***
…Чьи-то острые цепкие руки крепко схватили его за рукав кофты. Нейтан увидел перед собой бледное лицо Хлои с огромными влажными глазами. Окровавленное лицо, мокрое от слёз или дождя, поднялось к его лицу, и нежно-белые судорожно перекошенные губы, вздрагивая, горячо зашептали:— Помоги ей. Единственное, что прошу.
Из её рта начала литься сгустками кровь. Прайс начала её откашливать, трясла головой, и голубые локоны мятежно осыпали её мокрые щёки и белый вспотевший лоб.—Помоги Макс!
Этот крик покрыл своим голосом весь шум, создавая вокруг вакуум. Умершая девушка взмахнула рукой, выпрямилась, и глаза её вспыхнули злостью. Широко открыв глаза, Прескотт жадно глотал воздух и вздрагивал, полный большого, возмущенного непонимания, ещё не отдавая себе отчёта в том, что только что произошло. Кожа была покрыта холодным потом, а по спине бегали мурашки. Он не вскакивал, не кричал, он просто распахнул глаза. Сердце нервно колотилось, а со лба стекали прозрачные капли пота. Этот необычный, жуткий кошмар для него был обыденностью. Но… Что это было, чёрт возьми? Он не мог назвать причину неожиданной просьбы Хлои Прайс, ведь с её появлением в своих кошмарах он уже свыкся и знал все её просьбы и мысли. Голубоволосая была постоянным гостем его, уже давно поехавшей крыши. Но как мог Нейтан помочь Макс, если уже помог решить дело с машиной. Что требовала убитая им Хлоя Прайс и как она хотела чтобы он это осуществил, Прескотт не имел ни малейшего представления. Дверь распахнулась неожиданно. Нейтан, лежавший на койке, не успел среагировать, лишь подскочил, скомкав одеяло. Макс зашла в камеру бледная, как полотно. Глаза бегали по помещению, губы слегка тряслись, да и в целом она выглядела ошарашенно. — Что такое, Колфилд ? — Нейтан нахмурился, приподнимаясь на локтях и выпрямляясь. Макс остановила на нём взгляд и пару раз моргнула, сводя брови на переносице. На подгибающихся ногах девушка подошла к его койке, села рядом. — Бля, да не молчи ты, — раздраженно выдохнул Нейтан после некоторой паузы. Колфилд закрыла лицо руками. — Нейтан, я… — она сделала глубокий вдох, опуская руки и наконец решаясь посмотреть на парня. Перед глазами стояла пелена. — Ну? — Нейтан… Я выхожу. — Я… — Макс прочистила горло, стараясь взять себя в руки. — Меня амнистировали. Моё дело пересмотрели, и… Я не виновата, — произнесла она, сама всё ещё не веря в собственные слова. Молчание затянулось на несколько секунд. Макс просто не знала, что сказать. — Я задержана по ошибке. Прости, что не сказала. — Амнистировали, значит… — сказал наконец Прескотт, устало потирая переносицу. Макс Колфилд шумно выдохнула и кивнула, чувствуя, как в горле образовывается неприятный ком. Она повернула голову, смотря на Нейтана Прескотта: при взгляде на него она ещё больше терялась в своих мыслях. Девушка явно не была готова к такой новости именно сегодня. Казалось, она должна была бы сейчас прыгать от радости до потолка, но почему тогда грудь сдавливало это отвратительное щемящее чувство тоски? И, также внезапно, вслед за этим задумчивой фразой Нейтан добродушным хохотом, каким только мог. — Блядь, Макс, радоваться надо, прыгать и ссаться от счастья— рассмеялся сдержанным и тихим смехом, более похожим на кашель парень. — Хули ты тут цирк разводишь? — проговорил он, сквозь насмешку. — Я не думала, что всё произойдёт так быстро. Пиздец, не всё же так просто… — неразборчиво бормотала бывшая сокамерница, — Я ещё не уверена, насчёт… ну ты понял… —Другого шанса уже не будет.