***
Эвен въехал в гараж и, закрыв автомобиль, прошел в дом. Первым, что почувствовал Эвен, открыв дверь, был запах газа и гари, причем очень сильный. Весь коридор был обуглен, некоторой мебели не хватало частей, но все было мокрым благодаря автоматической системе тушения пожаров. Здесь была выброшена мебель и техника из кухни, какие-то обугленные тряпки. Естественно первым желанием было увидеть целого и невредимого Исака, но по мере продвижения по дому, он понимал, что это практически невозможно. Дойдя до кухни он зажмурил глаза и, нервно сглотнув, зашел. Конечно, глаза он все-таки открыл, но увидев состояние помещения, он отвернулся и сглотнул, все было всмятку. Только сейчас он увидел в коридоре торчащий из-под обгорелой перевернутой плиты рыжий хвост, он вскрикнул и зажмурился снова. Мужчина проходил уже мимо, но не узнал лиса… Как?! Но быстро взяв себя в руки он по обломкам прошел к плите и, приподняв ее за изогнувшийся край, увидел Исака. Мальчик рвано и еле слышно дышал, его кожа и одежда были обуглены, как и все в этой комнате. Эвен судорожно вдохнул и, перехватив плиту, отодвинул ее с лисенка. Он наклонился к нему, желая поднять, но боялся прикоснуться. Все было до ужаса реально и нереально одновременно. Мужчине казалось, что стоит ему прикоснуться, как его хрупкий мальчик рассыпется. Но, переборов себя, он трепетно просунул руку под шею и вывернутые колени мальчика, он поднял его тельце с огромными ужасными ожогами и, переступая через битую посуду и остатки мебели, отнес его в зал. Положив безвольного, обмякшего лиса на диван, Эвен нервным движением достал смартфон из переднего кармана брюк и дрожащими пальцами с третьей попытки позвонил в скорую. Ему сказали покинуть помещение где был взрыв, так как возможна утечка газа, а так же естественно сказали ждать. Найшем бережно взял мальчика, стараясь несильно прижимать его к себе, и отнес в гараж. Он сел на пол, вытянув ноги, и уложил Исака на себя. Он хотел положить его максимально ровно, потому что у лиса наверняка много переломов… Какой кошмар, он оставил его меньше чем на день, но мальчик так пострадал… Эвен себе никогда не простит эту халатность. Его душили слезы. Он придерживал хрупкое тельце и цеплялся за него как за спасательный круг, молясь, чтобы все было хорошо. Лишь бы его лисенок выжил. Найшем готов на все, только что бы лис был здоров. Он обещал заботиться, он обещал защиту, он обещал счастье… А что сейчас? Сейчас мальчик почти не дышит, а Эвен ничем не может помочь. Мужчину сотрясала крупная дрожь, слезы текли ручьем, а обгорелый мех ушек, которые касались подбородка Эвена, были единственным маяком, что не давал утонуть в страхе и отчаянии. Так страшно мужчине давно не было. Никогда. Сейчас он понял, как сильно привязался к этому ребенку, как дорожит им. Он не позволит себе не сдержать обещание перед мальчиком, у которого и так слишком тяжелая и несправедливая жизнь. Эвен не услышал сирены приближающейся кареты скорой помощи. Он тонул в пучине отчаяния. Он не увидел, как в гараж с криками вломились люди в пожарной форме. Он не понял их вопросов и очнулся лишь тогда, когда они попытались забрать лисенка. — Сэр, вы не пострадали? — Давайте гибрида нам, он вас совсем придавил, сейчас все хорошо будет, — и уже бригаде, — Уберите груз! — Что?! — Эвен вцепился в Исака еще крепче и еще аккуратней, — Что вы несете? Это он пострадал, а не я! Неужели не видно?! — Сэр, не переживайте, у вас наверняка есть страховка, она покроет смерть гибрида или может выдаст сертификат на нового… — Так! Срочно везите Исака в реанимацию! Если он не выживет, я вас всех поубиваю нахрен! И мне похуй, какой срок дадут за это! — Сэр, у вас посттравматический шок, вы напуганы… — Я что сказал? Сейчас же! Выполнять!!! — Хорошо. Пожарник решил не спорить с пострадавшим. — Я буду следить! — Хорошо, сэр. Голос пожарника был насквозь пропитан обречением, но Эвену было плевать.***
