Запах зеленого чая

Все мы погрязли в болоте, но некоторые из нас смотрят на звезды - Оскар Уайльд. Дождь. С каких пор я стал считать его столь романтичным и приятным явлением? Все детство я яростно ненавидел это волшебное время, но один интересный момент моей жизни позволил полюбить его во всех его красках. Полюбить настолько сильно, что если зажмуриться и пролистать в голове те воспоминания, то от счастья на глазах выступают слезы, и улыбка будет сиять на моем лице еще долго-долго. Лето. Очень сочный и зеленый, как все говорят, период в году. Но я сегодня с этим в первый раз не согласен. Проливной ливень хлестал еще с семи утра, а я сидел на пороге заднего двора и с умным видом уже битый час читал книгу. Аму как всегда что-то играла на пианино, и сладко-распевные ноты доносились до моих ушей, заставляя улыбку волшебным образом появляться на лице. Слегка прикрыв глаза, я еще раз поудобнее устроился в пледе и продолжил читать в сотый раз одну и ту же страницу. Из-за плохой погоды поход в поля сегодня отменялся, а значит - план тоже отменяется. - Видимо не суждено мне… - я опечалено вздохнул и закутался по самый нос в теплую ткань, собираясь немного вздремнуть. Очередное разочарование повлекло меня в сонливость, и мои веки непроизвольно начали слипаться. Я уже, наверное, миллион раза пытался поцеловать Аму за эти два года, и все коту под хвост. Кукай за это время стал мне настоящим другом, знал, когда поддержать и помочь, давал в любовных делах советы и прочее. Я бы никогда не подумал, что сдружусь с поваром так сильно, но эта дружба давала плоды, и просто грела сердце. Утао стала настоящей леди и светской кокеткой. Со всех концов Англии съезжаются молодые сыновья графов, в надежде получить согласие на руку и сердце моей сестры, но с ее характером ее даже шахтер не возьмет в жены. Тадасе… А что Тадасе? Все такой же маленький в душе, но на деле бывает полезен и иногда даже умен. Вдруг я услышал, как из кабинета музыки с грохотом вышла Луиза – полноватая женщина преклонных лет с некрасивыми чертами лица. Ее лицо всегда выражало недовольство ко всем, кроме Аму, у нее были темно-черные узенькие глаза и слишком острый нос с родинкой на переносице. Меня передергивало от ее взгляда, и я старался как можно реже с ней пересекаться, но это редко удавалось. Я с головой закутался в плед и дождался, пока она уйдет. «Икуто, она все равно не выйдет через задний двор» - я пристыдился собственного страха, и опустив одеяло, бросился наверх. Забежав в дом, я чуть не сбил Утао, грациозно шагающую со стопкой книг на макушке. Она что-то пробубнила, когда книги начали качаться из стороны в сторону но, удержав их руками, поспешила удалиться от меня подальше. Я лишь виновато кивнул и побежал быстрее по лестнице. Перепрыгивая через две, а то и три ступеньки, я забежал в свою комнату и схватил мольберт и краски. Держать деревянную конструкцию было неудобно, и мне пришлось взять кисточки в зубы. Довольный как таракан, я выбежал и полей побежал в музыкальную комнату. Пробегая по коридору, на моем лице мелькали солнечные зайчики, ковер слегка скользил под ногами, а волосы выбивались из хвоста. Радостная улыбка на лице шестнадцатилетнего парня сияла, словно фонарик. Уже подбегая к нужной двери, я начал сбавлять шаг и замер. Красная древесина перед моим носом не просто напрягала, а раздражала, и мне нужно как-то собраться с мыслями. Поставив на пол мольберт и положив на него кисточки, я нервно оттянул воротник белой рубашки, расстегнув его на одну пуговицу. В конце концов, я уже взрослый парень, пора уже действовать решительнее, а не жевать споли! Глубокий вдох и, подхватив мое «орудие труда», я с грохотом забежал в комнату. Дверь