Please, stop your hope in the light

      Драко Малфой был на удивление болезненным ребенком. Если откуда-то дул хотя бы малейший сквознячок, мальчик тут же начинал чихать и кашлять, на что великие умы самой лучшей больницы всего волшебного мира — больницы имени Святого Мунго — только разводили руками. Конечно, они говорили, что можно провести тысячу и один ритуал, и тогда здоровье мальчика наверняка пойдет на поправку, вот только все подобные ритуалы были либо запрещены, либо строго запрещены.       Почти год Малфой-младший наблюдался великими светилами колдомедицины, но ничего не помогало. До того момента, как в поместье появился Гарри Поттер. После этого здоровье Драко тут же пошло в гору. Мальчик перестал шмыгать носом от любого, даже самого незначительного сквозняка, на следующий же день встал на ноги и вполне деловито заковылял к неопознанному объекту по имени Гарри.       Жест за жестом, и мальчики уже успели два раза поссориться, не произнося при этом ни одной хоть капельку нагруженной смыслом реплики, попытались подраться, но вместо этого бессмысленно упали и смогли подняться, лишь с помощью друг друга. Чета Малфоев только не прослезилась от умиления своими чадами. Вердикт был окончательным и довольно простым: они вскоре просто обязаны были подружиться.       Но произошло нечто большее. Теперь Драко и Гарри были неразлучны. То Малфой-младший стоял горой за разбившего древнегреческую вазу взъерошенного черноволосого Гарри, то Поттер смело защищал Драко, привязывающего домовику на ухо длинный белоснежный девчачий бант, каким-то образом выкраденный из кладовой Нарциссы. В общем, мальчики не отходили друг от друга ни на шаг, обучаясь и играя вместе. Поэтому было неудивительно, что если Драко чем-то заболевал, то вместе с ним начинал кашлять и Гарри, но болезнь, хитро подмигнув, испарялась чуть ли не на следующий день, чтобы появиться еще не скоро. Единственной проблемой за последний год стала только нарлянка: мальчики заболели ею надолго и всерьез.       И вот сейчас Гарри, который просыпался зачастую раньше и быстрее немного ленящегося Драко, полуприкрытыми глазами следил за незнакомыми ребятами, которые так бесцеремонно вторглись в их с Малфоем комнату. Сейчас, под воздействием болезни, узнать Стейшу, которая появлялась в поместье как минимум раз в неделю, мальчик не мог, да и не хотел. В голове из-за нарлянки не оставалось никаких, даже самых простеньких мыслей, кроме одного инстинкта самосохранения, развившегося на время болезни чересчур сильно — так, что он уже выходил за пределы самосохранения и начинал атакующие действия практически беспричинно.       — Тш-ш! — протянула гриффиндорка, подманив друзей поближе. Она даже не заметила, как дверь, через которую они вошли в комнату, с тихим хлопком захлопнулась. — Это Драко и Гарри. Я их часто видела, когда навещала Альбуса. Мы даже подружились.       Кайл и Оливия понимающе переглянулись. Примерно полгода магический мир буквально трубил о том, что бывший Пожиратель Смерти, Люциус Абрахас Малфой взял на попечение Гарри Поттера, мальчика, который победил Темного Лорда. Билл, конечно, тоже знал об этом, но все-таки он был натурой намного менее сдержанной, чем его друзья-равенкловцы:       — Тот самый Гарри Поттер? Мальчик-который-выжил? — чуть громче, чем следовало, проговорил наклонившийся к детям Уизли, и воздух около его носа опасно заискрил стихийной магией.       Гриффиндорец резво отскочил и удивленно заморгал, глядя на Поттера, который уже вполне осмысленно открыл глаза и боязливо осматривал ребят. Билл уже был чуть дальше своих друзей и поэтому показался Гарри не такой привлекательной и опасной мишенью, из-за чего мальчик, чуть-чуть толкнув все еще сонного Малфоя, повернулся к Стейше, Оливии и Кайлу.       Драко неохотно разлепил сначала левый, а затем и правый глаз, когда увидел неизвестных посетителей. Никто не решался пошевелиться — даже произнести хотя бы одно слово. Мальчики деловито уселись на кровати и скрестили указательные пальцы, создавая вокруг себя защитный купол, так что ребята пятились до тех пор, пока купол не расширился максимально, а именно пока не прижал всех к выходу.       Кайл уперся лопатками в запертую дверь и непонимающе попытался дернуть ручку, но она не поддалась. В следующее мгновение, когда Диггори хотел было дернуть дверь снова, ручку окутало красноватое сияние, придавшее ей на миг выражение жестокого звериного оскала с несколькими рядами зубов, которые попытались вцепиться в руку равенкловца. Кайл поспешно отдернул пальцы, но ручка уже успела вернуть свой изначальный облик. Диггори хотел было опять попытаться открыть дверь, но остановился, услышав Билла:       — Я бы на твоем месте больше не пытался выйти, — прошептал Уизли. — Это теперь не ручка, а какой-то артефакт. У нее другая аура…       Кайл понятливо кивнул. Теперь из комнаты им было не выйти. Ну, разве что, они могли позвать домовика… но ведь комната была не просто так заперта? Значит, сюда нельзя было заходить? А раз так, то за это их по головке не погладят. Может, даже больше никогда не пригласят. Все-таки Гарри и Драко — всего лишь двухлетние дети, а разве они, почти открывшие свои магические дары, взрослые, двенадцатилетние, почти подростки не справятся с этой малышней? Ну уж нет! Мальчик поспешно стал придумывать, что же можно было сделать, чтобы спокойно выбраться отсюда, но все варианты были либо довольно членовредительскими для Гарри и Драко, либо упорно уничтожали стену или дверь, образуя проем, через который можно было бы бежать.       — Стей, а ты точно с ними подружилась? — тихо проговорила Оливия на ухо Тедд, опасливо оглядываясь на Малфоя и Поттера, которые внимательными большими глазами следили за действиями второкурсников.       — Не знаю… раньше они казались более дружелюбными и разговорчивыми, — также тихо ответила Стейша.       Уизли задумчиво пожевал губы, пытаясь что-то вспомнить. Что-то, что вертелось на кончике языка и за что было невозможно ухватиться, как будто это была не мысль, а ускользающий снитч, мечущийся по всему квиддичному полю. В голове складывалась какая-то неполная мозаика, в которой не хватало только одного кусочка: раньше были дружелюбными, специально заперты в комнате, значит, мистер и миссис Малфой знают о таком состоянии детей — проклятие исключается, остается только… только…       — Нарлянка! — торжествующе воскликнул гриффиндорец. Услышав знакомое слово, Гарри и Драко одновременно перевели взгляд на Уизли, и Билл быстро стушевался, пытаясь слиться с местностью и стать как можно более незаметным, что было довольно проблематично с его огненно-рыжей шевелюрой. Наконец, дети перестали так внимательно разглядывать Билла и переключились друг на друга. Драко создал небольшую сферу, внутри которой светился небольшой голубой огонек, и легко подкинул ее. Поттер с такой же легкостью поймал ее и перекинул обратно — видимо, играли они так уже не в первый раз.       — Их оцарапал нарл, — понизив голос, начал объяснять Билл, — и теперь они заболели нарлянкой. По сути они ничем не лечится, можно только ускорить развитие болезни, то есть и приблизить ее окончание. Нарлянка усиливает магические способности и делает детей практически невменяемыми. Не удивляйтесь, что я знаю почти все об этой болезни: у меня три брата переболело ею. Причем, Джордж и Фред, как и эти, одновременно заразились и вели себя примерно также.       — И что нам делать? — прошептала в ответ Оливия.       — Можно попробовать договориться с ними. Они должны принять наши ауры и подпустить к себе. К слову, иногда такое может даже окончательно вылечить нарлянку. К нам приехала тетя Мюриэль, когда болел Чарли, и он тут же успокоился. Ну, не совсем сразу, но почти… — задумчиво проговорил Уизли. — Кто первым попробует подойти? Никто? Ладно, я.       Билл осторожно шагнул к мальчикам, магический купол затрещал и Гарри предостерегающе заревел. Звук был совсем не похож на детский или даже просто на человеческий, скорее это был какой-то звериный, олений яростный крик. Шар с голубоватым огоньком лопнул с неприятным звоном. Защищаясь, гриффиндорец вскинул руки и попятился назад, принимая поражение. Когда же Кайл попытался сделать первый шаг, предостерегающее шипение издал Малфой.       Оливия, загадочно улыбнувшись, приблизилась на пару шагов к мальчикам, — купол свободно пропустил Кембелл, а Малфой и Поттер только внимательно следили за действиями равенкловки, не пытаясь на нее напасть. Девочка махнула рукой Стейше, и гриффиндорка сделала маленький шажок о направлению к Гарри и Драко. Они не пошевелились. Только глаза пристально глядели теперь не только на Кембелл, но и на Тедд.       Томительные мгновения тянулись долго — безумно долго: каждый шаг давался девочкам с трудом. Главным было не спугнуть Малфоя и Поттера, а дальше, как выразился Билл, все само собой образовалось бы. Впрочем, у гриффиндорца почти все шло таким образом: он просто не обращал внимания на большую часть действий, которые складывали этот самый мистический «сам собой».       Наконец, ребят разделал всего лишь один шаг. Гарри и Драко, словно напуганные зверушки, которые одновременно и боятся лесника-охотника, который только что отогнал опасного волка, и любопытствуют, что же это за металлическая грохочущая палка и что это за зверь человекоподобный, настороженно слушали и смотрели на девочек. Оливия, ведомая каким-то внутренним инстинктом, коснулась двумя пальцами лбов мальчиков и зашептала вычитанную в одной из книг формулу: «Nos unum sumus: animalia, homines et deos»*. Формула была неполной, ведь когда Кембелл читала «Учение о волшебных существах и их происхождении» Эдвардса Лима, она даже не задумывалась, что эти знания ей пригодятся на практике. Все-таки частично заклинание было восстановлено в памяти девочки, и именно оно смогло спасти положение.       Это была не магия в привычном понимании: не было никаких взмахов волшебной палочкой или таинственно кипящих котлов. Не было ничего, кроме семи слов, которые облачались в реальность, напитывались магией, не используя никаких посредников. Они сами были магией: настоящей, живой, текучей, как река, первоначальной, еще только-только появившейся в нашем мире и оттого безумно сильной и дикой.       Стейша, которая стояла совсем рядом с подругой, непонимающе смотрела на нее. Девочка преобразилась: она будто бы повзрослела, черты лица стали мягче, а ее голос, такой тихий, все еще звенел в ушах. От этого становилось так тепло на душе, так хорошо, неописуемо ярко, так, что хотелось доверить ей всего себя до последней капли. Чувство длилось всего пару мгновений, и, кажется, им прониклись только Гарри, Драко и сама Тедд. Уизли и Диггори же лишь недоуменно наблюдали за одухотворенными лицами, спрятанными за пеленой магического купола. Внезапно купол подозрительно замерцал, несколько раз ярко мигнул, из-за чего мальчикам пришлось зажмуриться и хорошенько протереть глаза, и лопнул тысячей сверкающих искр, которые, приближаясь к полу, тут же таяли в воздухе.       Гарри и Драко удивленно уставились сначала друг на друга, несколько минут просидели так, и только затем поняли, что в комнате они не одни, из-за чего мгновенно стушевались и попытались сделаться как можно более незаметными. Впрочем, сейчас на них пока никто не обращал активного внимания: все взгляды были устремлены на Оливию. Первым очнулся Билл:       — Ну, я же говорил, что сработает! — радостно воскликнул мальчик, — вот только я не совсем понял, что произошло, — добавил он уже немного другим тоном, — ведь с тетей Мюриэль все было совсем по-другому.       Все замолчали. Каждый думал о чем-то своем.       Гарри и Драко все еще сидели тише воды, ниже травы. Незнакомые лица ничего хорошего не предвещали мальчикам, но уже примелькавшаяся Стейша в то же время уравновешивала троих ребят своим присутствием. Она была как бы гарантов в глазах мальчиков, что все будет нормально. Но все же они пока помалкивали. На всякий случай.       Сама же Стейша силилась понять, что с ней произошло. Откуда возникло это чувство безграничного доверия? Девочка вовсю копалась в себе и не обращала внимания на то, что происходило вокруг, но даже это никак не могло ей понять природу своего чувства. Все-таки крути-не крути, а она не росла в волшебном мире с рождения и не знала большинства его тонкостей.       Впрочем, то, что та же Кембелл росла в семье волшебников всю свою жизнь, не помогало ей. Оливия все еще не могла успокоиться: точнее, внешне она пыталась изображать безмятежность и даже очень успешно делала это, вот только в голове у девочки творилась настоящая сумятица. Магия никак не хотела усмиряться и бушевала своими остатками разбрызгивая маленькие капельки, которые норовили вот-вот вырваться наружу и превратиться в настоящий поток. Кембелл старательно сдерживала себя, хотя это было последним, что ей хотелось делать: она искренне желала куда-нибудь бежать, петь, танцевать! Она не понимала, что это, но это было настоящим, реальным и сильным — намного сильнее, чем кто-либо живущий. Оливия даже не могла себе объяснить, что это. Главным было сдержать это нечто в себе, тогда можно было бы смело сказать, что теперь… что теперь? На этот вопрос девочка пока еще не могла ответить.       