Please, stop your hope in the light

      Снейп был мрачнее тучи. Таким хмурым Малфой впервые видел своего друга, если не считать пары моментов во время службы у Волдеморта. Впрочем, те разы были действительно неприятными, чего нельзя было сказать о ситуации, в которой зельевар оказался сейчас. Мужчина всего лишь был окружен четырьмя мило улыбавшимися второкурсниками, которых он аккуратно придерживал, чтобы те не ворвались в поместье и не разнесли его к Мордредовой матери.       Ребята были разными, и это можно было заметить даже невооруженным взглядом. Стейша — с ней Люциус уже был знаком, — была готова перелезть через руку Снейпа, чтобы пробраться внутрь и навестить своего василиска, в то время как Оливия, об имени которой аристократ знал только из письма четы Кембелл, заинтересованно озиралась по сторонам, изучая архитектуру и сравнивая ее с поместьем, где живет ее семья. Рыжий мальчик (как раз тот самый Уизли, которого аристократ неохотно, но все-таки пустил в свой дом — все же его родители зарекомендовали себя не очень положительно в мире магии) восхищенно разглядывал все вокруг и, кажется, хотел побыстрее оказаться внутри мэнора, но желание показаться приличным человеком было больше, поэтому он старательно стоял и смотрел во все глаза. Последний, Кайл Диггори, был равнодушен к новой обстановке: он слегка улыбался своим мыслям, глядя в никуда.       — Доброе утро, мистер Малфой! — Тедд, завидев Люциуса, с еще большим рвением постаралась протиснуться в мэнор, где ее уже ждал маленький василиск, но зельевар, увидев почти удачную попытку гриффиндорки, слабо стукнул ее по затылку, отчего девочка непонимающе взглянула на профессора и обиженно отвернулась.       — Доброе утро, — мягко улыбнулся аристократ. Сейчас было главным — держать лицо, а уж это Малфой умел. — Как я вижу, вы уже прибыли. Домовики убрали гостевые спальни на втором этаже, так что можете там располагаться. Ваши вещи заберет Добби, а Мирта покажет поместье. Северус, тебя я попрошу отлучиться со мной ненадолго.       Зельевар радостно вздохнул и, отправив детей и домовиков в увлекательное путешествие по мэнору, чуть ли не бегом пошел к кабинету Малфоя. Люциус, первым оказавшийся у себя, уже сел за стол и бессмысленно чертил что-то на пергаменте, задумавшись о новостях, поэтому, когда Северус почти бесшумно раскрыл дверь, аристократ не пошевелился.       — Люц, — встревоженно проговорил Снейп. Малфой выглядел слишком расстроенным, чего нельзя было сказать на первый взгляд. — Что произошло?       — Посмотри на метку, — зельевар неохотно закатал рукав.       Черная метка уже больше двух лет была бледной и почти не проявляла себя, за исключением тех вечеров, когда братья Тедд проводили свои ритуалы. Но сейчас метка почти слилась с кожей: она была чуть серой, и различить получалось только контур неясной татуировки, которую любой подросток мог сделать по глупости в лучшие годы своей жизни. Снейп удивленно поднял глаза на аристократа.       — В общем, сегодня утром неизвестные выкрали нашего Темного зайца, а затем дементор высосал душу Волдеморта, — выдохнул Люциус. Держать эту новость в себе было трудно, а доверить кому-то близкому, кроме Северуса, Амоса или Сильвана было бы неимоверной глупостью: во-первых, это ставило бы родного человека под удар этих неизвестных, а, во-вторых, не хотелось просто-напросто заставлять переживать близких людей.       Теперь, когда в тайну было посвящено уже двое, не считая самого Амоса Диггори, который и принес эту весть, стало как-то легче. И время вернулось на свои орбиты, не ускоряя и не замедляя темп, и дышать стало легче, как будто воздух, до этого мертвый и застывший, стал свежим и прозрачным, и даже проблемы показались не такими значительными.       Снейп молчал. В его голове неистово крутились шестеренки, он пытался хоть что-то сообразить, но кусочки никак не хотели складываться в ровную мозаику, разлетаясь на маленькие непонятные частички. Наконец, мужчина заметил на столе Малфоя думосбор. В голове зельевара вспыхнула алым маревом одна-единственная мысль, благодаря которой могло появиться много интересных зацепок:       — А откуда ты все это знаешь?       — Амос прислал письмо и воспоминания стажера, вот, — Люциус рассеянно кивнул на думосбор, в котором тускло светилась нить воспоминаний Джаспера.       Снейп, пожав плечами, опустил голову в думосбор. Прошло полчаса. За это время в кабинете Малфоя появилась домовуха, отчиталась, что дети обошли поместье вместе с ней, поэтому теперь они точно не заблудятся, и сейчас сидят в комнатах и разбирают вещи. Аристократ вяло кивнул и отпустил Мирту к Гарри и Драко, которые уже вовсю шли на поправку. Стихийные всплески проявлялись с каждым днем все меньше и меньше, а, значит, нарлянка должна была скоро пройти. Снейп резко вынул голову из думосбора, дыша часто-часто. Малфой щелкнул пальцами, снова призывая домовика с бокалом воды для друга.       — Что… что это было? — тихо и немного хрипя спросил зельевар. Увиденное не поддавалось никакому объяснению. Точнее, почти всему можно было найти какую-либо объективную причину, но некоторые мелкие детали никак не хотели вставать на свое место.       — Я бы тоже хотел узнать, что это было, — грустно покачал головой Люциус. — Но пока у меня к тебе есть один вопрос. Ты узнаешь этих взломщиков? Они мне кого-то напоминают, но не могу вспомнить…       — Бывшие гриффиндорцы. Они издевались над детьми с моего факультета и, наконец-то, справедливость восторжествовала, и их выгнали, — почти безэмоционально произнес Снейп, думая совсем о другом. Конечно, куда было податься этим хулиганам? Куда-нибудь в Лютный, поближе к настоящей преступности. Неудивительно, что теперь они ограбили Министерство. Но сами подростки мало волновали профессора зельеварения: дементор, да еще и говорящий, который выпил основную душу Волдеморта… — да он сумасшедший! — воскликнул Северус.       Аристократ заинтересованно взглянул на Снейпа.       — Дементор?       — А кто еще? — непонимающе пожал плечами зельевар. — Он выпил душу Темного Лорда, а он был безумцем. Любой дементор, выпивший душу сумасшедшего, сам перенимает эту болезнь. Поэтому его отправляют сразу в Арку Смерти в Министерстве.       — Да-да, я все это помню. Только с этим дементором что-то не так изначально. Хотя бы то, что он говорящий, — тихо заметил Люциус.       — Не спорю, — покачал головой Снейп. — У меня есть к тебе деловое предложение. Мне кажется, нам пора навестить Амоса лично.       Малфой кивнул. Действия были правда обоснованы и разумны, но вот додуматься до них было сложно в такой напряженной обстановке. Да и в мэноре дел было невпроворот, поэтому Люциус даже не рассматривал вариант покинуть поместье. Впрочем, здесь оставалась Нарцисса и множество домовиков под предводительством Мирты. Волноваться было не о чем (за исключением Гарри и Драко, а также четырех детей, которых привез Снейп, и маленького василиска в подвале).       В кабинете опять появилась Мирта.       — Мистер Малфой, сэр, чем прикажете занять детей до обеда? — домовуха подобострастно поджала лапки и взглянула на хозяина снизу вверх. Люциус задумчиво потер переносицу.       — Пусть делают практические задания на каникулы, — хмыкнул зельевар. — А после обеда мы им покажем Альбуса.       Мирта оглянулась на аристократа, но тот только кивнул и, бросив щепотку летучего пороха в камин, исчез в зеленом пламени. Снейп последовал за Малфоем секундой позже, и домовуха, поняв, что больше никаких указаний не будет, с хлопком аппарировала к второкурсникам. Билл с Кайлом, почти не разбирая вещей, сразу кинулись искать комнаты подруг, которые решили сначала все разложить по своим местам, а затем уже найти мальчиков. Впрочем, мальчики сами нашлись и даже не дали подругам возможности обосноваться в своих комнатах. Кайл, заглянувший к Кембелл, вытащил равенкловку из комнаты и повел к Тедд, где уже вовсю распоряжался Билл.       — Ну, когда ты покажешь нам василиска? — Уизли с радостным воплем забежал в комнату и ухнулся на кровать Стейши.       Гриффиндорка удивленно отпрыгнула: она никак не ожидала, что сейчас сюда забежит ее рыжеволосый друг и так нагло вторгнется в ее ближайшие планы, в которые входило только два пункта — немного поспать, хорошо пообедать, и только затем уже ввязываться в разнообразные приключения. Девочка хотела решительно спихнуть Билла со своей кровати и выставить его за дверь, как вдруг в комнату влетел Диггори, затаскивая вместе с собой Оливию, и захлопнул дверь, обрубая таким образом все планы Тедд.       — Не сейчас, — тяжело выдохнула Стейша.       В голове хорошо отпечатался разговор с зельеваром, который, пару раз пригрозив физической расправой чисто в профилактических целях, довольно жестко объяснил, почему же им одним нельзя посещать Альбуса и какие последствия могут ожидать не только саму гриффиндорку, но также и ее друзей. Тедд явно не была одной из тех, кто был бы не прочь окаменить своих друзей, поэтому, даже несмотря на небольшое желание показать своего собственного василиска, девочка настойчиво напоминала себе о том, что может случиться, если она не послушается зельевара в этот раз.       — Ну, почему? — обиженно протянул Билл. Оливия закатила глаза, мысленно поддерживая Тедд и удивляясь ее благоразумию. — Мы же только одним глазком!       — А он — двумя, — ответила за подругу Кембелл. Стейша только утвердительно чихнула и миролюбиво добавила:       — Все равно когда Снейп вернется, он сводит нас к Альбусу.       Кайл кивнул, соглашаясь с подругами: главное — не когда они увидят змееныша, а главное, что они вообще его увидят. Билл же наоборот только больше разозлился.       — Снейп то, Снейп се, тьфу! Вы еще поженитесь! — обиженно буркнул Уизли и быстро спрыгнул с кровати.       Стейша оскорбленно фыркнула и отвернулась от гриффиндорца, в то время как Кайл и Оливия растерянно думали, что бы сказать, чтобы друзья не рассорились. В ту же секунду, как только Билл взялся за дверную ручку, перед ним очутилась Мирта, хитро прищурилась и покачала пальчиком.       — Мистер Снейп, сэр, наказал вам делать домашние задания до обеда, а после обеда пообещал показать василиска, так что я буду следить за вами еще два часа, — домовуха щелкнула пальцами, и замки защелкнулись. Уизли рассерженно стукнул кулаком о дверь, но это не принесло никакого результата. Мирта же, увидев такую реакцию, добавила, — а если кто-нибудь будет плохо себя вести, то он не пойдет смотреть на василиска совсем.       — Прекрасно, — обессиленно рыкнул гриффиндорец и бухнулся обратно на кровать, — теперь мы заперты здесь на целых два часа!       — Но два часа это совсем немного. Тем более, после этого нас ждет обед, — примирительно произнес Кайл, присаживаясь рядом с другом. Оливия что-то тихо говорила на ухо Тедд, которая настойчиво смотрела только в окно, предпочитая любоваться пейзажами Малфой-мэнора, а не рассерженным другом.       — Это еще полбеды, — поджал губы мальчик, — на каникулах я хотел отдохнуть, а не заниматься этими глупыми заданиями, — Уизли передернуло от одной мысли о непонятных небесных картах с астрономии и многофутовых эссе по трансфигурации и гербологии.       — Билли, тебе бы все равно пришлось это делать, — пожала плечами Кембелл, за что получила рассерженный взгляд Уизли.       — Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда меня так называют!       После этого гриффиндорец выхватил палочку и, призвав учебник по чарам, уткнулся в него, пытаясь игнорировать всех вокруг. Кайл непонимающе посмотрел на девочек: Стейша уже успела переместиться от окна к столу, за которым упорно что-то выписывала из толстенного талмуда, одолженного в библиотеке, а Оливия бесшумно делала какие-то таинственные знаки руками самому Диггори, не желая мешать хоть немного утихомирившимся друзьям. Наконец, поняв, что таким образом равенкловка настойчиво предлагает вместе заняться астрономией, Кайл согласно кивнул. Все дети были при деле, и Мирта спокойно вздохнула. Ну вот, сами нашли себе занятие, даже никого заставлять не пришлось.       В течение этих двух часов Мирта несколько раз пропадала из комнаты, чтобы проверить, как там справляются другие домовики и, конечно же, навестить еще не до конца выздоровевших Драко и Гарри. Но несмотря на это никто из ребят даже не пошевелился, чтобы нарушить практически идеальную тишину, в которой еле различимыми звуками пролистывались страницы и поскрипывали перья.       Наконец, Билл громко захлопнул книгу и посмотрел на друзей. Кайл с Оливией расположились на полу и увлеченно чертили карту звездного неба, постоянно поправляя друг друга, так что равенкловцы даже не обратили внимания на резкий звук. Стейша немного вздрогнула, но не обернулась. Задетая гордость девочки говорила сама за себя. Уизли протяжно вздохнул и, осторожно переступив через новое видение ночного неба, подошел к Тедд.       — Стей, — тихо буркнул мальчик, — я ерунды всякой наговорил, не дуйся.       Гриффиндорка медленно обернулась, исподлобья посмотрела на друга, но уже спустя пару мгновений радостно обняла его. Обижаться Стейша перестала совсем давно, но первой предложить мировую было все равно как-то… слишком. Ведь не она же начала эту глупую ссору! Откуда-то снизу донесся звонкий хлопок. Как оказалось, Кайл с Оливией все-таки заметили небольшое изменение в обстановке, как только тень Билла загородила им их творение по астрологии, и начали внимательно следить за развитием событий. Мирта, которая зорким взглядом осматривала детей, чтобы те не начали буйствовать и занимались уроками, только улыбнулась. Они же всего лишь второкурсники! Им и отдохнуть надо.       Впрочем, два часа, отмеренные профессором зельеварения, и так уже подходили к своему логическому завершению, так что домовуха спокойно закрыла глаза на то, что ребята благополучно перестали заниматься и начали опять болтать о василиске. Но долго этому разговору не было суждено продлиться: дверь распахнулась, впуская нового посетителя.       Это был еще один домовик, вот только он был намного старше Мирты и других домовиков в Малфой-мэноре. Звали его Олтер. Олтер был настоящим раритетом среди домовиков всех древних семейств: он ухаживал еще за пра-пра Малфоев и до сих пор служил этому семейству, не собираясь уходить на покой. Конечно, сейчас его почти не заставляли ничего делать — почетный домовик стал уже почти родным членом семьи и служил только посыльным, который объявлял о готовности ужина, о гостях или еще каких-нибудь событиях. На нем просторно болталась потертая наволочка, острые ушки немного опали и грустно висели, вся мордочка Олтера была испещрена морщинами, желтые глаза тускло поблескивали при ярком свете. На правый глаз у него был одет монокль, из-за чего и так большие шаровидные зрачки казались просто гигантскими. Олтер деловито осмотрел всех, откашлялся и хрипловато объявил:       — Обед готов.       После этих слов он шумно повернулся к выходу и, не задумываясь о том, следуют ли за ним дети, чеканным шагом отправился в столовую, где уже собралась чета Малфоев и Снейп. Драко и Гарри на время своей болезни должны были сидеть целыми в одной комнате, куда домовики им носили еду, воду и разнообразные игрушки. Стейша удивленно заметила два пустых стула мальчиков, но ничего не сказала: только мысленно запомнила, что нужно разобраться, почему в поместье нет младших Малфоев.       Обед выдался на славу. Домовики всегда радовали своих хозяев разнообразием блюд и их вкусом, но каждый праздник — а встреча гостей также считалась праздником, — они буквально превосходили самих себя. Запеченные кусочки рыбы с картофелем, мясной и яблочный пироги, ростбифы и бифштексы под соусами бешамель и кумберленд, овощная закуска, говядина Веллингтон, митлоф, хлебный и молочный пудинги и, наконец, венчало все это великолепие блюдо с бисквитом королевы Виктории. Все с удовольствием стали пробовать деликатесы, а Билл, привыкший к домашней еде, которую готовила миссис Уизли собственноручно, только и успевал что накладывать себе в тарелку чего-нибудь вкусненького. Конечно, мальчик не отрицал, что его мама хорошо готовила, но все это, конечно же, не шло в сравнение с таким большим разнообразием, в котором собрались даже некоторые блюда французской и немецкой кухонь.       