открылась, передо мной предстала Аму. Ее лицо не выражало ничего, кроме непонимания, но я оставил объяснения на потом. Сев на маленькую табуретку напротив ее лица и пианино, я поставил мольберт. - Икуто, что ты делаешь? – ее голос был немного раздражен, ведь она не любила, когда ей мешают. Я лишь улыбнулся и, приложив указательный палец к губам , ей подмигнул. Ее красивые розовые волосы струились по плечам и полу, янтарные глаза смотрели на меня не со злостью, а с интересом, ровная спина и худенькая талия, аккуратно закрытая корсетом, тонкие и длинные пальцы, лежащие на клавишах – все это я и любил в ней. Кивнув ей в знак того, что она может продолжать, я лишь намочил кисть в вазе с цветами, стоящей на пианино. Ее пальцы передвигались мелодично, но ее взгляд не сходил с моего лица, что меня крайне смущало. Я слегка покраснел и, окунув кисть в коричневую краску, начал делать мазки на бумаге. То ли нарочно, то ли специально, у Аму съехал рукав платья, оголяя ее плечо, отчего я нервно сглотнул. Она же, вместо того, что бы его поправить, лишь с улыбкой продолжала играть. «Дразнит, чертовка» - я ухмыльнулся и наконец завел разговор, ради которого сюда пришел: - Аму? – она ничего не сказала, а просто остановила игру. Убрав пальчики с клавиш, она устремила свой взгляд на меня. Взгляд, полный невинности... Я даже слегка вспотел, но продолжил говорить: - Сегодня будет дождь, поэтому все будут дома, кроме дяди… Ты не против прогуляться? – она лишь заулыбалась и, прикрыв глаза вздохнула: - Я то не против, но сегодня состоится прием очередного ухажера Утао, надо встретить гостя, - я встал и, подойдя к ней, нежно обнял. Обнял так крепко, что я мог почувствовать на коже швы ее корсета. Она лишь одними ручками обняла меня за плечи и, уткнувшись носом мне в щеку, учащенно задышала. Я понял, что это мой шанс и, потянувшись к ее губам, уже праздновал победу, но нет. Аму поставила перед своим лицом ладошку, и я с грустью отстранился. Медленно отстранившись, я собрал свои вещи. Она что-то хотела сказать, но слезы ей помешали. Когда я уже открывал ручку двери, до моих ушей долетел ее голос: - Икуто! – она протянула вперед руку и, не вставая со стула, опустила голову. Я замер в ожидании объяснений. - Аму, объясни мне пожалуйста, что не так? Может, причина во мне? – я лишь крепче сжал мольберт. Обида разливалась по всему телу, отдаваясь в голову, где эхом слышалось «Она тебя не любит». Я сжал зубы так, что они заскрипели, а Аму, всхлипывая, попыталась мне все пояснить: - Икуто, не подумай, что я не люблю тебя, просто…- я не дал ей договорить. Повернувшись с горькой улыбкой, срывающимся голосом сказал: - Любишь меня? Допустим, я верю. Ну, тогда докажи. Давай, докажи что любишь меня. Поцелуй. Всего один поцелуй, неужели это так сложно? – она округлила глаза и, встав, подошла ко мне. Пара секунд, и меня крепко обнимают. Ее тепло, ласки, все это было таким родным, но сейчас мне все это казалось чужим. - Икуто, я не могу.... - Я просто «отодрал» ее от себя и, взяв принадлежности, удалился из комнаты. Аму только прошептала мое имя, когда осталась наедине с собой. Выйдя из комнаты, я быстрым шагом ушёл, что бы никто, не увидел, как одна одинокая слеза скатилась по моей щеке. «Я не должен плакать…». Кукай уже полчаса готовит успокаивающий отвар, а я сижу за столом, скрыв лицо в кольце рук. Мое настроение было настолько отвратительным, что хлещущий ливень за окном только усугубил положение. Я сейчас напоминал мертвеца, которого пару раз переехал экипаж, а потом еще и молнией ударило. Под глазами у меня уже давно образовались синяки из-за того, что я часто нервничал. Я даже исхудал за этот год, и дядя уже врача вызывал. Рыжеволосый напевал веселую