Кайл задумчиво смотрел на равенкловку, будто бы выверяя какие-то внутренние расчеты. Наконец, он решительно кивнул головой своим мыслям, закончив высчитывать безумные алгоритмы, и уже более осмысленно оглядел друзей.       — О! — повисший в воздухе вопрос о том, что же такое сейчас произошло, лопнул, как мыльный пузырь, пронзенный резким звуком. — Олли, у тебя ведь скоро день рождения? — равенкловка смущенно кивнула. Так заранее о ее маленьком скромном празднике еще никто не говорил. — В тебе пробуждается твой истинный волшебный дар.       Оливия нервно хихикнула. Все-таки даже для равенкловки, которая только-только отправилась на пасхальные каникулы, это было слишком. Хотелось какого-нибудь глупого расслабления, отдыха от бесконечной учебы, которая никак не хотела заканчиваться на толстых талмудах, которые им задавали прочитать преподаватели, которые девочка сама брала в библиотеке и, наконец, которые приносила Стейша тайком от зельевара. Последние требовали особенно тщательного и быстрого прочтения, поэтому ни о какой передышки речи быть и не могло. Грустные мысли Кембелл были резко прерваны:       — А у нас когда появится такой дар? — раздались старательные, но несмелые голоса.       Любопытство взяло верх над Гарри и Драко, и мальчики решительно начали изучать гостей. Напряжение, которое все еще сквозило между ребятами, окончательно исчезло после этого довольно простого и нелепого вопроса. Стейша радостно захохотала, и вскоре смеялись уже все — даже Малфой с Поттером, пусть они и не понимали, почему смеются. Веселье было таким заразительным, что нельзя было не ответить на него.

***

      Пасхальные каникулы были самыми непродолжительными за весь учебный год, и в этом второкурсники убеждались с каждым днем все лучше и лучше. Точнее, каникулами этот островок отдыха язык не поднимался назвать. Так, возможность выдохнуть и снова продолжить учебу.       Впрочем, для тех, кто на весенних каникулах навещал своих родителей и прочих родственников, был хоть какой-то отдых. Для тех, кто решил пожертвовать своим свободным временем (собственно, чаще всего это были пятикурсники, которые готовились к своим экзаменам: СОВам и ЖАБАм, но все же среди них оставались завсегдатаи с разных курсов, которые либо не хотели возвращаться домой, либо не могли туда вернуться по причине его отсутствия, либо просто решали остаться в кругу друзей как можно дольше) ради Хогвартса и знаний, все еще была лазейка выбраться из душной альма-матер: то же озеро с Гигантским кальмаром, тот же Запретный лес, наконец, то же поле для квиддича и просто прогулки по территории Хогвартса!       Для двух равенкловцев и двух гриффиндорцев, которые выбрали местом проведения своих пасхальных каникул Малфой-мэнор, ничего подобного предусмотрено не было. Не задумавшись ни на секунду о том, что все каникулы, пускай даже такие маленькие, они проведут с преподавателем, да еще и с зельеваром, они даже не представляли, какую беду навлекли на свои головы, в который дух свободный ветер, свои гулом звенящий и требующий бросать все дела, наслаждаться детством и бегать, бегать, бегать!       В общем, выходило это, твердо говоря, очень не очень. А то есть — никак. Взрослые в количестве трех штук устроили детям жесткий режим, включавший в себя подъем в шесть утра, занятия анимагией, которые теперь зельевар устраивал для всей четверки, а также проверку домашних заданий, полученных от зверствующих преподавателей в таком количестве, о котором просто страшно говорить. И самым обидным было то, что теперь от выполнения домашних заданий было не отвертеться. Никому.       Впрочем, Оливия и Стейша не так сильно страдали из-за этого, как мальчики. Билл постоянно кидал тоскливые взгляды за окно, потом на свою метлу и снова за окно: ему хотелось разбить это глупое стекло (или хотя бы просто открыть окошко) и рвануть на метле в небо, выписывая разнообразные восьмерки и перевороты. Кайл задумчиво водил пером по пергаменту, не оставляя на последнем следов: чернила давно высохли, но мальчик задумался, поэтому даже не заметал таких мелочей.       Такое аморфное настроение продолжалось несколько часов. Девочки поддавались атмосфере ничегонеделания и лени (и если Стейша практически не сопротивлялась этому, то Оливия все еще пыталась как-то заниматься), и в итоге только появляющийся в одиннадцать часов утра Снейп мог как-то расшевелить это сонное царство. Зельевар, поначалу удивлявшийся поведению второкурсников, постепенно понял их и даже вошел во вкус, изощренным способами заставляя их проснуться и заняться чем-нибудь полезным.       «Чем-нибудь полезным» назывались, конечно же, домашние задания. И если для тех студентов, которые занимались, так сказать, по собственной программе и в своем режиме (то есть, никак), были только официальные задания, то профессор Снейп только пожал плечами, когда увидел доделанные эссе, астрономические карты и готовые зелья, и нагрузил ребят дополнительными заданиями со словами:       — Может, вы и сделали домашнее задание, но это не значит, что оно отложилось в ваших головах. Только постоянная практика сможет вбить в ваши пустые головы хоть что-то!       Обязательно после занятий со Снейпом удавалось отложить продолжительную экзекуцию в виде этих дополнительных заданий благодаря убедительным просьбам девочек погулять, поиграть с Гарри и Драко или с Альбусом. Конечно, когда дело доходило до василиска, Билла к нему не пускали, зато гриффиндорцу удавалось вдоволь полетать над Малфой-мэнором.       Если сначала ежедневное общение с Гарри и Драко не казалось таким выматывающим, то довольно скоро — уже на следующий день — всем стало ясно, что они чересчур энергичны. Мир для них был все еще таким же большим и необъятным, а люди — даже двенадцатилетние подростки — представлялись гигантами мысли. Внезапное выздоровление только усилило любознательность детей, из-за которой даже несколько домовиков не могли за ними уследить. Поэтому уже через пару дней второкурсники были измотаны дополнительными домашними заданиями, которые проверялись зельеваром с особым пристрастием и сопровождались колкими комментариями (больше всего доставалось Биллу, старавшемуся тратить как можно меньше времени на уроки, и Стейше, от которой профессор требовал чуть больше, чем от остальных: все-таки он начал заниматься с ней раньше, чем со всеми вместе, а, значит, и результат должен был появиться хоть немного, но раньше. Впрочем, может быть, зельевар просто-напросто не очень любил Гриффиндор и его представителей, из-за чего относился к ним чуть более предвзято.       