***
Майкл Джаспер был лучшим учеником в Аврорской Академии. Все ребята с курса пытались подражать Майклу, просили его помочь, но молодой человек зачастую только пожимал плечами и, если ему предлагали высокую оплату, то, конечно, помогал. Майкл Джаспер был меркантильным и циничным парнем, воспитанным в полноценной магической семье двух магглорожденных волшебников. Отец был небольшим клерком в Министерстве магии, а мать работала в больнице Святого Мунго, и каждое воскресенье, которое Майкл проводил дома, его мать устраивала большой ужин, за которым расспрашивала сына обо всем подряд. Особенно она сосредотачивала свои вопросы вокруг новой девушки Майкла — Грейс МакПен. Вот только все это безумно раздражало Майкла. Ему хотелось сбежать отсюда и скрыться в своей маленькой раковине кабинета стажера по Охране Особо Опасных Объектов. Ему, конечно, было скучно и там: ровным счетом ничего не происходило. Глупые бумажные отчеты о том, сколько пыли сегодня налетело на книгу под номером сто двадцать семь, бессмысленные записи еще об одном дне, в который ничего не произошло, и никому не нужные списки сданных на склад испорченных артефактов уже потерявших свою магию вещей. Ничего не менялось. Ничего не происходило. Можно было бы упиваться тем, что у него, Майкла, еще такого молодого, но уже имеющего достаточное состояние, есть все. Деньги. Имя. Любимая девушка. Работа. Семья. Вот только все это было таким налетом ненужности и глупости… Майклу хотелось безумств, приключений, интересной жизни, противостояния жуткому врагу и, наконец, славной победы, после которой его имя бы увенчало бы множество газет, было бы напечатано в учебниках, а его статуя появилась бы на площади перед Министерством магии. Но здесь никогда ничего не случалось. Типичные обходы архивов, уже порядком надоевшее посещение закрытой комнаты, куда никого не пускали без особого магического пропуска, — когда Джасперу вручили этот пропуск, он сиял как начищенный пятак, но, зайдя в эту комнату, был разочарован: там была горстка артефактов и какой-то глупый заяц, не способный нанести ни малейшего вреда даже мухе! — скучные переписи документов… Бравому аврору хотелось чего-то интересного, а не этих бесполезных занятий. Майкл лениво откинулся на стуле, пожевывая кончик пера. Чернильная капля медленно упала на документ от 2 декабря 1703 года, размазывая копию договора между кентаврами и русалками. Тогда русалки подчинили местного водного духа и разыгрался нешуточный шторм, который смогла остановить лесная нимфа, вызванная кентаврами. Джаспер сидел в кабинете один. Другие стажеры, завидев апрельский яркий солнечный день в преддверии Пасхи, решили плюнуть на работу и помчались на улицу вместе со своими девушками. Один Майкл на призывные взгляды Грейс иронично покачал головой и остался сидеть здесь. А Грейс МакПен, приехавшая в Аврорскую Академию по обмену из африканской школы авроров, счастливо помахала своему Майклу и побежала радоваться солнцу, по которому девушка так скучала в серой дождливой Англии. Только один студент Аврорской Академии не решился покинуть пост, посчитав Джаспера ненадежным человеком, который тут же решит донести. Юстас Уоллис подозрительно щурился в своем уголке, жадно поглядывал на приоткрытую дверь и постоянно стучал пальцами по столешнице, пытаясь придумать себе какое-нибудь достойное оправдание, чтобы побыстрее убежать на улицу и чтобы Майкл не сдал его руководству. Конечно же, Джаспер ни на кого не собирался писать докладных, но Юстас все равно не доверял ему. Уоллис бросил еще несколько протяжных взглядов на дверь, затем резко вскочил и с нечленораздельным криком о том, что ему срочно нужно в туалет по своим особо опасным делам, выбежал из кабинета. Майкл, покрутив кончиком пера у виска, только вздохнул. Ну, найдутся же такие редкостные глупые трусы, которые побоятся пойти на улицу и сказать об этом прямо! Стул мерно заскрипел под весом стажера, из-под двери повеяло прохладой — Майкл поднялся, чтобы налить себе кофе и захлопнуть дверь. Но мелькнувшая черная тень, скользнувшая по коридору, заставила парня насторожиться. Вот они, приключения, безумства, вот, прямо под носом! Вот она — возможность выйти вперед, записать свое имя в истории! Джаспер, не раздумывая, вышел из своего кабинета и осмотрелся. Тихо, никого не видно, только