриффиндорку: — А почему ничего не происх… — вместо конца слова изо рта мальчика вырвалось облачко дыма, а за ним небольшая огненная струя, которая оборвалась так быстро, будто бы ее и не было.
Билл во все глаза уставился на друга: равенкловец начал подниматься в воздух, как будто невидимые крылья за спиной заставляли его взлетать. Оливия восхищенно вскочила с кресла, и в этот момент из груди Кайла вылетел серебристый светящийся дракон, спустился к друзьям и, задев призрачным хвостом голову Стейши, втянулся обратно в мальчика. После этого равенкловец начал падать вниз, будто в замедленной съемке Билл выхватил палочку и прокричал заклинание левитации, подхватывая друга и помогая ему мягко приземлиться в кресло.
— Ух ты! — только и вырвалось у Кайла. — Так… так… необычно! Все такое яркое, наполненное потоками магии, я чувствовал все это, просто… просто невероятно! — захлебываясь эмоциями, шептал мальчик, то и дело глядя то на Оливию, то на Билла, то на Стейшу. Ребята ошалевшими глазами смотрели на друга, который несколько секунд назад доказал, что анимагическая форма волшебного существа все еще возможна, что колдуны-драконы и ведьмы-единороги все еще живы. Наконец, равенкловец немного успокоился и призывно посмотрел на Д.Кемпбелл. — Оливия, давай, тебе понравится!
Девочка робко взяла флакон с зельем и, проглотив его, немного поморщилась.
— Ну и вкус у него! — по-лошадиному фыркнула равенкловка и удивленно посмотрела на друзей, которые шокировано смотрели на ноги равенкловки. — Что? Что вы так смотрите на мои… копыта?
От испуга Оливия подпрыгнула, из-за чего раздался цокот, упала в кресло и хотела было снова вскочить, но Стейша быстро среагировала и прижала подругу обратно к спинке кресла.
— Подожди, все будет нормально, — проговорила гриффиндорка, пытаясь успокоить бьющуюся подругу, которая, поглощенная своей анимагической сущностью, почти ничего не слышала и не понимала. Наконец, из множества маленьких светящихся пылинок соткалась призрачная пони и с ржанием забежала в Д.Кемпбелл. Девочка обессиленно провалилась в подушки, а Стейша удовлетворенно вернулась к своему креслу.
— Если бывает так страшно просто узнавать свою анимагическую форму, то каково на самом деле превращаться! — прошептала девочка из-под подушки. — Все такое громкое, ярко-желтое, пугающее…
— Ничего, дальше будет легче, — махнул рукой Кайл, присаживаясь на подлокотник и обнимая подругу. Все в ожидании уставились на Уизли, из-за чего мальчик опять раскраснелся.
— Ну, с Мерлином! — Билл залпом выпил зелье. Из груди гриффиндорца сначала вырвался нездоровый клекот, а затем громкое кукареканье огласило Выручай-комнату. От смущения лицо мальчика по цвету ничуть не уступало его волосам, и Уизли хотел было отвернуться, но из его груди как раз в этот момент вылетел с громким звоном светящийся петух и, покрасовавшись перед ребятами, вернулся в Билла. Кайл и Стейша еще пытались как-то держать лицо, в отличие от равенкловки:
— А разговоров-то было, — с трудом борясь со смехом, проговорила Оливия. После этого все захохотали, как по команде, а Уизли обиженно застыл, но тут же сорвался с места и подбежал к книжному стеллажу.
— Между прочим… — лопотал он, пытаясь что-то найти в книгах, — между прочим… петух — это… птица солнца! Он… сейчас я вам покажу… вот! Связан с Фебом, Аресом, Зевсом и Аполлоном, а это одни из сильнейших греческих богов! — гриффиндорец раскрыл книгу и горделиво стал показывать ее содержимое друзьям, которые смеялись во весь голос и не могли успокоиться.
— Билл, просто прими, что ты петух, — вытирая выступившие слезы, пробормотала Стейша. Мальчик обиженно нахохлился и вернул книгу обратно. Тут в его глазах зажегся подозрительный блеск, и Уизли с улыбкой обернулся к Тедд:
— Стей, а у самой-то тебя какая анимагическая форма?
— Рысь, — без смущения ответила девочка, и Билл мгновенно сдулся. — Да ладно тебе, ты же сам говорил, что петух не так уж и плохо, — пожала плечами гриффиндорка. Уизли, немного подумав, уселся в кресло и стал медленно потягивать горячий шоколад в надежде успокоиться и примириться с неожиданной информацией.