Дни медленно ползли и должны были доползти до своей развязки. Каникулы заканчивались. Причем, как это было свойственно для всех каникул, заканчивались они внезапно, несмотря на вполне осознанную мысль о том, что неделя отдыха должна подвести черту своего существования. Просто одним прекрасным утром, когда солнце лениво пробивалось сквозь плотно зашторенные окна, как бы нехотя исполняя свою несчастную роль будильника, всем стало понятно, что каникулы подошли к своему логическому завершению.       Чета Малфоев была, пожалуй, больше всех счастлива этому факту: все же жить целую неделю с двенадцатилетними детьми было сложновато, не говоря уже о их собственных малышах. А так хоть забот поубавится.       Все дети в доме были расстроены: это относилось и к двухлетним Гарри и Драко, и ко вполне взрослым по меркам этих малышей второкурсникам. Одним не хотелось расставаться с новыми друзьями, с которыми можно было придумывать новые игры, а вторым просто-напросто не хотелось окунаться в учебу снова. Даже на каникулах будучи загруженными Снейпом, они отдыхали. Это ведь было не постоянное посещение занятий, а довольно вольное расписание. В пределах терпения зельевара, конечно же.       Снейп же отнесся к этому известию практически никак. Ну, разве что, с малой долей настороженности. В Хогвартсе было намного проще справляться с оравой обалдуев, но в то же время этих самых обалдуев становилось во много раз больше… и еще неизвестно, что было хуже: много пустоголовых студентов, которых как-никак можно усмирить, или четверо второкурсников, с которыми вне школьных стен справиться было уже сложнее?       Вопросы был сложный, практически нерешаемый, тот самый из большой неразгребаемой кучки риторических вопросов, в которую как в копилку попадают любые восклицания, на которые человек не получает ответа или которые не задает вслух. Впрочем, из-за этого кучка вопросов растет только быстрее с каждым днем.       Хогвартс встретил второкурсников внезапной тишиной и умиротворением, которых им так не хватало в окружении малолетних Драко и Гарри. Зельевар скомкано попрощался, не забыв намекнуть на то, что он проверит все их задания, даже дополнительные. Даже такие дополнительные, которые делать не хочется от слова совсем.       Никто не заметил, как последний день каникул закончился, зато все, особенно только что приехавшие из родительских домов, отдохнувшие и радующиеся жизни студенты, ощутили тяжесть начавшейся учебной недели. Занятия сыпались как елочные игрушки, которые запоздавший человек только-только прячет в большой деревянный сундук, понимая, что осыпавшаяся ель все еще выдает его нерасторопность с головой.       Времени катастрофически не хватало ни на что: распорядок дня превратился для ребят в сплошной поток учебы, начисто исключавший даже любую мысль об отдыхе. Но если Кайл был занят только уроками и занятиями со Снейпом, Стейша и Оливия еще дополнительно раз в неделю посещали хоровые занятия с Флитвиком, который готовил нечто оригинальное к предстоящему матчу по квиддичу, то у Билла очень внезапно прибавились ежедневные тренировки с гриффиндорской командой по квиддичу. Да, конечно, он был в запасе, но мальчик никак не рассчитывал попасть в основной состав уже сейчас. Капитан команды оказался практически в безвыходном положении: один из его лучших игроков, Фил Мэп, слег с болезнью, а после нее решил незадолго до своего выпуска завязать с квиддичем. Причем, сообщил он об этом совсем незадолго до решающего матча Гриффиндор-Хаффлпафф. Поэтому Билл был силком водружен на метлу и обязан посещать все тренировки: все равно до матча оставалась парочка недель.       Уизли занимался по особой методике Дрейка Аленко, капитана команды, которую тот называл «Кратким курсом молодого бойца». Впрочем, с легкой руки и острого языка Билла курс получил название «Краткий курс молодого мертвеца». И это было неудивительно: Дрейк гонял команду каждую свободную минуту. Просыпаться теперь Уизли нужно было никак не позже, чем в четыре утра, потому что поле тогда было еще свободно, а засыпать уставшим от продолжительной тренировки почти в час ночи (стараниями друзей, которые помогали справиться с непосильными домашними заданиями, гриффиндорцу удавалось иногда лечь даже до того, как стрелка с гулким звоном пересекала черту двенадцати ночи). Матч был назначен на 20 мая. Сначала эта дата казалась какой-то нереально далекой, но с каждым днем становилось понятнее, что она неминуемо приближается. И делает это чертовски быстро. Когда Билл засыпал в своей постели, ему показалось, что до 20 мая остается еще целая неделя. Но утром мальчик понял, что ошибся. Роковое число настало.       До экзаменов было рукой подать, но кого волновали какие-то глупые и совсем ненужные сдачи предметов, когда здесь и сейчас должен был пройти последний матч в этом году по квиддичу? Никого. Даже заядлых отличников и ботанчиков, которые периодически забывали о том, что нужно выгуливать себя на свежем воздухе и что сейчас вообще-то май и солнце, что в дождливой Англии довольно редкое событие, которое стоит праздновать со всеми почестями и регалиями, это событие не могло оставить безразличными. Преподаватели, и те рассеянно пожимали плечами на недописанные эссе в предвкушении матча.       Билл резко вскочил с постели, пробежал по комнате несколько кругов и остановился в попытке успокоиться. Да, он уже один раз участвовал в матче, но то было совсем другое… его просто выпустили со скамьи запасных в самом конце. Он только успел сесть на метлу, а Эшли Андерсон уже победно держала в руках золотой снитч. Мальчик даже не успел ощутить как следует вкус победы.       Сегодня же многое зависело от него.       Уизли обвел комнату затуманенным взглядом. Ребята, с которыми он жил, еще спали: было раннее утро. Настолько раннее, что еще даже не рассвело толком. Но солнце настойчиво шевелилось где-то за холмами и тяжелыми шапками деревьев, то и дело выпуская шпионящий золотистый лучик проверить, не время ли подняться и показать всем, что новый день настал.       Наскоро совершив утренний туалет, Билл решил, что единственный способ заставить себя прекратить переживать — это бодрящая пронизывающим ветром утренняя пробежка, поэтому, перескакивая через две ступеньки, стал спускаться из спальни, чуть не свернув себе шею в неудачном прыжке. Мысленно немного в истерическом приступе посмеявшись над своей неосторожностью, гриффиндорец выскользнул из гостиной и уже через несколько минут нарезал круги вокруг Хогвартса.       