отчего-то стало холодно и немножко — самую малость — страшно. От смеси адреналина и жуткого трепета Майкла стало потряхивать, но парень взял себя в руки и направился к закрытому хранилищу. Конечно, там не было ничего интересного: накрытые антимагическим куполом артефакты и заяц, — но почему-то именно эту комнату требовали так тщательно охранять. Да и предчувствие буквально кричало о том, чтобы Джаспер бежал туда. Когда парень открыл дверь и заглянул внутрь, сначала ему показалось, что все на месте, что никого постороннего здесь нет. И только он хотел вернуться, как вдруг он услышал почти беззвучный шорох — реакция лучшего ученика Аврорской Академии дала о себе знать, и заклинание человека, притаившегося в тени, пролетело мимо. — Эй, кто ты? — осторожно интересовался Майкл, приближаясь к человеку в тени. — Я тебя поймал, тебе все равно придется признаться… В этот же момент дверь гулко заскрипела, как будто на нее налегло несколько человек, и комната оказалась закрыта. Джаспер отчего-то подумал, что это его друзья пришли к нему на помощь, благополучно забыв, что сегодня все решили прогулять стажировку, поэтому на лице стажера заиграла мерзкая ухмылка. — Здесь стоит антиаппарационный барьер, тебе некуда бежать, — торжествующе заявил молодой аврор. Из тени вышел семнадцатилетний узкоглазый парень с разметавшимися зелеными волосами. — Нет, — грустно покачал он головой, — это тебе некуда бежать. Майкл запоздало обернулся, но красные вспышки заклинаний уже неслись к нему, вырвавшись из палочек двух незнакомцев. Мысленно прошептав чары невидимого щита, Джаспер приготовился к сильному удару: невербальная, да еще и беспалочковая магия еще не совсем поддавалась ему, этому оставалось молить Мерлина, чтобы его заклятие хоть немного смягчило боль от падения. Джаспера отбросило к дальней стене, и, ударившись о камни, парень на пару мгновений потерял сознание, но, придя в себя, решил не подавать признаков жизни и притаиться. Тем временем троица молодых людей медленно подошли к зайцу, который недоверчиво повел носом, но все же не пошевелился, темнокожий достал потертый холщовый мешок, а последний, выглядящий снобом-аристократом на всем это фоне, погрузил дергающее лапами животное внутрь. Майкл, понявший, что его больше не замечают, начал медленно подползать к парням в надежде на неожиданную атаку, и вот, когда до Аристократа осталось всего-то несколько сантиметров, троица синхронно кивнула и, дотронувшись до какого-то предмета, который достал Африканец из-за пазухи, исчезла. В последнее мгновение Джаспер успел схватиться за ботинок Аристократа, поэтому через несколько секунд стажер уже прятался за ближайшей корягой на неизвестной полянке в лесу. Апрельское солнце желтыми жизнерадостными лучами задевало зеленые, отряхнувшиеся от снега ели и оживающие березы, звонко плакало над грустными снежными клочьями, разбросанными по земле, и струилось в журчащей неподалеку воде. Кое-где сырыми пластами лежали снежные комья, грязные, желтоватые, посеревшие от весенней радости: им было неуютно на этом празднике жизни, где мелкие листочки пробивались сквозь зимний затвор, где уставшие животные постепенно просыпались от трехмесячного сна, где вновь звучали птичьи переклички, которых так не хватало деревьям, людям, жизни, где даже старые и пожухлые растения чувствовали себя вновь расцветающими и молодыми ростками, которым только-только предстоит взойти и прожить целый годовой цикл, где все казалось таким по-апрельски счастливым, шутливым и готовым смеяться от того, что все так хорошо — так, как не может быть. И не могло. Майкл осторожно высунулся из-за коряги, чуть не заехав засохшей веткой себе в глаз, и продолжил наблюдение. Троица парней кого-то ждала. Африканец нервно постукивал правой ногой, вытаптывая в снежной луже след своей ступни, Аристократ щурился на солнце, при свете которого его черные волосы отливали бронзой, а Японец нервно оглядывался по сторонам, не зная, откуда ожидать Гостя. Когда Гость появился, вся природа изменилась. Солнце перестало быть по-весеннему радостным, оно почти исчезло за облачной пеленой туч, вода, весело плескавшаяся где-то в глуши деревьев, перестала быть слышна, а яркая живая зелень как будто завяла и потеряла свои апрельские краски — здесь стала править могильная зима. Снег как будто