Please, stop your hope in the light

      Стейша проснулась от того, что у нее дико болела голова: в ней как будто раздавался гулкий звон колокола, который с каждым разом становился то чуть тише, то чуть громче. Глаза никак не хотели открываться, поэтому девочка разрешила себе понежиться в мягкой постели еще несколько минут хотя бы потому, что ее никто не звал к завтраку, а, значит, она либо уже все проспала, либо проснулась чересчур рано, то есть в любом случае заслужила еще несколько мгновений спокойствия.       Было тихо: часы еще вчера сломались и не тикали несмотря на все старания девочки, соседи упорно не издавали никаких звуков, как и родители. Нет, Мэри Тедд наверняка бы подняла свою дочь спозаранку даже в день рождения гриффиндорки. Так что оставалось нежиться в постели и наслаждаться этими минутами блаженства.       Боль никак не хотела проходить, и к голове постепенно присоединялись все части тела — видимо, гриффиндорка, предвкушая нечто необычное в свой тринадцатый день рождения, но ничего не дождавшись, просто-напросто уснула, да еще и в неудобной позе — вот и получала по заслугам за свои глупости. В памяти резко всплыл сегодняшний сон, от которого девочку бросило в дрожь: даже хорошо, что никаких особенных способностей у нее не проснулось! Уж лучше так: быть посредственной и ничем не примечательной, зато не одержимой каким-то духом-убийцей.       Тедд слегка потянулась, но тут же дернулась: девочка поняла, что не может не то что вытянуть руки — даже вытащить их из-под одеяла казалось чем-то невозможным. Гриффиндорка пару секунд настойчиво подергалась, думая, что во сне даже не заметила, как запуталась в одеяле, но, когда же после шестой или седьмой попытки у нее ничего не вышло, она не на шутку напугалась и тут же распахнула глаза.       Вокруг было темно. Ни единого светлого пятнышка.       Настолько темно, что Стейша даже не различала собственных ног: она их только чувствовала и только благодаря этому понимала, что все конечности у нее на месте. Пока на месте.       На миг в голове пронеслась мысль о том, что ее сон о рыси, о пожаре и всем том, что она натворила за последние два года — вовсе не сон, но девочка тут же отмела неприятные идеи прочь: нет, нет, нет! Если бы она действительно превратилась в рысь, то и очнулась бы на той крыше, где во сне потеряла сознание, верно? Верно! Значит… значит, ее злоключения не закончились тогда в ноябре, когда их всех спасли из Гриндей-мэнора? Тогда какого черта она лежит на такой удобной постели?! Мысли бешено метались от одного предположения к другому, каждое из которых казалось все более и более страшным.       Девочка искренне ничего не понимала. Она постоянно моргала, пытаясь разглядеть еще хоть что-нибудь, но вокруг было слишком темно: либо была темная ночь, а небо закрыли жесткие облака, спрятавшие все звезды, либо в комнате, где она находилась, не было окон совсем, либо они были так плотно зашторены, что через них не пробивалось ни луча солнца.       — Может, это продолжение сна? Я сейчас еще раз засну, и все сразу станет нормальным… — прошептала Стейша себе: от собственного голоса стало чуть-чуть спокойнее, и ободренная девочка закрыла глаза. Сон никак не шел, зато в голове продолжали роиться самые унылые и противные мысли.       Наконец, Тедд показалось, что она достаточно провалялась с закрытыми глазами, даже, возможно, слегка вздремнула и теперь уже окончательно проснулась: через веки она начала чувствовать слабый свет, — наверняка солнечный, а такой дрожащий потому что сейчас только-только рассвет, как она и предполагала. Девочка с облегчением выдохнула и раскрыла глаза.       Свет был совсем не солнечный.       Это был Люмос чьей-то волшебной палочки.       Стейша испуганно пискнула и, собравшись с силами, кое-как смогла отодвинуться подальше от неизвестного человека. Спеленатая в одеяле, девочка выглядела как гусеница, и ее растерянные потуги где-нибудь спрятаться казались со стороны довольно смешными, так что незнакомец от этого зрелища даже фыркнул. Этого гриффиндорка уже не выдержала:       — Я сейчас закричу, меня кто-нибудь услышит, и… и… — дрожащим голосом проговорила девочка, но никак не могла придумать, что же сделают с этим волшебником, поэтому приготовилась кричать сразу же.       — Тедд, если вы закричите, то я просто наложу на вас Силенцио, — произнес знакомый бархатный голос.       От неожиданности девочка поперхнулась еще не вырвавшимся криком и судорожно закашлялась. Мужчина, закатив глаза, щелкнул пальцами, зажигая в комнате свет: может, гриффиндорка хоть так успокоится? Но девочка сама по себе уже приходила в себя и, пока зельевар не успел ничего сказать, спросила:       — Что происходит?       — Вообще-то этот вопрос я хотел задать вам… — усмехнулся мужчина, но видя растерянное лицо гриффиндорки, чуть смягчился. — Стейша, помнишь, я настоятельно просил не колдовать на каникулах? — девочка послушно кивнула головой: она ведь не брала в руки волшебную палочку, а, значит, и не колдовала. — Тогда какого… — зельевар с трудом сдержался от крепкого словца и сжал губы, — какого Мордреда я видел сегодня ночью?!       — А что было сегодня ночью? — растерянно спросила Тедд. Нет-нет, это ведь был всего лишь страшный сон, кошмар, который стоит поскорее забыть. Наверное, она так испугалась, что все-таки был какой-то магический выброс и теперь Снейп невероятно зол на нее за это. Но ведь она не специально, правда!       — Я не понимаю, ты действительно такая бестолковая или успешно притворяешься? — злобно бросил мужчина, но, заметив, что девочка и вправду не понимает, о чем он говорит, решил намекнуть чуть более пространно: — Ты превратилась в свою анимагическую форму и сожгла свой дом.       — Я это сделала?       — Да.       — Нет… мне это только приснилось!       — Не приснилось.       — Но тогда бы я очнулась на крыше.       — А как ты объяснишь, что проснулась не в своей постели?       Гриффиндорка пожала плечами, мол, мало ли, какие ситуации в жизни складываются. И не такое видали! Зельевар застонал от такой упертости девочки: как можно быть так беспечно уверенной в своих словах, хотя они опровергаются чем угодно? Конечно, известное гриффиндорское упрямство! Куда уж без него! Как, ну, как можно быть такой непрошибаемой?       — Мне показать тебе воспоминания о том, что я видел? Или, может, аппарируем туда, где раньше был твой дом? Хотя, постой… вероятно, письмо из Министерства Магии о незаконном использовании магии несовершеннолетней студенткой Хогвартса тоже часть твоего сна? И газеты магглов, трубящие о внезапном пожаре в центре Лондона, всего лишь плод твоего подсознания? — с каждым словом Снейп все больше распалялся и под конец речи уже совсем не смотрел на Стейшу, начав ходить из стороны в сторону перед девочкой, которая старалась сжаться в маленький комочек, чтобы гнев зельевара хоть немного обошел ее стороной. Наконец, мужчина остановился и тихо спросил: — Кого я просил не превращаться в свою анимагическую сущность? Может быть, эту подушку? Или свои туфли? Или все-таки тебя, Стейша?       — Я и не превращалась… — губы девочки прыгали от еле сдерживаемых слез: кажется, все это действительно не было сном, но верить в это совершенно не хотелось, да и не получалось. Ведь она не могла… взяв себя в руки на пару секунд, Стейша добавила твердым голосом: — оно само, — и все-таки разрыдалась.       — Оно само не может, — терпеливо произнес мужчина и взмахнул волшебной палочкой, освобождая девочку от одеяла, которое сковывало ее движения: зельевар, памятуя необычайную опасную активность гриффиндорки, решил принять хотя бы минимальные меры предосторожности, но сейчас видел, что Тедд если и представляет хоть какую-то угрозу, так это угрозу потопа.       Казалось, девочка даже не заметила этого: она просто продолжала плакать, уткнувшись себе в колени, периодически всхлипывая и вздрагивая всем телом при глубоких вздохах. Снейп присел на край кровати и легонько дотронулся до волос гриффиндорки: ему нужно было объясниться со Стейшей, но делать это сейчас, когда Тедд в расстроенных чувствах, было бы просто кощунством… В конце концов, разговор мог бы и потерпеть: зельевару было жалко девочку, пусть и влезшую в какую-то непонятную и безумную историю. Может, она действительно не виновата в этом?       — Подожди меня, я сейчас приду, — произнес мужчина и ненадолго вышел из комнаты, но Стейша не заметила и этого. Ее колотило от эмоций: она, а не кто-то другой, убила Гилберта и Гиара Гриндеев! Пусть они были мерзавцами, пусть они были преступниками и Пожирателями Смерти, которые истребляли магглорожденных, пусть! Они все равно оставались людьми, а Тедд — убийцей. И ведь на ее счету после недавнего похода в Запретный лес были не только эти братья-Гриндеи: к ним прибавился и оборотень-вожак, который хотел растерзать их компанию — но ведь не растерзал же, пусть и благодаря магическому выбросу Стейши… который и убил его. Оборотня. Который является безумным волком только в полнолуние. Человека.       В голове девочки вертелись бесконечные, безрадостные мысли, от которых гриффиндорка начала медленно раскачиваться взад-вперед, пытаясь хоть как-то привести мечущееся из стороны в сторону сознание в порядок.       — Я убийца, — прошептала Тедд, неверяще глядя на свои руки, теперь уже освобожденные от пут одеяла. Дверь скрипнула: Снейп вернулся с каким-то зельем в руках, но девочка даже не подняла на него глаз:       — Я убийца, — чуть более уверенно проговорила она, все еще рассматривая свои руки. Вполне обычные руки, ничем не примечательные пальцы… которые убили уже трех человек. Даже не используя волшебную палочку. Стеклянными от слез глазами гриффиндорка увидела темную фигуру, спрятавшуюся между ее пальцев, и резко вскинула голову, впиваясь взглядом прямо в Снейпа:       — Я убийца, не подходите ко мне! — голос Тедд сорвался, и конец фразы был практически не слышен, — я опасна!       Мужчина в два шага преодолел расстояние до трясущейся девочки и, не обращая внимания на все ее попытки вырваться, крепко прижал к себе. Постепенно гриффиндорка перестала вырываться из рук зельевара, просто продолжая дрожать то ли от страха, то ли от слез, которых уже не было видно: Тедд просто продолжала лихорадочно всхлипывать.       — Тш-ш, Стейша, все в порядке, — произнес мужчина, осторожно поглаживая девочку по спине, — все закончилось. Выпей это, тебе станет легче, — Снейп вложил ей в ладонь флакон с найденным зельем. Тедд безразлично взглянула на пузырек в своих руках и внезапно безумно усмехнулась:       — Вы правы, профессор, от яда мне точно станет легче… — после этих слов девочка резко опрокинула флакон, залпом выпивая все зелье.       — Глупая, какой к Моргане яд? Это обычная успокаивающая настойка, — проговорил зельевар, мысленно добавив: «с капелькой веритасерума». Это была незначительная хитрость, всего лишь предосторожность, хотя Снейп был наверняка уверен, что в таком состоянии маленькая гриффиндорка не будет ему лгать. И все же зелье давало чуть больше уверенности в правдивости слов Стейши: та, в конце концов, могла испугаться и преувеличить реальность, сама того не подозревая, а сыворотка правда всего лишь не дала бы ей такой возможности.       Постепенно Тедд приходила в себя: настойка действовала, но медленно, поэтому зельевар продолжал говорить бессвязные успокаивающие слова до тех пор, пока девочка не перестала трястись в беззвучном плаче. Наконец, гриффиндорка окончательно пришла в себя — о том, что несколько минут назад она безутешно рыдала, напоминали только красные глаза и все еще прыгающие губы.       — Теперь я надеюсь поговорить с тобой серьезно, — Снейп чуть отстранился от девочки и взглянул ей в глаза, но все-таки применять легилименцию не решился. Пока не решился. Он все еще помнил свою неудачу на первом курсе.       Стейша и не думала ничего скрывать: уже пришедшая в себя, она, почти не сбиваясь, рассказала, как она ждала полуночи, как из ниоткуда появилась светящаяся красивая рысь, которая оказалась на самом деле чудовищным духом стихий, как эта рысь подчинила сознание девочки себе и гриффиндорка ничего не могла поделать с теми разрушениями и повреждениями, которые сама же и причинила. Дальше была только темнота. Только слова, выжженные в мозгу: «встретимся в августе», от которых шел мороз по коже.       Снейп слушал рассказ ученицы и с каждым словом удивлялся все больше. На мгновение он даже подумал о том, что забыл добавить в успокаивающую настойку веритасерум, но мгновенно выкинул эту мысль из головы: даже если и так, то он видел это собственными глазами. И все же верилось в то, что сидящая перед ним гриффиндорка как-то связана с духом стихий из детских сказок Барда Бидля, очень слабо. Но не могла же она выдумать все это? Тем более, что девочка была из маггловской семьи, значит, волшебных сказок не знала, что означало лишь одно: это были не фантазии Тедд, а реальность. Зельевар задумчиво кусал губы и, не зная, что сказать, погрузился в свои мысли. Конечно, это было правдой, но вдруг гриффиндорка чего-то не заметила, что-то упустила? Или просто забыла сказать? Конечно, он использовал веритасерум, но он ведь не мог задавать никаких наводящих вопросов: он попросту не знал, что творилось в доме у Тедд!       — Вы мне не верите? — звенящим голосом прервала затянувшееся молчание девочка. Снейп покачал головой. Нет. В искренности гриффиндорки он не сомневался: он не был уверен в ее внимательности. Вот если бы можно было посмотреть ее воспоминания! Хотя… почему нельзя-то?       — Стейша, я надеюсь, ты помнишь: на первом курсе я показал тебе, как вытащить из головы воспоминание? — девочка кивнула, и зельевар облегченно вздохнул. — Тогда возьми мою палочку, а я сейчас попрошу домовика принести думосбор. Понти!       Ушастик внимательно выслушал приказ Снейпа и через несколько мгновений уже протягивал Омут памяти Тедд, которая осторожно держала чужую волшебную палочку, на кончике которой светящейся струйкой дрожало воспоминание. Витая ручка легко легла в ладонь, но казалась такой непривычной и даже несколько неудобной, что Тедд тут же вспомнила о своей палочке, которая, скорее всего, сгорела благодаря стараниями самой гриффиндорки вместе с домом и, возможно, людьми. Стейша не почувствовала ничего, кроме притупленного сожаления: зелье работало на славу.       Снейп незамедлительно исчез в думосборе, оставляя девочку на попечение домовика. Понти внимательно посмотрел на Тедд большими глазами и непонимающе наклонил голову набок:       — Почему юная хозяйка такая грустная?       — Потому что все плохо, — вздохнула Стейша и потянулась, тут же вскрикнув.       Тело болело после неожиданного перевоплощения в анимагическую форму и большой физической нагрузки, к которой оно никак не было готово, но просто так лежать и ничего не делать было слишком скучно. Гриффиндорка нервно передернула плечами. Она не знала, чего хотела. Точнее, она совсем ничего не хотела благодаря успокаивающему зелью и стала какой-то вялой, но затекшие конечности так и просили размяться, поэтому Тедд не могла не попытаться встать.       Девочка с трудом приняла сидячее положение, перестав опираться на спинку кровати, и, резко оттолкнувшись от жестких покрывал, поднялась. Но больше у нее ничего не получилось: не то что сделать хотя бы шаг, даже простоять пару секунд было сложно.       Ушастик, внимательно наблюдавший за гриффиндоркой, сразу же бросился ей на помощь и усадил обратно на постель, чтобы Тедд ничем себе не навредила по незнанию.       — Может быть, юная хозяйка хочет чего-нибудь?       — Нет, — вздохнула девочка, подтянув колени к груди. На душе было паршиво, но все это казалось таким тусклым и блеклым, как будто бы происходило вовсе не с ней, а с каким-то совершенно неважным человеком.       В животе у гриффиндорки заурчало, и это было неудивительно: в последний раз Тедд только обедала, в волнении отказавшись от ужина, да еще и магия забрала много сил у нее… но из-за сильных эмоций, от которых еще несколько минут назад она не могла избавиться, голода девочка не чувствовала — разве что совсем чуть-чуть.       — Понти может прямо сейчас принести завтрак! — тут же вызвался домовик и с хлопком пропал. Не успела Стейша расстроиться, что даже ушастик решил ее бросить, как Понти появился с подносом, на котором возвышалась горка блинчиков, обильно политая сладким кленовым сиропом: так что, когда зельевар, наконец, вынырнул из воспоминаний девочки, гриффиндорка уже успела опустошить половину тарелки.       — Вообще-то это был мой завтрак, — недовольно проговорил мужчина, из-за чего Тедд остановилась, даже не донеся вилку с очередным блинчиком до рта, — но можешь есть, тебе сейчас это нужнее. Понти мне что-нибудь найдет, да, Понти?       — Да, сэр! Понти очень виноват, что отдал ваш завтрак юной хозяйке и накажет себя за это!       — Нет! — одновременно воскликнули Стейша и зельевар, который, тут же удивленно обернувшись на девочку, продолжил: — Никаких наказаний, Понти, — после чего домовик, грустно кивнув, исчез в поисках чего-нибудь съестного, но спустя несколько минут напряженного молчания вновь появился, будто бы у него уже была готова еще одна тарелка, только уже с омлетом. Вскоре Снейп отложил приборы и тяжело вздохнул. Да уж, ситуация была явно не из лучших, особенно, потому что зельевар практически ничего не знал о Духе Стихий. Только детскую легенду. Но ведь этой информации было явно недостаточно для того, чтобы хоть как-то помочь гриффиндорке! Нужно было срочно выудить что-нибудь из библиотеки Малфоев и ни за что не спускать внимательного взгляда с Тедд, которой Дух обещал очередную встречу в августе… Из раздумий мужчину вновь вывел голос девочки:       — Профессор, а когда я вернусь домой?       — Я… не знаю, — с трудом выговорил Снейп. Расстраивать гриффиндорку возможностью никогда больше не вернуться домой сейчас ему точно не хотелось, поэтому зельевар добавил: — Точно не в ближайший месяц. Тем более, тебе некуда возвращаться.       — Но у моих родителей есть еще дом в Коррингеме, — возразила девочка, — и тогда где я теперь буду?.. — закончить мысль она не смогла, ошеломленная чем-то, — п-подождите, профессор. Вы хотите сказать, что дом полностью сгорел? — мужчина осторожно кивнул. — То есть… то есть все мои учебники, моя птица, моя волшебная палочка… все сгорело? И наши соседи… тоже? — сглотнув комок в горле, закончила Тедд. Было тяжело это осознавать, но Тедд даже не почувствовала желания снова расплакаться.       — Все живы, — предупреждая какие-либо слова гриффиндорки, произнес Снейп. — Как только я перенес тебя сюда, я вернулся обратно и попытался свести к минимуму твои разрушения. Все твои вещи я тоже успел спасти. Жить теперь ты будешь здесь, — зельевар устало потер виски: да уж, ночь выдалась не из спокойных и, кажется, обещала, превратиться в такие же бурные будни. Сейчас нужно было хотя бы разобраться с письмами, чтобы успокоить родителей и друзей Тедд и хоть что-нибудь узнать у Люциуса. Да и наверняка гриффиндорка еще не успела определиться с дополнительными предметами, которые ей нужно будет изучать теперь в Хогвартсе,       В голове что-то щелкнуло.       Письмо из Министерства Магии.       Мужчина сквозь зубы выругался и, резко поднявшись с постели, начал мерить комнату шагами. Мерлин его задери, он напрочь забыл об этом! Тедд вызвана на завтрашнее судебное заседание из-за незаконного использования магии, и только Мордред знает, что случится, если в Министерстве узнают о настоящей причине магического выброса девчонки! Возможно, чиновники без зазрения совести упрячут ее в Азкабан, лишь бы не разбираться ни в чем, лишь бы держаться подальше от чего-то непонятного… это было бы слишком жестоко для гриффиндорки.       В Азкабане содержатся опасные преступники, которые просто не ровня маленькой девочке! Но даже это нельзя было бы назвать самым страшным. Никто из них, если они, конечно, еще были в своем уме, не мог бы выбраться из тюрьмы, потому что никто и не хотел. Ничего не хотел.       Снейп сам пробыл в Азкабане целый день, можно сказать, заслуженно, но этот день стал самым ужасным воспоминанием мастера зелий. Абсолютная темнота и свора дементоров, пролетающих каждый час около твоей камеры. Стражники, которым не нужна привычная еда: только твои эмоции и счастливые воспоминания, которых с каждым мгновением становится все меньше. Глаза без зрачков, которые выпивали душу по маленьким крупицам, глядя сквозь решетку прямо в сердце, забирая все, что раньше было дорого.       И к концу дня мужчина готов был остаться в Азкабане навсегда. Дементоры высосали всю волю бороться за свою свободу и жизнь. Оставалось только желание спрятаться ото всех в собственной камере и сцеживать свою жизнь по каплям ежечасно пролетающим тварям.       