Стрелка часов медленно приближалась к десяти вечера, а это значило, что отбой был довольно близко. Камин убаюкивающе потрескивал, солнце, скрытое тучами, медленно закатывалось за горизонт, освещая последними красными лучами дождевые капли, лениво сползавшие по окну, кресла были мягко-усыпляющими, и делать домашние задания никому не хотелось. Тем не менее, Оливия медленно, измеряя расстояние от Луны до Юпитера, чертила небесную карту для астрономии, в которой постоянно что-то не складывалось, Кайл задумчиво писал четвертый дюйм из шести сочинения по Защите от Темных Искусств на тему «Вампиры и упыри: кого лучше обойти стороной и почему?», Стейша что-то упорно варила в котле, постоянно смахивая с лица мешающиеся волосы и недовольно морщась, когда оттенок зелья менялся на какой-то неправильный, а Билл разучивал движения палочкой для заклинаний, которые они только сегодня прошли на Чарах.
— Мне кажется, нам пора расходиться по гостиным, — проговорил Уизли, которому уже порядком надоело размахивать палочкой. Ребята, как по команде, обеспокоенно обернулись на часы. Стрелка неумолимо шагала от без пятнадцати десять к круглой цифре, как бы намекая, что время уже не детское, да и спать пора, а не сидеть в Выручай-комнате.
— Может, останемся на ночь тут? — сонно потягиваясь, предложила Оливия. — Выйдем и зайдем, а тут будут кроватки по нашему заказу.
— Тогда возникнут неприятные вопросы по поводу того, где мы были ночью, — назидательно произнес Уизли, поднимая указательный палец вверх.
— С каких пор тебя волнуют чужие неприятные вопросы? — слегка улыбнулась Стейша, добавляя какой-то порошок в зелье, из-за чего котел громко чавкнул, и варево, окутавшись дымом, поменяло свой цвет на розовато-прозрачный. Гриффиндорка прошептала что-то нечленораздельно-радостное и подпрыгнула, заставляя друзей непонимающе переглянуться.
— Эм… Стей, можно тебе задать деликатный вопрос? — мягко начала Д.Кемпбелл.
— М? — девочка, не оборачиваясь, быстро погасила огонь и, доставая из очередного шкафа несколько пробирок, стала разливать по ним готовое зелье.
— Что ты там варишь? — Кайл бесцеремонно влез чуть ли не головой в котел, пытаясь понять по цвету и запаху, что только что сотворила подруга, но только странно сморщился.
— Эйфорийный эликсир, — пожала плечами гриффиндорка.
— А зачем? — осторожно спросил Уизли.
— И как? Его же проходят только на пятом курсе, — Д.Кемпбелл задумчиво нахмурилась.
— Не знаю, — Тедд удивленно посмотрела на друзей. — Просто… само как-то сварилось.
— Ну, допустим. Но все равно странно, — закатил глаза Диггори и опять посмотрел на часы. Стрелка, быстро тикая, со всех ног спешила к заветной цифре, намереваясь устроить неприятности второкурсникам. — И все-таки давайте, правда, пойдем по гостиным. Олли, давай, дорисуешь у себя в спальне, — равенкловец ловко выхватил карту из-под носа девочки и засунул ее в сумку, которую тут же закинул на плечо, из-за чего Д.Кемпбелл обиженно вздернула носик и, отвернувшись от мальчика, в гордом одиночестве пошла к дверям, но уже в коридоре ее нагнал Диггори и тихо заговорил, на что раздался звонкий смех Оливии. Билл расплылся в улыбке и, покачав головой, перевел взгляд на гриффиндорку. Тут лицо мальчика преобразилось и из радостного вмиг стало грустно-задумчивым.
— Стей, у меня тут вопрос есть. Очень-очень важный, — серьезно сказал гриффиндорец, озабоченно ковыряя носком ковер. — Мне тут Флер написала про книгу какую-то… Номер дам для пари, кажется, — почесывая в затылке и пытаясь вспомнить название, пробормотал Уизли.
— Глупенький, — рассмеялась Тедд, подбегая к другу, — Нотр Дам де Пари. Что в переводе означает «Собор Парижской Богоматери». Пойдем.
— Какой-какой матери? — мальчик круглыми глазами взглянул на гриффиндорку. Да, кажется, его мысль показаться умным в глазах Флер стремительно таяла. Впрочем, может, Стейша не откажется и немного расскажет про эту книгу?