Они тряслись в скорой. Исак лежал на каталке посередине, а по обе стороны от него сидели мужчины. Эвен держал его за руку и поглаживал тонкое запястье большим пальцем. Он шептал все молитвы, которые не вспоминал многие годы, что не живет с семьей. Он прижимался лбом к тыльной стороне его ладошки и просил остаться, просил выжить, обещал заботиться, обещал защищать, говорил, что такое не повториться, он умолял его пожить в этом злом мире еще. Возможно, это слишком эгоистично, ведь жизнь Исака здесь — ад, может там он был бы счастлив? Может, рай существует? Исак попал бы только туда, если бы Эвен мог, он причислил бы его к святым. Но Эвен просто не может его так отпустить. Мужчина сделает рай здесь, только проснись, только выживи. — Шансов мало… Эвен зарычал. — Чем меньше шансов у него, тем их меньше у вас. Не спасете его — сдохните ко всем чертям! Медбрат отшатнулся и боязливо кивнул. Когда доехали до больницы, транспорт резко остановился, и с передних мест прибежали врачи и, распахнув двери, быстро выкатили Исака и побежали к большим воротам. Там был заезд, на котором каталка громко вибрировала и стукалась об периодические стыки. Когда двери распахнулись, Эвена накрыл шквал голосов, что-то кричащих, они перехватили лисенка и завезли в серые железные двери, куда смог проскочить Эвен, а вот дальше его не пустили. Он пристроился у окошка во второй двери и следил за лисенком. Но через пять минут его тело стало тяжелеть, а картинка теряться. Он изо всех сил концентрировался на происходящем, дабы не потеряться окончательно, но это было тщетно. Он продержался совсем не долго, потом его сознание гладенько ускользнуло, и мужчина рухнул на пол у внутренних дверей. Он там лежал пока двери операционной не распахнулись и не сдвинули его тушу к стене. Уставший врач в запачкавшемся халате и влажных перчатках вернулся и взял нашатырный спирт, которым разбудил Эвена. — Все хорошо. Состояние тяжелое, 20% ожег тела, перелом 5 ребер, вывих коленной чашечки, но угрозы жизни больше нет. — Господи… О боже, — по лицу мужчины потекли крупные слезы, и он снова дрожал, — боже… — Вам надо бы к психиатру или психотерапевту. У вас плохое нервное состояние, это необходимо исправлять. — Не надо, у меня личный лечащий врач, специализирующийся, как раз на психиатрии. И я в порядке. Когда я могу увидеть Исака? — Да хоть сейчас, на гибридов у нас нет регламента. Мы вообще не должны их лечить, — врач тяжело вздохнул, — извините, я пойду, сил совсем нет. — Ой, да, да, конечно, простите… Мужчина кивнул и ушел. Через пару минут вышли остальные, а после двое вывезли каталку с капельницей, и третий вез еще блок аппаратуры, от которой к лису тянулись провода. Эвен подскочил на ноги, в глазах потемнело, он вскинул руку и провел ей по голове. Потерев лицо ладошками, он побежал за каталкой. Они пришли в светлую палату, где Исака переложили на другую медицинскую кровать, холодного зеленого оттенка, что и тонкие занавески на темных окнах. — До свидания? Медбрат выжидающе смотрел на Найшема. — Да, конечно. Я же могу вас позвать, если что-то случится. Парень кивнул, и они ушли. Эвен сглотнул и тихо подошел к Исаку. Мальчик был без сознания, и мужчине оставалось только молиться, что его лисенок выкарабкается. Пусть только выживет, а Эвен больше не подведет его. Найшем сидел в кресле, которое, совсем как Исак недавно, придвинул вплотную к кровати. Он смотрел на мальчика, и его сердце сжималось в тисках вины, он не должен был его оставлять. Эвен бережно взял руку, на пальце которой был какой-то аппарат, который мужчина старался не потревожить. Он расправил относительно целую ладошку, выпрямляя пальчики и перебирая их. Эвен положил холодную ладошку к себе на колено и накрыл своей. На почве всего произошедшего и возможно обморока, Эвен уснул за пару минут, зацепляясь мизинчиком за маленькую ладошку.