— Что может быть хуже моей жизни, Диана? — Поцелуй своей смерти, Энджел.
***
Последние пять лет Энджел думала, что жила напрасно. Для кого она осталась жить? Её родители мертвы, друзей у неё нет, а парнем она так и не обзавелась. А, собственно, зачем? У неё появилась куча комплексов в последнее время в купе с предрассудками, суевериями и страхами. Родители девушки были жестоко убиты. Она жила одна вот уже пять лет. Энджел подозревала в этом одного парня, который буквально хотел её. Хотел во всех смыслах этого слова. Грёбаный сталкер… Какой же жалкий. Но сейчас Энджел не может назвать его жалким. Он жестокий, до ужаса сильный, эгоистичный, вспыльчивый и, что самое печальное, красивый. Может быть, в обычной жизни она влюбилась бы в него, но… «Нет, никогда! Он просто монстр! Он…»— Энджел, крошка, успокойся.
— Диана?..— Убитых родителей уже не воскресить, верно?
Девушка ехала в автобусе, направляясь в колледж. На улице падали, кружась, белые хлопья снега. В тёплом автобусе было немного душно, и Энджел немного ослабила свой шарф. — Да… ты права, — прошептала она. Диана — проклятый дух, который засел в теле молодой девушки до самой её смерти, может, даже чуточку дольше. Проклятая душа была тесно связана с душой Энджел и могла появляться ей на глаза лишь на некоторое время в виде бледного и полупрозрачного призрака. Диана была в её теле с самого рождения, и это не всегда нравилось девушке. Ей часто снились сны, в которых молодую цыганку неизвестные ей люди избивали розгами до смерти. Да, Диана была цыганкой. В те редкие моменты, когда Энджел могла видеть её, она запоминала даже самую крохотную деталь её внешности и одежды. Диана очень молодо выглядела, чуть постарше её самой. У неё было бледное лицо, широкий рот, ямочки на щеках, цвет глаз был то ли тёмно-серым, то ли чёрным (её радужка глаз словно сливалась со зрачком), длинные волнистые волосы не доставали до поясницы сантиметров десять, не меньше; у девушки были длинные заострённые ногти, будто бы она их специально отращивала, из-за чего Диана иногда смахивала на ведьму. Её одежда почему-то приводила Энджел в неописуемый восторг: длинное бордовое цыганское платье до пола, на котором висели самые разные побрякушки, длинная вязаная шаль на плечах и красные сапоги на среднем толстом каблуке. Энджел всегда думала, что у цыган тёмная, смуглая кожа, но, глядя на призрак Дианы, гадала, почему у неё такая мертвецки бледная кожа. Автобус остановился перед колледжем, и девушка, как ошпаренная, выскочила из него прежде, чем огромная толпа студентов, отучившаяся первую смену в колледже, затолкала её обратно в тёплый транспорт. Девушка находилась на четвёртом году обучения в самом обычном колледже, который находился от дома не слишком далеко, но и, увы, не близко. Тем более, на улице было чересчур холодно для начала декабря, поэтому Энджел не рискнула ходить после колледжа одна домой. Девушка каждый день, не считая выходных, приезжала учиться ко второй половине дня. Ей было немного неудобно приезжать в учебное заведение к восьми часам утра, так как у неё были проблемы со сном. Начало зимы в Америке выдалось слишком холодным. Это была первая в жизни Энджел самая холодная для неё зима. Но, наверное, не только для неё: в новостях во всю трубили об этом, советуя запасаться тёплыми пуховиками и термосом с чаем. А лучше несколькими. Увы, девушка не успела купить себе тёплый пуховик или куртку на распродаже, которая прошла вчера в торговом центре, поэтому утеплялась так, как позволял её гардероб: свитер, ещё один свитер, термобельё под обтягивающими джинсами, шарф, шапка и тёплые перчатки, оставшиеся от матери. Свои она выкинула в прошлом году, потому что их порвала бездомная собака. Случайно.«Иу…» — Ты очень мило выглядишь во сне, не находишь? «Не нахожу. С такими «козырями» в рукаве я парня рядом с собой долго не продержу!» — Поверь мне, ты и без этого обречена на провал.