— Парижской. Бога матери, — теперь Тедд уже хохотала в голос, и Билл в очередной раз за этот вечер начал стремительно краснеть, чего, к счастью Уизли, не было видно в темноте коридора.
***
И дни полетели. Понедельник сменялся пятницей, уставшей, затянутой, которая прерывалась резкой яркой вспышкой выходных, быстро потухавшей, будто бы ее не было. Уроки сыпались на головы нерадивым ученикам, впрочем, не обходя стороной и старательных студентов, успешно пытаясь заставить их исключить из своего графика любое свободное время. Профессора будто бы сошли с ума: все грозили переводными экзаменами на третий курс, не забывая напоминать и о будущих СОВах и ЖАБА.
Но разве кто-то хотел думать об этом? Ребята хотели отдыхать, ребята хотели веселиться и, может быть, учить для себя. Но только самую малость. Поэтому все старательно искали себе человека, который бы мог если и не сделать все, то хотя бы помочь.
Биллу и Кайлу повезло: Стейша и Оливия с завидной скоростью конспектировали все лекции, за исключением Истории магии, которую проще было изучать по учебникам, постоянно размахивали волшебными палочками, изучая новые заклинания, доставали из скрытых карманов ингредиенты, которые тут же улетали в котел. Конечно, мальчики и сами не ленились, но все же на астрономии вместо звездных карт почему-то всегда получались веселые, дерганные карикатуры на преподавателей. Тедд каждый раз задорно смеялась, глядя на нарисованного Снейпа, который выглядывал из котла и с хитрым прищуром что-то шипел на МакКошку, у которой от человека была только голова: все туловище было кошачьим, — на Спраут, у которой вместо рук были корни, и на маленького Флитвика, который не доставал даже до стола, каждый раз стукаясь макушкой о дерево, пытаясь допрыгнуть до стула.
Каждый день по вечерам Стейша бегала в подземелья на занятия к декану Слизерина по анимагии: он упорно говорил, что главное — это сосредоточиться. Поэтому гриффиндорка настойчиво сидела, глядя в одну точку, постоянно отвлекаемая какими-нибудь заклинаниями зельевара, которые никогда не попадали в девочку — видимо, мужчина не хотел повредить Тедд, но все же пытался ее научить концентрации. Постепенно от простого сидения и рассматривания пустоты Снейп начал привлекать второкурсницу к каким-нибудь заданиям: решить простой арифметический пример (когда Стейша в первый раз увидела это, она ужаснулась: девочка никак не ожидала, что здесь, в Хогвартсе, школе магии и волшебства, она встретит математику! Но зельевар только покачал головой, напомнил, что после второго курса все ученики выбирают дополнительные обязательные занятия, среди которых есть и нумерология — весьма важный и полезный предмет, и намекнул, что гриффиндорке было бы полезно его взять), помыть котел, рассортировать книги… дел было море, и главным было — не реагировать ни на одну уловку декана Слизерина, который постоянно пытался отвлечь девочку.
Каждый день после этих занятий Тедд бежала в Выручай-комнату и передавала друзьями все советы, которые ей дал Снейп. Оливия внимательно слушала и отмечала все малейшие детали, Билл понуро кивал — после того, как он узнал, что его анимагическая форма — петух, гриффиндорец довольно лениво относился к таким занятиям, а Кайл моментально пытался сконцентрироваться.
Каждую субботу Оливия и Стейша исчезали ровно в три дня в кабинете Флитвика вместе с компанией учеников со всех факультетов и курсов: хор начал активную деятельность, и первое выступление было запланировано уже на четырнадцатое февраля. Декан Равенкло выбрал день влюбленных в качестве первого выступления специально: праздник не был таким большим, и маленькая презентация хора явно могла стать хорошим дебютом.
И каждое воскресенье Тедд исчезала, но уже не в компании подруги, а вместе с деканом Слизерина. Сначала просто в его покоях, а начиная с конца марта — во вспышке каминного огня. Гриффиндорка навещала маленького василиска, и всегда удивлялась, как быстро растет змееныш, как он активно ползает и радуется прибытию своих «папочки и мамочки», чуть ли не пытаясь раздавить нерадивого отца в своих змеиных объятиях, от которых помогает только громогласное успокаивающее шипение зельевара.