мелодию под нос и то и дело кидал ободряющие слова, которые, к слову, нифига не ободряли. Я лишь изучал взглядом поверхность стола, не обращая внимания не поваренка. Бёрби терся об мои ноги, требуя ласки, но я лишь почесал его разок за ушком, оставив на полу. Вдруг перед моим носом поставили чашку со странной зеленой полупрозрачной жидкостью. Я недоверчиво покрутил чашку в руках, но Кукай с победной улыбкой присел рядом: - Не волнуйся, не отрава – это были, пожалуй, первые его слова, которые я услышал за весь день. Покосившись на него синим взглядом, я лишь взял кружку в руки и, сделав пару глотков, понял, какая же это гадость. Залпом, чтобы не мучиться, выпив жидкость, я резко встал и направился к выходу из дома. Кукай хотел что-то сказать но, поняв мое состояние, лишь промолчал и кинул, произнеся мне шепотом вслед: - Все будет хорошо… Выйдя из дома, я медленно шагал под дождем. Зонтик я специально не брал, не хотел скрываться под черной тканью. А зачем? Зачем все люди берут в дождь зонтики, когда говорят, что любят его? Эта странность всегда меня пугала в людях, я и сейчас побаиваюсь многих людских причуд. Даже сейчас, по улице ходят молодые леди в красивых вечерних платьях, подбирая подолы, что бы те не испачкались. «Зачем так одеваться в ливень?» - я усмехнулся их смешному виду и продолжил идти дальше. Город в такую погоду почти пустовал и лишь на строительстве башни, которую решили назвать как «Биг-Бен», была суета и постоянный шум. До конца стройки оставалась неделя, и тогда мой отец должен будет приехать за нами… Приехать за нами навсегда. Именно, вы не ослышались. Мой отец сказал, что после того, как побывает на открытии башни, мы пакуем чемоданы и уезжаем во Францию к тете Лулу. « Несправедливо! » - я пнул фонарный столб ногой с такой злостью, что идущая рядом девушка взвизгнула. Она вытаращила на меня свои ярко-голубые глазенки и, заправив блондинистую прядь волос за ухо, подошла ко мне. Я ее сначала проигнорировал, но когда ее худая, испещренная царапинами рука легла мне на плечо, я вздрогнул. - Все в порядке? – я хотел было огрызнуться, мол «не трогай меня», но она лишь пощупала мои волосы и охнула. Схватив меня за руку, девчушка повела меня куда-то вдоль улицы. Я только и успел рассмотреть ее на бегу самым краем глаз. Юбка чуть ниже колена как раз была под стать такой погоде, высокие кожаные сапоги для верховой езды, скрывающие худые и длинные ноги, и потертый и старый плащ. Завела меня она в инструментальную лавку и, посадив на скрипучий стул, удалилась в соседнюю комнату. Я в недоумении хлопал глазами и пытался понять, что только что произошло. От моих мыслей меня отвлек странный звук. Дверь в магазин открылась, и странные колокольчики, висящие над проемом, мелодично зазвенели. Я залюбовался серебряным чудом, пока из той самой комнаты не вышла моя «похитительница». Немного растрепанная, очень низенькая голубоглазая девчушка, в таком же голубом, как ее глаза платье и белом фартуке с коричневыми кожаными сапогами. Она была полна энергии и радости. Ее золотистые, слегка с дымкой, кудрявые волосы еле доставали до поясницы, а большие игривые глаза были широко открыты. Я непроизвольно улыбнулся такой милой девушке, и тут же мысленно дал себе пощечину. « У тебя уже есть дама сердца » - я снова сделал грустное лицо и опустил голову вниз. По-быстрому обслужив клиентов, девушка подошла ко мне и, сцепив руки за спиной, присела на корточки к моему лицу. - Вы промокли… Давайте я высушу вашу одежду? – я не мог отказаться, ибо кости уже пробрало от холода. Кивнув ей, я был одарен милой улыбкой. «Красивая…» - пронеслось у меня в голове, и перед глазами резко всплыл образ Аму. Потрусив головой, я и не