Сквозь невзгоды.

Они были столь юны и глупы, что первая мысль о странности их собственного положения возникала только в тот момент, когда, сжимая друг друга в крепких объятиях, юноши находили обоюдное стремление, что выражалось безмерными чувствами, и непонимание со стороны взрослых; именно тогда, получив неприятный, в своем понимании, выговор, они четко осознали, что те ощущения, жар от румянца на высоких скулах, дрожащие при соприкосновении пальцы – все они не имели значения для кого-либо. "Это неправильно",— говорили они. "Подобное наказуемо",— вбивали они в детские головы. Категорично и бесчеловечно. Находили каждую их попытку сблизиться и жестоко обрубали нити, которые связывали этих двоих: множество интересов, совпадающие лекции, деятельность вне школы, дело дошло даже до неожиданной смены учебного заведения. Так, не объясняя толком ничего, одного отправили на другой конец света, принудительно записывая на уроки английского языка, а второго оставили ни с чем, лишив первой и последней надежды. Когда попытки общения на расстоянии привели лишь к удалению из всеразличных социальных сетей и блокировке местных браузеров, доступных для Южной Кореи, молодые люди стали активно запасаться бумажными конвертами и аккуратными листами, где изображались прямые черты для письма. Выводя очередное теплое послание друг для друга, они приумножили свой поход на почту в те ощутимые разы, коими не обусловливалась вся их сознательная жизнь; бережно сминая сгиб на исписанной вдоль и поперек бумаге, они вновь и вновь проходились влагой по краям светлого конверта, запечатывая в нем не столько письма, сколько трепетные чувства, что лишь разрастались с каждым днем, обволакивая влюбленный разум греющими слух строками. "Этот день не был для меня столь же сложным, каким бывал ранее, год назад. Я хорошо общаюсь со своими одноклассниками; те, находя меня интересным во внешности и разговоре, с удовольствием обсуждают со мной разные темы, в иной раз помогая с языком или каким-либо незнакомым уроком, коих тут свыше пяти. А как свои будни проводишь ты?",— по-новой задаваясь этим вопросом, юноша с удовольствием скользил глазами по аккуратному почерку, который повествовал о сложности тамошних экзаменов и строгости преподавателей – сколько раз он уже слышал об этом? Ученик тихо усмехался, касаясь тонкопалой кистью настолько сокровенного и родного, что, казалось бы, совершенно ясно ощущал добрую улыбку на чужих губах, теплый взгляд... И безмерную печаль в юношеском сердце – от данной мысли где-то под ребрами ныло, а в голове появлялась пугающая раз за разом бесконечность, именующая пожизненный таймер для долгожданной встречи. Казалось, чего-то более худшего и не сыскать было вовсе, но родные таки находили, обоюдно обговаривая скорый переезд молодого человека, что остался жить на прежнем месте; и они действительно завершали собственный план, находя его единственным решением сложной любви их сыновей. И вот, получая оповещение о несовпадении в наименовании адреса, ученик впервые заглядывал в графу на конверте, наивно полагая, что именно сегодня, не допуская ранее ни единой ошибки, он позволил себе небольшую оплошность в написании, повел рукой, внеся в какой-либо символ неясность, попросту забыл отметить необходимую улицу, но, снова и снова проходясь глазами по краткой и четкой информации, молодой человек ясно осознавал, что, на автомате подписывая знакомый адрес, он совершенно точно указал его и в этот раз. Повторяя процесс раз за разом, юноша опять натыкался на одну и ту же проблему, что не позволяла ему донести до возлюбленного одну единственную фразу, таящую в себе столькую невысказанность, что ей, наверное, можно было бы объять каждое одинокое сердце в бесконечно живущем мире. "Я обязательно найду тебя!"— в этих словах было так много надежды, что, прикоснись они ко слуху, смогли бы вселить веру в счастливое будущее в каждого, кто удостоился бы этих строк, но... Самый главный человек, к которому так стремилось данное послание, отрешенно тупил взор в потолок неизвестной ранее комнаты, полагая, что именно так и должна была закончиться их недолговечная взаимность. "Найду ли я в почтовом ящике твое письмо вновь? Смогу ли коснуться твоих смольно-черных прядей, что всегда улегались непослушными волнами, сколько бы ты не чесал их? Смогу ли хоть раз коснуться твоих бледных губ, сталкиваясь с теми в мягком поцелуе? Смогу ли..."— мог ли он надеяться на подобный исход, было известно одному лишь Богу. А пока, находя себя в безуспешных мечтаниях среди продрогших от одиночества стен, молодой человек снова и снова сжимал кулаки, понимая собственную беспомощность в юном возрасте. — Просто подожди меня,— шептали младые уста, пока юноша брал себя в руки и хватался за учебу в новой школе. Старший класс, полное стремления сердце и не подводящие память воспоминания об одном только человеке – к чему они приведут?