расправился, почувствовал свою власть, но от этого не стал ни живее, ни привлекательнее: такой же серый, бессмысленный и жесткий, надоевший своей болезненной желтизной, холодный и безжизненный, будто бы отнимающий все хорошие воспоминания и заставляющий думать только о неизбежности смерти, которая ждет тебя в конце твоего бесполезного пути: куда бы ты ни свернул, тебя ждет тупик с именными надгробием. Майкл нервно поежился, но цель, маячившая перед ним, неустанно грела сердце: нет, он не может просто так сдаться, он ведь хочет стать знаменитым на весь мир, и он этого добьется! Может быть, он сейчас раскроет одну из опаснейших преступных группировок? Хотя, почему может быть? Если портал, созданный Гостем или одним из троицы пробил все щиты Министерских барьеров, то это что-то да значит! Надо было только поставить следящее заклинание на кого-нибудь из них… Гость шумно вдохнул воздух, и Майкл быстро пригнул голову, как можно более незаметно сжавшись за корягой. Снег был разбросан небольшими кучками то тут, то там, из-за чего следов стажера не было видно на пожухлой, смявшейся траве, но если Гость был сильным магом, он мог почувствовать его присутствие… Джаспер попытался успокоиться и сосредоточился на своей маскировке: наложил на себя дезиллюминационные чары и закрыл сознание. Не имея возможности смотреть на заговорщиков, Майкл сосредоточился на слухе. Легкие шорохи, шелест… наконец, кто-то заговорил. — Он здесь, — проговорил Иори, пиная носком тяжелого ботинка холщовый мешок с зайцем. — Прекрасно, — прошептал Гость. — Можете идти к своей Виверне, на сегодня вы свободны, — три хлопка аппарации, и на поляне остались только Гость, заяц и Майкл. Джаспер боязливо выглянул из-за веток, чуть не задев одну: Гость сидел на корточках и развязывал мешок. Наконец, оттуда выглянули длинные белые уши, розовый нос и вскоре весь заяц показался. Гость с какой-то отеческой нежностью погладил зайца по загривку, задумчиво глядя ему в глаза. Да, ошибки быть не могло. Иначе зачем Министерству Магии так усиленно охранять глупого белого зайца? Это был он. Волдеморт. Тот, из-за кого погибли его родители. Конечно, темный волшебник был не единственным и даже не тем самым человеком, которому хотел отомстить он, но Волдеморта можно было винить, и Кристиан Розье, — а именно так звали Гостя, — это делал. Если бы Волдеморт не призвал его отца на службу к себе, если бы он не потребовал верности у его матери, то все были бы живы! Руки с сероватой кожей нервно сжали нежную шерстку зайца. Определенно, Волдеморт заслуживал смерти. Он станет первой жертвой на пути к главному разрушителю жизни — предателю, человеку, который отдал его родителей на растерзание. Кристиан знал только имя этого человека — Роберт Лестрейндж. Он хотел бы отомстить всей его семье, но его братья уже сидели в Азкабане, родители — слишком сильны, а сам Роберт исчез. Ни о нем, ни о его возможных жене и ребенке ничего не было известно. Будто бы он был и не жив, и не мертв, просто пропал в пустоту, но Кристиан, в душе которого металось чувство мести знал, он был уверен, что предатель все еще жив. Пятнадцать лет он блуждал по островной и материковой Европе в поисках Лестрейнджа, но — ничего, совсем ничего. Он набрался сил и знаний, и вот в лесах Албании застал интереснейшую картину: Люциус Малфой, один из бывших приспешников Волдеморта, схвативший своего хозяина в теле зайца. Розье довольно быстро решил, что ему нужно будет как-нибудь добраться до этого невероятного существа: животного с человеческой душой. Это бы стало первым опытом, который бы открыл новые возможности для Кристиана. В глазах зажегся недобрый огонь: мужчина чувствовал практически всесилие. После того, что он сделает с зайцем, он мог бы расквитаться со всем семейством Лестрейнджей! Проникнуть в Азкабан и уничтожить братьев Лестрейнджей, расквитаться с родителями Роберта, но что-то внутри него тихим шепотом говорило, что раз предатель так легко отказался от своей семьи, то никакой боли это ему не принесет. Значит, нужно было уничтожить самого Роберта и все, что ему хоть немного дорого. Кристиан поднял зайца за уши, практически прижавшись к его носу своим. Животное мелко-мелко стало перебирать лапами, пытаясь оттолкнуться от мужчины. Заяц увидел его лицо, и последние человеческие чувства, жившие в его душе, запротестовали