Никто не проронил ни слова: это можно было списать как на мастерство домовиков, так и на то, что второкурсникам как можно скорее хотелось увидеть настоящего василиска. Несмотря на то что Уизли ел больше всех (он действительно успел распробовать все блюда и даже выпить глоток вина до того, как Мирта это заметила!), гриффиндрец закончил обедать раньше своих друзей и уж тем более раньше хозяев Малфой-мэнора и профессора Снейпа. В необъятном ожидании он начал медленно гипнотизировать одну из дверей столовой, моля Мерлина, чтобы она открылась и оттуда выполз змееныш. Конечно же, этого не происходило, и Билл то и дело поглядывал на Стейшу, как на самого близкого родственника этому василиску и практически единственного человека, который мог бы как-нибудь повлиять на Снейпа, но отчего-то никак этого не делал. Девочка спокойно доедала десерт и намеренно игнорировала призывные взгляды друга, зная, что если она попытается склонить зельевара к более скорому разрешению дел, то он может вовсе запретить ходить к Альбусу. Поэтому, чтобы не спугнуть удачу, Тедд тихо доедала молочный пудинг, краем глаза следя за Биллом, который, чем Мордред не шутит, мог выкинуть какой фортель.       К счастью, все обошлось. Взрослые, наконец, окончили трапезу и, смакуя каждое мгновение, торжественно повели второкурсников вниз. Снейп безустанно говорил о том, что нельзя делать в присутствии василиска, что категорически запрещается делать и, конечно же, о чем даже абсолютно воспрещено думать при василиске. Равенкловцы внимательно слушали зельевара, но Кайла периодически подначивало зевнуть или отвернуться. Стейша благополучно игнорировала все слова профессора, потому что, во-первых, эти правила были созданы явно не для нее (и это было так вовсе не потому что девочка была злостной нарушительницей, а только потому что она по счастливой случайности стала папочкой для василиска), а, во-вторых, все это она выслушивала уже в сто первый раз.       Запутанные коридоры освещались свечами, установленными в тяжелые бронзовые и серебряные подсвечники, которые были богато украшены гравировкой разнообразных птиц и змей, инкрустированных мелкими изумрудами и алмазами, тускло поблескивающими при таком освещении. Светло-голубые стены казались бархатными, когда ребята случайно касались их, отчего в кромешной темноте по непривычке можно было бы принять стену за какого-нибудь диковинного гигантского зверя, который спал совсем рядом, буквально в паре сантиметров от тебя, и готов был пробудиться в любое мгновение для того, чтобы спалить или сожрать невинного путника. Коридоры казались бесконечными, они петляли, а двери то и дело стучали за спинами ребят, свечи подмигивали и потухали, как только от них отходили на пару шагов, из-за чего все прониклись некой таинственностью момента. Даже Люциус, привыкший за свои годы к подземельям Малфой-мэнора поневоле чувствовал уважение к предкам, которые так хитро устроили поместье, что уж было говорить о двенадцатилетних ребятах. Единственное, что мешало полностью погрузиться в эту атмосферу, было назойливое жужжание Снейпа, который создавал все новые и новые правила о том, что же нельзя делать при василиске. На робкий вопрос Кембелл, что же все-таки можно, зельевар дал категоричный ответ: «Ничего». Поэтому даже рвущаяся к любым знаниям равенкловка благоразумно стала закрывать глаза на дальнейшие увещевания профессора.        — Осторожно! — голос Снейпа стал чуть тише, но приобрел такие интонации, что все тут же перевели взгляд на него. — За этой дверью уже спит Альбус. Прошу всех соблюдать спокойствие, быть тихими, не совершать никаких резких движений, а также для начала закрыть глаза.       Оливия, внимательно проследившая за Биллом и Кайлом, которые неохотно повиновались словами зельевара, закрыла глаза почти последней — все же самым последним был мистер Малфой, которому тоже был опасен взгляд василиска. Дверь с гулким скрипом открылась. Внутри было темновато, только два ярко-красных глаза сверкали в темноте, будто рубины. Сначала они недвижимо висели на том месте, где должна была бы размещаться люстра, а затем буквально в один рывок оказались на уровне груди Снейпа.       Зельевар уже привык к такому порывистому передвижению Альбуса, а Стейша иногда пугалась и пыталась куда-нибудь незаметно спрятаться, но каждый раз получала в ответ снисходительный взгляд Снейпа, который словно говорил ей вслед «трусливая гриффиндорка». Собравшись с силами, девочка смело взглянула на змея.       Это был уже совсем не тот маленький змееныш, которого она видела в замке каждый день, он подрос и вымахал в гигантского василиска, настоящего короля змей. И, несмотря на то что девочка видела его каждую неделю, поразительно быстрые темпы роста чуть ли не пугали ее, как и размеры своего подопечного. Но, при всем своем скором росте, он все также радостно бросался к любимым папочке и мамочке, пытаясь обнять их своими бесконечными кольцами.       