Жребий Аида

Золотой мой престол… что ты смотришь из мрака уныло? Надоел мне по горло – так в спину хотя б не глазей! Прядь под меч… нет, не медли, мой друг чернокрылый.* Да, прости. Я забыл: у Владык не бывает друзей. Веют холодом Стикс и теней утомленные стоны. У Владык и любви не бывает: жалей не жалей… Это – смертных нектар… что? Куда ты сейчас, Персефона? Что ж – удачно пройтись между ив да седых тополей. Эй Гермес! Задержись на часок. Как дела у… приличных? Залетал на Олимп? Не поведаешь – как там они? Всё грызутся? Да нет, передай – я молчу как обычно. Нам, Владыкам подчас не положено даже родни. Что вообще у нас есть, кроме власти да холода скуки? Кроме песен, в которых едва ли себя узнаем? Что вообще у нас есть… правда, Цербер, что лижет мне руки, – Уверяет глазами: «Хозяин, еще поживем!» Глупый страж. Норовит языками к лицу дотянуться Закрывает собою, теням удивленным грозя… Да заткнись ты, престол! Дай мне в жизни хоть раз улыбнуться. Наплевать, что и этого нынче Владыкам нельзя. * Обращение к богу смерти Танату, которого обычно изображают с черными или железными крыльями. Танат состоял в свите Аида. Исторгал тени из тела, отсекая с головы умирающего мечом прядь волос.