изо всех сил: он не хотел умирать! — Не хочешь? — выдохнул Кристиан в мордочку животному, и тот бессильно забился в его руках в надежде убежать. — Я тоже не хотел, — жестко подвел Розье, — но меня никто не спросил. Надеюсь, это послужит тебе уроком. На этих словах Майкл вновь высунулся из-за коряги, пытаясь рассмотреть, что же делает с зайцем Гость, но после он тысячу раз себя корил за любопытство. Животное обмерло в сероватых руках незнакомца и бессмысленно задрожало. Кристиан тяжело вздохнул, и от зайца отделился темноватый бесформенный сгусток, сначала в испуге заметавшийся, а потом послушно всосавшийся в Гостя. Заяц тяжелым комом упал в желтоватый сугроб и больше не пошевелился. Джаспер резко пригнулся за корягу, пытаясь хоть как-то прийти в себя и понять, что же он сейчас видел. Очередной хлопок аппарации — и на поляне остался один Майкл и никому не нужная шкурка зайца, когда-то бывшего великого темного волшебника.***
В Малфой-мэноре был настоящий переполох. Такое случалось очень редко, и для владельцев, обычно спокойных и уравновешенных, это было большой неожиданностью. Новости, которые начали нарастать подобно снежному кому, сначала не были встречены Люциусом Малфоем как большая неожиданность: его друг Северус Снейп еще за полторы недели объявил, что вместе с гриффиндоркой, которая на каждых выходных приезжает к василиску, они будут гостить на пасхальных каникулах именно в поместье Малфоев. Аристократ перенес эту новость мужественно и даже порадовался дружеской компании. Затем, буквально через четыре дня пришло три письма: от Снейпа, от четы Диггори и от четы Кембелл. Родители в один голос говорили о том, что на пасхальные каникулы хотят отправить своих детей в Малфой, а зельевар добавлял, что в компании будут не только Кайл и Оливия, о которых уже рассказали письма Диггори и Кембелл, но еще Билл Уизли по специальному приглашению Стейши. Малфой, скрепя сердце, подумал, что не собирается устраивать детский лагерь у себя в поместье, но все же согласился, поразмышляв о том, что двенадцатилетние ребята будут отличными нянями для Гарри и Драко, которые уже давно хотели с кем-нибудь пообщаться в непринужденной домашней обстановке. Дальше стало только хуже. За пять дней до приезда большой компании Драко и Гарри подхватили нарлянку: мальчики гуляли по саду под чутким присмотром Мирты, домовухи Малфоев, которая не отличила спрятавшегося в кустах нарла от ежа и позволила детям покормить животное. Нарл, конечно же, разозлился, подумав, что его хотят отравить, и сразу же выпустил иглы, уколов Драко и Гарри. Ранки моментально затянулись, Мирта жалобно скулила, вопя о бедной участи молодых хозяев и призывая любого незанятого домашней работой домовика. Откликнулся только Добби, в руках которого дрожали тяжелые изумрудные портьеры, с которых капала мыльная вода. Домовик тут же схватился за голову, шторы упали на землю и запачкались еще больше, отчего Добби несколько раз вскрикнул и, переместившись вместе с портьерами обратно в прачечную, тут же аппарировал к хозяйке, но уже заблаговременно оставив шторы. Миссис Малфой, узнав о том, что нарл оцарапала детей, тут же бросилась в сад, поручив домовику побыстрее посетить аптеку и купить зелье против нарлянки. К сожалению, они не успели дать отвар детям до того, как болезнь успела войти в свою силу. Драко и Гарри недоверчиво косились на всех подряд, включая друг друга и хищно огрызались, пытаясь разбежаться вовсе стороны. Они отказывались есть, говорить и вообще что-либо делать, но, к тому же, суть нарлянки заключалась в том, что кроме такого довольно неприятного поведения, волшебные способности проявлялись максимально сильно, из-за чего Драко и Гарри с завидным упорством создавали магические поля, которые не пропускали внутрь никого. Наконец, они немного устали и задремали. Тут-то Нарцисса и Мирта напили детей отваром из крапивы, измельченного рога дракона и еще десяти ингредиентов, который ускорял излечение от нарлянки. Нельзя было сказать с большой точностью, сколько еще проболеют дети, но зато уверенно можно было утверждать, что продлится это чуть больше недели. Известие о том, что Драко и Гарри заболели нарлянкой, было ударом ниже пояса для Люциуса Малфоя. Все правила приличия уже запрещали отправлять письма Снейпу, Диггори, Кембелл и Уизли с отменой