Сегодня Альбус с радостным шипением подполз к своим родителям и только-только начал укладываться привычными кругами вокруг них, как вдруг принюхался, подозрительно чихнул и чуть отполз, непонимающе разглядывая гостей. Привыкший к тому, что Снейп и Тедд так хорошо к нему относятся, змееныш и не подозревал, что кто-то может сделать ему что-то плохое. Стейша еще несколько минут не понимала растерянного шипения Альбуса, на которое зельевар отвечал односложно и с таким выражением лица, как будто он попал в ловушку — конечно, он ведь не говорил на парселтанге как на втором родном языке, он всего лишь запомнил основные фразы и выражения, которые бросал то и дело Волдеморт. Но вскоре в шипении девочка стала различать вполне членораздельные слова, поэтому вскоре она вполне доступно смогла объяснить Альбусу, кто это такие и почему же глазки все-таки нужно закрыть. Два ярко-красных глаза потухли, но подозрительное шипение василиска не прекратилось. Он странно принюхивался и вел носом в сторону Уизли, который чем-то неуловимо раздражал змея.       — Можете открывать глаза, — объявила гриффиндорка, победно глядя на зельевара, который сейчас оказался бессилен.       Малфой и ребята, до этого молчавшие и только слушавшие шипение трех голосов, удивленно вздохнули, разглядывая василиска. Ярко-белая чешуя будто бы отражала свет свечей, из-за чего казалось, что подземелье освещено не хуже, чем верхние комнаты. Глаза Альбуса были подернуты прозрачно-белой пленкой, из-за которой ясно было видно два золотых ободка с черными зрачками, но которые теперь никак не могли никому навредить. Мягкие, еще не окостеневшие наросты пружинили под теплыми пальцами (осмелевшая Кембелл слезка дотронулась до чешуи василиска, мысленно убеждая себя, что сделать она это хочет только в научно-экспериментальных целях), кожа на морде совсем не прикрывала гигантские клыки, до которых девочка благоразумно не дотронулась. Но все же самым поразительным был цвет василиска. Альбус был альбиносом, совсем не таким, каких рисуют многоуважаемые авторы в редких изданиях, не черным, не темно- и даже не светло-зеленым: он был абсолютно белым. Билл ошеломленно стоял, не решаясь сделать ни одного шага, а Кайл о чем-то мучительно думал. Наконец, Уизли, заметив, что змееныш дается Оливии, сделал маленький шажок к Альбусу, тоже желая его погладить, но василиск, почувствовав что-то, резко втянул воздух обеими ноздрями, протяжно зашипел — ему начала вторить Стейша волнующимся и просящим тоном, — и, открыв глаза, стал шустро отползать вглубь комнаты. Для всех это могло бы стать концом, если бы не вовремя сообразивший зельевар. Снейп быстро взмахнул волшебной палочкой, из которой вырвался тонкий голубоватый луч, овившийся вокруг голов Малфоя и детей и превратившийся в черные плотные повязки. Следующие секунды Северус посвятил тому, что активно выгонял ничего не понимающих ребят из-за дверей, а также настоятельно рекомендовал Люциусу прислушаться к совету друга и тоже выйти из комнаты с василиском. Наконец, когда все, включая Стейшу, насильно вытащенную из крепких объятий Альбуса, который усиленно жаловался на что-то, вышли из комнаты василиска, зельевар щелчком пальцев заставил испариться повязки, которые кроме того, что не пропускали свет, еще невозможно было снять.       — Что случилось с Альбусом? Признавайтесь, кто-то из вас принес листья базилика! — рассерженно прошипел зельевар, подозрительно вглядываясь в каждого из второкурсников и особенно останавливая свой взгляд на Билле. — Уизли, признавайтесь!       — Сэр, я даже не знал, что василиски не любят запах листьев базилика… — непонимающе пролепетал гриффиндорец и тут же прикусил язык, потому что его слова можно было интерпретировать так, будто бы он действительно пронес с собой этот ингредиент, из-за чего мальчик поспешно добавил, глядя на закипающего зельевара, — но даже при таком раскладе у меня их нет!       — Северус, может, мальчик правда не виноват, — миролюбиво предложил Малфой, но Снейп не собирался успокаиваться. Глаза его совсем недобро прищурились, что могло означать только одно: мужчина придумал нечто неприятное в качестве кары для гриффиндорца со второго курса.       — Профессор Снейп, — несмело начала Оливия, но тут же притихла под разъяренным взглядом зельевара. Впрочем, Тедд поняла, что хотела сказать подруга, и сама продолжила:       — Разве только листья базилика раздражают василисков? — выступила Стейша, пытаясь хотя бы отложить наказание.       Кайл рассеянно переводил взгляд со Снейпа на подругу, потом оглядывал покрасневшего то ли от страха, то ли от злости Билла и осторожно посматривал на Оливию. У него на носу было неполное совершеннолетие, и магия, которая ждала своего момента, потихоньку входила в свои права и давала мальчику новые возможности. Равенкловцу стало намного проще определять о чем думают другие люди, из чего Диггори сделал довольно простой вывод: у него открываются способности к ментальной магии по линии матери. Кайл безуспешно пытался пробраться в сознание зельевара, но тот был буквально нечитаем. А если бы мальчик попытался чуть сильнее применить свои новые способности, Снейп бы его тут же поймал, и тогда было бы не отвертеться. Мужчина и так начал бросать подозрительные взгляды в стороны Диггори, поэтому равенкловец спешно прикинулся частью стены, около которой стоял, и мысленно начал воспроизводить легкий мотивчик национальной песни о падении Лондонского моста. Зельевар отвернулся от Кайла и, вспоминая вопрос Тедд, неохотно ответил на него:       — Кроме листьев базилика василисков нервируют прямые солнечные лучи и петухи. И если солнце никак не может повредить василиску, то от петушиного крика чаще всего они погибают.       