Что может быть хуже шанса, которого ты возможно просрёшь? С минуту они смотрели друг на друга молча. Макс Колфилд на всю жизнь запомнила этот момент. Переосмысление всего, что было раньше, разрушение того самого камня преткновения, ощущение свободы с полными растерянностью и жаждущими эмоций глазами. Горевший и пристальный взгляд Нейтана Прескотта как будто усиливался с каждым мгновением, проникал в её душу, в сознание. Вдруг девушка вздрогнула, услышав громкие шаги в коридоре. Так ходили надзиратели — в тяжелой униформе и тяжёлых берцах, которые поднимали такой шум. Макс не успела сказать прощальное слово, хотя сильно хотела. Она поспешно отошла в центр камеры, обняв себя руками и смотря на Нейтана, стараясь запомнить каждую черту его лица, этот по-прежнему безумный взгляд, заглядывающий, казалось бы, прямо в душу. Она действительно хотела попрощаться, но надзиратели уже пришли. — Колфилд, на выход. Макс бросила последний взгляд на Нейтана, а после опустила глаза в пол и пошагала в коридор. — Не скучай там, Колфилд, — услышала она последнюю брошенную Прескоттом фразу, после чего затормозила, начиная глупо вертеть головой и пытаясь посмотреть на него в последний раз через широкие плечи надзирателей, за что её грубо подтолкнули в спину, заставляя продолжать идти вперёд. И Макс Колфилд шла. С тяжёлой головой и какой-то пустотой на душе, смотря себе под ноги и кусая губы. Проснувшаяся в ней сентиментальность заставляла её снова и снова возвращаться мыслями к тому, что она так и не сказала ему спасибо. Дальше всё происходило примерно так, как она себе представляла: её провели через весь блок по коридору к контрольно-пропускному пункту, выдали одежду — простые голубые потертые джинсы, серую любимую толстовку, розовую футболку и такого же цвета дешёвые кеды, дальше началась возня с документами.Девушка послушно подписывала какие-то бумажки, после чего ей выдали её вещи и повели дальше по внешней территории тюрьмы. Другие заключённые смотрели с завистью, кто-то — с ненавистью, хотя основной массе было всё равно. Макс уже не обращала внимания на их взгляды. Дальше Колфилд усадили в большой тюремный автобус, ворота ИВС, открылись, открывая взору желтые поля, тянувшиеся на несколько километров вперёд, до этого момента скрытые от глаз заключённых высокими бетонными стенами. Однако девушка не смотрела в окно, она смотрела на спинку сиденья прямо перед собой, кусая губы и думая о чём-то своём. Сейчас ей было плевать на многие вещи. Всё как-то смешалось в одну массу, даже то, что она так и не попрощалась с Нейтаном, ушло на задний план, уступив место какой-то апатии, которая преследовала её до конца дня. На вопросы обеспокоенных таким поведением родных, Максин лишь отмахивалась, аргументируя это необходимостью адаптироваться и немного прийти в себя.***
Сидя в своей, но теперь уже такой чужой комнате в Блэквелле, она смотрела на эту чёртову фотографию окровавленного Нейтана. Струйка крови стекала с его головы, а глаза застыли в ужасе и немом потрясении. Все мысли в её бедной голове спутались, смешались в один бесформенный комок, что теперь раздирал разум своими острыми краями изнутри. И эти самые мысли, которым она в своё время придала слишком большое значение, стали неотъемлемой частью её существования, самой главной и самой ужасной его частью — ведь то, о чём она думала, постоянно находилось рядом с ней, назойливой мыслей требующей действовать, и одним только своим напоминанием подавая её разуму всё новую и новую пищу для губительных размышлений. Один из вариантов, думала Макс, почему её амнистировали, было только то, что Нейтан любил такие фотосессии, вспомнить только ту фотку с Рейчел, где они накачанные наркотиками лежали на полу, балансируя на грани жизни и смерти. Словно два кита, выбросившихся из океана, на мгновение забывших как дышать и чувствовать. Плюс к этому, на её стороне было весомое алиби: Нейтан жив.