***
— Мистер Томлинсон, я уже сказала вам, что оценку исправлять не собираюсь. Луи сжимает челюсть, чтобы удержать себя и не наговорить этой престарелой выскочке лишнего, а сказать у него есть что, это точно. — Но я ведь все переписал, сами посмотрите, глубокий анализ персонажей и все такое. Профессорша снисходительно смотрит на него сквозь свои старомодные очки, которые купила явно на барахолке. И ладно, может, Луи и погорячился, когда мысленно назвал её престарелой, в конце концов, она одного возраста с его матерью. Но, ей-богу, придирается она как мерзкая старуха. — Мистер Томлинсон, этот доклад написали вы? — Разумеется, — возмущается он. — Тогда не вижу смысла его читать. Сомневаюсь, что такой человек как вы, Луи, способен действительно оценить произведение и понять героев. Научитесь видеть других людей. Видеть не только глазами, но и сердцем. Папка с листами А4 в его руке сворачивается в трубочку и демонстративно отправляется в мусорное ведро. Что возомнила о себе эта ведьма? Луи отлично умеет видеть и глазами, и сердцем. И даже если Зейн, Лиам и профессор Вестман так не считают. Просто он не хочет зацикливаться на этом. По крайней мере, не сейчас. Он видит в людях ровно столько, сколько хочет видеть. И, если ему достаточно милого лица и третьего размера груди, это только его дело, не надо учить его жизни. Он хмыкает на неодобрительный взгляд преподавательницы и покидает её кабинет без лишних слов.***
Утром Луи просыпается позже обычного, да еще и не в своей квартире. Вчера ночью он отвязно повеселился, но он даже не помнит, с кем. Собственно, именно это он и называет «отвязно». Ему требуется несколько минут, чтобы прийти в себя и осознать, что он безвозвратно опоздал на первую пару. Еще минуту он дает себе, чтобы осмотреться. Чья-то комната выглядит довольно мило и по-девчачьи. Уютная обстановка, нежные тона, а с кухни до него доносится ароматный запах сладких блинчиков. Он потягивается и рыщет на полу в поисках штанов, но ничего не находит, ровно до того момента, пока не смотрит на тумбочку, где вся, мать его, одежда лежит ровной стопочкой и похоже даже благоухает лавандой. С жуткой головной болью он выплывает из комнаты, уже предварительно одевшись, чтобы побыстрее свалить, но натыкается на очаровательную маленькую блондинку, сервирующую стол. Она неловко вздрагивает, когда видит его, и ставит на стол две чашки кофе. — Ой, ты уже проснулся, а я только собиралась тебя разбудить. Она мнется у стола, и Луи неловко улыбается ей. Что ж, девушка очень красивая, явно не из стандартов Томлинсона, потому что красота её какая-то средняя между привлекательной женской и очаровательной детской. Милое личико со славным вздернутым носиком и темно-карие глаза. Она напоминает ему одну из его маленьких сестер, и Луи даже нашел бы это забавным, если бы они вчера не переспали. — Да… Так. Я, пожалуй, пойду, уже и так очень опаздываю на пары. Она смущенно кивает. — Может, хочешь кофе? Я сделала завтрак. Луи изо всех сил хочет отказаться, потому что завтракать с девушками на одну ночь — это отстой. Они обязательно свяжут это с чем-то большим, а одно из его священных правил гласит о том, что связываться с девушкой надолго можно только лишь в том случае, если у нее грудь, дарованная Богом, и ноги длиннее, чем весь Луи. Но в итоге живот Томлинсона скручивается в спазме, и он кивает, соглашаясь остаться. Они завтракают в неуютной тишине, и еда девушки просто божественна. Признаться честно, Луи давно не ел чего-то подобного, потому что многие из его девушек, что задерживались дольше обычного, готовить не умели, а если и умели, то на вкус это было как горелая яичница или заказанная пицца. — Слушай, — вдруг прочищает горло Луи, — ты очень милая и красивая. И эти блинчики реально