После этих слов Стейша прыснула (ее друзья не расхохотались только потому что ситуация явно не предполагала такого — все же было страшновато) и, пытаясь скрыть свой смех, закусила щеку, но Снейп уже успел заметить подозрительно веселое выражение лица девочки.       — Не вижу здесь ничего смешного, — твердо произнес мужчина, чеканя каждое слово. — Или вас, мисс Тедд, не волнует судьба Альбуса?       — Извините, профессор Снейп, — кое-как справившись с приступом смеха, проговорила девочка, — но Билл — петух.       Теперь, когда самые сложные и самые важные слова были сказаны, гриффиндорка принялась хохотать в голос, а Кайл с Оливией, уже не пряча улыбок, тихо посмеивались над густо покрасневшим Уизли. Впрочем, Билл не смог долго сдерживаться, и сам рассмеялся от такой глупой истории. Люциус непонимающе смотрела на Снейпа, но зельевар выглядел полностью растерянным, так что точно не мог ничего объяснить аристократу.       — Молодые люди, а теперь объясните на нормальном языке, почему же ваш друг — петух? — спасая положение, произнес Малфой. Он выглядел очень озадаченным, но хотя бы не был таким грозным, как зельевар, поэтому Кайл, который смог усмирить смех раньше остальных, сказал:       — Ну, его анимагическая сущность — петух. Я думаю, все предельно просто.       Люциус удивленно обернулся к Снейпу, взгляд которого с каждым мгновением становился все более и более осмысленным. Замешательство прошло и уступило место пониманию, довольно хищному и не сулящему ничего хорошего как минимум всем ребятам. Зельевар внимательно посмотрел на хохочущую гриффиндорку. Почувствовав на себе тяжелый взгляд, Стейша перестала смеяться и начала осознавать плачевность своего положения. Выразительные глаза Снейпа говорили сами за себя и явно не предвещали хоть какой-нибудь положительный исход.       — Тедд… — тихо пророкотал зельевар.       Смех, разносившийся сейчас по всему подземелью, умолк. Кайл понял, что он только что сказал и как сильно он подставил подругу: зельевар не должен был знать о том, что они без взрослых — или даже без их разрешения! — воспользовались зельем, проявляющим анимагическую сущность, да еще и стянутым у самого Снейпа. Теперь проблемы, висевшие над головой Билла дамокловым мечом, плавно перелетели к гриффиндорке, намереваясь испортить ей жизнь как можно сильнее.       — Профессор, — наивно захлопала глазами девочка, делая несколько шагов назад, — это совсем не то, о чем вы думаете…       — О чем я думаю? — зельевар повторил движения Тедд, не разрывая дистанцию.       — Не о том, о чем нужно, — выкрутилась Стейша и закусила губу, незаметно отступая назад. Точнее, ей казалось, что она делает это незаметно. Все остальные видели, что она готова чуть ли не бегом скрыться с глаз профессора зелий.       — И о чем же нужно?       — О… о… о том, что Альбус сзади! — воскликнула девочка, надеясь отвлечь Снейпа, и, когда он обернулся, чтобы посмотреть, как василиску удалось выползти из-за закрытой двери, выскочила в один из проходов подземелья. Когда же мужчина понял, что это был отвлекающий маневр наглой гриффиндорки, зельевар тут же бросился вслед за девочкой, успевая крикнуть на ходу:       — Люц, забери всех наверх, с ней я сам разберусь!       — Но… — начал было Малфой и осекся: его друг уже забежал в темный проход, преследуя второкурсницу, — мы же можем просто вызвать домовика…       Коридоры петляли, то и дело вспыхивали подсвечники и факелы, по стенам расползался чудной огненный узор, в котором улавливались таинственные тени то ли призраков, то ли чудовищ, то ли еще каких-то неизведанных вещей. Запутаться здесь было очень просто — даже слишком. Если сам Люциус Малфой периодически прибегал к фамильным заклинаниям, которые помогали сориентироваться в подземельях, то что было говорить о гостях, ведь они начинали путаться в бесконечных одинаковых коридорах и их ответвлениях, которые в своей целостности могли бы сравниться с лабиринтом Минотавра. Наконец, Стейша остановилась. Оглядевшись, девочка поняла, что совершила неимоверную глупость, когда убежала. Ну, что такого страшного могло ее ждать? Очередная взбучка, отработки, которые перенеслись бы на следующий курс — ну, разве это так страшно? Теперь, практически в кромешной темноте, полной странных звуков, девочке казались все эти проблемы такими мелкими и незначительными.       Гриффиндорка попыталась вспомнить какое-нибудь заклинание-маяк, чтобы ее скорее нашли, но в голову лезли совсем другие мысли. Например, правда ли, что у Малфоев в подземелье есть комната, полная ядовитых змей? Или есть здесь бесконечно длинный коридор, из которого нет выхода? Или, в конце концов, не найдется ли тут комнаты, полной разнообразных алкогольных напитков, которые на всех действуют практически как Империус? Конечно, проверять ничего из этого не хотелось, но откуда-то донеслось неприятное шипение, от которого по телу забегали мурашки. Что, если она как раз нашла эту самую комнату и стоит, окруженная змеями?       