почувствовал, как меня аккуратно взяли под руку и отвели куда-то. Пройдя по узенькому коридорчику вглубь дома, меня привели не то в комнату, не то в чулан. Вокруг царил бардак и, порывшись где-то в сундуке, девушка выудила чистую белую рубашку и узкие черные штаны для конной езды. Отдав их мне, она достала еще и сапоги для наездников. « Лошадей любит что ли? » - я промолчал и молча принял одежду. В благодарность кивнув, я спросил : - Как ваз зовут? – она покраснела и тихонько прошептала всего одно слово: - Сесиль – я заметил, что это было красивое и очень подходящее под ее образ имя. Улыбнувшись, она покинула комнату, дав мне поручение переодеться. Выйдя в приемную к инструментам, я наконец обратил внимание на обстановку. Десятки разных инструментов со всего света было собрано в такой маленькой комнате. В воздухе пахло благородным старым деревом и сырой бумагой, комната освещалась всего лишь одним керосиновым фонарем, а Сесиль мирно сидела на деревянной лавочке, пересчитывая выручку. Я тихонько присел рядом и начал всматриваться в ее лицо. Слегка курносый, маленький носик, широкие блондинистые кудри, густые, но коротенькие черные реснички и слегка розоватые щеки. Оторвавшись от бумаг, она посмотрела на меня и с улыбкой сказала : - Не хотите чаю? Домой я не пошел. Сесиль гостеприимно предложила переночевать у нее в магазинчике из-за ливня, а поутру отправиться на рынок, что бы там и разминуться. Я согласился. Спросите - зачем? Я вам скажу – мне надоело. Мне надоело, что все плетут из меня нитки. Аму выпендривается уже второй год, что меня сильно расстраивает, Утао все время дает мне нравоучения, а няня с горничными постоянно говорят, какой я несобранный. Лишь дядя и Тадасе мне не высказывают свои претензии но, так как дядя сейчас в отъезде а Тадасе уезжает к матери послезавтра, меня это не сильно радует. Открыв глаза, я увидел обшарпанный, белый потолок маленькой комнатки магазина. Я сладко зевнул и почувствовал в воздухе запах свежих булочек. Сев на «кровати», которой служила стопка из одеял под которыми были книги, мой позвоночник предательски хрустнул и в пояснице заныло. Я лишь что-то невнятно промычал, встал и направился к хозяйке. Выйдя в главную комнату, я понял, как же тут красиво с утра. Утренние лучи освещают благородную древесину скрипок и прочих инструментов, в воздухе видна летающая полупрозрачная пыль, а за маленьким столиком, которого, кстати, вчера тут не было, сидит молодая девушка. Рядом с ней, на соседнем стуле, мирно сидел какой-то бородатый старик, и я спрятался за углом. Увидев меня, она чуть не подавилась чаем от моей реакции и, улыбнувшись, поманила рукой. Нервно сглотнув, я вышел к ним и сел за третий стул. Старик не меня даже не посмотрел, а просто продолжил жевать выпечку. Но тут тишину нарушила Сесиль: - Дедушка, это и есть тот молодой человек, который вчера чуть не заболел под дождем. Старик поднял на меня глаза, и я содрогнулся. Белая пелена укрыла оба его глаза, за которой даже зрачка не видно. Он протянул свою старую и дряхлую руку ко мне и, нащупав мою кисть на столе, аккуратно «помял» ее. Я слегка покраснел, но моя блондинистая подружка лишь одобрительно кивнула. - Молодой, еще совсем не распустившийся цветок – дедушка сказал это довольно распевно, и даже бодро. Голос был низкий, слегка хрипловатый, и я мельком его разглядел. Седые, закрученные к концам волосы, довольно длинная и густая борода, устрашающие и одновременно завораживающие глаза и старая, побитая временем одежда. Его рука слегка тряслась, и мою голову посетила мысль. «Паркинсон*…» - я накрыл его ладонь второй рукой и с улыбкой сказал: - Рад знакомству! - его старое и смуглое лицо растянулось в улыбке и мне стало