Впрочем, несмотря на свое нервное настроение, желание бегать пропало где-то на середине второго круга. Все-такие территория замка была действительно гигантской и, чтобы ее оббежать хотя бы раз, стоило напрячь не только все свои мышцы, но также силу воли, поэтому целых полтора раза для Уизли можно было назвать настоящей победой.       С трудом добредя до ближайшего входа, которых по всему Хогвартсу было разбросано великое множество, гриффиндорец обнаружил себя совсем недалеко от кухни. Напрочь забыв о том, что все-таки кухня — это нечто близкое к гостиной Хаффлпаффа, Билл радостно зашел в теплое помещение, полное радостных ушастиков, постоянно раскатывающих тесто, помешивающих супы, мывших фрукты и овощи и занимавшихся множеством разнообразных дел, которые только можно найти на кухне.       Вот только там были не только домовики. За большим столом сидела хаффлпаффка и с аппетитом поедала бутерброды с колбасой, попутно активно перемежая их ложкой брусничного варенья. Билл невольно остановился в дверях, разглядывая незнакомку. Он действительно первый раз видел ее… или уже нет? В голове что-то забрезжило, но другая мысль, более фундаментальная, вытеснила этот здравый луч. Мысль состояла в том, что у девочки были короткие фиолетовые волосы, что само по себе было необычным… ну, хотя бы для ее возраста.       Заметив нерешительно остановившегося Уизли, девочка приветливо помахала ему, приглашая за стол. Мысленно взвесив все за и против, гриффиндорец пожал плечами и без зазрения совести решил позавтракать с ней. Конечно, сегодня был матч Гриффиндор-Хаффлпафф, но разве стоит из-за этого сторониться кого-то во время завтрака? Ну, нет, это уже какие-то глупости.       Ели они молча. Только когда часы звонко оповестили ребят, что уже не такое раннее утро, какое было еще час назад, и когда Уизли понял, что он объелся (ровно настолько, насколько он мог, а съесть в его волнительном состоянии даже парочку пирожков было сложно), жгучее желание Билла как-нибудь отвлечься от предстоящего матча перешло на девочку.       — Ты первокурсница? — девочка кивнула, пережевывая бутерброд. — А зовут тебя как?       — Шонкс, — ответила хаффлпаффка, но, расправившись с бутербродом до конца, поправилась, — Тонкс. А тебя я знаю, ты Билл Уизли.       Мысленно пережевав эту мысль, как кусочек пирога, Уизли непонимающе уставился на Тонкс, хотя в тот же момент решил махнуть рукой на свое недоумение: в памяти шевельнулся совестливый червячок, что в этом году он успешно сорвал Первое сентября. Неудивительно, что первокурсница знает его.       — У тебя очень… интересное имя, — неловко продолжил тему Билл и тут же попал впросак:       — Спасибо, это фамилия, — пожала плечами девочка. Тонкс здраво рассудила: раз он не удивлен, что она его знает, то гриффиндорец вспомнил их встречу пару лет назад на Рождественском вечере тетушки Мюриэль. Разговор откровенно не клеился, поэтому быстро скосив взгляд на часы и поняв, что в ближайшем времени ему надо хотя бы начать выдвигаться в сторону гриффиндорской гостиной, Билл скомкано попрощался и на выходе услышал последнюю фразу первокурсницы:       — Удачи на матче! Я хоть с Хаффлпаффа и должна поддерживать своих, но мы все-такие родственники.       Впрочем, смысл этой фразы дошел до Билла еще не скоро, иначе мальчик тут же вернулся бы, чтобы поподробнее узнать, когда же у него появилась такая родственница. Ближайшие часы прошли за непонятной белесой пеленой. Он куда-то шел, что-то делал, о чем-то задумывался, но мысли моментально выветривались; вокруг появлялись какие-то люди, которые то и дело шумели, подталкивали его, пытаясь подбодрить. Вся эта чехарда закончилась только тогда, когда Уизли ощутил в своих руках немного шершавое древко метлы.       — Всем приятного утра и легких экзаменов! — заговорил жизнерадостный голос. — С вами Фил Мэп и, если вы не помните меня в качестве игрока гриффиндорской команды, которую я покинул, то можете не стараться запоминать меня и сейчас, потому что я уже совсем скоро покину Хогвартс!       Стройные ряды семикурсников счастливо загудели и затопали, понимая, что Фил Мэп такой далеко не один, и вообще все они скоро закончат учиться в школе магии и волшебстве и откроют для себя новый взрослый мир. МакГонагалл, сидевшая рядом с комментатором, что-то шепнула ему, но парень только пожал плечами, мол, что он может сделать с такой толпой? Профессор трансфигурации только покачала головой, но все же уголки ее губ приподнялись. Ситуация была смешной.       — Сегодня у нас не просто матч! Его откроет наш хор под руководством профессора Флитвика, и это уже больше событие, но в этот раз не самое главное. Главным же стало прибытие гостей на матч! Мистер и миссис Малфой со своим сыном и Гарри Поттером! Они сидят буквально передо мной, я даже могу потрогать шра…       — Мистер Мэп! — раздалось возмущенное восклицание профессора МакГонагалл, затем в микрофоне на весь стадион стала слышна непонятного рода возня и, наконец, опять появился голос вполне живого, но немного потрепанного Фила:       — Технические… уф… неполадки! — пытаясь восстановить дыхание после непродолжительной борьбы за рупор комментатора с профессором трансфигурации, пробормотал парень. — Но Малфои и Мальчик-который-выжил — это не единственные гости на нашем матче! Профессор Дамблдор уже давно настраивал дружеские отношения между английской и французской школами магий, и, наконец, ему это удалось! К нам прибыла делегация из Шармбатона, состоящая из, я не побоюсь этого слова, грандиозной директрисы мадам Максим и нескольких лучших учеников.       После этих слов сердце Билла пропустило несколько ударов. Пытаясь нашарить гостевую трибуну, он резко вскинул голову, отчего перед глазами у мальчика все поплыло, поэтому Уизли пришлось подождать пару секунд, пока зрение вернется к нему. Вот седая шевелюра профессора Дамблдора, покрытая кокетливой соломенной шляпкой, вот Драко и Гарри, сидящие на коленях Малфоев и внимательно всматривающиеся в поле, видимо, выискивающие его, Билла, но где же Флер? Наконец, Уизли узнал в высокой женской фигуре мадам Максим и рядом с ней обнаружил смиренно сидящих учениц в голубой форме. Взгляд метался по лицам девушек и нескольких парней, но судорожный вздох гриффиндорца доказал, что он нашарил взглядом Флер ДеЛакур. Девочка еще не видела Билла: он затаился около выхода из раздевалки так, что его никому не было видно со стадиона.       «Успокойся!» — мысленно приказал себе Уизли и заволновался еще больше. А если он опозорится и прямо на глазах у Флер? А если в него ударит бладжер и он что-нибудь сломает? А если он промахнется квоффлом в кольцо противника с двух шагов? А если, если, если?.. Мириады если кружились перед глазами Билла, и с каждой секундой ему все меньше хотелось выходить на поле и играть. Древко метлы, которое еще несколько мгновений назад казалось таким уверенным и дарило спокойствие, теперь нервно плясало в руке у мальчика.       — А пока команды Гриффиндора и Хаффлпаффа не вышли на поле, я вам напомню правила, — все тараторил Фил, — у нас есть четыре мяча. Квоффл — основной мяч игры, его кидают в кольца друг другу охотники. Кольца же защищает вратарь, которому зачастую не удается подержаться за мячик, если это, конечно, не бладжер, прилетевший от чужого загонщика в голову. И, наконец, последний мяч и последний игрок — ловец, который гоняется за улепетывающим снитчем. Самый быстрый и самый маленький мячик.       Стадион шумно ревел, перебивая Мэпа, который старался изо всех своих комментаторских способностей, но в одно мгновение звук как будто выключили. Билл обратил на это внимание далеко не сразу, и все же, когда заметил, испугался. А вдруг команда уже вышла, а он, как последний глизень**, торчит в раздевалке?       Мальчик было рванул к полю, но вовремя обернулся и понял: ни один член команды еще не вышел из раздевалки. Даже наоборот, они с любопытством наблюдали за Уизли, вспоминая каждый свой первый матч. А волнение на поле объяснялось довольно просто: вышел заново организованный в этом году хор. Успокоившись, Уизли стал искать глазами в толпе хора Стейшу и Оливию, но с его места обзор был не самым лучшим, поэтому никого знакомого увидеть ему не удалось.       — Под руководством профессора Флитвика хор исполнил гимн Хогвартса! А теперь настало время представления команд! Итак, команда Хаффлпаффа не потерпела ровным счетом никаких изменений. Разве что, постарела на пару месяцев. Все те же охотницы: три сестры Эртон — вы что, родились с квоффлом в руках? — вратарь Джейкоб Уилсон радостно машет рукой своим друзьям. Джейки, не забудь, что у тебя в руке метла, а то ты сейчас снесешь голову своему ловцу! С вашего позволения, представлю его: Эйтон Свитч. Между прочим, на последних матчах именно он выхватывал снитч чаще других. И заканчиваю представлять команду Хаффлпаффа на загонщиках: Мэттью Уилсон и Миранда Лоусон. Кстати, Миранда еще и капитан команды! Советую присмотреться к этой кроткой и мягкой девочке… Мири, почему ты так загадочно покачиваешь своей битой в мою сторону? Мири, не бей меня, комментаторы неприкосновенны!       — Сейчас вы лишитесь своей неприкосновенности, мистер Мэп, — не сдерживая улыбки, проговорила МакГонагалл, все-таки пытаясь хоть как-то вразумить Фила. Впрочем, это уже давно не работало.       — Ну, а команда Гриффиндора осталась практически такой же, за исключением меня, как вы видите! Итак, закончили загонщиками и начнем ими же: Джек Танн и Кеитус Келли! А теперь переходим к сладкой парочке: наш любимый и единственный капитан и по совместительству вратарь Дрейк Аленко идет, держась за ручку с Эшли Андресон, ловцом Гриффиндора! — стадион загудел на разные голоса: слизеринцы начали активно топать и улюлюкать, а в ответ на это гриффиндорцы грозно зарычали на разные лады и только не выпускали искр из волшебных палочек. — А теперь переходим к самой интересной части, охотникам, — на этих словах у Билла пересохло в горле. Все вокруг ревели и кричали что-то в поддержку, Дрейк радостно подмигнул Уизли, но мальчика это не могло успокоить. — Аманду Чаквас и Грега Криоса мы все знаем еще с начала года, а вот теперь подходим к нашему открытию. Знакомьтесь, Билл Уизли!       Трибуны взорвались разномастными радостными воплями. Крики доносились отовсюду и пугали. И, может быть, все было бы еще в порядке, если бы Билл не знал, что на одной из трибун сидит Флер и смотрит на него, а потом будет наблюдать за всей его игрой, за всеми удачами и… поражениями.       С каждым мгновением Уизли все больше казалось, что игра превратится в форменное безумие для него, что он даже не сможет подняться на метле в воздух, что уж говорить о преследовании квоффлов и о тактике, которая была до мельчайших подробностей продумана Дрейком. Пытаясь отвлечься от своих мыслей, гриффиндорец стал вслушиваться в речь комментатора, пытаясь постичь смысл каждого слова:       — Капитаны команд медленно сближаются и пожимают друг другу руки. Кажется, Миранда успевает что-то шепнуть Дрейку, от чего он сразу же заливается краской. Дрейк, не беспокойся, ты всегда можешь спрятаться за широкой грудью Эшли! Только не надо сейчас кулачками трясти, Эш, после игры можешь вытрясти из меня всю пыль, если тебе все еще будет хотеться, — добродушно разрешил Мэп. — Итак, мадам Хуч призывно свистит и выпускает мячи, игроки мгновенно оказываются в воздухе, игра началась!       Билл не понял, как оказался на метле. Вот он стоит и пытается различать слова Фила, которые почему-то сливаются в монотонный гул, несмотря на усиливающее заклинание и комментаторский рупор. И вот он уже завис над землей в нескольких метрах, взглядом отыскивая квоффл. Все происходило как-то естественно, без тяжелых. Он просто летел и неосознанно пытался поймать мяч, просто потому что он привык к этому, потому что это уже было вложено в подкорку головного мозга.       — Мяч у Гриффиндора! Аманда лавирует между сестер Эртон, которые так и норовят забрать у нее квоффл. Держись, Аманда, мы с тобой! — дальнейшая пара фраз потонула в гомоне стадиона, который ревел фамилию «Чаквас», пытаясь поддержать девушку. Билл еще несколько секунд нашаривал в воздухе Аманду и, наконец, найдя какую-то сумбурную кучу, полетел в ее сторону.       Сознание медленно переключалось в азартное состояние, и мальчик уже забыл думать о том, что за ним наблюдает Флер. Все посторонние мысли вылетели, оставляя главную мозговую магистраль игровой стратегии. Нырок под руку Джейн Эртон, которая в попытках забрать мяч у Аманды совсем забыла о том, что сюда могут налететь охотники Гриффиндора, дал Чаквас несколько спасительных секунд передышки, за которые та, вымотанная постоянными зигзагами и штопорами, успела дать Биллу пас.       — Наш новый охотник смело несется к кольцам Хаффлпаффа! Мэтт запускает бладжер в спину Уизли, Билл, осторожнее! О, нет, ложная тревога, на пути у бладжера появляется Кеитус и ловко правит траекторию мяча. Ну же, Билл, давай!.. Да! Уизли открывает счет 10:0! Теперь я даже не жалею, что ушел из команды! — все остальные звуки потонули в радостных криках трибун: многие студенты подскочили со своих мест и начали пускать в воздух фейерверки и хлопушки. Слова долетали обрывками. Полный адреналина, Билл радостно расхохотался и решил было сделать круг почета, но по пути заметил выражение лица Дрейка, который усиленно проводил большим пальцем по шее, намекая гриффиндорцу, что один гол — это далеко еще не победа.       — А квоффл тем временем уже у Хезер Эртон, и она постоянно перебрасывается мячиком с сестрой. Эй, Хезер, не хочешь поделиться мячиком с Грегом? Мне казалось, что между вами есть что-то… впрочем, между вами правда что-то есть, и это бладжер! Хезер с трудом уворачивается от бешеного мяча, но врезается в Мэттью, который, кажется, хотел отбить бладжер, и в итоге сам оказался, — Фил ради успокоения МакГонагалл и остатков приличия кашлянул, — отбитым. Надеюсь, Мэтт, с тобой все в порядке? Хотя ты так активно отряхиваешься от песочка и отбиваешься от выбежавшей на поле мадам Помфри, что я верю: 6ез сотрясения тут не обошлось! А Хезер штопором обходит Джека и бросает мяч прямо в среднее кольцо, но Дрейк его ловит! Аве Дрейк! — радостно завопил комментатор, оглушая добрую половину стадиона.       Темп матча ускорялся, бладжеры летали туда-сюда, пытаясь сбить игроков с метел, загонщики еле успевали подставлять биты под мячи, охотники то и дело забрасывали квоффлы в чужие ворота. Счет был практически равный, постоянно меняясь на десять очков то в пользу хаффлпаффцев, то гриффиндорцев. Ловцы исправно высматривали снитч, но он изредка вихлял золотистым боком и тут же ускользал из поля зрения. Проследить его траекторию движения было просто невозможно и, когда маленький мячик повис у Эшли прямо перед носом, девушка сначала даже не поняла, что это такое. Когда гриффиндорка осознала это, снитч уже успел сделать пару кульбитов и отдалиться от нее, но, к счастью, был все еще в поле зрения.        — О, я вижу, на поле оживление! — радостно завопил Фил, которому уже поднадоело комментировать сплошные бочки и голы команд. — Ловцы обеих команд оживились. Эшли немного петляет, повторяя каждое движение снитча, а вот Эйтон летит по прямой, надеясь долететь быстрее Андерсон. Иногда мне кажется, что он просто хочет протаранить кого-нибудь… нет, честно, это выглядит грубовато! Давай, Эшли, ты все равно ближе!       Рука гриффиндорки почти касалась мячика, но тут он внезапно быстро спикировал вниз, и тут же взлетел наверх, путая девушке все карты. Выругавшись сквозь зубы, Эшли хотела было повторить маневр снитча, но краем глаза заметила какое-то подозрительное движение.       — Эшли, бладжер! — оглушительно закричал Мэп, но девушка уже сама заметила стремящийся к ней мяч. Только все равно момент был упущен: Андерсон дернулась было в сторону и как в замедленной съемке наблюдала за бладжером, который на фоне слепящего солнца напоминал маленькую черную точку. Теперь он должен был попасть если уже не прямо в нее, то в метлу точно.       Какое-то темное пятно на пару мгновений заслонило мяч перед Эшли. Девушка не могла понять, что же это такое, пока темное пятно не стало разделяться на какие-то отдельные части: развевающийся капитанский плащ, прутья метлы, которые отчего-то стали распадаться, привычный затылок Аленко, начавший постепенно запрокидываться. Андерсон резко вдохнула, поняв, что Дрейк успел защитить ее от бладжера.       Гриффиндорка действовала быстро, на автопилоте. Она подхватила за шиворот Дрейка, и уже он оказался на ее метле, а сама девушка медленно кругами стала снижаться, чтобы парень не упал вслед за своей метлой самым простым способом: головой в песок с приличного расстояния.       — Глупый, глупый, ну зачем же ты так! — тихо прошептала Эшли, чуть отклонившись и поцеловав куда-то в веко слабо державшегося Аленко. — Ну, провалялась бы недельку в магпункте, ничего страшного, пережили бы.       — Вратаря можно заменить, а ловца нет, — настойчиво повторил Дрейк и добавил, услышав обиженное фырканье девушки. — Не переживай, я все равно принял удар только на метлу… ну, все же это последний матч, так что даже новую покупать не придется, — слегка улыбнулся гриффиндорец.       — Все равно глупый! — вскинула подбородок Эшли, когда Дрейк спустился с ее метлы, и резким штопором ввинтилась в небо.       Впрочем, вернулась Андерсон ни к чему — снитч уже испарился, к счастью, не мелькнув ни разу перед носом Эйтона. Обстановка за эти несколько секунд изменилась не очень сильно, было ясно видно, что гриффиндорцы расстроены и не до конца понимают, что произошло. Оглушенные потерей одной из ключевых фигур, они пока бессмысленно продолжали летать в надежде поймать и выбить квоффл, который настойчиво удерживали сестры Эртон.       — Ловец Гриффиндора возвращается в игру, но снитч уже опять исчез, — с грустью проговорил комментатор, — но даже на этом неудачи команды львов не заканчиваются! Капитан, он же вратарь, он же Дрейк, теперь будет следить за игрой с трибун из-за того, что бладжер так жестоко расправился с его метлой. Я не ожидал от хаффлпаффцев такой жестокой игры! Кажется, они решили воспользоваться отсутствием вратаря у Гриффиндора, вы посмотрите на это!       И правда, сестры Эртон, уже долетевшие до ворот львов, образовали удобный треугольник, в котором, одна девушка забивала квоффл в кольцо, вторая подхватывала мяч, когда тот успешно пробивал гол, а третья служила и передаточным звеном, и страховкой от непопаданий и неожиданных гриффиндорцев сразу.       — Да, счет теперь сможет выправить только пойманный Эшли снитч! Джейн, Хезер и Линда не собираются выпускать квоффл из своих цепких рук, кажется, до конца игры. Хотя, может, нашим охотникам удастся расцепить вас, а, Эртон? Уизли и Чаквас уже мчатся с серьезным намерением отбить квоффл и больше не подпускать близняшек к мячику хотя бы сегодня.       Только после этих слов Билл и Аманда заметили, что они не одиноки в своем стремлении защитить ворота во что бы то ни стало. Джек и Кеитус, попеременно ударяя битами бладжер, гнали его в сторону сестер Эртон, надеясь сбить хотя бы одну.       — Обстановка накаляется! Счет уже давно перевалил за три с половиной сотни, и явно не в пользу Гриффиндора! К счастью, разрыв пока не критичен, если снитч будет пойман с секунды на секунду. Впрочем, с каждым мгновением количество мячей, заброшенных Хаффлпаффом, увеличивается… сейчас сестры Эртон пробили 39-й гол! Еще один квоффл, и снитч только сравняет счет! Эшли! — Фил надрывался, в то время как вся гриффиндорская часть стадиона испуганно притихла. Барсуки же наоборот чувствовали себя королями положения, радостно гудели и свистели. Джейн Эртон забила практически победный квоффл — сороковой. Теперь снитч уже ничего не решал.       