будто амброзия, но то, что было между нами ночью, там и останется, идет? Девушка смущенно смотрит в тарелку, а потом на него. — Но… ничего не было. В смысле, я просто помогла тебе добраться до дома, а так как ты не помнил свой адрес, я отвезла тебя к себе. И ты… просто уснул. — О, — Луи не знает, вздох облегчения или разочарования вдруг вырывается из его груди, потому что, ну… он не переспал с такой красивой девушкой, к тому же милой, и, должно быть, с очень глубокой душой (ясно тебе, Лиам, выкуси, он умеет видеть сердцем, даже когда ужрат). Но с другой стороны, слава Богу, иначе девушка, скорее всего, влюбилась бы в него. Очевидно. Так что он поспешно доедает свой завтрак и уходит, оставив на прощание воздушный поцелуй и тысячи благодарностей за радушие. И только когда он добирается до университета, то видит обеспокоенные смс от Зейна. «Лу, ты там в порядке? Этот монстр тебя не сожрал?» «Я серьезно, Луи, она тащила тебя с хрипением «моя прелееесть» «Ты там хоть жив? Или просто в шоке?» «Чувак, я же предупреждал тебя не бухать так сильно» И последнее. «Перезвони» Ну, на это он решает ответить сразу же. Набирая номер друга, он вслушивается в длинные гудки и не замечает снующих туда-сюда студентов. — Луи, скажи, что ты жив, — выдыхает Зейн в трубку, хотя Томлинсон точно слышит сарказм в его словах. — Очень смешно, Зейн. С каких пор такая забота? — С тех пор как гремлин утащил тебя в свое логово, — смеется Малик. — О чем ты вообще говоришь? Да, она не тянет на топ-модель, но она милая. — Как скажешь, чувак, — Луи уже начинают бесить эти прысканья, но он просто закатывает глаза. — Я уже в универе, что у нас сейчас? — Психология. — Отлично, отключаюсь, Зейн, — он идет мимо толкающихся людей, сбрасывая вызов, когда вдруг ощущает существенный удар в плечо, и прямо перед его ногами рассыпается пара учебников и тетрадей. — Вот черт, — раздраженно бросает Луи, но все его слова буквально застревают в горле, когда он поднимает голову и видит его. Если бы Луи был поэтом или хотя бы мог связать пару слов в рифму, он бы написал целую оду одним только глазам парня перед ним, потому что то, что он видел перед собой, было просто красотой, собранной со всего мира и заключенной в одного лишь человека. Казалось бы, ничего сверхъестественного — прямые, аккуратно уложенные волосы, мягкие черты лица, миндалевидные глаза и чувственные губы, такие ровные, идеальные, налившиеся ярко-розовым оттенком. Парень будто сошел с красивой картинки журнала или с экрана фильма. — Я-я, прости. Не видел куда иду, — смущенно лепечет ангельское создание, и Луи заставляет себя опомниться. Он наклоняется, помогая парнишке собрать упавшие вещи в кучу и смотрит… неотрывно смотрит на него, словно тот произведение искусства в музее. Только в тот момент он замечает на нем огромные очки, которые, к слову, нисколько не делают парня некрасивее, скорее Луи сходит с ума от вида этого красавчика в дурацких очках и… боже мой, подтяжках. Томлинсон будто попал в самое горячее порно с нерадивым учеником, и… нет, нет, он вовсе не думает о том, как бы он хотел наказать этого студента на преподавательском столе. — Ты новенький? — глупо спрашивает Луи, и он уже готов врезать самому себе за такой тупой способ подкатить. — В смысле… не замечал тебя здесь, но, то есть, если ты здесь давно, и я тебя не замечал, то я просто слепой олень… Я… прости… Вот, — он подает парню его тетрадки и надеется, что его лицо не похоже на огромный красный помидор. Господи, он краснеет, с каких пор? Этого же не было со времен пятого класса. — Все… в порядке. Я пойду. Парень забирает из его рук свои вещи, грациозно поправляет свои очки на переносице, и от этого жеста у Луи подкашиваются коленки, разве может кто-то быть настолько ошеломляющим? Он исчезает среди серой массы студентов как яркий мазок на картине, оставляя после себя щемящее чувство в груди Томлинсона. Похоже, до него добрался долбанный купидон.***