В общем, жизнь кипела. Но как можно было бы существовать постоянно что-то изучая и занимаясь важными делами, но не отдыхая ни дня? Так можно выдохнуться и совсем исключить учебу из своего рациона по одной причине: надоело. Усталость бы валила с ног, волевой человек бы старался все равно учиться, ленивый — бросил бы все, но результат был бы один: первый был довел себя до серьезного истощения, а второй — до глупости и невежества. Впрочем, четверка друзей активно старалась сохранять воскресенье как день отдыха. В солнечные дни они радостно выходили из замка, играли подтаявшим снегом, катались на коньках, а когда начало теплеть с веселым хохотом дразнили Гигантского кальмара, бегая от его щупалец, который с трудом вырывались из ледяного плена. Когда же за окном шел проливной дождь, они сидели у камина и играли в Плюй-камни, взрывчатые карты или шахматы: что угодно, только бы не учиться, только бы отдохнуть хотя бы один день. Но каждое воскресенье заканчивалось одинаково: в Выручай-комнате, с горячим шоколадом или прохладным чаем под мерный гул голоса Кайла или Билла, Стейши или Оливии. Они рассказывали сказки и легенды маггловского и магического миров, каждый раз узнавая что-то новое друг от друга.
Сегодняшний день не был исключением. Уставшие, но довольные собой ребята, только что сбежавшие от грозно сверкавшей желтыми глазами миссис Норрис, которая наверняка бы доложила Филчу о нарушителях, со звонким смехом развалились на уютных диванчиках и, хитро прищурившись, вспоминали, чья очередь сегодня рассказывать историю. Наконец, все взгляды сфокусировались на Д.Кемпбелл, и равенкловка, важно кивнув и попросив появившегося Лишти принести угощение, начала:
— Это история началась когда-то давно, когда неосторожные маги открыли связь нашего мира и мира за Гранью. Тогда же братья Певереллы встретили Смерть на мосту и взяли ее дары: Непобедимую бузинную палочку, воскрешающий камень и мантию-невидимку. В те же дни Альфард Трисиль создал первый хоркрукс — свое хрустальное сердце. И в то же время появились дементоры.
Никто доподлинно не знает, кто именно из волшебников призвал этих темных существ из иного мира к нам, или, может, все эти события повлияли на появление дементоров, но они живы до сих пор. Хотя их существования вряд ли можно назвать жизнью или смертью… — девочка чуть округлила глаза, отчего у друзей пошли мурашки по коже. — Мой предок был первым человеком, который встретил дементора и выжил.
Эти жуткие существа выпивают все человеческое счастье, а затем — и его душу. У них нет тела и лица, они истинные порождения тьмы, они могут схватить за горло и высосать человека, оставив бесчувственную послушную оболочку.
Вадон Д.Кемпбелл встретил дементора во время мореплавания. Вода в незамерзающем море покрылась толстой коркой желтого неприятного льда, утренние солнечные лучи притупились и покрылись туманной дымкой, приятный бриз сменился пронизывающим ледяным ветром. Вся команда, собранная из сильных магов, заметно напряглась: все слышали про этих существ, и все знали, что живым от них никто не уходил.
Но корабль стал ловушкой для колдунов и мог бы стать для них и могилой. Вот только никто не хотел умирать. Мужчины собрались в ритуальный круг и под предводительством Вадона начали мерным голосом бормотать речитатив.
Темная стая дементоров аккуратным облаком обволакивала корабль, на котором моряки пытались спастись от неминуемой гибели. Внезапно Вадон разорвал кольцо рук, удивленные, ничего не понимающие глаза моряков устремились вслед за пальцами Вадона, которыми маг чертил невидимые символы.
Он будто онемел, но его губы шевелились в беззвучном ритме, и только на несколько мгновений тишина разорвалась резким, почти птичьим криком мужчины: «Надежда — это огонь! Не дайте ей погаснуть. Да защитит нас надежда!». Моряки непонимающе переглянулись: всем было страшно и холодно, и думать о чем-то далеком и теплом, таком счастливом и близком сердцу было безумно сложно, но все — все — старались.
В какой-то момент, когда дементоры были совсем близко, когда их покрытые струпьями руки были готовы вцепиться в горло мужчинам, от пальцев моряков потянулись тонкие полупрозрачные белые ниточки. Они все сплетались в бесконечный яркий клубок множества зверей, главным среди которых был орел. Как только первый дементор дотронулся до светящейся нити — он закричал, закладывая уши, и отлетел. Стая последовала за ним. После этого путешествия весь мир облетело заклинание Патронуса — единственное, что может спасти от дементора.