Наблюдавшая за метаниями профессора Стейша, наконец, не выдержала и, пытаясь хоть что-нибудь понять, опять спросила:       — Что-то не так?       — Если честно, то все, — произнес Снейп, останавливаясь. Пора было прекращать эти бессмысленные терзания и начинать действовать. — Но давай начнем с малого. Напиши письма родителям и своим друзьям, а то их совы уже порядком замучили Понти.       — Родители тоже что-то прислали? — тут же встрепенулась гриффиндорка. То есть родителям не все равно, они волнуются за нее? Но слова мужчины тут же разрушили все надежды:       — Нет. Но я уверен, что им будет интересно узнать, что ты в порядке.       — Зато я не уверена, — буркнула Тедд себе под нос, но зельевар решительно проигнорировал комментарий девочки:       — Понти принесет письменные принадлежности сюда, так что даже не пытайся вставать. Тебе лучше отдохнуть сегодня. Завтра нас ждет сложный день, — мужчина посмотрел на гриффиндорку, надеясь, что Тедд прониклась его словами, но вместо этого встретил взгляд, полный недоумения. — Ах, да, я же почти ничего не рассказал… магия вне Хогвартса запрещена для несовершеннолетних колдунов. Особенно, такая опасная. Из-за этого тебя вызывают на судебное заседание, и, если хоть кто-нибудь там узнает о том, что ты как-то связана с Духом Стихий, то… может произойти что угодно. Например, тебя могут исключить из Хогвартса…       — …или отправить в Азкабан, верно? — закусив губу, быстро прервала Снейпа девочка. После нового потрясения успокаивающее зелье стало действовать чуть хуже, но все еще работало, не давая гриффиндорке запросто разрыдаться под напором эмоций.       — Верно, — после продолжительных размышлений ответил мужчина, но добавил: — Хотя я уверен, Тедд, что дементоры вернут тебя с доплатой. Гриффиндорка кисло улыбнулась:       — Спасибо, сэр.       — Правда, Стейша, тебе не стоит об этом думать. Просто напиши четыре письма и отдохни. Обо всем остальном позабочусь я, — мягко проговорил зельевар, — но никто не должен знать, что ты сейчас у меня. Пусть твои друзья думают, что вы с родителями… в Коррингеме? А родителям сообщи, что ты в Хогвартсе.       Гриффиндорка обреченно кивнула. Пожалуй, Снейп был прав. Она ничего не сможет придумать в свое оправдание для Министерства, а стопка писем и пустых пергаментов, которые только что принес Понти, уже высилась перед ней, так что стоило приступать к тому, что Тедд могла сделать.       Каждому из друзей девочка написала несколько строк о том, что она живая и в порядке, что она по счастливой случайности вместе с родителями отправилась еще до пожара на отдых в Коррингем и в пути узнала о том, как же им повезло, что они решили выехать днем, и, конечно же, что она безмерно благодарна за их подарки на день рождения. Понти мгновенно отправил письма по трем адресам, а Стейша продолжала буравить взглядом пустой лист, на котором должны были разместиться слова, адресуемые родителям.       Тедд просто не верилось, что они взяли и проигнорировали тот факт, что их дочь исчезла! Да, конечно, они не были магами и не имели сов, но зато ее отец был известным бизнесменом и мог поставить половину маггловского мира на уши из-за пропажи собственной дочери!       Чего он не сделал.       Да, они пренебрегали ее обществом уже второе Рождество подряд, в первый раз отвязавшись отпиской на пару слов, а во второй раз даже не заметив, что их дочь им ничего не написала, потому что была не в состоянии ни о чем ни с кем говорить… и сейчас их не взволновал пожар, в котором девочка могла просто-напросто сгореть.       Да, она была волшебницей, но они, что, думали, будто она могла бы совладать с таким адским огнем, одна? Да ни за что! И нет, они не думали! Совсем не думали о ней. Им было плевать с самого начала, с самого рождения девочки. Только во время магических выбросов они хоть как-то обращали внимание на Стейшу… какого Мерлина они вообще обращали внимание на магические выбросы, если Стейша никогда непосредственно сама не творила магию при них?! Ведь они даже не были магами!       И даже после детских магических выбросов они быстро обо всем забывали и продолжали игнорировать существование гриффиндорки. Она оставалась сама по себе, не чувствуя, что хоть кому-то нужна. Даже в собственный день рождения на Тедд не обращали никакого внимания! Конечно, у девочки были друзья, но разве могут друзья заменить родителей?       Правая рука задрожала и чересчур сильно сжалась от обиды, переламывая ни в чем не повинное перо напополам.       Тедд от бессилия заскулила.       У нее не получалось не то что наладить контакты с родителями или вести хотя бы нормальную жизнь подростка-волшебника — она не могла по-человечески написать глупое письмо! Даже тут умудрилась не справиться с такой простой задачей.       — Понти! — жалобно позвала гриффиндорка. Нужно было починить перо с помощью магии и снова приниматься за обдумывание письма родителям.       — Да, юная хозяйка? — домовик тут же появился в ответ на возглас девочки.       — Можешь принести мою волшебную палочку? Понти яростно замотал головой, так что от его больших ушей подул слабый ветерок:       — Мистер Снейп, сэр, строго-настрого запретил мне давать вам в руки волшебную палочку, мисс, и не просите меня! А зачем вам, юная хозяйка, сейчас палочка? Может, вам чем-нибудь помочь? Понти всегда рад помочь!       — Я сломала перо, — смущенно призналась Стейша, — я не хотела, правда…       Домовик ловко выхватил из руки девочки длинными пальцами обломки пера и, шепнув что-то неразборчивое, протянул гриффиндорке уже целое, будто бы вовсе и не пострадавшее от небольшого приступа ярости перо. Поблагодарив светящегося радостью Понти и стараясь не думать больше ни о чем грустном, Тедд быстро написала на пергаменте всего одну строчку: «Я жива. В Хогвартсе до конца лета. Вы в Коррингеме?» — и тут же отдала полупустой лист ушастику, который сразу исчез, но через пару секунд вновь преданно таращился на девочку, которая отрешенно вычерчивала бессмысленные линии на чистом листе. В голове вертелась какая-то назойливая мысль, связанная со всеми этими письмами, но никак не хотевшая оформлять во что-то определенное. Наконец, Стейша радостно выдохнула: ей нужно было написать письмо в Хогвартс со списком выбранных ею дополнительных предметов, которые она собирается изучать в следующем году, а кто как не зельевар мог помочь ей с выбором, если девочка с трудом понимала, в чем разница между нумерологией и древними рунами?       — Понти, не мог бы ты позвать профе… — ушастик понял, что от него хочет гриффиндорка, и тут же испарился, хотя Тедд даже не закончила свою фразу. Стейша задумалась. Как ей теперь обращаться к Снейпу? Называть его профессором вне школьных стен, когда они будут пересекаться множество раз на дню казалось странным и нелепым, обращаться по фамилии — неправильным, даже несмотря на то, что в кругу друзей о мастере зелий только так и говорили. Что теперь ей было делать?       Мужчина появился под руку с домовиком через десяток минут, так что Тедд успела перебрать много разных и довольно странных вариантов, из которых ни один не могу быть стать достойным новым прозвищем для профессора. Выглядел зельевар уставшим, но довольным: он не только смог придумать, как обмануть Министерство на завтрашнем судебном заседании, но уже успел посетить Малфой-мэнор и попросить Люциуса искать любую информацию о Духе стихий и чистокровных семьях, потерявших наследников. Кроме того, аристократ не только безропотно решил помочь своему другу в отборе нужных книг, но и напомнил, что об этом Духе, — конечно же, только по легенде, — могут чуть больше знать невыразимцы. А у них в компании по невероятной случайности оказался один из представителей Отдела тайн — Амос Диггори. И пусть пока никакой толковой информации не было, для нескольких часов такая плодотворная работа уже могла считаться довольно успешной.       — Ты уже закончила с письмами, Стейша? — мягко поинтересовался зельевар, окрыленный своей удачей, но в ответ гриффиндорка только кивнула. Тедд даже не знала, как можно задать свой вопрос: он казался каким-то странным. От этого девочку охватила непонятная паника: губы задрожали, как будто она была готова расплакаться сейчас же, из глаз выкатилось несколько слезинок, а руки чересчур сильно сжались в кулаки, оставляя на ладонях острые полукружья ногтей. И, пожалуй, в таком состоянии гриффиндорки не были ее вины: действие успокаивающего напитка постепенно слабело, но все-таки перенаправляло эмоции от страшных воспоминаний о прошедшей ночи к более решаемым проблемам сегодняшнего дня.       — Ну, что не так? — мужчина осторожно присел на краешек постели и улыбнулся девочке. — Я уже разобрался почти со всеми проблемами. И у меня есть кое-что для тебя.       — Не со всеми, — буркнула Тедд, игнорируя интригующие слова зельевара, и продолжила, отвечая на его непонимающий взгляд. — Если я теперь буду жить у вас до конца лета, то как мне к вам обращаться?       — Как всегда, — Снейп пожал плечами. Уж что-что, а об этом вопросе он никак не задумывался: его волновали куда более существенные проблемы.       — Мне что, называть вас профессором каждые десять минут? — недовольно проговорила гриффиндорка. Такая перспектива ее точно не прельщала. Впрочем, мастера зелий тоже:       — Вообще ты права, — нехотя признал мужчина. — Можешь называть меня по имени, — заметив, что после этой фразы Стейша уже готова вовсю использовать новую возможность, Снейп добавил: — Но только у меня дома, Тедд. Даже не думай обращаться ко мне так в Хогвартсе. Впрочем, я хотел тебе кое-что подарить…       Девочка недоверчиво уставилась на зельевара. Неужели он действительно запомнил ее глупую, мельком оброненную фразу? В это слабо верилось, но, по-видимому, именно так все и было. Складывалась довольно неприятная до абсурдности и даже смешная ситуация: профессор Хогвартса озаботился небольшим сюрпризом для гриффиндорки (и, скорее всего, собирался выслать его с совой), в то время как собственные родители Стейши, можно сказать, отказались от нее, даже не озаботившись судьбой дочери, которая могла сгореть в пожаре.       Тем временем, мужчина щелкнул пальцами, и перед гриффиндоркой материализовался карманный ежедневник насыщенно-фиолетового цвета. На обложке ничего не было написано, как и внутри — Тедд тут же раскрыла небольшую книжечку, интересуясь содержанием, но слегка разочаровываясь открывшейся пустотой: все-таки девочка была приятно удивлена вниманием зельевара.       — Стейша, ты знаешь, что такое протеевы чары?       — Немного, — осторожно кивнула Тедд, — когда мы предложили профессору Флитвику заново собрать Хогвартский хор, Билл использовал это заклинание на списках желающих…       — Не ожидал такого от Уизли, — озадаченно проговорил Снейп: да уж, для второкурсника, пусть и чистокровного, использование подобной магии даже для двух объектов было довольно энергозатратным и трудновыполнимым процессом, так что если рыжий гриффиндорец справился с подобным, то его недостаточную успеваемость можно было объяснить только ленью. — Я тебе кратко о них расскажу. Протеевы чары объединяют несколько объектов в один: то есть, если их использовать, например, на трех пергаментных листах, а затем на одном из них написать пару слов, то они тут же появятся на двух других.       — То есть у вас есть ежедневник, связанный с моим? — моментально сообразила девочка.       — Нет. Я немного усовершенствовал чары. Благодаря некоторым уловкам легилименции я смог настроить их, и теперь все, что ты напишешь, я узнаю непосредственно сам, — Снейп слегка постучал себя по лбу. — И, соответственно, если мне нужно будет передать тебе какую-либо информацию, то я только подумаю об этом, и она появится в твоем ежедневнике. Так что теперь тебе точно придется извещать меня обо всех своих магических всплесках, если мы не найдем ничего подробного в библиотеке Малфоя.       Стейша смущенно кивнула. Зельевар проявлял такую заботу по отношению к ней, которую невозможно было сравнивать с полным отсутствием внимания и интереса со стороны настоящих родителей, отчего гриффиндорка скомкано поблагодарила Снейпа и с увлечением раскрыла ежедневник на первой странице. Ей с нетерпением хотелось опробовать подарок, но в то же время… а что ей было писать? Рука девочки, уже обмакнувшая перо в чернильницу, нерешительно замерла над пустой страницей.       — О, нет. Нет-нет-нет, — тихо пробормотал мужчина, заметив, что с кончика пера уже собирается упасть большая черная капля, — Стейша, убери перо! Убери! Сейчас же! — уже громче добавил он, но от того, что Тедд непонимающе дернулась, поднимая глаза на зельевара, чернильная капля только быстрее упала на страницу ежедневника.       Снейп болезненно поморщился.       — Большие никогда так не делай. Это… — запнулся мужчина, пытаясь подобрать подходящее слово, — неприятно. И, чтоб ты больше не экспериментировала, пойдем обедать.       Только сейчас, когда девочка, наконец, поднялась с постели не без помощи зельевара, Стейша смогла рассмотреть комнату, где пролежала полдня, хотя рассматривать было, в общем-то, нечего. Окна были зашторены посеревшими от бесконечной пыли плотными портьерами, из-за чего помещение было освещено слабо мерцающими канделябрами. Кроме кровати, которая была безумно похожа на постель зельевара в его покоях в Хогвартсе, несмотря на то, что покрывала были более жесткими, в комнате не было ничего. Может быть, у самого потолка расположились маленькие пауки, виновники ажурных кружев, прятавшихся по всем углам, но их гриффиндорка уж точно не была в состоянии рассмотреть.       Впрочем, когда Тедд вышла вслед за мужчиной из спальни, девочка даже поняла, что предыдущая комната выглядела хоть немного прилично, по сравнению с тем, что она видит сейчас. Дощатый подгнивший пол выглядел таким древним, будто бы его укладывали сотни лет назад, и скрипел под каждым шагом, так что гриффиндорка трусливо жалась к зельевару, который, если что, наверняка бы вытащил девочку, по неосторожности провалившуюся подпол, откуда доносились подозрительные писки. Со стен свисали клочья пожелтевших от старости и сырости обоев, а весь потолок был надежно спрятан за множественными толстыми паутинами, которые теперь уже не казались Стейше такими красивыми. Единственным, что освещало длинный узкий коридор, оставались все те же проржавевшие и только магией державшиеся на стенах канделябры, вместо нормальных свечей в которых доживали свои последние минуты какие-то жалкие огарки, готовые вот-вот потухнуть.       Надеясь хоть как-то поднять себе настроение и развеять давящую тишину, сопровождающуюся нескончаемым скрипом половиц, девочка несмело спросила:       — Вы здесь живете?       — К сожалению, — обрубил мужчина.       Столовая встретила их все тем же холодом и тишиной: она была полупуста. Посередине возвышался обеденный стол и парочка видавших виды стульев: наверняка на них не раз и не два использовались восстанавливающие чары. Впрочем, на столе уже дымилась карри, стамппот и пастуший пирог*, так что гриффиндорка на некоторое время благополучно забыла и о ветхости дома, и о вопросах, которые она хотела задать зельевару, и о том, что мужчина ей должен был рассказать что-то. Но, даже сев на скрипнувший стул, Тедд не решилась притронуться к блюдам: мать девочки довольно часто одергивала Стейшу, что та совсем не приучена к этикету и как дикарка набрасывается на еду, не дождавшись, когда к приему пищи приступит хозяин ужина. И сейчас, пусть был всего лишь обед, в голове гриффиндорки зазвучали обидные слова, так что даже когда в животе предательски заурчало, Тедд продолжила молча разглядывать свою пустую тарелку.       — Почему ты не ешь? — Снейп оторвался от письма, которое еще секунду назад рассматривал с торжественной улыбкой.       — Вас жду, — выдохнула девочка. — Мама говорила…       — Ешь, — губы мужчины дрогнули в едва заметной улыбке и положил себе на тарелку небольшой кусочек пирога. — Видишь, я тоже начал есть?       Гриффиндорка кивнула и с удовольствием приступила к обеду. С едой они расправились быстро — пожалуй, даже слишком, так что пару минут после последнего глотка апельсинового сока они просидели молча, наслаждаясь вкусно приготовленными блюдами и мысленно нахваливая Понти. Но вскоре даже такая приятная тишина начала тяготить Стейшу, и девочка, чуть-чуть задумавшись, вспомнила, что же хотела спросить у зельевара.        — Я хотела спросить… ну, вы же лучше в этом разбираетесь, чем я, — путано начала гриффиндорка, глядя куда-то в сторону, — я, конечно, уже выбрала все, но все равно хотела спросить, — Тедд нервно вздрогнула, когда услышала, как Снейп насмешливо фыркнул. — В общем, какие предметы лучше всего выбрать для изучения на третьем курсе?       — Ну, раз ты уже все выбрала, то, может быть, озвучишь? Хотя, дай сам угадаю. Прорицания и уход за магическими существами?       Девочка пораженно кивнула. Конечно, она спрашивала у многих ребят с Гриффиндора, и многие из них выбирали как раз эти предметы, но она не ожидала, чтобы эти уроки пользовались такой популярностью.       — Так я и думал. Ты уже написала письмо? — получив очередной кивок, зельевар тяжело вздохнул. — Эти предметы выбирают лоботрясы и лентяи, Стейша. Я просто не позволю тебе бездельничать. Особенно, сейчас. Отдай свое письмо.       — Но мне понравились эти предметы, — отрицательно покачала головой гриффиндорка. — Ведь, на прорицаниях можно заглянуть в будущее…       — …или в свою кофейную чашку и не увидеть ничего! Для этого нужен дар, Стейша, а твой дар никак не соотносится к прорицаниями. Если ты хотела моего совета, то я бы на твоем месте выбрал древние руны и нумерологию. Впрочем, я так и сделал, когда мне было тринадцать лет! — слегка снисходительно проговорил мужчина и щелкнул пальцами. Через несколько мгновений уже запечатанное письмо оказалось в руках у зельевара, а спустя пару секунд о написанном напоминал только пепел, быстро опускавшийся на пол.       — Что вы сделали? — прошептала девочка. Она понимала, что руны и нумерология были бы полезнее, но зачем изучать оба предмета, если можно выбрать какой-нибудь один из предложенных зельеваром, а второй оставить своим? Это было обидно. — Зачем? Я… я сейчас… верните мне мою палочку, и я!..       — Что ты? Пустишь в меня мыльные пузыри? — подняв левую бровь, хмыкнул мужчина. Он, конечно, понимал, что Тедд действительно может что-то натворить, но явно не сейчас. После вчерашнего выброса гриффиндорке не стоило колдовать, но дальше если бы она взялась за палочку, то, Снейп был уверен, у нее бы почти ничего не вышло. Стейша обиженно насупилась.       — Ну, не переживай, — заметив реакцию девочки, добавил мастер зелий, — если тебе так хотелось выбрать прорицания, то мы оставим три предмета. Все равно никакой смысловой нагрузки они не несут. Кстати… кажется, на третьем курсе вы можете ходить в Хогсмид? Твои родители уже подписали разрешение?       — Нет, я не успела им сказать об этом, — после этих слов Тедд смущенно улыбнулась, — поэтому я хотела попросить вас…       — И хорошо, что не успела сказать, потому что сейчас тебе не стоит туда ходить. И я не могу подписать разрешение, я ведь не твой отец, — облегченно проговорил Снейп.       — То есть выбрать предметы, которые я буду изучать еще пять лет ты можешь, а подписать простое разрешение на посещение Хогсмида — нет?! — возмущенно воскликнула девочка, тут же вскакивая со стула, так что тот вновь огласил своим протяжным скрипом столовую.       — Тише-тише, Тедд, — мужчина в защитном жесте вскинул руки. — Тебе действительно будет лучше не выходить в Хогсмид, пока мы не разберемся с твоей небольшой проблемой. Поэтому сейчас я тебе запрещаю появляться там. Может быть, уже к концу лета я изменю свое решение, но ничего обещать не могу.       Гриффиндорка послушно кивнула.       Теперь, получив хоть какое-то объяснение, Стейша даже мысленно согласилась с зельеваром, несмотря на то, что рассмотреть деревеньку ей бы все-таки хотелось. А как бы не хотелось? Она была наслышана от старшекурсников о Сладком королевстве, о лавке Зонко, о пабе «Три метлы», где можно выпить сливочного пива с друзьями и хорошенько повеселиться… да, конечно, можно было заказать сладостей по совиной почте и выпить того же сливочного пива с теми же друзьями в гостиной Гриффиндора или в Выручай-комнате, но хотелось все это сделать в Хогсмиде!       Недолгую тишину прервал вкрадчивый голос зельевара:       — К слову, о твоей небольшой проблеме. Стейша, ты действительно дочь своих родителей?       *Карри — британско-индийское блюдо из овощей; Стамппот — жаркое из картофеля, капусты и лука, подаваемое под слоем запеченного сыра, часто используется как гарнир; Пастуший пирог — пирог с начинкой из ягнятины и овощей.