Пусть он и должен был получить разлом черепа судя по силе удара, которого не произошло, но жив и абсолютно не помнит об этом. Ведь этого не было… Лишь только в памяти и в несчастном сердце, покрытым ранами страданий, Макс был тот роковой день который она меняла раз десять, исправляя и внося что-то новое. — Что там у тебя? — Хлоя лениво развалилась на диване и приготовилась внимательно слушать объяснения подруги. —А-эм ничего! —опешив от неожиданного появления, Колфилд резко спрятала фотографию в задний карман джинсов, дабы убрать все лишние подозрения. Голубые сощуренные глаза Хлои Прайс сверкнули, молниеносно охватив девушку снизу доверху. Заметив как Макс смутилась, она лишь усмехнулась, подложив руку под щёку. —Не умеешь ты врать, Макс.—Голубоволосая подняла голову, и в их встретившихся взглядах промелькнула одна мысль. Её взгляд был так же чист, и наполнен любовью, тот же взор как на самое дорогое на Земле, который был присущ подруге, когда та была еще жива и не являлась лишь плодом её больного воображения. —Ну как, тебе понравилось сидеть с моим убийцей? —Хлоя лукаво усмехнулась и подмигнула. —Самый лучший отпуск в моей жизни! Прекрасная компания и атмосфера. —Билеты в наличии, заказывайте у нас на сайте.—Дополнила Прайс голосом из рекламы, и они обе посмеялись. Вдруг Максин Колфилд встала с кровати и начала судорожно запихивать в свою сумку всё самое необходимое, при этом бурча какую-то звонкую песенку себе под нос. —Эй ты куда? —К Фрэнку. У меня вроде как запас иссяк. —Передавай привет ему и Помпиду. — «Хела Фрэнк тебе труп привет передает». — Поддразнила её Макс. — Да иди ты. — Прайс сомкнула губы и надула щёчки в притворной обиде, опустила взгляд и, наклонившись к Макс, наигранно вздохнула. Брюнетка, видя эту картину, ухмыльнулась, продолжая собирать вещи, рефлекторно забрав с полки полароид и наушники— два главных её спутника по жизни. Обернувшись к Хлое, она заметила, что той уже не было. Испарилась. Исчезла. Но ничто не исчезает бесследно. Хорошо это или плохо, но ничто не может быть полностью забыто. Что-то всегда остаётся в сердце, щемящей и ноющей болью. А то, что хранится в чьей-либо памяти, никогда не исчезнет. Так что, если Хлое Прайс понадобится исчезнуть навсегда, то придется исчезнуть и Макс Колфилд. Подвергнуться забвению её собственного разума…***
Закатный путь солнца скрывают тяжёлые тучи, с которых вот уже несколько последних часов непрерывно хлестает ливень. Шум разбивающихся об асфальт капель заглушает все остальные звуки так, что не слышно больше ничего, кроме музыки осеннего дождя. Прохладные капли стекают по щекам, ярко контрастируя с прилившей к переохлаждённой коже горячей кровью. Одежда уже насквозь промокла и неприятно липнет к телу, но это не мешает Макс радоваться первому настоящему проявлению запоздалой осени. Поднимая голову к небу, Макс ловит губами холодные капли воды. Тёплое чувство неожиданного счастья, поднимающееся в душе, пугают девушку, но постепенно охватывает её всю. Глаза прикрыты. Она начинает легко и непринужденно улыбаться. Потоки ливня несильно бьют по доверчиво открытому телу, разбиваясь при столкновении на тысячи маленьких брызг. —Даже не буду спрашивать, че это ты так лыбишься — Фрэнк прислонился к собственному фургону. Стоя прямо, он стряхнул пыль с джинсов и сделал ещё одну затяжку. —Приятная погодка на улице, да? — Колфилд достала «список покупок» чтобы вручить его Фрэнку, проведя свободной рукой по волосам. Торгаш взял список и посмотрел на свою сигарету; он стряхнул пепел с кончика и взял сигарету в рот с другой стороны до того, как вдохнуть. Он задержал дыхание, читая содержимое, что было нужно Макс, а затем выдохнул с самодовольной усмешкой, понимая сколько ему перепадёт за эту покупку. —Да просто ахуенная. Сейчас принесу как раз "зонтик", погоди.