Когда Джеку, наконец, удалось подать бладжер с нужным наклоном, это заметила Миранда, но догнать мяч было уже невозможно: он неуклонно мчался к Линде, которая должна была бы поймать квоффл. Эртон не обращала внимания на крики комментатора и на рев трибун: она вся была в игре, а ее задачей было только ловить мяч, который выскальзывал из кольца, и перебрасывать его Хезер.       В следующий момент произошло сразу же три грандиозных по меркам настоящего матча Хаффлпафф-Гриффиндор события. Сначала Хере не смогла поймать квоффл: локоть, в который врезался бладжер, отозвался неожиданной болью, и девушка, потеряв равновесие, едва не свалилась с метлы. Секундой позже вылетевший квоффл оказался в руках у Билла Уизли, который вместе с Амандой взял Хезер в клещи, благодаря чему мяч и перешел к Гриффиндору. И, наконец, Эшли и Эйтан заметили снитч. На несколько мгновений он завис посреди поля так, что солнечные лучи ослепительно заиграли на его поверхности.       — Я даже не знаю, что комментировать! — растерялся Мэп. — Но давайте начнем с того, что квоффл теперь опять в руках у Гриффиндора, а снитч вновь объявился в игре! Теперь нам остается только молить Мерлина, чтобы Уизли успел забить хотя бы один гол в кольца Хаффлпаффа, пока Эшли не схватит снитч! Ах да, еще нужно надеяться, что именно Андерсон и схватит его…       — Кхм, мистер Мэп, вам не кажется, что комментатор должен быть беспристрастным? — деликатно напомнила Филу МакГонагалл, сама с трудом сдерживая нервные замечания в сторону команды львят.       — Да-да, профессор, я пытаюсь изо всех сил, честно… — виновато пробубнил Мэп и продолжил комментировать матч в своей любимой манере.       Билл настойчиво игнорировал все возможные попытки хаффлпаффцев сбить его: загонщики мельтешили рядом, к счастью, без бладжера, а к ним вскоре хотели присоединиться оставшиеся на поле сестры Эртон. Но, все же, довольно скоро вся команда, за исключением Эшли, занятой поимкой скользящего то там, то тут снитча, выстроилась в защитную фигуру, которая не позволяла никому отвлекать центрального игрока с квоффлом от цели — колец противника.       Увидев, что пробить защиту не получится, хаффлпаффцы избрали другую тактику: они выстроились плотной цепочкой перед кольцами, мешая любому прорыву, любой возможности гриффиндорцев забить решающий гол. Билл решительно нырнул вправо, затем влево, попытался подобраться снизу, сверху, но все было бессмысленно. Хаффлпаффцы стояли непрошибаемой стеной.       — Аманда, Грег, играем в собачку! — крикнул Билл, надеясь, что охотники его услышали, а затем несильно подкинул мяч и сделал пас Грегу. Криос задорно свистнул и, отвлекая общее внимание, сместился к левому кольцу. Теперь защитники Хаффлпаффа почти не обращали внимания на Уизли: он не представлял опасности для колец без мяча, — каждый игрок во все глаза смотрел на Грега.       Тем временем, Криос сделал пару выкрутасов, сделал вид, что пытается пойти напролом, но тут же передумал и сделал пас Аманде, которая крутилась неподалеку, но чуть ниже, чем были сами кольца. Девушка повторила трюк Грега, а затем сделала обратный пас. Еще несколько раз охотники Гриффиндора непринужденно перекидывались квоффлом. Пару раз Хезер или Джейн пытались перехватить мяч, но вовремя останавливались, понимая, что сейчас кто-нибудь может легко пробить в брешь гол.       У Эйтона и Эшли дела шли тоже не очень хорошо. Снитч улепетывал от двух ловцов так, как будто бы в вытянутых руках игроков была его смерть, и мячик изо всех сил стремился ее избежать. Он петлял, врезался в преграды, пытаясь запутать Андерсон и Свитч, но те неслись за ним как приклеенные.       Секунды растягивались в минуты, а минуты в часы. Билл очень аккуратно обходил кольца Хаффлпаффа, чуть ли не крадясь под трибунами, чтобы его не заметили, когда он окажется в выгодном положении сзади. Команда Гриффиндора почти рассеялась по полю, при этом держа в поле зрения всех охотников.       Наконец, Билл подал неуловимый знак, и глухой телефон заработал: загонщики, увидевшие жест Уизли, понеслись к охотникам, будто бы с намерением забрать у них квоффл. Почувствовавшие какой-то подвох сестры Эртон все же передумали держать оборону и решили оспорить право на мяч у команды Гриффиндора.       Грег, у которого квоффл и был сейчас в руках, повел себя довольно странно. Он подкинул мяч как можно выше, в то время как сам в красивом пике нырнул вниз, а Чаквас, до этого игнорировавшая мяч, в петле подлетела к квоффлу и отбила его в сторону колец древком метлы. Отбила неудачно, как показалось Джейн, совсем неловко, так что мяч ни за что не мог бы оказаться в воротах.       Снитч был уже совсем рядом: Эшли чувствовала, как бьются его маленькие крылышки, его тонкий, почти неуловимый писк, который так сильно сближал его с настоящей птичкой. Эйтан немного отстал, но настойчиво ускорялся, да и сам мячик летал из стороны в сторону, так что в любой момент хаффлпаффец мог оказаться к нему ближе, чем сама Андерсон.       Наконец, заветный золотистый шарик завис в нескольких сантиметрах над землей и перестал двигаться. Достать его с метлы не было никаких шансов.       Квоффл, так, как показалось Джейн, неудачно брошенный в ворота, перекочевал в руки к Биллу Уизли, который находился буквально в метре от ворот, прямо за живой стеной из хаффлпаффцев. В этом и была тактика собачки — перекинуть мяч игроку, который бы находился за спинами чужаков, тем самым забивая гол.       Биллу казалось, что он сделал все беззвучно, как его учил Аленко, но Джейкоб, вратарь Хаффлпаффа, все равно что-то услышал — может быть, даже нечто на уровне интуиции, но он обернулся и увидел Уизли.       Эшли без раздумий спрыгнула с метлы прямо на снитч, мысленно умоляя Мерлина и Моргану о том, чтобы не сломать себе ничего жизненно важного. Эйтон, так и не решившийся ни на что, разочарованно поднялся чуть выше, надеясь услышать, что они сыграли вничью.       Даже несмотря на то что Джейкоб обернулся, Билл уже успел запустить мяч в кольцо, пробивая единственный, но не менее нужный гол. Стадион радостно заревел. Перебивая крики с трибун, Фил Мэп счастливо завопил:       — Победа! Гриффиндор побеждает со счетом 410:400!       *Nos unum sumus: animalia, homines et deos. Nec potest nocere aliis (лат.) — Мы едины: звери, люди и боги. Ни один не может причинить вреда другому. Полная формула покоя и единства.       **Глизень — медленная гигантская улитка, которая каждый час меняет окраску и оставляет за собой след настолько ядовитый, что там, где она проползет, все растения съеживаются и засыхают.