— Я умер. И это первое, что он произносит, как только подсаживается к Зейну на психологии. Друг встречает его приподнятой бровью и скептическим взглядом, потому что, ну вот же он, этот засранец, живой и здоровый. У Зейна нет чувства юмора, что поделать. — Только что я встретил ангела. Малик усмехается и закатывает глаза, потому что Луи всегда это говорит. Каждый раз, когда он встречает тупую красотку или смазливого хипстера, то начинает нести чушь, вроде того, что это создание Божье, которое спустилось за Землю, чтобы спасти его бедную душу от страданий и показать небесное удовольствие. В общем, в сотый раз эта фраза звучит уже довольно тупо. — Ты, наверное, говоришь это о твоей вчерашней подружке? — Да чего ты привязался к ней? Чувак, серьезно, спустись на Землю, твои запросы уже просто размером с Луну, — закатывает глаза Луи. В этот момент дверь в аудиторию распахивается, и заходит новая волна студентов. Томлинсон лишь мимолетом бросает взгляд на них, но тут же судорожно хватается за руку Зейна, принимаясь трясти ее словно сумасшедший. — Это он. Блять, блять, это он. Он что, учился со мной всё это время? Как я выгляжу? Волосы нормально лежат? — Он тараторит это, почти не глядя на недоумевающего друга, который просто пытается понять, что, блять, происходит. — Ты о чем, Луи? — Ты вообще слушаешь меня? Я встретил человека своей мечты, клянусь, Зейн, он просто чудо. И такой стеснительный, то есть, не знаю, но, наверное, да. И он, мать твою, такой горячий. Он вдыхает и выдыхает, словно бежит в гору, потому что его сердце бьется как у маленькой школьницы при виде самого красивого мальчика, но ему плевать, потому что очаровашка в очках смотрит на него и тут же отводит взгляд, не успевает Луи даже помахать ему рукой. — Блять, он смотрел на меня. — Да кто? — уже чуть раздраженно выпаливает Зейн, непонимающе оглядывая аудиторию. — Ослеп ты, что ли? — Луи шипит, кивая в сторону парня, занявшего место в первом ряду вместе с каким-то блондином. — Он. Зейн долго всматривается туда, куда указывает Луи, и когда, наконец, понимает о ком речь, взрывается громким смехом буквально на всю аудиторию. Пара недовольных глаз смотрит на них, кто-то цокает, а кто-то закатывает глаза. Луи же просто бесит сегодняшнее поведение друга. — Марсель? Хочешь мне сказать, что втрескался в Марселя? — Кого? — тупо спрашивает Томлинсон. — Так ты его знаешь? Что ты знаешь о нем? Он новенький? Он перевелся к нам из рая? — Э-э… Луи, все, что я знаю о нем, так это то, что ты единственный во всем мире считаешь Марселя горячим. — В смысле? — хмыкает он, складывая руки на груди. — Лу, никто не хочет вставить Марселю, — снисходительно говорит Зейн. — Никто и не вставит, этот парень будет моим, — с жаром выпаливает он в ответ. Зейн подозрительно смотрит на него несколько долгих секунду, прежде чем понимающе выдохнуть. — Ясно, Луи. Ты что, обиделся на нас, когда мы назвали тебя поверхностным? Окей, мы были не правы, можешь уже посмеяться над своей шуткой. — О чем ты? — уже раздражаясь, говорит он. Зейн, похоже, сегодня решил превысить свой лимит надоедливости. — Ладно, Луи, — вздыхает друг. — Серьезно, это низко даже для тебя. Он ведь ничего тебе не сделал. — На что ты намекаешь? — хмурится Томлинсон. — Что я недостаточно хорош для него? О, я понял. Мы снова о моей «репутации», да? В воздухе он показал кавычки, наблюдая за тем, как искажается в недоумении лицо Малика. — Я не… я серьезно без понятия, что ты имеешь в виду. Мне кажется, я потерял нить этого разговора, — качает головой Зейн. — Что ж, я тоже. Все, что я хотел, это немного слов ободрения