***
Косой переулок отличался своими чистотой и уютом, магов так и тянуло на эту брусчатую улочку: кто-то хотел просто насладиться свежим воздухом и поприветствовать старых друзей, кто-то бежал рассматривать новую модель метлы, которую только что привезли в «Все для квиддича», кто-то с бессмысленным взглядом рассматривал прохожих, сидя в кафе-мороженое Фортескью, а кто-то с пеной у рта доказывал что-нибудь бармену Дырявого котла. Солнце светило здесь почти всегда, несмотря на привычную дождливую погоду Лондона, и даже снег не был таким частым гостем, как в Хогвартсе. В Косом переулке было тепло, немного тесно, но обычно маги не жаловались: они чувствовали себя семьей. Даже аристократы, снисходительно посматривавшие на магглорожденных ребят и их родителей, только одобрительно хмыкали, проникаясь общей атмосферой домашнего уголка.
Вот только как у любой монеты есть две стороны: орел и решка — так и у Косого переулка была своя темная сторона. Она пряталась ото всех, как обратная сторона Луны, не желая, чтобы ее видели такой уродливой и безобразной. Волшебники старались как можно реже заглядывать, прячась от отбросов общества, пряча их от себя и, проходя мимо скорбно стоящей старухи прямо перед воротами в местный филиал Ада, нервно кутались в мантию и делали вид, будто здесь ничего нет.
Это был Лютный переулок. Там было также тепло, как на Косой аллее, там было грязно, там были тошнотворно-приторные запахи гнили, от них хотелось бежать, но маги уже свыклись. Они привыкли ко всему — и к презрительным взглядам обычных горожан. Лютники входили во вкус, ведь, на самом деле, они не боялись показаться на основной магической улице, их даже забавляла реакция обычных колдунов на них, когда те, то в страхе отпрыгивали, то закрывали своим детям глаза, провожая лютника полным ненависти взглядом, то съеживались в небольшие группки и, тихо переговариваясь, покидали Косой переулок, то бежали вызывать авроров, которые доблестно не успевали прибыть вовремя, а с опозданием только пожимали плечами, мол, никого тут нет, тогда и волноваться не о чем.
Лютный переулок был приютом беспризорников, воров, контрабандистов и убийц, чистые жители Косой аллеи просто брезговали таким соседством, боясь запятнать свою репутацию. Так казалось с первого взгляда. Владельцы зельеварческих лавочек беззастенчиво скрывали свои доходы с Лютного переулка, закупаясь там дешевыми и редкими ингредиентами, а хозяева книжных магазинов забирали у лютников всевозможные старые свитки и фолианты.
Торговля шла безостановочно и в самом Лютном. Знающие люди всегда существовали, и в мире магов ими чаще всего оказывались либо аристократы, либо те, кому нечего терять. Они, оглядываясь, заходили в Лютный переулок или сразу аппарировали, чтобы лишние глаза их не заметили, и расслабленной походкой направлялись к нужной им лавке. Лютники тут же бросались к необычным гостям, пытаясь предложить им как можно больше услуг и товаров, сбивая с толку и заставляя вынимать из карманов иногда последние гроши.
Ведьмы радостно потирали скрюченными пальцами, предлагая сушеные глазные яблоки, из-за чего не привыкшего к подобным вещам мага тут же начинало мутить, ловкие карманники незаметно вытаскивали мелочевку из карманов, подмигивая друг другу и приподнимая шляпу в причудливом поклоне, беспризорные маленькие мальчишки зазывали зайти в лучшую лавку во всем магическом мире и оставить там целое состояние, а молодые девушки бросали красноречивые взгляды на прохожих. Жизнь на Лютном текла размеренно и привычно: новые люди приходили, старые исчезали, этот поток был неукротим и неизменен. Переулок пожирал людей, выплевывая бесчувственные разлагающиеся туши, засасывая новых беглецов от жестокой реальности в свои сети: кто-то мчался за новыми ощущениями, кто-то хотел почувствовать себя взрослым, кто-то хотел поучаствовать в запрещенных беспощадных битвах между магами и магическими существами, кто-то был выброшен на берег и безжизненной рыбой нервно глотал тухлый воздух единственного пристанища, Лютного, который приютил и не отказался.
Поэтому такой разношерстный народ не удивился, когда на их улочке появился мужчина в черном плаще. Капюшон доставал ему до носа, и казалось, будто бы чужак должен был ничего не видеть, но, как только хитро прищурившийся немощный старичок попытался залезть в карман к пришельцу, мужчина резко рубанул рукой по предплечью старика, отчего тот отскочил и, потирая ушибленное место, неодобрительно, но в то же время уважительно проводил взглядом чужака.