У Энджел всё плохо со сравнениями, эпитетами и другими средствами выразительности; у Дианы слишком колкий язык, да и вообще она любитель постебаться над бедной блондинкой. Да, внешность у Энджел была, может быть, и приятная, но далека от идеальной: светлые волосы, за которыми она упорно ухаживала, тощая от недоедания фигура, бледная кожа от недостатка «среднестатистического» летнего загара, глаза орехового цвета, бледные покусанные губы, обветренные и потрескавшиеся на морозе… Единственным плюсом в своей внешности Энджел видела то, что на её лице отсутствовали чёрные точки и прыщи. Хорошо, что переходный возраст давным-давно прошёл. А ещё у неё была небольшая грудь второго с половиной размера. Это девушка тоже считала плюсом, так как к ней особо не лезли парни и девушки с нетрадиционной ориентацией. Поверьте, и такое было в жизни Энджел. Зайдя в помещение, блондинка с облегчением втянула в лёгкие тёплый воздух. Перерыв. До конца лекций осталось два с половиной часа. Энджел, сидя в столовой, набивала желудок приготовленными дома сэндвичами с лососем и свежими овощами, которые купила вчера в супермаркете. В крышке от термоса дымился горячий чай. Вокруг царила оживлённая обстановка. Голодные студенты поедали купленные в кафетерии булочки с чаем или полноценные обеды или, как это сделала Энджел, принесли еду из дома, при этом громко разговаривая и изредка посмеиваясь над шутками своих друзей и однокурсников. Рядом с девушкой сидела её однокурсница Лиззи, попивая горячий чай и (как это всегда бывает) квохча обо всём подряд. — Ой, вчера я купила себе такой клёвый пуховик на распродаже! За полцены! — она мечтательно вздохнула и положила голову на руки. — Хожу в нём и не нарадуюсь! У Энджел чуть кусок сэндвича поперёк горла не встал. Стало немного обидно. Она так долго ждала этой распродажи!.. Но она забыла про неё, поэтому поехала домой, а когда вспомнила, было уже поздно — торговый центр закрылся. Лиззи искоса посмотрела на блондинку и начала разговор как бы издалека: — Знаешь, я купила два пуховика… могу один отдать. Энджел удивлённо посмотрела на русоволосую. Как? Лиззи отдаст ей пуховик бесплатно? Да ну! Да это же просто чуде… — За деньги. А, ну да, просто так же ничего не бывает. — За цену, которая была на распродаже, и ещё плюс… семь долларов! — Три?.. — Шесть! — Четыре! — Пять с половиной! Энджел, понимая, что сейчас лучше согласиться, потому как Лиззи либо вновь повысит цену, либо вообще откажется отдавать пуховик, протянула девушке руку. — По рукам! Русоволосая смачно хлопнула по ней своей ладонью и слегка пожала. — Прости, Энджел, но ты же знаешь, что времена сейчас для нас, студентов, не самые лёгкие. Выкручиваться приходится по полной. — Да, да, я понимаю… Ну, зато теперь у блондинки есть на зиму пуховик, стоящий меньше, чем сейчас в торговом центре.***
Домой Энджел возвращалась одна, да ещё и пешком. На автобус она опоздала, поскольку лектор её задержал из-за вопроса организации праздника в колледже на Новый год. Надо же как-то удерживать в школе студентов и привлекать новых. На улице было дико холодно, но Энджел уже шла в новом пуховике. Мама Лиззи принесла его после занятий. Теперь в руках у девушки был большой пакет, в котором лежали её старая куртка и один из свитеров. Холодный ветер дул ей в лицо, отчего глаза Энджел постоянно слезились, и всё вокруг плыло, смазываясь в одну непонятную кучу. Виден был только свет уличных фонарей. В носу неприятно кололо, губа треснула ещё тогда, когда девушка улыбнулась вновь выпавшему снегу. От этого дня оставалось всё меньше и меньше хороших впечатлений. Как и от предыдущих. Каждый день повторял предыдущий. День за днём всё повторялось по-новой: сонливое утро, свободное от учёбы время, автобус, колледж, автобус, ужин, периодическая бессонница по ночам… Энджел перестала получать удовольствие от жизни. Что вообще происходит в мире? В стране? В её городе? Какой жизнью живут её однокурсники? Как там вообще поживает Лиззи, вечно болтающая без умолку? Ведь она говорит всё о себе, но блондинка не слышит её. Или не хочет слышать. Пытаясь себя растормошить, она ужасно отставала во времени. Её что-то вечно отвлекало от этого. От бесконечного копания в себе. А куда уж глубже? Даже Диана начала намекать ей на то, что через её огромную дыру в душе можно увидеть всё, что только можно увидеть. Для этого даже не нужны глаза, традиционно считающиеся зеркалом души. Где-то сзади послышались чьи-то шаги. И эти быстрые шаги звучали всё громче и громче. В душе промелькнул страх, и время перед Энджел словно начало замедляться в осознании того, что происходит с ней или может произойти. Она одна. Здесь. Сейчас. В безлюдном переулке. Вечером. Чуть ли не в кромешной темноте. Без средств защиты, но с инстинктом самосохранения. Пора бежать. Девушка метнулась вперёд, не оглядываясь назад. Сейчас она бежала быстрее, чем в прошлом году от злой бездомной собаки. И если тогда всё обошлось лишь порванными перчатками, то сейчас могло всё обойтись гораздо хуже, ведь преследующие её люди побежали за ней. Преследователи не отставали ни на секунду, наоборот, с каждым мгновением они становились всё ближе и ближе к блондинке. Девушку тормозили пакет с вещами, рюкзак и сапоги на среднем каблуке. В этот момент ей хотелось избавиться от всего, что ей мешалось, даже от сапог! Но, увы, бросить дорогие и, самое главное, необходимые сердцу вещи никак не хотелось. Сердце колотилось с бешеной силой. Дыхание давно сбилось, но инстинкт самосохранения в купе с резким скачком адреналина в крови делали своё дело — на каблуках девушке получалось бежать быстрее её преследователей. Пакет мешался — качался из стороны в сторону и бил Энджел по ногам, поэтому она резко подбросила его и, перекинув через голову, закинула за спину. Бег сзади стал менее слышимым, а после девушка поняла, что неизвестные отступили. Она остановилась и, сняв со спины большой пакет, пыталась отдышаться. Холодный воздух нещадно разрезал лёгкие, щёки сильно заалели, с губ срывались судорожные всхлипы. Как же хорошо, что всё обошлось!— Ты дура… Беги сейчас же домой! Думаешь, эти придурки так легко сдались?! «Бог ты мой… Мамочки!»
Девушка резко развернулась вперёд, но не успела сделать ни шагу. Перед ней возникли две мужские фигуры. И последнее, что Энджел успела увидеть, это то, что один из них замахнулся на неё большой рукояткой тесака. Голову пронзила тупая боль, и девушка мгновенно отключилась, чувствуя, как с виска струйкой потекло что-то быстрое и горячее. В чёрном пространстве, где совершенно ничего не было, стояла Энджел, потирая окровавленный висок, зная, что это совсем не поможет. А напротив её, скрестив руки на груди, стояла Диана, окинув девушку надменным взглядом. — Знаешь, я, конечно, рада видеть тебя, но совсем не здесь и не при таких обстоятельствах.