приглашений в Малфой-мэнор, но делать со сложившейся ситуацией нужно было хоть что-то. Вот почему аристократ выбрал самый простой и самый неудобный для него путь: на неделю пасхальных каникул забросить свою работу, оставив за главного в банке гоблина, отвечающего за их родовой сейф, а на фирме, которая спонсировала развитие больницы Святого Мунго, — главного бухгалтера — пусть и не очень надежного человека, зато умелого и хитрого: в общем, такого, который точно не дал бы развалиться успешному предприятию. И вот, сейчас, буквально за три часа до приезда гостей, он получил два письма от Амоса Диггори с интервалом в два часа. Первое распечатать аристократ еще не успел, потому что бегал по всей комнате за Драко (Гарри был успешно пойман Нарциссой, и мальчику была скормлена столовая ложка лекарства). Сын был окружен мощным магическим барьером, из-за чего Малфой никак не мог поймать его с помощью заклинания, поэтому приходилось носиться за ребенком по всему мэнору. Через два часа страдания Люциуса прекратились, потому что Драко врезался в Нарциссу, и та настоятельно скормила ему ложку лекарства против нарлянки. Люциус, утерев пот со лба, отправился в свой кабинет, чтобы спокойно прочитать письмо от Амоса, но тут же услышал стук. В окно билась сова, к ноге которой было привязано еще одно письмо от Диггори. Малфой непонимающе покрутил в руках оба конверта, решая, который открывать раньше. Все-таки первое письмо перевесило: если что-то случилось, то об этом сообщается в первом письме. А если это что-то уже решено, то это Люциус узнает, открыв второй конверт. Именно поэтому аристократ почитал, что все следует читать по порядку. И, видимо, не зря. Сначала аристократ узнал, что Волдеморт, так успешно заключенный им в тело зайца, был украден неизвестными злоумышленниками сегодня утром. Кроме того, вместе с темным волшебником куда-то исчез весь отдел стажеров, которые должны были охранять комнату с зайцем и перебирать архивы. К счастью, все найденные хоркруксы были в порядке, и хотя бы эта новость порадовала Малфоя: то ли преступники не знали действительной ценности этим предметам, то ли их целью был один заяц. Но в чем смысл Волдеморта без его хоркруксов, которые можно уничтожить и, тем самым, сделать темного волшебника совсем беззащитным? Второе письмо немного порадовало Люциуса, но только своей первой строчкой. Заяц нашелся одним из стажеров на лесной поляне. И не только заяц, а еще вся банда злоумышленников, которых не удалось поймать. Зато к письму прилагались воспоминания Майкла Джаспера, того самого стажера. Амос Диггори писал, что, посмотрев это, у Малфоя не будет больше никаких вопросов. Точнее, вопросы будут, но уже скорее риторические, чем к нему. — Надеюсь, Амос, что тут нет ничего такого, что может меня расстроить еще больше, чем твои письма, — сквозь зубы процедил Люциус, и, призвав домовика, потребовал принести думосбор, куда тут же отправили воспоминания стажера. Спустя полчаса Малфой, обессиленный и ошеломленный, стоял посреди своего кабинета, глядя в пустоту. То, что он только что увидел, не поддавалась никакому описанию. Для начала, эти парни. Они были смутно знакомы аристократу, но он никак не мог вспомнить, где же он их видел. Затем говорящий дементор, что само по себе было невероятным феноменом! И, в конце концов, тот факт, что кусочек души Волдеморта, заключенный в зайца, теперь был выпит этим дементором, полностью смущал Малфоя. В голове крутился только один вопрос: что делать? Дверь скрипнула, и на пороге появилась Нарцисса. Женщина удивленно посмотрела на мужа, который недвижимым памятником самому себе стоял в центре комнаты, хихикнула, поразившись художественности позы, и подошла к Люциусу, ласково чмокнув его в щеку. Аристократ скосил глаза, рассматривая внезапного посетителя, нервно рассмеялся и повернулся к жене. По ее лицу было ясно видно, что ей хочется сообщить Малфою какую-то новость, но она не решается, видя, в каком состоянии она нашла Люциуса. Мужчина, мысленно помолившись Мерлину, Моргане и всем четырем основателям, тяжело вздохнул, как бы разрешая Циссе говорить. — Гости приехали, — на одном духе проговорила радостная миссис Малфой. Люциус тихо застонал. Кажется, новостей было слишком много. *Карабосс — именно так звали известную всем нам Малефисенту в оригинальной сказке.