На переулке моментально задул холодный ветер, который своими ледяными стрелами будто бы пробирался внутрь, к костям, которые, дрожа, медленно рассыпались на маленькие частички. Как будто наступил тот февраль, которого магический Лондон никак не мог дождаться.
Лютники тихо приникли к стенам, испуганно посматривая на гостя. В нем было что-то невыносимо-безумное, странное, страшное, то, что проникало внутрь, скручивало внутренности в жестокий тугой комок и заставляло восторженно забиться в самый темный угол в надежде, что тебя не заметят, что тебя не уничтожат одним презрительно-смертоносным взглядом.
Троица парней жалобно вжались в зеленую заплесневевшую дверь своего паба, который они так жарко отвоевывали у всего переулка и, наконец, забрали. Кем бы ни был этот чужак, они все равно были готовы бороться за свою «Белую виверну». Зеленоволосый парень злобно прищурил узкие глаза, на побелевших щеках выступил легкий румянец, из-за чего он показался бы своим друзьям наверняка смешным, если бы Пол Герцен, черноволосый высокий парень с практически бесцветными глазами, и Эйтан Финнер, коренастый и увесистый паренек с русыми дредами и практически янтарными глазами, с испугом не следили бы за пришельцем.
Он властным жестом поманил мальчишек, те неестественно, даже не понимая, что они делают, приблизились на пару шагов к человеку в капюшоне, но тут же отлетели от него, врезаясь в стоящие рядом бочки со зловонным содержимым, которое тут же вылилось на парней. Зеленоволосый тут же вскочил и, несмотря на страх перед этим чужаком, загородил ему проход в «Белую виверну».
— Иори, может, не надо? — тихим прыгающим голосом спросил Пол, дрожащими пальцами хватаясь за протянутую руку уже поднявшегося Эйтана. Японец только мотнул головой. Не для того они боролись за этот паб со всем Лютным переулком, чтобы так просто отдать его какому-то незнакомцу. Друзья покорно встали за спиной Иори Кубаяши, бывшего гриффиндорца и главы их банды.
— Неужели вы меня совсем не боитесь? — прошелестел мужчина, дотрагиваясь своим костлявым худым и длинным пальцем до носа Иори. Парень поморщился от неприятного прикосновения, от которого пробежал мороз по коже, но не двинулся с места. Тогда мужчина осторожно царапнул Кубаяши по кончику носа таким же длинным и острым ногтем, будто бы парализуя его одним движением. Рот незнакомца скривился в безобразно-тонкой ухмылке, обнажившей белоснежные зубы.
— Нам нечего терять, это все, что у нас есть, — сквозь зубы произнес Кубаяши. Его семью схватили в Японии и за все грехи страны во Второй мировой войне отправили в одну из пострадавших стран, Великобританию, где и родился Иори. Все могло бы измениться, его жизнь повернулась к лучшему, когда мальчик очутился в Хогвартсе, мир магии открыл перед ним новые возможности, дал надежду на то, что он сможет вытащить семью из бедности, но… в итоге, он и его друзья оказались выброшены, как уличные шавки, из школы за какую-то маленькую провинность. Они всего лишь хотели показать, где место постоянно унижающим их слизеринцам! И какое дело до того, что они решили напасть не на старшекурсника, а на жалкую первокурсницу?
Впрочем, Полу и Эйтану было не легче. Пол Джон Герцен, потомок знаменитейшего рода русских магов, который во время революции переехал в Великобританию по стопам своих родственников, был выгнан из семьи за неподобающее поведение. Его нарекли Предателем крови, и теперь у мальчишки не было никакой возможности выбраться из ямы, в которую он себя зарыл. Привыкший жить в роскоши, не задумывавшийся о последствиях, он столкнулся со всем этим в жизни и чуть ли не был опрокинут, сбит навзничь и почти убит, если бы не друзья. Эйтан Джошуа Финнер приехал в Хогвартс по обмену из африканской школы магии. Там, в далекой родной стране, у него не было никого. Все родственники давно умерли, так что парень хотел только одного: обосноваться в Лондоне и остаться здесь желательно навсегда.
— Вы такие глупые… — тонкие губы мужчины в капюшоне растянулись в беспощадной ухмылке, — и смелые. Я предложу вам высокооплачиваемую работу, — в глазах парней зажегся подозрительный, но радостный огонь, и незнакомец одобрительно хмыкнул. — Вы мне подходите.