— Он удалился на несколько минут, ища нужные препараты и наркоту. Вручив увесистый мешок всякого нелегального дерьма, которым у него был забит весь фургон, он начал считать деньги, которые Макс ему щедро предоставила с набавкой. —Тебя какая муха блять укусила? Нахуя такой запас? —Это на долгий срок…— многозначительно подметила Макс. —До встречи тогда к следующему сроку, епт! Девушка махнула рукой в знак прощания, легко улыбнулась, поджав губы, и поспешила к автобусной остановке. Сев на своё привычное место с краю и заплатив за проезд, Колфилд покосилась на тот самый мешок, который она даже не проверяла на содержимое, полностью доверившись Фрэнку. Сейчас девушку куда больше заботило обдумывание своих дальнейших действий. Она хотела уехать на пикапе прямо сейчас. Да, неожиданно, но на это и надежда. Нам не всегда нужен план. Иногда нужно просто набрать в грудь воздуха, поверить, отпустить — и посмотреть, что произойдёт. Попытка может завершиться провалом, но это лучше, чем заведомо обречь себя на крах, отказавшись от шанса. К слову, родители Колфилд удивлялись, что в сознании Макс произошел ничем не объяснимый, радикальный надлом. Если раньше она всеми силами боролась за получение своего высшего образования и мечту стать первоклассным фотографом, даже была старательным студентом, то теперь по необъяснимой причине, девушка внезапно решила положить хер на учебу, больше не бороться, и пассивно отдаться в руки судьбы, добровольно отказавшись от главной цели. Естественно, родители не оставляли это всё без внимания, постоянно ругая и уговаривая взяться за ум дочь. Но больше никакие уговоры, мыслимые и немыслимые аргументы не смогли изменить абсолютно идиотского решения Максин. "Нужно действовать здесь и сейчас», — отдавалось у неё в сознании навязчивой мыслью. Отбросить всё, что тебе дорого и насладится моментом неожиданности и незнания того, что тебя ожидает. Волнующее и одновременно пугающее, но это всё что у неё сейчас остаётся. Автобус останавливается, открывая свои двери прямо в сторону академии Блэквелл и Макс выходит на остановку. Зайдя в общежитие и минуя комнаты корпуса, она силой сжимает пакет, пугливо озираясь по сторонам, что со стороны может показаться, что она маленький ребенок, который так не хочет чтобы у него отобрали его драгоценную игрушку. Открыв дверь в свою хипстерскую берлогу, она мгновенно её запирает на ключ, дабы закрыться от незваных гостей. Доставая косяк из мешка, Колфилд закрывает глаза, потирая переносицу, и осматривает фотографии, висящие на стене. Щелчок зажигалки, вкус отменной дури и взгляд Макс фокусируется на милом селфи, кажется, в день рождества. Красные щёчки, покрытые веснушками и озорные глазки, наполненные непонятной радостью, смотрят прямо в объектив полароида. Всё больше всматриваясь в казалось бы свою, но совсем несвойственную ей сейчас улыбку, девушка всё отчетливее осознаёт, насколько же она изменилась. В те года у неё никогда не возникало мысли о наркотиках и заботе об их приобретении. Она слушала на уроках в школе об их вреде и считала тех кто употребляет дурь крайне тупыми. Ведь зачем добровольно идти на то, что тебя медленно убивает? Если бы кто-то сказал ей прошлой, этому радостному молодому ребёнку, что в будущем ей самой придется ощутить все прелести наркоты, она бы рассмеялась тому в лицо и покрутила пальцем у виска. На все эти мысли Макс горько усмехнулась, затягиваясь, обхватив косяк пухлыми губами, и стряхивает пепел в жестяную банку, стоящую между ног. Макс с трудом открывает вечно слезящиеся глаза и пытается улыбнуться как делала это раньше на том селфи. Выходит криво и болезненно.