Ноги предательски подкосились, и только то, что рядом была стена, спало гриффиндорку от падения. Сейчас бы Стейша согласилась на любые экзекуции у Снейпа, лишь бы выбраться отсюда. В голове появлялись старые образы, доводившие раньше девочку до истерики. Теперь они, казалось, притупились, но в темноте и в одиночестве наступали с новой силой. Нечеловеческий хохот, звон стекла, лязг цепей, крики, бешеные крики, которые повторялись с каждым разом все громче и безнадежнее, кровавые разводы на каменном полу и стенах, невозможность ничего сделать и абсолютное нежелание уже что-либо предпринимать, полная готовность к смерти… все это прекратилось в один прекрасный момент и ушло глубоко в память к гриффиндорке, пробуждаясь сейчас и не давая ей сосредоточиться ни на одном заклинании, которое могло бы как-нибудь помочь выбраться из подземелий Малфой-мэнора.       Стейша тихо сползла по стене и уселась на большие каменные плиты. Ей казалось, что никогда ее здесь никогда не найдет. А если кто-то и придет, то наверняка это будет жуткий убийца, один из тех, что мучил магглорожденных в поместье Гриндей. Девочка зажмурилась от страха и сжалась в маленький комочек. Ото всюду посыпались тени прошлого, которые так и норовили ущипнуть гриффиндорку, дернуть за волосы, расхохотаться на ухо или зашептать что-нибудь отвратительное.       — Нет-нет-нет, — одними губами зашептала Стейша, пытаясь прогнать наваждение, но призраки прошлого не собирались никуда уходить. Они облепили девочку со всех сторон: где-то выскакивал отец, хмурящийся за разбитую вазу, появлялась мать, презрительно поджимающая губы при виде опять чем-то не угодившей дочери, класс, считающий ее девочкой с богатым папочкой, который проплатил ей все подряд, Тед Гриндей, его родственники, и опять все упиралось в безнадежную стену октября прошлого года, когда все могло закончиться.       Послышались шаги, шорох, резкий яркий свет откуда-то сверху ослепил поднявшую голову гриффиндорку. Запоздалое осознание, что вот это — действительно конец, пролетело в голове невидимой мыслью. Это только в романах бывает так, что человек может побороть свой страх, что, когда за плечом стоит Смерть, потряхивая косой, на которой остались ржавые разводы, перед глазами проносится вся жизнь, и человек стряхивает оковы оцепенения и вступает в решающий бой, исход которого, конечно же, будет для него вполне позитивным. В жизни же все наоборот: страх сковывает все мышцы, да так, что невозможно даже закрыть глаза. Мгновение — и конец. Человек, словно загнанный зверь, словно загипнотизированный часами ловкого фокусника, смотрит в лицо своей смерти и не пытается ничего предпринять. Ему страшно. Он боится того, что видит, он боится того, что будет, он боится всего. В голове пульсирует одна мысль — выжить, выжить любой ценой! И пусть эта цена зачастую бывает не такой большой, человек боится ее заплатить. Он боится отпрыгнуть в сторону от несущегося автомобиля, постучать в ближайший дом в надежде спастись от маньяка, забраться на дерево, под которым, скуля и воя, топчется оборотень. Так и Стейша испуганно глядела на этот яркий свет, который резал глаза, но не могла ничего с собой поделать: руки, точно плети, безвольно повисли и касались ледяного камня.       Свет заполнял собой все свободное пространство и, наконец, оказался повсюду. Никаких шипящих змей, никаких жутких винных погребов и уж тем более бесконечных коридоров не было, но сам свет лился из волшебной палочки черного человека. «Наверное, именно так выглядит Смерть для волшебника? Никаких кос, только палочка… это ведь оружие для мага,» — пронеслась глупая мысль в голове гриффиндорки и тут же канула в Лету. Все заполонил страх, но уже какой-то не такой — скукожившийся, все еще липкий и мерзкий, но неуверенный в себе, делающий осторожные движения и проверявший, есть ли возможность запугать бедного смертного. Все-таки когда что-то неотвратимо, с этим постепенно начинаешь смиряться и перестаешь бояться, как раньше. Если и страшно, то только по привычке.       — Вы — Смерть? — тихим голосом умирающего прошептала девочка.       — Тедд, так меня еще никто не оскорблял, — хмыкнул черный человек родным голосом. Тьма рассеялась, глаза привыкли к свету, и теперь черная фигура перестала казаться бесформенной Смертью: она обрела вполне знакомые очертания профессора зельеварения.       — Сэр, — понимая, что ей ничего не грозит (разве что очередная головомойка), Стейша радостно вскочила и обняла мужчину, — я так рада, что вы меня нашли!       От неожиданности Снейп по инерции приобнял гриффиндорку. Какое же облегчение он почувствовал, увидев маленькую скорчившуюся фигурку девочки у стены! Один Мерлин знал, что находится в подземельях Малфой-мэнора, так что это чудо, что Тедд ни во что не вляпалась. Но объятия продлились недолго: вспомнив, что он на нее злится, зельевар тут же чуть отстранился и выразительно посмотрел на девочку.       — Ладно, я согласна, я без вашего разрешения взяла зелье, проявляющее анимагическую сущность, и дала его своим друзьям, — безропотно признала Стейша, — но я хотела как лучше! Мы следили друг за другом, ничего плохого не могло случиться! А потом мы вместе учились сосредотачиваться, и…       Гриффиндорка все говорила и говорила, а Снейп только неопределенно качал головой. Было понятно, что теперь анимагии ему придется обучать не одну пустую голову, а целых четыре, потому что в противном случае они могут сами заварить такую кашу, что даже в Мунго не смогут помочь.       — Тедд, помолчи, иначе мне придется наложить на тебя заклинание немоты, — слегка поморщился зельевар, — когда мы выйдем отсюда, передашь друзьям, что теперь наши занятия анимагией будут проходить в Выручай-комнате по… — вспомнив свое расписание и передернувшись от такого плотного графика, Снейп продолжил, — по вторникам и субботам ровно в шесть, — девочка засияла и хотела было сказать профессору тысячу и одну благодарность, но мужчина продолжил, — а каждое воскресенье этого учебного года ты будешь ходить в подземелья Хогвартса и ловить топероек*. У меня как раз закончились их шкурки, а Аргус жаловался, что они почему-то переселились в наши подземелья и организовали там активную подкопную деятельность.       Запал гриффиндорки заметно уменьшился, но это было откровенной мелочью по сравнению с тем, что она успела себе напридумывать здесь, пока сидела в одиночестве.       — Профессор, а куда мы теперь пойдем? — глядя то на Снейпа, то на несколько дверей, расположившихся по стенам коридора, спросила девочка.       Зельевар сначала слегка смутился, потому что, признаться честно, и сам уже плохо помнил, как он дошел сюда, но небольшое недоразумение разрешилось почти сразу: мужчина вспомнил о существовании домовиков, которые могли сразу достать отсюда Тедд, и тогда бы за ней не пришлось гнаться неизвестно куда. Впрочем, Снейп порадовался, что хотя бы сейчас вспомнил о маленьких ушастиках. Иронично улыбнувшись, он щелкнул пальцами, призывая своего домовика.       — Сэр, Понти здесь, хозяин! — с готовностью возник из ниоткуда домовой эльф.       — Понти, отнеси нас к мистеру Малфою, — подхватив второкурсницу под руку, приказал зельевар.       Домовик, взяв в свои цепкие лапки большие пальцы своего хозяина и его спутницы, аппарировал в гостиную Малфоев, где уже собрались Люциус, подозрительно понурый и задумчивый, Нарцисса, то и дело мявшая кружевной носовой платочек и испуганно глядевшая на мужа, все дети (конечно, за исключением Гарри и Драко) и Мирта, следившая за тем, чтобы никто не сделал ничего такого. Увидев появившихся из подземелий друга и виновницу практически всех сегодняшних проблем, аристократ радостно улыбнулся.       — Север, нам пора к Амосу, еще одно письмо, — Люциус помахал пергаментом и кивнул на камин. Кайл быстро поднял голову, но тут же ее опустил, делая вид, что его совершенно не интересует, что они там говорят про его отца. Он попытался прочитать самые основные мысли аристократа, но не нашел там ничего интересного. Если говорить честно, он там почти ничего не нашел, кроме волнения и небольшого испуга, что можно было понять и по тону Люциуса. Все же Малфой не был таким хорошим легилиментом как Снейп, его было проще просветить, но и сам Кайл даже не отпраздновал неполное совершеннолетие, чтобы полностью ощутить свой волшебный дар менталиста**.       Зельевар кивнул. Да, дело явно не требовало отлагательств. Две зеленые вспышки, и в комнате осталась только Нарцисса, на которую так внезапно свалилось четыре второкурсника. Женщина ласково улыбнулась и сделала приглашающий жест:       — Можете сходить в библиотеку или просто погулять по мэнору. Мирта будет следить за вашей безопасностью, но не более того.       Все радостно закивали. Конечно, им хотелось прогуляться и особенно хотелось поговорить без лишних ушей. Так что уже через несколько минут в гостиной осталась одна миссис Малфой. Она спокойно вздохнула и взяла небольшой томик Шекспира. Все же надо отвлечься от повседневных забот.       Когда ребята ушли на достаточное расстояние от гостиной, Тедд уже не могла держать в себе маленькую тайну, которая наверняка обрадовала бы ее друзей, так что сразу же объявила им:       — Теперь мы вместе будем заниматься анимагией!       Оливия, Кайл и Билл как вкопанные остановились. Новость, без сомнения, была прекрасной, но уж больно неожиданной. В такое просто не верилось: чтобы Снейп взял их обучаться анимагии… впрочем, он ведь и не мог допустить, чтобы ученики сами творили что попало. Здесь была некая логика. Кембелл радостно подпрыгнула и обняла подругу. Теперь можно было не волноваться за безопасность, за неточности в обучении и за все остальное — теперь всем этим должен был заниматься зельевар. Билл ошарашенно стоял, понимая, что теперь придется заниматься анимагией серьезно, а не так, как раньше. Впрочем, разве это плохо? Болтая обо всем подряд, а точнее большей частью обсуждая будущие совместные занятия, ребята дошли до большой двери, окованной золотом, на котором были высечены разнообразные руны.       — Эх, жалко, что мы руны начинаем проходить только со следующего курса, — прикусила губу Оливия.       — Я тут могу узнать только руну защиты. Мне ее папа показывал, — Кайл прикоснулся к витиеватому значку, похожему на куриную лапу, чуть надавил пальцем на середину, слегка подул и провел от цента по всей длине руны. Сначала ничего не происходило, но затем дверь распахнулась, чтобы впустить ребят и с громким скрежетом захлопнуться.       За дверью обнаружилась гигантская комната, в которой практически все было разрушено. Ребята удивленно озирались, пока Стейша случайно не нашарила взглядом две спящие макушки: белобрысую, принадлежащую Драко, и иссиня-черную, принадлежащую Гарри. Улыбнувшись, девочка подбежала к малышам и, показав друзьям, что лучше не шуметь, подозвала их поближе. Дети спокойно спали. По крайней мере, так казалось со стороны.       *Топеройка — животное, похожее на сухое полено, которое любит полакомиться человеческим мясом, но также и урожаем. Живет в болотистой местности и в непроходимых лесах.       **Менталист — маг, использующий/практикующий ментальную магию.