от тебя, потому что я без понятия как подкатить к кому-то вроде него, — драматично вскидывает рукой Луи, указывая на парня на первый парте. — Ты странный, — сокрушенно произносит Зейн, отсаживаясь на соседнюю парту, потому что, по его мнению, лучше держаться подальше от Луи и странной лихорадки, завладевшей его мозгом. А лихорадка тем временем продолжала распространяться. Луи сам не понимал, что происходит с ним, просто его глаза не могли смотреть никуда, кроме каштановой макушки и дурацкой белой рубашки с подтяжками. Он напрягался каждый раз, когда парень его мечты наклонялся чуть ближе к соседу по парте и внутри него что-то затрепыхало в тот момент, когда преподаватель задал вопрос, и мистер Совершенство тут же на него ответил. Голос его был чуть хриплым, но все равно звучал немного по-детски ласково и это было абсолютно сексуально. Луи мог отдаться ему в любой момент, если бы этот парень попросил. Он бросает обиженный взгляд на Зейна, который игнорирует Луи и его мучения почти всю пару, и, плюнув на потенциальную помощь от друга, решает взять все в собственные руки. Как только мистер Стоун отворачивается, Луи осторожно перебирается на другую парту, прямо за симпатичным парнишкой. Он производит немного шума, но все стараются не обращать на это внимания. Он грызет кончик ручки всякий раз, когда парень перед ним наклоняется, чтобы сделать пару заметок в тетради или нервно убирает прядь волос за ухо. — Эм… кхм… — он легко касается напряженной спины парня, привлекая внимание, и тот кидает на него быстрый взгляд, заставляя Томлинсона съеживаться от смущения. — Есть ручка? Ну, это не самое глупое, что он мог сказать, хотя определенно в топе десяти. Луи мысленно ругает себя, но все же со сладкой улыбкой принимает ручку. — Спасибо. Меня зовут Л... — Мистер Томлинсон, вы на лекции, если что, — гремит громкий голос преподавателя. — Да, я знаю, — все же отвечает Луи в ответ. Он хочет подсесть еще ближе, но его желаниям так и не суждено сбыться — мест возле красавчика нет, и Луи сидит остаток лекции, постоянно отвлекаясь на объект обожания. К концу нудной пары он решает взять свои яйца в кулак — в конце концов, он — Луи Томлинсон. Он еще ни разу ни перед кем не ломался. Он умеет получать то, что хочет. Так что он поправляет воротник своей рубашки и грациозно подплывает к двум парням, одного из которых он собирается получить любой ценой, а второго кастрировать, если не уберет от смущенного ангелочка свои мерзкие (ну ладно, надо признаться, довольно красивые) ручонки. — Эм… — откашливается он, заставляя двух парней подпрыгнуть от неожиданности. — Привет. Это я. Хотел еще раз извиниться за утренний инцидент. Он лепечет, очевидно, выдавая себя и свое помешательство, ну и что? Что он может сделать, если этот парень единственный, кто нравился ему настолько сильно? — В-все нормально, — пожимает плечами парень. Его блондинистый друг странно пялится на Луи, его рот даже немного комично приоткрыт, но даже это делает его довольно милым (не таким милым, конечно же, как Марселя, или как там его зовут). — Правда? Просто я чувствую себя так ужасно из-за этого, — грустно вздыхает Луи. — Обычно я так себя не веду, но день не задался. — Я понимаю… конечно. Такое бывает, и… э-э-э… Ну, м-мы пойдем. — Постой! — Ну куда этот парень постоянно сбегает! — Тебя ведь зовут Марсель, да? Я Луи! — Мы знаем, кто ты, — закатывает глаза неизвестный приятель. — Может, я мог бы загладить свою вину? Тут есть кафе… — В-всё нормально, я же сказал. Мы пойдем, — на выдохе выдает парень и тянет своего друга за руку — подальше от Луи. Да что же это такое! Луи обреченно рычит им вслед, но на это получает лишь ошарашенный взгляд Зейна. — Ну что? — взмахивает руками Томлинсон. Поверить сложно — его впервые отшили.