Потушив косяк, девушка чувствует эйфорию, необъяснимое спокойствие и лёгкость собственной головы, наполненной лишь одной мыслью: пора собираться. Сфокусировав взгляд на кровати, она пытается дотянуться до сигареты, валяющейся возле матраса. Руки не слушаются, но Колфилд повторяет попытки снова и снова. Удалось. Она снова улыбается и поджигает сигарету. Дым разносится по комнате, сливаясь с едким неприятным запахом общаги. Смотря на колечки дыма, Максин Колфилд еще больше расслабляется, но вместе с расслаблением доносится и урчание в животе. С самого утра у неё во рту не было и крошки чего-нибудь съедобного. С тысячной попытки удаётся пошевелиться. С тяжёлым вздохом Макс поднялась с кровати и сняла испачканную пылью футболку, которую носила с самого входа и выхода из ИВС. Посмотрела в это время на старые настенные часы, где стрелка показывала на второй час ночи. Медленно прихрамывая, она идёт в ванную. Приняв душ, девушка сметает с раковины остатки былой роскоши — пару пыльных расчёсок, щётку и разведённые духи с мылом в свою косметичку. На новые хорошие духи уже давно не оставалось денег. Поэтому приходится вот так… не по-человечески. Проводит расчёской по волосам и поднимает взгляд на заляпанное зеркало: на неё смотрит девушка. Она некрасива, слишком худая и уставшая. Во взгляде отражается пустота и обречённость, под светло-голубыми глазами залегли огромные, очень тёмные синяки. Смутно узнав в этой мерзкой девке себя, Колфилд очередной раз усмехается и берёт в руки тёмный карандаш для глаз. Нанося макияж неровными движениями, становится всё гораздо хуже. Теперь кажется, что она не спала около миллиарда лет. Найдя почему-то рядом с унитазом питательный батончик, Макс тут же поглощает лакомство, забыв когда его купила. Пройдя к белому шкафу, надевает первую попавшуюся одежду: бедные серые джинсы, повидавшие много, также кофту с длинными рукавами и смешным смайликом на груди. Улыбка… как мило. Надев серую толстовку и засунув все оставшиеся у неё купюры, Макс Колфилд берёт сумку со всем содержимым и покидает комнату. "Исступление собственной жизни",—думает Колфилд. Чувствуется это невербально. Вина за то, что она творит, постоянно вгрызается в каждый её капилляр, в каждый нерв, в каждую мышцу тела. Движения резки и необдуманны. Но так не хочется каждый день просыпаться под осточертевший звон будильника, под тот звон, который проник во все закоулки её головы, звон который лежит на подкорке мозга. Звон истеричных часов, который знаком лучше, чем маминой колыбельной. Лучше, чем гимн собственной страны. Лучше, чем собственное имя. Нет желания жить по заданному плану сотен людей, чтобы дальше стать среднестатистическим рабочим звеном. Нет желания кого-то видеть и наслаждаться одиночеством. Единственное, что нужно - это свалить с этой грёбаной академии, в которой каждый выёбывается, как может и считает себя крайне "не таким как все". Тошнит от перспективы того, что она будет годами сидеть в этой душной коробке среди выпендрёжников и лицемеров. Которые болтают о собственной одинаковой уникальности. Которые дышат собственным же пердежом. Всё... Хватит! Надоело! Свобода есть утрата всяческих надежд, да? Отринуть всё, что не имеет подлинной ценности, отбросить все мысли, устоявшиеся у Макс в голове и зажить новой жизнью, полной непредвиденного пиздеца — вот что являлось настоящим предназначением Макс Колфилд.***
Тёмно-серые крылья ветра затрепетали и остановились в отдалении. В лицо снова подул лёгкий ветер, обдувая волосы, заставляя их путаться друг с другом. Жижа противно хлюпала под ногами, ледяной дождь лился не переставая, зубы сводило судорогой. Дойдя до парковки Макс заметила странную тень рядом с пикапом. Она всмотрелась в лицо и увидела светловолосого парня. Он стоял напротив неё с безмятежным выражением лица и курил сигарету, постоянно озираясь по сторонам. Не долго думая, Макс узнала в нём Нейтана. Ну, какого ж хера-то?! Чёртов парень постоянно удивляет её своим появлением. Как только взгляд девушки остановился на его глазах, изучая и пытаясь прочитать мысли в его голове, то что-то ёкнуло. Колфилд сама не понимала, что это, поэтому просто утопая в его глазах, подошла быстрее к Прескотту, удивляясь сама себе. —Ну, на встречу приключениям, блять!— С привычным ему безумием и без приветствий заявляет Нейтан, садясь за руль своего пикапа, полностью готовый к пиздецу под названием «жизнь».