Розовые закаты

Тревор заебался ждать от жизни подачки — он тянет Брендона к себе за шею, ощущая вкус горького пойла и сигарет, глушит пьяный смешок и сглатывает рвано, не давая себе спасовать. — Мы же не… — бормочет Брендон куда-то возле правого уголка губы, и Тревор качает головой, пойманный с поличным. Конечно, они «не». Они — как бы лучшие друзья, а Эскилл успешно сливает их дружбу. Позволяет себе представить, что Брендон вдруг поймёт, что между ними может быть больше, чем братство. — Забей, мне просто любопытно? — его голос звучит вопросительно-жалко, стихая на последнем звуке. Тревор вдруг отчетливо понимает, что делает — смотрит на откинутую футболку Брендона, на расстёгнутую ширинку и собственные дрожащие пальцы. Дэрроу хмыкает, облизывает влажные губы, и тянет с присущей придурковатостью: — Папочка Дэрроу в деле. Эскилл выдыхает, глядя, как Брендон обхватывает губами горлышко бутылки текилы, делает жадный глоток, чтобы закашляться и рассмеяться. Тревор шагает вперед, руку кладёт ему на плечо и думает, что пиздец. Он пиздец, как попал. *** Он привык, что Брендон даже не вспоминает о том, что было в лагере. Он перманентно флиртует с девочками на вечеринках, курит сигареты с чужих пальцев и носит засосы на шее в знак собственной ахуенности. Трев не ревнует, нет. У него исключительное место лучшего друга, ближе, чем любая шлюшка. У него копилка воспоминаний от детского сада, где был голубоглазый мальчишка с дурацкой плюшевой лягушкой, до старшей школы с засранцем, который прячет травку в своем шкафчике и иногда ночует в машине. Пока что-то не меняется. — Ты ведёшь себя странно, чувак, — Тревор прячет тревожность за небрежностью тона и вскинутой бровью. Брендон ведет по выкрашенным в тёмный волосам и давит ухмылку, которая выходит паршивой даже по его стандартам. — Почему? — Что за рвение встать на защиту Фрикс? Ты её ненавидишь. Его лицо мрачнеет. Плечи напрягаются под футболкой, а взгляд становится арктически холодным, будто появилась потребность защищаться. Будто ему нужно защищаться от Тревора. Это хуже ведра воды на голову, это заставляет волоски на теле встать дыбом. Нехорошее предчувствие вьётся в глотке. — Нет. Не ненавижу. Эскиллу хочется читать между строк, но он только смотрит в знакомое до мелких черт лицо со шрамом у губы и синим блеском радужек. Смотрит и боится представить, что их хрупкий мир трещит по швам.

***

Он помнит точный момент, когда взгляды, которые Брендон кидает на Роуэн, стали понятны. Они были втроём — решали, как выжить, когда Дэрроу, тот, который плевался при слове «романтика» и «привязанность», смотрел на неё так, словно готов рвануть за ней куда угодно, хоть под дуло пистолета. Когда его внимание переросло в неловкие заигрывания и попытки приблизиться к ней. Тревору остаётся только наблюдать, глотая желчь и думая, что у него есть воспоминания. Пыльные и лихорадочные, приправленные ночами без сна и текилой. У него есть память, и это жалко, как он за неё цепляется, пока Брендон улыбается на что-то, небрежно брошенное Фрикс в его сторону.