приятно от того, что еще есть такие добрые старики. Большинство пожилых людей, которых я знал, были высокомерны и грубы, но этот совершенно не такой. Я спросил его имя, на что мне ответили : - Бруно. Бруно Макфайл - я взял на заметку, что где-то уже слышал его имя. Сесиль взяла свою тарелку и отнесла ее куда-то прочь. Я предложил ей помощь, но меня остановила рука Бруно. - Останься, есть разговор. - Я лишь вопросительно изогнул бровь в сторону Сесиль, но она пожала плечами и ушла. Набравшись храбрости, я сел за стол. Дедушка сначала молчал, а потом, откашлявшись, начал: - Как тебя звать? – я мигом покрылся багровой краской, ведь я не представился! Я прикрыл глаза и абсолютно серьезно сказал: - Тсукиоми Икуто младший – его лицо резко изменилось. Оно стало... ошеломленным? Он засмеялся и, утерев выступившие слезы от смеха, подпер одной рукой голову: - Сын такой важной особы не стал бы бродить в наших землях... - за всей этой картиной наблюдала Сесиль, и когда я посмотрел на нее, она с опечаленным взглядом развернулась и ушла. «Я ее чем-то обидел?» - я не понимал причины ее резкой перемены в настроении, но продолжил беседу с Бруно. - Нет, я действительно сын Тсукиоми Аруто. У меня даже есть фамильный кулон – я достал из-за шиворота кулон из маленького кусочка необработанного сапфира. При рождении всем членам семьи Тсукиоми на шею вешали такой кулон. Старик с интересом ощупал его и, округлив глаза, хмыкнул: - Что же, он настоящий… И что же тебя привело сюда? – грусть сразу же нахлынула на меня при воспоминании утреннего происшествия. Я хотел было открыть рот, но меня перебили: - Девушка? – он спросил это так безобидно, что я лишь кивнул. Он сделал рукой жест, просящий продолжить свою мысль и рассказать причину. Не знаю почему, но я сразу же выдал все этому старику. То ли его добродушная аура, то ли его завораживающие глаза так и вытягивали раз за разом из меня правду. Едва я закончил свой рассказ, как он дружелюбно похлопал меня по плечу и, со словами «Все образуется», встал из-за стола. - Приходи к нам, когда хочешь. Ты тут желанный гость, - эти слова меня тронули и я незамедлительно дал клятву, что обязательно приду сюда ещё раз. Бруно отдал мне мою одежду и, разрешив пойти в том, в чем я сейчас, отпустил меня домой. Единственное, что меня разочаровало, это то, что белокурая девчушка не вышла меня проводить. Выйдя из магазинчика, напоследок помахав рукой моему собеседнику я, полный радости, отправился домой. У меня в голове эхом разносились слова «Все образуется», и я, полный надежды, уверенно шел домой, чтобы исправить положение. 16:48:40 * В это время в поместье дяди Тсукасы * Очередной богатый сынок, которому до сих пор подтирают сопли, красовался, перед Утао словно павлин. Она же лишь презрительно махала веером, и ему это, видимо, не нравилось. С каждым разом наглея все больше и больше, он уже открыто хамил молодой особе, до одного момента. Хрупкая фигурка девушки в кружевном желтом платье, с длинными розовыми волосами, сделала шаг вперед из-за угла: - Перестаньте хамить Утао – даже сама блондинка была поражена такой храбростью со стороны ее подруги. Золотоглазая уже с трудом стояла на ногах, а когда к ней быстрым шагом подошел сиреневоволосый парень, она чуть не упала. Он осмотрел ее с ног до головы оценивающим взглядом, полным интереса, а затем просто схватил рукой в белой перчатке за хрупкую ладонь. Громко и звонко, на весь зал он произнес: - Я женюсь только на этой девушке, или все мирные контракты между нашими семьями будут разорваны. Воцарилась гробовая тишина, сквозь которую был слышен лишь сбитый ритм сердца розоволосой и пораженный «ох», как две капли воды схожей с братом, сестры молодого отпрыска…